***
Это состояние продлится недолго. Даня знает, Даня уже хавал. И хватается за него как может. Как же много чувств. Долгожданная эйфория после перерыва длиной в год. Хорошо так, что хочется даже сдохнуть, лишь бы остаться в этом навсегда. Похоже на трип, но круче, это чистые эмоции, которые не стимулируют психотропы. Дане кажется, что он готов разорвать эту вселенную, выйти за пределы, и подраться с местным богом, став новым идолом. Расписание стримов нарушено, он подрубает каждый день. Люди только рады, а Кашин, если бы не перерыв на сон и еду, стримил бы хоть двадцать четыре на семь. Больше, больше, нужно успеть. Время ограниченное. Страшно так, что пиздец. Это пройдёт, обязательно пройдёт. Вопрос один - сколько ему отведено наслаждения на этот раз. Максимум из эмоций, максимум из себя, руки дрожат от перевозбуждения и миллиарда возможностей. Даня буквально летает, в доме уже не пройти от аппаратуры, новых треков дохуя. Куча посылок с разных мест, огромные свалки новых шмоток, отправленные сообщения о коллабах. сука, больше. быстрее. Руслан пытается остановить его хоть на секунду, но Кашин тормозит для него только ради секса. Они трахаются, как в последний раз. Даня ловит нереальный кайф с оргазмов, хорошо настолько, что на слёзы пробивает. Тушенцова тоже, только с безысходности. Но правила у них такие. Даня зависим от мании, Руслан - от Дани. Кашин давно хуй клал на присутствие в его жизни парня. Не знает, зачем согласился на отношения с ним. Даня - отвратительный партнёр. Тушенцов знает. Ему говорили, а теперь показывают это каждый день. Кашин в таком состоянии даже не заметит, если Рус уйдёт. Запросто найдет себе такую же игрушку и будет трахать, пока не пройдет эйфория, а после перестанет обращать внимание. Даня заходит в квартиру и с порога тянет Руслана к кровати. Толкает неосторожно, так, что Тушенцов спиной бьётся, и руками ползёт по шее. Ногтями кожу царапает, оставляя белые полосы, и рывком с себя футболку скидывает. - Я не хочу, - Руслан привстаёт, коленом отпихивая парня от себя. Кашин не обращает внимания, лишь грудью на колено давит, приближаясь. - Ты чё, глухой? - Я хочу. - Даня кривит лицо в пренебрежении, и за ворот тянет с Тушенцова худи. Шатен злобно сверкает глазами, сжимая пальцами одежду и не давая стащить. Данила приподнимает бровь, фыркая от очередной жалкой попытки остановить: - Это ты походу глухой. Тебе может для профилактики ёбнуть пару раз? - и со змеиной улыбкой произносит беспроигрышное. - Чё-то не устраивает, дверь открыта. Руслан чувствует себя отвратительно беспомощным. Кашин стонет громко, кусается, оставляя следы зубов на чужой коже, пятнает пальцами до синяков. Трахает размашисто и в рваном темпе, пока Руслан прячет лицо в подушках, ткань которых впитывает слёзы. Его тело получает свою долю наслаждения, но в мыслях пиздец полный. Тушенцов мечтает, чтобы это закончилось быстрее. Он отсасывает Дане, пока тот лежит на кровати, раскинув ноги. В тишине квартиры только скользкие хлюпы и треск вейпа. Рыжий делает затяжку, выпуская пар объёмным облаком, и пальцами тянет волосы Руслана, заставляя приподнять голову и смотреть на себя. У парня взгляд нечитаемый, опухшие губы и чуть мокрые ресницы. Дане нравится до узла внизу живота, он кончает, стоит Руслану только языком пройтись по длине. Они целуются до нехватки воздуха, а потом Даня отстраняется, развалившись на кровати. Он курит, что-то прокручивая в мыслях, и поворачивается к Тушенцову, пуская клуб пахнущего арбузом дыма тому в лицо: - Что тебя здесь держит? - Ничего. - Руслан вдыхает сладкий воздух и тоже расслабляется. - Ты врёшь, гнида, - Даня тянет улыбку, проводя пальцами по свежим царапинам на груди парня. - Я знаю. И ты знаешь. Руслан оставляет Кашина без ответа.***
