your lips, my lips

      Вечер живой и яркий, пропахший свежими ароматами осени, от которых Джинсоль пьянела лучше, чем от любого алкоголя. Чонын в её машине. Да, та самая Ким Чонын, в которую Чон была влюблена последний год, и с которой они едут на настоящее свидание в кинотеатр под открытым небом. Это похоже на шутку или просто ошибку бесконечной Вселенной, сон, но Джинсоль с трудом сдерживала визги счастья и старалась концентрироваться на дороге.       Она надеялась, что рубашка, которую они выбрали вместе с отцом, – белая, с маленькими нотами по всей поверхности, – выглядит хорошо. Волосы были в порядке. То, что нужно для первого свидания с такой потрясающей девушкой как Ким Чонын.       – Не думала, что тебе нравятся фильмы ужасов, – улыбнулась Чон, поворачиваясь к Чонын.       – О, на самом деле я их фанатка.       – Серьёзно?       – Ну, мой любимый жанр научная фантастика, но хорроры определённо на втором месте. Особенно боди-хорроры.       – О, Боже… они же отвратительным!       – Мне нравятся идеи с изменением человеческого тела. Как в «Мухе». Или, может, «Человеческая многоножка».       – Надо запомнить, что чирлидерша Ким Чонын на самом деле злобный учёный, который только и ждёт, как сшить всех своих друзей в огромное нечто.       – Ты меня раскусила! – Чонын подняла обе руки вверх. – Хм… теперь мне придётся тебя убить.       – О, нет… – Джинсоль изобразила на лице фальшивую скорбь.       – Хотя… нет, я не могу лишить себя удовольствия каждый день видеть такое красивое лицо. Думаю, ты можешь спастись.       – Как?       – Поцелуй меня. Как в сказке. Любовь растопит моё ледяное сердце, и я стану хорошей.       Жар подступил к щекам. Поцеловать… всего пару месяцев назад Джинсоль упала бы в обморок, едва услышав это, но сейчас она знает, что нравится Чонын. Да, она, – неуклюжий фрик, помешанный на музыке. Звучит как сюжет подросткового фильма или фанфика, но для Чон всё это – реальность. Та реальность, в которой её чувства взаимны.       Когда они припарковались в третьем ряду и настроили радио на нужную частоту, Чонын нежно взяла Джинсоль за руку, переплела пальцы. В салоне автомобиля приятно пахло её духами, – глубоким ароматом сандала и кислым цитрусом. Сердце снова забилось чаще.       – Ты знаешь Нейтана? – Спросила Ким.       – Парня из оркестра? Конечно.       Чонын игриво подтолкнула Джинсоль плечом, не сводя с неё глаз.       – Он хранит твою фотографию в шкафчике.       – Нет…       – Я сама видела, – пальцы сильнее сжали руку. – На ней вы обнимаетесь. Она висит на дверце его шкафчика.       – О… о! Надо поговорить с ним. Он… он милый, но…       – Ты по уши влюблена в меня?       – Да, – улыбнулась Джинсоль. – Потому что я по уши влюблена в тебя. И это… эм…       – Взаимно, – кивнула Чонын.       Джинсоль снова захотелось закричать от счастья, но это было бы слишком странно. Нужно расслабиться. Да, она сидит в машине с самой красивой девушкой школы, и та держит её за руку, но, если подумать, что в этом странного? Они только что признались, что нравятся друг другу. Конечно, после такого хочется физического контакта, – и прикосновение рук самое меньше из того, что они могут сделать.       Чон думала об этом всё время, пока первая часть «Психо» проходила на большом экране. В другой день она бы уже попыталась спрятаться от жуткой атмосферы на заднем сидении или сползти пониже, но сейчас ладонь Чонын прикасалась к её ладони, и ей внезапно стало так тепло, как никогда раньше. С Ким не было страшно. Будто бы не могло быть.       – Ты такая милая, Джинсоль, – голос прошёл сквозь звук фильма. Чон повернулась. Чонын смотрела на неё с нежной улыбкой. – Я серьёзно. Ты писала, что не можешь смотреть на меня, потому что думаешь, будто недостаточно хороша, но на самом деле ты, наверное, лучший человек в этой школы. Ты… ты добрая и заботливая и так нежна с твоими друзьями, что я не могу этим налюбоваться. Ты считаешь себя странной, но это мило. Твоя одержимость музыкой приводит меня в восторг.       – Ты… ты не шутишь?       – Нет, – улыбка стала шире, Чонын подалась вперёд. – Как я могу? Ты нравилась мне последние полгода, но я думала, что не в твоём вкусе, потому что вы с Хёнджин всё время были вместе, а потом это письмо… я знала, что оно для меня. Весь следующий день я просто улыбалась как сумасшедшая, потому что это означало, что у меня есть шанс сблизиться с тобой.       – Мне жаль, что я была так труслива.       – Ну, я тоже, – они были ужи так близко, что соприкасались носами. Рука Ким опустилась на щёку Джинсоль. Большой палец очертил скулу.       Каштановый цвет её глаз будто держал Чон в заложниках. Желание отвести взгляд, – снова убежать, – пульсировала в висках, но она заставила себя оставаться на месте. Они зашли уже слишком далеко, чтобы сейчас просто отложить это в сторону. Любовь потоками раскалённой лавы текла по венам, словно заменив собой кровь, и Джинсоль наслаждалась этим.       Она любила Ким Чонын. Взаимно.       Разве это не лучшее, что могло случиться?       – Как ты могла думать, что не в моём вкусе? – Прошептала Чон.       – Ты такая яркая, нежная, а я… парни из команды терпеть меня не могут, потому что я постоянно грубо шучу над ними. Джиу мой единственный друг. Мне казалось, что такие закрытые люди пугают тебя.       – Это так, но ты никогда не казалась мне закрытой. Далёкой – да, но я всегда знала, что ты можешь быть доброй. Ты помогла мне на уроке.       – Ты всё ещё помнишь?       – Тогда я и влюбилась.       – О… мне действительно понравился твой значок, – Джинсоль на секунду отстранилась, чтобы снять его с джинсовки, и протянула Чонын. – Ты не обязана…       – Это мой подарок на наше первое свидание.       – Тогда… может, сама его наденешь?       Пальцы Джинсоль дрожали, пока она прикалывала значок к лацкану кожаной куртки Чонын. Та не сводила с неё пристального, пропитанного нежности взгляда, и щёки Чон от смущения мгновенно покрылись бледно-розовой пудрой румянца. Закончив, она попыталась отстраниться, но Ким внезапно подалась вперёд. Губы прижались к губам.       Раньше Джинсоль думала, что сможет найти тысячи эпитетов, чтобы описать губы Чонын, но сейчас в голове вертелся лишь один – «сладкие». На вкус они были как кола и клубничная сладкая вата, – вкуснее всего, что Чон пробовала раньше. Ей хотелось ещё и ещё. Не просто поцеловать, а провести по ним языком, немного прикусить, чтобы узнать, – почувствовать, – пробегут ли по коже Чонын мурашки, подастся ли она вперёд или наоборот притянет Джинсоль ближе. Как она будет себя вести?       Им уже было плевать на визги из приёмника и фильм, других людей. Были только они, – Джинсоль и Чонын, – целующиеся так, словно завтра никогда не наступит.       – Воу, – выдохнула Ким, отстраняясь.       Джинсоль осторожно прислонилось лбом к её лбу.       – Воу, – повторила с придыханием. – Я должна была поцеловать тебя гораздо раньше. Поверить не могу, что так глупо потратила последние полгода.       – Поверить не могу, что так глупо потратила последний год, – улыбнулась Джинсоль.       – Больше мы ничего не потратим. Ты будешь моей девушкой?       – Да… да!       Чонын ласково рассмеялась, снова поглаживая большим пальцем щёку.       – Хорошо, – короткий поцелуй в уголок губ. – Ты моя девушка, Чон Джинсоль.       – Ты… ты хочешь, чтобы мы это скрывали?       – Нет, конечно. Меня не волнует, что кто-то об этом скажет. Мои родители и Джиу не гомофобы, а остальные люди, – кроме тебя, конечно, – не имеют значения. Если они не в состоянии понять, как мне повезло с такой девушкой, к чёрту их! Или ты хотела пока не рассказывать?       – Нет! Просто беспокоилась, что другие девочки из команды поддержки могут подумать.       – Пусть думают всё, что хотят. Пока ты со мной, мне плевать на них.