Удивительные приключения Фоксглав и Риддла

      Она не раз задумывалась, какой именно момент стоит считать началом своей новой жизни.       — И последний на сегодня студент.       Высокий волшебник с длинной рыжей бородой поправил очки-половинки и заглянул в левитирующий перед ним пергамент. Альбус Дамблдор — именно так он представился будущим студентам, — профессор Трансфигурации и заместитель директора Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс.       — Шестой курс и… Фоксглав, Фрейя!       …В одиннадцать лет она начала учиться магии в школе Ильверморни. Тогда у неё впервые появилась собственная волшебная палочка и ответственность за несданное вовремя эссе по трансфигурации. Да, с тех пор жизнь Фрейи определённо перестала быть прежней.       — Мисс Фоксглав? — голос профессора окрасился беспокойством, когда вызванная студентка не появилась перед табуреткой с Распределяющей Шляпой. — Кто-нибудь видел мисс Фоксглав?       …Когда ей исполнилось тринадцать, родители забрали Фрейю из школы. «Теперь весь мир — твоя школа». С того момента она ни разу не слышала про свою лучшую подругу, Мэри Суини, и ни разу не сбегала в деревню не-магов, чтобы попробовать в местном магазине так сильно не похожую ни на что «кока-колу». Если она и скучала по тем временам, то совсем немного.       — Пропустите, пожалуйста, — пробормотала Фоксглав, проталкиваясь через спины волшебников.       Забившись в самый глубокий угол кабинета, она не сразу услышала, что заместитель директора наконец добрался и до её фамилии. Процесс распределения взрослых студентов занимал уже больше получаса, и от долгого ожидания Фрейя отвлеклась на собственные мысли.       — О, мисс Фоксглав! — просиял Дамблдор, когда её увидел. — Дорогая моя, идите же сюда скорее! — Он несколько раз нетерпеливо хлопнул в ладони. — Совсем скоро начнётся церемония, вы же не хотите, чтобы мы на неё опоздали?       …Долгое время Фрейя Фоксглав считала, что началом её новой жизни стала смерть родителей. Ей едва исполнилось шестнадцать, когда это произошло. С тех пор сама Фоксглав стала не менее жалкой, чем существование, которое судьба предназначила ей впредь влачить.       Она крепче сжала в руке навершие магической трости. Каждый шаг отзывался глухой болью в правой ноге. За полгода они стали неотъемлемой, необходимой частью Фрейи Фоксглав: трость помогала ей ходить, боль не давала ей возможности забыть.       — О, моя дорогая девочка, — глаза Дамблдора расширились, — как же непорядочно с моей стороны! — Он улыбнулся, вежливо и искренне. — Не торопитесь, позвольте вам помочь.       Волшебник стремительно соскочил с места и, оказавшись перед Фоксглав, протянул худую ладонь. Она вмиг стала центром внимания: взгляды — оценивающие и презрительные, настороженные и любопытные — щекотали спину и царапали лицо. Директор, профессоры, студенты — для них всех в этот момент существовала лишь новенькая студентка: худая, бледная, коротко стриженная девчонка с массивной тростью в руке. Тишина троекратно усилила стук железного наконечника о каменный пол. Фрейе Фоксглав захотелось провалиться сквозь землю про мысли о том, как громко сейчас звучит тревожное шарканье её больной ноги.       Она вежливо кивнула, но не приняла протянутую Дамблдором руку.       Фрейя подошла к табуретке в центре кабинета. Грязный и старый, словно половая тряпка, артефакт громоздился на деревянном сиденье для распределения студентов на факультеты Хогвартса. Фоксглав много слышала о легендарной Распределяющей Шляпе и сейчас не могла дождаться секунды, когда сможет проверить её действие на себе.       Артефакты манили её с самого детства.       Она бережно подняла шляпу, но прежде, чем надеть её на голову, провела пальцами по ткани: за сотни лет своего существования шерсть огрубела, тут и там виднелись прорехи и неаккуратные заплатки, но артефакт всё равно излучал невиданную магическую силу. Фрейе Фоксглав пришлось бы учиться не один десяток лет, чтобы создать нечто подобное. И далеко не факт, что даже после этого у неё получилось бы хоть что-то, достойное внимания.       