Семнадцать часов сна ничего не дали. Даня с удовольствием бы проспал ещё больше, но будильник оповещает о том, что стрим надо запускать через двадцать минут. Парень трёт глаза и встаёт с кровати. По ощущениям его как будто всю неделю пиздили, а под конец ещё и фурой сбили. Жаль, не насмерть. Он по-быстрому умывается, расчищает от хлама часть комнаты, которую показывает камера, и садится за компьютер. Пара минут на настройки звука, неона, ещё остаётся время на перекур и кофе. Пока жужжит кофемашина, Кашин щёлкает зажигалкой, делая первую затяжку. Табак жжёт горло и неприятно царапает лёгкие, но Даня продолжает, пока в руках не остаётся фильтр. В такие периоды одноразки отправляются в ящик, и в квартире полно пустых пачек от разных сигарет. Сигареты ассоциируются у Данилы с самим собой. Сгорает до фильтра. Но сигарет в пачке много, и каждый раз он скуривает новую. Эти перепады никогда не кончатся, Даня знает. Смирился уже. Таблетки жрёт упаковками и спит, как убитый. Сон как способ скипнуть очередной гнилой день, за это он благодарен нейролептикам. Плющит с них ебейше, Даня порой не может даже вспомнить, просыпался ли он в тот день вообще. Проснувшись, чувствует только дикую боль в голове, ощущение бодрости покинуло уже давно. Осталась только ежедневная слабость в теле. И голод. Аппетит таблетки пробуждают тоже недетский, Кашин наедается так, что иногда его рвёт от гиперфагии, а после не ест еще несколько дней. Удовольствия от пищи никакой, это давно стало только требованием организма для того, чтобы не подохнуть. Сил на готовку парень найти не может, поэтому питается с доставок. Стримит ради денег, деньги на еду и таблетки, и так по кругу. Кашину от самого себя хуёво, с каждым днём он всё ниже падает, да только вот дно никак не появляется. Чуда не будет. Руслан появляется часто, откладывая все свои дела, порой даже теряя крупные суммы с сорванных проектов. Даня не горит желанием делить свою разваливающуюся жизнь с кем-то, но ничего не говорит. Тушенцов действительно ему помогает справляться. Не с менталкой. Кашин выгодно пользуется желанием Руслана вытащить его, тот бежит по первому зову, стараясь сделать его существование хоть немного похожим на человеческое. Заходя в квартиру уже со своими отдельными ключами, Рус часто чувствует сладковатый запах гниющей еды, перед глазами мельтешат появившиеся в отбросах мошки. Даню он всегда обнаруживает на кровати, окруженным коробками и пластиковыми бутылками. Порой бутылки не пластиковые, от них несёт алкоголем, а сам рыжий спит, чуть подрагивая слипшимися от слёз ресницами. Тушенцов прибирает, ходит к мусорным бакам по нескольку раз, потому что пакетов набирается много. И всегда готовит какой-нибудь суп и пару салатов из овощей, чтобы разнообразить далеко не полезный рацион Дани. В квартире буквально чувствуется мёртвая апатия. Руслану самому херово, пока он сидит на кухне, ожидая пробуждения Кашина. В этот раз рыжая взъерошенная макушка появляется в дверях примерно через полтора часа. Даня окидывает безразличным взглядом встревоженное лицо Руслана, и молча идёт за посудой. Садится напротив, приступая к позднему ужину. - Дань, - Тушенцов слегка трогает парня за руку, и тот смотрит ему в глаза. - Ты как? Кашин фыркает, отмечая про себя, что Рус каждый раз надеется на положительный ответ, и спешит огорчить: - У тебя одна попытка угадать. Руслан молчит, наблюдая. Кроме элементарной уборки он ничего не может сделать, и от осознания хочется плакать. Добивает то, что и сам Кашин воспринимает его, как что-то само собой подразумевающееся в его квартире. Это самое Что-то всегда будет на месте, разгребёт его завалы, накормит, и без вопросов подставит зад, когда рыжему угодно. Противно, аж трясёт. Тушенцов хочет блевать со своей слабости. Ему нужно с этим завязывать. Иначе Даня его за собой утянет. В фильмах герои любят драматично хлопнуть дверью и оборвать все связи, живя счастливо практически на следующий же день. А Руслан не в блядской мелодраме с хэппиэндом. Он снова и снова оказывается в этой квартире, и отдаёт всего себя, в ответ получая лишь полное ничего. Даня может чувствовать только злость и ненависть к себе. Собственные мысли жрут, мерзкими червями крутясь в голове, пока он заливает в себя уже третью бутылку. Это его единственный способ забыться на короткое время. Он не злоупотребляет, но сейчас было по особенному ебано. Морщится