***
М… Алый… Уже по цвету каменной плиты понимаю, что я в разуме Короны. В этот раз я лежу… Тяжело поднялся и… — Алый? — демон лежал на земле, тяжко дыша. Взгляд его был точь-в-точь как у барашка после бурной ночи — уставшее и довольное. Его лапки нервно дергались, а хвосты махали так быстро, что создавали небольшой поток воздуха. — Ты чего? В порядке? — Как же было прекрасно! — завопил вдруг он, выгибаясь. Затем повернулся ко мне: — Умоляю, можно полировать и чистить меня почаще? А? — Это… Это странно… — я присел рядом с демоном, наблюдая за тем, как его грудная клетка то поднимается, то опускается. Его рубаха была расстегнута почти наполовину, ленточка держалась… Вообще не держалась. — Ты точно в порядке? — Точно… Что ты со мной сделал… Мне так хорошо никогда не было… — Никогда бы не подумал, что войлочная щетка сможет довести тебя до такого состояния… Смеешься, да? — Ага. Слу-ушай, а ведь выходит, что ты барашку изменил… Со мной? — То, что я почистил его головной убор не говорит о том, что я ему изменяю. — Жаль, жаль… — демон наконец сел и вытянул ноги. — Уф… Можно попросить тебя об одной услуге на будущее? — Услуга? Я не стану с тобой торговаться! — но он мне даже закончить не дал! — Ты с моими венцами будь понежнее, ладно? Всё же эрогенная зона. — Так, я тебя больше пальцем не трону, озабоченный! — Пальцем можешь не трогать. У тебя прекрасная головка… И не только та, что на шее сидит, — он… Он продолжает это делать! — И где ты только подобного понабрался… Хотя нет, знаешь, молчи. Не хочу знать! — Ладно уж строить недотрогу. Ох, а как у вас хорошо свадебка прошла! А какая милая бабочка у меня была, — так-так-так. Я медленно и вразвалочку подошёл к демону, что так спокойно трепал языком, и остановился, нависнув немного: — О, так ты хочешь снова надеть ту бабочку? — А? — я явно выдернул его из собственных мыслей (однако, как иронично!). — Я на тебя бабочку надену. И сделаю ещё кое-что похуже. Только дай мне повод. — О-о, что же ты сделаешь? Хотя нет, не говори! Я даже мысли читать не буду! Сделай! Мне уже интересно! — Даже в будущее не заглянешь? — Ага, верно!***
Т-ты… Что ты со мной сделал?! Ух, как вопит. А я всего лишь надел миленький венок из цветов на один из венцов короны. — Да ладно тебе, выглядит замечательно! — Агнец, сидевший рядом, продолжал добавлять новые цветы в венок. Мы вышли прогуляться к полю, где уже распустились летние цветы. Да вы те ещё извращенцы… Я для вас что, домашний питомец? Ух, как злится! — Да ладно тебе, всё в порядке. К слову, Алый, а мечи тоже автоматически отполировываются, если я тебе отполирую? Точно! Мечи! И корона тут же приняла форму одного из мечей. Ну… Я почему-то подозревал, что оружие несколько иначе полируется и чистится… Агнец лишь расхохотался. Смешно ему. А я видеть не могу этот нахальный глаз на ГРЯЗНОМ оружии. Этот адский артефакт будто насмехается надо мной! — Только не говори, что мне опять тебя чистить придётся… — и Агнец тут хихикает. Хм, знаю я одно местечко… Где его как следует приведут в порядок.***
*Автор* В бесконечной пустоте Алый сидел, стачивая коготь о жёсткую поверхность каменной глыбы, на коей его заперли. Одиночество длилось невыносимо долго, но и часто отрывать своего нового собеседника от дел было как-то… Неправильно? — Ха-ах… — демон лёг на спину, глядя, как кровавые облака плывут мимо. Сегодня произошло много событий. Тысячи лет правления епископов и нахождение в небытие не дали того эффекта, который он получил за несколько дней. Он наконец может общаться, как и остальные демоны, со смертными! Пока только с двумя, да и