Дамблдор нетерпеливо кашлянул, и Фоксглав натянула шляпу на голову.       — Так, так, так… И что же у нас здесь? — зашелестел чарующий голос.       Фрейя почувствовала, как её разум податливо раскрывается под неумолимым напором легилименции. В глазах то темнело, то светлело: ей хотелось, чтобы ощущение приближающегося обморока испарилось как можно скорее, и вместе с тем она жаждала раствориться в рагу из эмоций, воспоминаний и мыслей, которые так пристально в этот момент рассматривала шляпа. За пару секунд перед глазами пронеслась вся её жизнь.       — Как интересно.       Артефакт замолк, и это молчание растянулось в вечность.       — Или, вернее будет сказать, «интерес-с-с-но»? — устрашающий шёпот показался Фоксглав смутно знакомым, но её сознание было слишком затуманено, чтобы зацепиться за смысл сказанного. — Я знаю, что с такими делать.       Шляпа выскользнула из её мыслей и пронзительно закричала:       — СЛИЗЕРИН!       Именно так началась новая жизнь Фрейи Фоксглав.       — Зачем так кричать, шляпа? — чуть слышно возмутилась новоиспечённая слизеринка. Она быстрым движением стянула с головы артефакт и устало провела рукой по лицу.       Собравшиеся в кабинете директора волшебники не сводили с Фоксглав глаз, и едва ли эти взоры можно было назвать дружелюбными. Из шести новеньких старшекурсников — большая часть из них были военными беженцами из Европы и Советского Союза — одна лишь Фрейя Фоксглав поступила на факультет Салазара Слизерина. Впрочем, она ожидала подобного отношения: её опекун, Аделаида Бут, не единожды предупреждала, что «змеиный факультет» не в почёте у большинства волшебников Британии. Хитрость, коварство и амбициозность — вот, что ценил Слизерин в своих студентах. Но для большинства людей, особенно в это неспокойное время, такие черты характера приравнивались едва ли не к абсолютному злодейству. Не помогал ситуации и символ факультета: оскалившаяся змея — это вам не благородный лев. И совершенно точно не трудяжка-барсук, дружелюбно поднявший на гербе свою лапку в знак приветствия.       Фрейю мало волновали разборки между факультетами, но ей не хотелось оказаться их непосредственной жертвой. Вряд ли кто-то мог назвать её хитрой и коварной, зато амбиций и любви к змеям ей было не занимать.       Решение начать учиться в Хогвартсе было для Фоксглав непростым, но, хорошо подумав, она всё же убедилась, что тётя Аделаида права: если ей что-то и поможет отвлечься от безрадостных мыслей, связанных с семьёй, то это будничное выполнение домашнего задания, новые друзья и загадки, которыми обычно кишат магические школы. Особенно загадки.       Возможно — если повезёт, — у Фрейи Фоксглав наконец появится возможность стать ненадолго самой обычной шестнадцатилетней девушкой. Без пыток, смертей и тайных злодейских организаций.       Фоксглав улыбнулась и поблагодарила профессора Дамблдора. От доброжелательности последнего не осталось и следа: волшебник сухо кивнул и указал на стоящего в отдалении коллегу. Мужчина был низким, тучным, с густыми пышными усами, его лысина блестела так сильно, что в ней отражался мягкий свет свечей. Фрейя была готова поспорить на сотню драготов, что его патронус — морж.       — Мисс Фоксглав, ах! — цокнул волшебник, довольно потирая правый ус. — Вы слышали, профессор Бири, это ко мне! — он обратился к стоящему рядом мужчине с козлиной бородкой, который лишь кисло улыбнулся. — Какая радость, какое приобретение!       Тучный волшебник торопливо прошёл навстречу Фоксглав.       — Гораций Слагхорн, мисс Фоксглав, декан факультета Слизерин, к вашим услугам.        Когда мужчина протянул руку, Фрейя неловко пожала его мягкую потную ладонь.       — Фрейя Фоксглав, — ответила она, натянув на лицо вежливую улыбку. — Счастлива оказаться в Слизерине, сэр.       — Безусловно, моя дорогая, — польщённо выдавил из себя профессор Слагхорн, — вам и правда несказанно повезло стать частью нашего прекрасного общества. А когда вы вступите в «Клуб слизней»… — добавил он, задумчиво почесав подбородок. — Однако не будем торопить события!       Волшебник осмотрелся по сторонам — в кабинете осталось лишь несколько взрослых волшебников да директор — и кивнул на дверь.       — Пойдёмте, мисс Фоксглав, за дверью вас будет ждать староста — абсолютно чудесный молодой человек. Он сопроводит вас в Большой Зал.       Однако никакого «чудесного молодого человека» за дверью не оказалось. Профессор разочарованно осмотрелся по сторонам и пожал плечами.       — Ну, полагаю, его задержали неотложные дела, — сказал он с улыбкой и протянул своей новой студентке локоть. — Я ведь и сам могу вас проводить, моя дорогая, прогулки очень полезны перед ужином, вы знали? Повышают аппетит и вкус к жизни.       Весь путь от кабинета директора Диппета до Большого зала профессор вновь распинался о том, как ей повезло попасть к нему на факультет, к нему под патронаж и, «в этом я уверен, но точно покажет время», к нему в некий «Клуб Слизней». Медленно переступая через ступеньки и своё собственное достоинство, Фрейя Фоксглав слушала профессора с преувеличенным интересом и вежливейшей из улыбок, что не могло не польстить мужчине. Декан Слизерина привёл Фоксглав к факультетскому столу и помог сесть на место: мужчина услужливо подал ей ладонь, пока она перелезала через высокую скамейку. После этого он довольно улыбнулся, с гордостью осмотрел факультетский стол и удалился к остальным преподавателям.       И вот четверть часа спустя, пытаясь абстрагироваться от шума (оказалось, Фоксглав даже не представляла, что такое настоящий шум, пока не оказалась в зале с парой сотен подростков, вернувшихся после каникул к друзьям), она в десятый раз перечитывала одни и те же строки в собственном блокноте и не понимала ни одного чёртова слова. Боль в ноге отбивала привычный ритм, заставляя Фоксглав время от времени сжимать руку в кулак. С тяжёлым вздохом она отодвинула от себя блокнот и огляделась.       Студентов с каждой минутой становилось всё больше, и стол Слизерина заполнялся ребятами в серебристо-зелёных галстуках. В отличие от других факультетов, слизеринцы были менее эмоциональны и свои впечатления о лете высказывали спокойно и с каким-то врождённым чувством собственного достоинства. Соседи слева, справа и напротив вели непринуждённые светские беседы с таким профессионализмом, будто бы им всем уже перевалило за шестьдесят и они оказались на званом вечере в высочайшем обществе, а не на церемонии распределения первокурсников в школе чародейства и волшебства Хогвартс.       До ушей Фоксглав долетали обрывки разговоров о квиддиче, последних политических новостях, модных нарядах из осенней коллекции магазина «Твилфитт и Таттинг», а также пикантные сплетни о людях, чьи имена и фамилии она слышала впервые в жизни и даже не собиралась запоминать. С новенькой студенткой, какой бы интересной она ни оказалась по итогу, разговоров вести никто не собирался.       Фрейю это обстоятельство нисколько не огорчало: за годы путешествий с семьёй ей редко выпадал шанс не то что подружиться, даже познакомиться со сверстниками. Было несколько исключений, но все они плохо заканчивались либо для самой Фоксглав, либо для её новых знакомых.       Место друзей в её жизни занимали родители, старший брат и многочисленные сотрудники отцовского агентства. Пускай все они были старше Фрейи, зато с ними не нужно было притворяться. Эти люди дарили ей тот самый комфорт, которого так сильно не хватало во время путешествий, особенно когда приходилось спать чуть ли не на голой земле и жить впроголодь. Ни один другой человек, как бы горячо он ни умел рассказывать о тайнах магического искусства или пикантных слухах о самых популярных волшебниках по мнению журнала «Ведьмополитен», никогда в жизни не смог бы дать ей такого же невыразимого ощущения счастья, как тихо произнесённое перед сном «Как ты, дочь?» от Каспиана Фоксглава.       