от горечи, делая ещё глоток, и ставит стекляшку на пол, откидываясь на кровать. Лежит, раскинув руки, и думаетдумаетдумает. Ему не лучше, ему сейчас никак. Даже и не помнит, как в пальцах сжимает осколок бутылки и создает красные прямые линии на коже. Поверх старых, уже побелевших шрамов, раскрывая незажившие ранки, Даня рисует новые. Больно, но так похуй. Не больнее, чем внутри. Красное темнеет, скапливается в шарики и чертит дорожку, сбегая на пальцы. Был бы решительнее - уже резал бы вдоль. Так, чтобы наверняка. Умирать не хочет, но особого рвения к жизни за собой не замечает, поэтому терзает себя и внутри, и снаружи. Порезы переплетаются, путаются, как нитки. Кашин отбрасывает осколок куда-то на ковёр, где валяются остальные в луже спирта. - Легче стало? - Руслан хмыкает, наблюдая со стороны двери. Даня пьяные глаза поднимает, пытаясь сосредоточиться, и наклоняет голову, рассматривая. - Чё забыл тут? - Мне страшно за тебя каждую секунду, что, блять, за вопросы? - Тушенцов злится, и сам не понимает на что. То ли на полудохлого Даню, то ли сам на себя за то, что снова здесь оказался. - Бойся получше, не верю, - Кашин еле улыбается и вытягивается на кровати. - Всегда пожалуйста, Данилка, - Руслан не на шутку психует, но старается держаться. Что с него сейчас спросить можно? - А чего ты ноешь? Что я твоих любовных ожиданий не оправдываю? - Даня всё еще не отрывает взгляд, и улыбка становится шире, показывая зубы. - Ну так вали нахуй, герой. Кашина это действительно веселит. Доза псевдоудовольствия даёт сил даже на то, чтобы подняться и подойти к сжимающему зубы Руслану. Кладёт руки на шею, большим пальцем поглаживая татуировку летучей мыши, и двигается ближе, к самому уху, обдавая Тушенцова сильным запахом алкоголя: - Тебе ещё раз повторить, Русь? - смеётся в шею, и кончиком языка проводит по выбитому чёрным когтю на крыле. - Съебись из моей жизни, а я ради интереса тебе напишу позже. Хочу знать, будешь ли ты тут снова ползать передо мной, или наконец характер приобретёшь. Руслан толкает Даню в грудь одной рукой, но этого достаточно, чтобы парень рухнул на пол. Кашин шипит, поднимая ладонь, в которой видны кусочки стекла. Тушенцову рыдать хочется от вида окровавленной Даниной руки, а ещё больше душат его слова. Он сам себя едва останавливает от шага навстречу, чтобы поднять рыжего, как обычно обработать раны и помочь лечь обратно в кровать. Не в этот раз. Нельзя. - Лёгкой смерти, мразь. - и Руслан широкими шагами выходит из квартиры, даже не закрыв дверь. Ему кажется, что он дышать перестанет, как только переступит порог, но, к собственному удивлению, дышит. Выдыхает отвращение, накопленную обиду, собственную ошибочную любовь. Не легче ни на секунду, но путь назад он сам себе отрезал. И прекрасно знает, что поступает правильно. Даня лишь вслед смотрит, не переставая улыбаться.***
Руслан каждый день из двух месяцев без Кашина ненавидит. Всё не то, все не те. Ему до боли в рёбрах хочется снова увидеть того, кто без ножа резал его столько лет. Увидеть, коснуться, прижаться ближе, если позволят, и каждую секунду он сам с собой сражается. Даня не поменяется, как не будет другим и его отношение к Тушенцову. Ничего, блять, никогда не изменится. И Руслан сам в себя эти слова впечатывает, переварить пытается, но разум отторгает, взращивая мерзкую надежду. Он следит за новостями, и по расписанию Дани понимает, что того снова несёт. Третий трек за месяц выпускает, фотографий куча, по которым Рус понимает, что Кашин от его дома недалеко. Хочет пиздец как сильно. Грызёт сам себя, пытается существовать, и никуда не едет. Вроде и доволен результатом, а внутри гниёт заживо. Ещё хуже делает внезапная пропажа с медиа-радара Дани, который уже больше недели ничего не публикует. Руслан знает причину. Он пытается работать с музыкой, но мысли от неё далеки. Уже третий час биты подгоняет, стараясь выжать из себя что-то, когда слышит уведомление. Телефон в руке, и сердце, кажется, останавливается, замирая от страха. 02:17; Даня: мне хуёво. Блядство. - Здравствуйте, машину на ближайшее.