второй не сказать, что хорошо его понимает… Но всё же! Нариндер был славным малым на его взгляд, но слишком замкнутым в себе. Проявлялась кошачья натура — не каждому он готов был довериться. Они были похожи — Алый это чувствовал. И всё же… Когда смертные занимались своими делами… Алому становилось бесконечно скучно. — Когда-нибудь я вернусь домой, обещаю. Не знаю, буду ли я мстить своим братьям и сестре, но… — демон глубоко вздохнул: — Нариндер избавился от епископов, но легче ему не стало… Меня ведь тоже заточили в тюрьму, да ещё и не пускают обратно… В Небытие я должен был жить вечность… — Алый вдруг подскочил, — но если в Небытие не было ни одного последователя… Если никто не поклонялся Тому-Кто-Ждет… До тех пор, пока не прибыли маленькие котята, разумеется… То откуда бралась Вера? Неужели… Алый подскочил и стал нервно ходить туда-сюда: — Ну конечно! Место забытых, в которое верили, отсюда и такая энергетика! Оттуда нельзя уйти. Уйма сил! Вот почему я был там так долго… Хитро, хитро. Но за что Нариндера? Он просто кот, который получил силу. Почему его заставили страдать? Ах, я что же, беспокоюсь о смертном? Смешно! До колик смешно! И всё же… Алый остановился, поднял голову… Задумался о своём, демоническом…***
*Нариндер* Мы с барашком пришли к Кудаю. Я долго хранил молчание… — Так и зачем мы здесь? — спросил меня рогатый, топчась на месте. Я же подцепил когтем корону с его головы, что в моих руках почти сразу же приняла форму меча. Помнит же. — Кудай. Надо бы оружие наточить и отполировать. Сможешь? Ебите меня семеро… Хочу… Ух, аж завопила от счастья, да завибрировала в руках! Не мудрено — сколько времени никто не затачивал её. Хотя демоническое оружие не нуждается в уходе, да? Я так думал, пока птиц не взял в руки корону. Сколько было визгов, писков и блаженных стонов. Барашек стоял рядом со мной и весь горел от стыда от комментариев короны. Ха, а ведь он и половины её речей не разбирает. Кудай заточил, отполировал и выровнял каждый инструмент короны, даже сменил леску на удочке. От получаемого удовольствия Корона вся дрожала. Ух, я хотел бы видеть, как выглядит Алый после таких манипуляций. Артефакт вновь оказался на голове барашка. Мы поблагодарили Кудая за работу. Он обещал приехать ещё в культ, обновить сельхозинструменты, а заодно и получить плату за работу. Мы попрощались и отправились обратно в культ. Агнец по дороге домой остановил меня и заговорщически произнёс: — Корона молчит с последней чистки. Думаешь, мы перестарались? — а ведь и правда ни слова от демонюги. — Не думаю. Если бы всё было так плохо — она бы вопила, чтобы мы прекратили, ты так не думаешь? — Да, это точно, — Агнец вдруг остановился. — Нари, а мы можем… Немного прогуляться? — По болотам? Уверен, что хочешь? — Пожалуйста? — ох, эти его чёрные большие глазки… Как я могу им отказать… Они такие же, как и много дней назад, когда он впервые оказался в Небытие… — Ладно, погуляем. Болота… Владения дражайшей Хекат… После гибели епископа сих мест, болота, обагренные кровью многих убитых, пустили новые ростки. Я видел растения, о которых не знал до этого момента. Ужасающие, пугающие… Но такие красивые… — Так и зачем мы пошли этой дорогой? — меня всё ещё волновал этот вопрос! — Я хочу показать тебе, как изменился этот мир. И ещё собрать грибочков! — опять эти ядовитые грибы будет собирать… Что за… Агнец кинулся к берёзе, срывая гриб. На белой толстой ножке крепилась плотная коричневая шапочка гриба… Я не помню таких… — Смотри, это подберёзовик! Это съедобный гриб! — и он демонстративно откусил часть гриба. — Может, его