Мысли о дорогих Фрейе людях стремительно ринулись в сердце и уголки глаз. Она быстрым движением руки вытерла влагу и судорожно выдохнула.       «Хватит ныть, Фоксглав», — строго сказала сама себе Фрейя. Она не собиралась показывать себя сентиментальной слабачкой в первый же час нахождения в Хогвартсе.       Фрейя вновь придвинула к себе потрёпанный коричневый блокнот. Раскрыв его на середине, она задумчиво оглядела нарисованный на желтоватых страницах артефакт. Последние полгода работа над магическими артефактами стала для неё отдушиной и способом не думать о том, куда, чёрт побери, катится её жалкая жизнь. Когда держишь в руках то, что стало результатом долгих дней экспериментов (нужно признать, пару раз даже смертельно опасных), то существование начинает обретать хоть какой-то практический смысл.       Она залезла в карман мантии и достала оттуда небольшую квадратную коробочку. Внутри оказался прототип описанного в блокноте артефакта: изящная двухдюймовая фибула для мантии. Эскиз артефакта и то, как он выглядел в действительности, почти не отличались. Изящные бронзовые листочки папоротника, украшенные едва заметными рунами, хороводом окружали центр артефакта — жадеит овальной формы. В тёплом свете хогвартских свечей оттенок камня казался невыносимо ярким, бьющим в глаза своим почти тёмномагическим опасным блеском, будто бы кто-то всесильный превратил вспышку убивающего заклятия в этот удивительный холодный камень.       Она аккуратно положила предмет на страницу блокнота. Сложно было поверить, что это зачарованное украшение было результатом её собственного труда. Её собственной магии. Бабушка вряд ли бы нашла в нём хоть какой-то повод для гордости, но даже поднятая в удивлении бровь волшебницы означала бы несомненный успех. В конце концов, Фрейе Фоксглав было далеко до таланта знаменитой Аврелии Фоксглав. Но ведь даже самые великие с чего-то начинали, не так ли?       Внимательно разглядывая фибулу, Фоксглав не сразу услышала, как к ней кто-то обратился. Неохотно оторвав взгляд от камня, Фрейя увидела, что сидящая напротив девушка явно выглядит раздражённой и ожидающей ответа. Она была необычайно хороша собой. Той аристократической красотой, которую в не-магическом мире можно увидеть скорее на экранах кинотеатров, чем на улицах города: у девушки были тонкие, правильные черты лица, хитрый цепкий взгляд под изогнутыми бровями, пухлые губы и золотисто-русые волосы в безупречной причёске. Смотрела она на Фоксглав с видом хищника, готового вцепиться в глотку, если посмеешь задержать на ней взгляд дольше, чем позволяет процент не-магической крови в твоих венах.       — Да? — проговорила Фрейя неуверенно. Ей до сих пор не верилось, что местная нимфа кинематографа обращалась именно к ней. Никто за двадцать минут её нахождения за столом Слизерина не удосужился даже поздороваться.       — Я сказала: «Ты сидишь на месте Тома», — медленно, как для умственно отсталой, проговорила слизеринская красавица. Усталости в её голосе было не меньше, чем агрессии. — Пересядь.       Изящный пальчик указал куда-то в сторону стола Хаффлпафф.       — Прошу прощения? — опешила Фоксглав.       Утратив часть своего аристократического шарма, слизеринка по-плебейски фыркнула.       — Это место старосты факультета, он всегда здесь сидит, — пояснила она. На сей раз она указала пальцем на место Фрейи. — Так что лучше свали отсюда куда подальше, ясно тебе?       В принципе, Фоксглав понимала претензию девушки. Без спроса занять чужое место в заведении с устоявшимися традициями значило выставить себя недалёкой идиоткой. И она была готова подняться и пересесть — слово Фоксглава! — но это желание существовало лишь до того момента, пока эта миловидная ведьмочка не выплюнула свою последнюю фразу.       Последние месяцы у Фоксглав нервы были ни к чёрту.       — Во-первых, в уставе Хогвартса нет пункта о привилегированных местах для старост, — соврала Фрейя самым правдоподобным тоном, на который была способна. Она понятия не имела, существует ли такой устав вообще, не говоря о его содержимом. — Во-вторых, грубить необязательно. Разве ты не знаешь, что можно просто попросить? Поверь, одно маленькое «пожалуйста» очень помогает в таких ситуациях. Вас дома вообще учат чему-то, кроме родословной?       Изящные брови девушки взлетели вверх, отчего взгляд её серо-голубых глаз приобрёл изрядную долю безумия. Фрейя уже было подумала, что услышит в ответ ещё какое-нибудь оскорбление, но красотка, сложив руки на груди, лишь презрительно фыркнула.       — Тебе же хуже, — выдавила она в ответ, и голос девушки не скрывал радости.       Фоксглав с милой улыбкой кивнула, возвращаясь к созерцанию своего магического артефакта.       Господь всемогущий, прошло двадцать минут, а Фрейя Фоксглав уже с кем-то поссорилась. А ведь всегда считала себя дружелюбным человеком! Отличное начало, ничего не скажешь.       Фрейе вдруг подумалось, что было бы неплохо добавить на фибулу защиту от самого простого сглаза: злобные стервочки вроде этой расфуфыренной Вероники Лейк всегда норовят проклясть какой-нибудь неприятной чертовщиной, которую попробуй ещё вовремя определи. Нужно будет как следует рассчитать совместимость с уже наложенными рунами… А то вместо защиты от сглаза, она усилит его действие в несколько раз и превратится в отвратительную жабу… Будет очень неловко перед бабушкой, когда она в очередной раз облажается.       Фоксглав перевернула страницу, намереваясь записать идею для защитных рун, но слизеринка вновь заговорила:       — О-о-о, Том, — протянула она приторно-сладостным голосом. — Эта грязнокровка заняла твоё место и отказывается уходить.       За столом разом смолкли все голоса, будто кто-то наложил на Слизерин беспалочковые чары немоты. Некоторые студенты с любопытством повернулись к девушкам. Слизеринская красавица выглядела воистину довольной: победоносный взгляд из-под немного наклонённой головы перебегал с лица Фоксглав куда-то выше её левого плеча. Фрейя же, вначале несколько озадаченная неожиданным вульгарным ругательством от чистокровной девушки, через мгновение почувствовала, как где-то внутри, в районе солнечного сплетения, начинает зарождаться безудержный смех.       Да, определённо — с нервами стоило разобраться.       — Грязнокровка, серьёзно? — спросила она насмешливо и, запрокинув голову, весело расхохоталась, будто бы нашла в этом неприличном слове что-то воистину забавное. Её заразительный смех, кажется, передался и соседям: некоторые слизеринцы не сдерживали улыбок, а два каких-то парня откровенно ржали.       — На моей родине за такие слова можно и в нос получить, — проговорила Фрейя через некоторое время. Холодный тон, с которым она произнесла эту фразу, отличался от насмешливого, как день и ночь. — Что дальше, подбросишь мне навозную бомбу? Приклеишь обувь к полу? Я думала, Хогвартс — серьёзное учебное заведение.       Красотка-слизеринка поджала губы и вновь уставилась куда-то выше левого плеча Фоксглав, будто пыталась найти там чью-то поддержку или одобрение. Её поведение начинало по меньшей мере раздражать.       — Да куда ты, чёрт возьми, смотришь всё время?! — не выдержала Фрейя, быстро повернув голову в направлении взгляда слизеринки.       Срань господня.       Фрейя Фоксглав часто вспоминала первую встречу с Томом Риддлом. Справедливости ради, стоит уточнить, что любой человек, встретивший однажды Тома Риддла, потом неоднократно вспоминал эту встречу. А вот какой окраски были эти воспоминания — дело уже другого порядка.       