стоит хотя бы приготовить? Хотя делай как знаешь, — я слишком устал от всего этого. Просто хочу вернуться в культ… Однако барашек скакал от дерева к дереву, от куста к кусту, собирая разные ягоды и грибы. Он показывал их мне, рассказывал, но я… — Я слишком устал, Агнец. Идем уже домой. — Мы и идем домой! Смотри! — он схватил меня за руку и потащил за собой сквозь дебри. Да куда ты прешь! Но… — Ух ты… — на болотах впервые за долгое время распустились цветы. Огромные, красивые, возможно даже хищные. Но какой аромат от них стоял! У меня защекотало нос. — Красивые, да? — Агнец восхищенно ойкнул. — Да… — очень… Я даже согласен немного задержаться…***
*Автор* — Пушистое брюшко. Сегодня особенно мягкое, — Брета длинными пальцами осторожно разминала брюшко, лежащей на ней Фьен. Мотылёк тихонечко постанывала, дергая крылышками и лапками. — Тише ты. Неужели в лапах паука тебе лучше, чем в объятиях своего вида? — Прости… — Ну уж нет, — Брета ухватила за пушок на теле мотылька, отчего заставила бабочку вздрогнуть и покраснеть. — Какая же ты милашка, Фьен! — От-отпусти меня… — стала заикаться мотылёк, но помимо этого никакого сопротивления не оказывала. Брета же продолжала гладить брюшко и разминать пушок на теле: — Да тебе нравится такое, да? Нравится, когда тебя так трогают? — одной из лапок он повернула к себе красную мордашку и осторожно толкнула лбом: — Ты чего такая красная? — М-мне… Ай! Не надо! — Но ты и не сказать, что сильно сопротивляешься. Хочешь, я как следует разомну брюшко? Этими длинными тонкими пальцами? — А-ах! — мотылек откинулась в объятиях паучихи. Её крылышки забились ещё сильнее. — Давай, красавица, — Брета ни на секунду не останавливалась от массажа тельца бабочки. А та уже была практически на седьмом небе от наслаждения! — Брета… Хватит… Я… Я… — Ты сегодня ещё не отдавала своей нити. Так что давай. Пора производить ниточки, — клацнула паучиха хелицерами возле усика мотылечка.***
— Ты воистину странная моль, — Брета осторожно смотала клубочек нитей и отложила в сторону. Фьен лежала на спине, не в состоянии пошевелиться. — Ты в порядке? — Да! — по блаженной мордашке было всё предельно понятно. — Отличненько. И всё же… Почему ты делаешь нить прямо как пауки? — О? — мотылёк пришла в себя и глянула на Брету. — Моя мама была паучихой… Может из-за этого? — Может быть. Насколько мне известно, у мотыльков скорее слюна используется для нитей, а не брюшко, — Брета взяла мордашку Фьен и раскрыла ей рот: — Может ты и так можешь? — Могу… Но не хочу, — Фьен осторожно высвободила свою мордашку. — Мне тогда придётся есть намного больше… — А остальные мотыльки? Они же, вроде… — Только я из брюшка могу нити плести. И то только с твоей помощью, — Фьен вновь покраснела. — Да знаю. Идём, время работать!***
— А что насчёт детей? — Дражайший Старейшина, — обратилась Брета к Нариндеру, когда он вернулся в культ с барашком, — я думаю можно пару штучек завести, но только ради того, чтобы от меня отстали! Да и паучата растут достаточно быстро. Прямо как и мотылечки, — глянула паучиха в сторону Фьен. Бабочка вся покраснела и убежала в соседнюю комнату. — Хе, гляди какая нервная. Я спросила у Джулнаяна, готов ли он продолжить свой род со мной… — А это… Не слишком ли странно? В том смысле, у него же есть пара? — М? Слушай, как отец для детей он хороший. Но провести с ним всю оставшуюся жизнь только потому, что я хочу от него детей? Изволь! Знаю, что многим это может показаться странным… Но погляди на его детей! Они уже работают наравне со взрослыми, а им сколько? Полгода? Осенью родились, весной работают. Им