Для Фрейи быстрый поворот головы в направлении взгляда слизеринки принёс ощутимый удар под дых. Не в прямом смысле слова, к счастью. Но легче дышать от этого почему-то не стало.       Сложив руки за спиной, как школьный профессор, над Фоксглав возвышался парень примерно её возраста. Высокий, с прямой, как струна, спиной, он был одет в чёрную мантию, которая смотрелась на нём по-королевски благородно, хотя, очевидно, была не самой дорогой в ассортименте многочисленных магазинов «Косой аллеи».       Но это, безусловно, отходило на второй план, потому что даже если бы он надел на себя мешок из-под картошки, как самый последний домашний эльф, он бы всё равно был эпицентром внимания.       Потому что он был поразительно, дьявольски красив.       Точёный прямой нос, бледные, чуть впалые щеки и чётко очерченная линия челюсти. Это совершенное лицо было будто бы вылеплено гениальным, тонко чувствующим красоту скульптором. Оно было великолепно в своей идеальной симметрии, и из-за неё же выглядело до ужаса не человеческим.       Увиденное потрясло Фрейю до глубины души — и совсем не в позитивном смысле этого выражения. Мама всегда говорила ей держаться подальше от красивых мальчиков. От красивых мальчиков с демонически сияющими глазами — тем более. Даром, что сама вышла замуж за отца.       — Ох чёрт… — глухо проговорила она на выдохе.       Торопливо хватая свой блокнот и разбросанные по столу вещи, Фрейя перевела взгляд на девушку напротив.       — Твоя взяла, красотка, я сваливаю. — Она громко хлопнула по столу свободной от вещей ладонью. Слизеринка возмущённо скривила изящный носик.       Под недоуменными взглядами половины стола Слизерина Фрейя Фоксглав подхватила прислонённую к скамейке трость и, опёршись на неё, медленно поднялась. Вежливо кивнув сидящим рядом соседям, она начала не очень уверенно перелезать через высокую скамейку. Сильная волна боли пронеслась по телу, как только нога дотронулась до пола: чтобы выбраться без посторонней помощи и не упасть, ей пришлось перенести на ногу весь свой вес. Ожидаемая — но от этого не менее неприятная — слабость окатила Фрейю с головы до пят, и она не смогла сдержать негромкий, но отчётливый стон.       — Ты можешь остаться: места хватит всем, — произнёс приятный мужской голос с таким нарочитым дружелюбием и сочувствием, что Фоксглав захотелось удавиться. — Распределение начнётся с минуты на минуту, не нужно убегать.       Фрейя, уже обеими ногами стоящая с другой стороны скамейки, повернулась к говорящему. Конечно же это был он. Парень — слизеринская красотка вроде как назвала его Томом — смотрел на Фоксглав изучающе, и этот взгляд не предвещал ничего хорошего: так зельевары смотрят на флоббер-червя, оценивая, насколько хорошим из него выйдет усыпляющее зелье.       — Стоило предложить, когда я была с той стороны скамейки, — проговорила она с вымученной улыбкой, слабо маскирующей накатывающее раздражение. Пульсирующая боль в ноге ни капли не помогала быть дружелюбной.       На долю секунды парень гневно сузил глаза, но затем так же быстро взял контроль над своими эмоциями: на красивом лице возникло подчёркнуто виноватое выражение. Он театрально развёл руки в стороны и одарил Фоксглав самой обаятельной улыбкой, какую ей доводилось видеть в своей жалкой жизни.       Очаровательный ублюдок, какая прелесть.       Фрейя молча развернулась, выискивая свободные места за столом Слизерина. Такие были лишь в самом начале стола, близко к профессорам. Вероятно, это были места для будущих первокурсников. С силой вцепившись в набалдашник трости, туда Фоксглав и направилась. Парочка слизеринцев окинули её взглядами, которые можно было бы истолковать как нейтрально-прохладные.       Однако она не успела сделать и трёх шагов, когда тот же голос вновь раздался за её спиной:       — Эй, новенькая, ты оставила своё украшение на столе.       Фрейя не поверила своим ушам. Резко остановилась и нерешительно повернула голову к тому месту, где раньше сидела.       Парень уже перелез через скамейку, но всё ещё стоял, переводя взгляд со стола на Фоксглав. Увидев удивлённо вздёрнутую бровь своей новой однокурсницы, он указал рукой на стол.       Чёртова фибула, в которую она вложила столько сил и ингредиентов, поблёскивала под мягким светом летающих свечей. Парень с любопытством осматривал артефакт, вероятно, гадая, что за магия за ним скрывается. Фрейя покачала головой, удивляясь собственной тупости. Работать почти три недели не покладая рук, а потом просто взять и потерять, испугавшись взгляда однокурсника? Поздравляю, мисс Фоксглав, вы идиотка.       Она тяжело вздохнула, намереваясь вернуться и забрать артефакт, но вдруг остановилась как вкопанная.       Стоп, этого просто не может быть.       — Ты что, видишь её? — проговорила Фоксглав спустя мгновение. Её голова взрывалась от внезапно заработавшего внутри мозга. Неужто что-то напутала с рецептом? Столько раз всё сверяла, просчитывала… И всё равно допустила ошибку. Бестолочь.       — Право слово, на зрение никогда не жаловался, — ответил парень с лёгкой улыбкой. Он вновь перевёл взгляд на артефакт. Даже со стороны было заметно, что зелёный блеск камня полностью завладел его вниманием — он казался зачарованным.       — Какая красивая, невероятно тонкая работа.       Фоксглав замерла, так и не дойдя до места какого-то полушага. Было что-то ненормально странное в том, как парень смотрел на её волшебную фибулу. С ненасытной алчностью или, быть может, пылкой любовью, будто никогда в жизни не видел ничего прекраснее. С желанием обладать, с необходимостью заполучить артефакт в свою единоличную собственность как можно скорее.       Как дракон из сказок.       В другое время, в другой ситуации она бы бежала от такого человека как можно скорее. Подальше от Большого зала, подальше от Хогвартса, подальше от Великобритании, желательно куда-нибудь на другой материк.       Но не в этот раз. О, нет.       Слова парня вызвали в глубине, как выяснилось, очень слизеринской души Фрейи Фоксглав неподдельную радость. Нет, не то слово. Триумф. Именно она создала этот артефакт, и, наконец, кто-то — другой человек, другой волшебник — оценил её работу по достоинству. Это дарило удовлетворение. Это было правильно.       Фрейя раздумывала недолго. Мысль сделать то, что она собиралась сделать, возникла в голове из ниоткуда. Фрейя улыбнулась.       — Раз уж ты можешь её видеть, а я была слишком небрежна, чтобы потерять, то теперь, полагаю, фибула твоя по праву.       Парень вытаращил глаза и приоткрыл рот, что придало его идеальной внешности капельку старой доброй человечности.       — Артефакт не опасен. И он выбрал тебя, — ответила Фоксглав, вздохнув с грустью. — А мне нужно лучше следить за своими вещами — уж слишком несносный у них характер.       Не говоря больше ни слова и не глядя ни на парня, ни на свою — уже бывшую — фибулу, Фрейя засеменила в начало стола. Отчего-то внутри неё гнездилось чувство, что она поступила правильно. А волшебники всегда прислушиваются к своему чутью.       После распределения рядом с Фрейей уселось восемь новеньких «змеек»: пять мальчиков и три девочки. Всех их била нервная дрожь; можно было подумать, что ребятам, чтобы попасть на факультет, пришлось сразиться с троллем, а не посидеть пару минут в волшебной шляпе.       — Добро пожаловать, вы большие молодцы, — сказала Фоксглав ребятам, пытаясь их подбодрить. Некоторые первокурсники высокомерно отвернулись, кто-то покраснел и потупил взгляд, но большинство искренне улыбались и благодарили.       