родители уже не нужны. — И то верно… А что скажет Торен? Ты любовь всей его жизни уводишь! — С ним я тоже поговорила, он не против. То есть, он выглядел так, будто его бросили у алтаря, но… Но он не против. Сказал, что, если понадобится с детками помощь, мы можем на него расчитывать. — Торен не глупый, он поймёт. — Не, он не хочет, чтобы детишки Джула опять его изнутри сожрали, — рассмеялась Брета, продолжая ткать на станке. — Фьен тоже не против если у меня будут дети от Джулнаяна. Видишь, никто не против! Остальных же жителей культа это дело касаться не должно! — Даже так. — Это наше личное дело, ты так не считаешь? Но мне даже интересно, что будет, если златопряд будет иметь детей от тарантула, — Брета даже хихикнула. — От кого? — Джул. Он тарантул. Хотя я почти наверняка уверена, что в роду у него были ткачи! Иначе бы он не делал такие паутинные коконы! Но я видела его на охоте — точно тебе говорю, что тарантул. Но страшный… Вообще такие как он не должны плести паутину, а охотятся из засады. Но Джул и сети свои ловчие ставит, и сам за добычей бегает… — паучиха задумалась, остановив ткачество. — Джул ядовит? — Не больше моего. Укус вызовет разве что лёгкую эйфорию да аллергию. Он хищник иного рода. У меня тоже яд в слюне, но он не убьёт никого. Ядовитые грибочки больше вреда приносят, если тебе это интересно. — У меня ещё столько вопросов! — Я верю. Но у меня работа. Я жутко хотела бы ещё поболтать, но позволь мне заняться делами. — Хорошо, — кивнул головой Нариндер, после чего покинул дом.***
— Ты как? — Фьен, как и было ей приказано Бретой, дожидалась её в доме пауков. Семья ткачихи вежливо обращалась с мотылечком. Старшие даже сплели ей подвесную кровать, чтобы та могла спокойно ночевать у них. — У него огромный хер… — только и смогла выдать из себя Брета. — Бедный Торен… Как он вообще его терпит… Уф, не будь я крупнее Джула, отделалась ты куда хуже. Но в целом всё в порядке. Только я жуть как голодна! — Там есть еда. Семья твоя принесла, оставила для тебя. — О, спасибо, кроха, — ткнулась лбом в лоб мотылтку Брета.***
Джаспер вошел в свою хижину где жил в гордом одиночестве. Однако, сегодня в его доме был кто-то ещё. В полумраке он явно наблюдал чью-то фигуру. — Что тебе надо? — насторожился заяц. В темноте он видел не так хорошо, как хотелось бы, в отличие от гостя. — Поговорить, — в темноте на него уставились два кроваво-красных глаза. — А, лекарь. Что хотел? — кроль расслабился и зажег фонарь. — Ты прекратишь свою деятельность с этой дрянью. — Даже так. И что ты мне сделаешь? — Джаспер встал напротив кота, скрестив руки. — Ты ничего не сделаешь мне. Я не делаю ничего плохого. — Ты создаешь эту дрянь! — Принцип как с едой: кто-то готовит, а кто-то ест. Я не могу заставить кого-то пить — это полномочие Агнца. И это он поставил бар, я лишь пришёл позже. А ты почему такой нервный? Хочешь сам выпить, да папочка не разрешает? — колкий язычок кроля цеплял за самые больные места. Баал насупился и перешел в оборону, рыча: — Он мне не отец! — А ведь похожи, ну да не суть. Ты же лекарь. Так почему ты не можешь вылечить себя? — на этом последнем вопросе их диалог и закончился. Они стояли друг напротив друга молча. Баал впервые понимал, что ему нечего ответить. — Иди к себе, котёнок, не мешай мне отдыхать. Иначе я пожалуюсь Агнцу, что ты врываешься ко мне в дом без спроса. — Ты пожалеешь об этом! — Я жалею только о том, что слишком много молчу, — бросил вслед уходящему коту Джаспер. Затем сплюнул и пробормотал под нос: — Вылечите свои мозги, потом помогайте другим. Какие же вы, коты, заносчивые.