Фрейя когда-то была на их месте. Пускай проучилась она в Ильверморни всего два года и не успела особенно привязаться к школе и сокурсникам, но церемонию распределения помнила, как один из самых удивительных моментов своей жизни. Как же волнующе и пугающе было выходить в центр круглого вестибюля и становиться на символ гордиева узла! Вся школа, затаившись на балконе, наблюдала, как маленькая Фрейя Изольда Фоксглав делала первые шаги в истории своей магической жизни. Ладони вспотели, а сердце было готово выпрыгнуть из груди, пока она молча ожидала вердикта одной из зачарованных фигур, символизирующих факультеты. Когда наконец кристалл во лбу великолепного рогатого змея засветился ярким светом, Фрейя почувствовала такое счастье, что могла бы, казалось, создать чары Патронуса прямо там, без палочки и заклинания. Рогатый змей всегда был её любимым магическим существом, а связь с Изольдой Сейр только сильнее убеждала Фрейю, что она попала туда, куда должна была.       И вот годы спустя, уже в другой стране, Фоксглав прошла новое распределение, и её вновь отправили на факультет змей. Что это, если не судьба?       Директор Диппет, поднявшись со своего трона, попросил минутку тишины. Поблагодарив всех за тёплые овации первокурсникам, он сообщил, что среди новичков в школе есть и более взрослые ребята, которые уже прошли распределение и наслаждаются общением за столами своего нового факультета.       — И, наконец, студентка шестого курса факультета Слизерин — мисс Фрейя Фоксглав, — указав ладонью в сторону Фрейи, произнёс Диппет. Она поджала губы, смущённая внезапным вниманием. Стол Слизерина зааплодировал, остальные факультеты подарили ей пару жидких хлопков, а стол Гриффиндора не хлопал вообще.       — Всем спасибо и хорошего учебного года, коллеги! Приступаем к еде!       Пир прошёл для Фоксглав довольно тоскливо — еда была непривычно тяжёлой и жирной, а наивные разговоры малюток-первокурсников не вызывали ничего, кроме зевоты. Впрочем, ей удалось поддерживать на лице уважительную заинтересованность, даже когда она в очередной раз слушала, как маленькие чистокровки магической Британии обсуждают последние модели мётел и их влияние на распределение мест в Британской и Ирландской лиге по квиддичу. Даже одиннадцатилетки вели светскую беседу!       Выдохнуть и убрать с лица фальшивую улыбку она смогла только час спустя, в своей спальне, закрыв дверь и усевшись на единственное в комнате кресло. Гораций Слагхорн и директор Диппет были очень любезны и выделили Фоксглав отдельные апартаменты: комнату в слизеринских тонах с отдельной душевой и уборной, а также небольшим кабинетом, в котором располагался стол и даже небольшая переносная лаборатория для зельеварения. Обычно эту комнату занимала слизеринская девушка-староста школы, но в новом году эту честь на себя взяли гриффиндорка и пуффендуец, поэтому апартаменты стояли пустыми. Против чего, естественно, Фоксглав нисколько не возражала. Хоть где-то её инвалидность стала плюсом, а не очередной проблемой.       До входа в спальню её проводила Эффи Блишвик, ещё одна староста факультета и однокурсница Фрейи. Миловидная девушка с каштановыми кудрями всю дорогу эмоционально рассказывала, как ей нравятся травология, квиддич и учёба в школе. От неё же Фоксглав узнала, что новым владельцем её фибулы стал «самый выдающийся волшебник своего поколения» — шестикурсник Том Риддл. Фрейя не без улыбки смотрела на жадно горящие глаза мисс Блишвик, когда та рассказывала о Риддле. Судя по таким бурным эмоциям, выдающимся он был не только в учёбе.       Умывшись и переодевшись в пижаму, Фрейя буквально утонула под приятной тяжестью пухового одеяла. Засыпая, она впервые за долгое время думала не о смерти семьи: когда они со старостой Блишвик шли по коридору подземелья, стоящая у одной из стен величественная статуя Мерлина внезапно ожила и, приложив руку к груди, чуть склонила голову.       В мире магии возможно абсолютно всё, поэтому Фоксглав приняла это за приветствие новой ученицы: в конце концов, великий волшебник и сам учился на Слизерине.       Вот только Эффи Блишвик, с которой она решила обсудить увиденное, сказала, что в подземельях никогда не было никаких статуй Мерлина.