DID

Утро. Юнги любил это время суток куда больше чем вечер или ту же ночь, которые наоборот предпочитало большинство. Тревоги и разрывающие голову мысли, часто активизирующиеся и сопровождающие его в тёмное время суток, рассасывались поутру вместе с восходящим из-за горизонта солнцем, будто весь этот негатив, как и тьма ночи, изгонялся благословенными солнечными лучами. Да, всё потом снова возвращалось, иногда даже накатывая новой более мощной волной, но первые секунды после пробуждения всегда были для парня бесценны своей лёгкостью, свободой и верой, что сегодня всё будет по-другому. Мин не особо любил новые знакомства, поэтому морально готовился к встрече с редактором Тэхёна и был благодарен другу, что тот смог подкинуть ему работу и организовать всё так, что тоже должен был присутствовать рядом при первом разговоре. Но ко всему не подготовишься... Последние дни Юнги особенно ярко ощущал тревогу и страх от поглощающего чувства слежки за собой. Он будто физически ощущал прожигающий взгляд на своей спине, казалось, что эти глаза — раскалённое металлическое клеймо, оставляющее след в виде обгоревшей до мяса кожи и приносящий нестерпимый дискомфорт. Но это было не ново... То, что действительно пошатнуло не самый уютный, но всё же мир Юнги, так это ураган, ворвавшийся так неожиданно и резко со своими претензиями. Ураган по имени Пак Чимин. Пройдёт ли он мимо, напугав, но не зацепив? Или же затянет в свой бушующий круговорот? Юнги бы помолился, чтобы тот просто прошёл по касательной, но, увы, он не молится. Бог его не услышит. Раньше не слышал, а сейчас и подавно ему незачем прислушиваться к страданиям этой грешной души. — Привет, — парень просунул голову из-за двери, заглядывая внутрь кабинета. — О, Юнги, проходи, — улыбнувшись, поприветствовал гостя мужчина. После чего поднялся из-за своего рабочего стола и переместился на одно из мягких кресел возле. — Как дела? — В целом как и прошлый раз, последнюю неделю стабильно одинаково, — пожал плечами и опустил взгляд на ручку, что мужчина крутил в пальцах. — Вчера ходил на встречу с моим возможным работодателем. — О, и как прошло? — Ну, — немного задумавшись, продолжил, — смотря с какой стороны посмотреть, но и не так плохо как могло бы быть. — Правда?! — воодушевлённо и с некоторой гордостью, довольно протянул мужчина. — Уже неплохо. Расскажешь? — Мин прикусил губу и отрицательно покачал головой. Ему нужно сначала для самого себя понять сложившуюся ситуацию. — Возможно в следующий раз, — подняв глаза, чтобы увидеть реакцию, Юнги заметил лёгкий кивок, что позволило ему немного расслабиться. — Хорошо, конечно. Как спалось последнее время, кстати? — Снова снилась мама. Давно она уже не появлялась, — парень перевёл взгляд на окно, зеленые цветы в горшках, стоящих на подоконнике, добавляли уюта и гармонии, тем самым успокаивая и отвлекая, — знаешь, после её смерти я надеялся, что наконец стану свободен от неё, но видимо, её ненависть слишком сильна, чтобы просто раствориться и исчезнуть из этого мира вслед за её телом. — С ней случилась ужасная вещь и она не справилась... Юнги, но ты же понимаешь, что дело не в тебе? Всё, что произошло с ней не может быть оправданием тому как она поступила с тобой. — Я знаю, не зря же я столько лечился, — вернув свой взгляд обратно на мужчину, Мин слегка улыбнулся, приподняв уголки губ. Будучи ребёнком, Юнги тянулся к матери всем своим естеством, но каждый раз он отвергался с гримасой отвращения на лице тем единственным и самым дорогим человеком, что у него был. Конечно же самым простым и логичным для ребёнка объяснением было его неправильное поведение, что он и старался менять, переделывая себя и пытаясь подстроиться, в попытках угодить родному человеку. Тёплый взгляд, улыбка, нежное касание руки к волосам, объятия... Для кого-то это мелочи, что-то само собой разумеющееся, что-то не стоящее внимания. Для кого-то, но не для Юнги. Для него это было мечтой и, как известно, не всем мечтам суждено сбыться. Первый раз парень задумался об этом, когда после очередных побоев загремел в больницу с переломом двух рёбер и множественными ушибами, а бабушка, вернувшаяся из Японии, забрала его из больницы жить к себе. На шее долго ещё оставалась фиолетовая уродливая полоса, как напоминание о том, что в этот раз мать зашла немного дальше, а внутри, как и в голове, пустота. Окончательно же осознал, когда стоял, всматриваясь в ярко улыбающееся лицо женщины, смотрящей на него с фотографии, на её похоронах. "Кто это?” — думал тогда тринадцатилетний мальчик, в голове которого не накладывались два образа, казалось бы, одного и того же человека. Фото было достаточно старым, отчего появлялось множество вопросов, на которые в будущем ему придётся найти ответы. “Почему она стала такой?” “Эта я виноват? Всё из-за меня?” Вынырнув из воспоминаний, Юнги посмотрел на мужчину, спокойно следившим за его мимикой в ответ. Он крупного телосложения и очень высокий, что пугало парня при первой встрече, но со временем привык. Он хороший и искренний человек, по крайней мере Мину так хотелось думать. — Слушай, у тебя когда-нибудь было такое, что тебя что-то очень пугает, но в то же время неимоверно тянет? — Думаю было, — почесав обратной стороной карандаша висок, попытался вспомнить необходимую ситуацию мужчина. — А что, у тебя такое случилось? — Да, меня почему-то заинтересовал один мой новый знакомый. Точнее не он сам, а то, что с ним я чувствую спокойствие, — мужчина слегка нахмурился, после чего положил локоть на ручку кресла. — Тебя это пугает? — Да, очень... У меня такое впервые, не знаю как себя вести и что вообще думать. — Попробуй расслабиться и наоборот меньше думать. Ничего не делай пока и просто плыви по течению. Не закрывайся от него ёжиком, а попробуй пока просто присмотреться и понять, что в нём заставляет тебя чувствовать это спокойствие, — Юнги кивнул, задумавшись о том, что хоть будет и сложно, но, возможно, стоит попробовать. Попрощавшись, Юнги направился на автобусную остановку. Поездка в общественном транспорте — не самое любимое занятие Мина, но на такси денег нет, а идти пешком — слишком долго, да и холодно, на улице всё же зима. К сожалению, сидячие места все были заняты, но зато повезло и в углу возле вертикального поручня было свободно, поэтому пройдя вглубь автобуса, стараясь не обращать внимание на взгляды других пассажиров, парень занял весьма выгодную для себя позицию и, заткнув уши любимой музыкой, принялся разглядывать мелькающие картинки за окном. Многоэтажные бетонные высотки, скопившиеся вдоль одной из главных улиц города навевали холод, тоску и отчуждённость, подчёркивая и лишний раз напоминая о незначительности одного конкретного человека в этом огромном мире. По крайней мере он себя так ощущал. Юнги где-то читал, что именно в таких больших и густонаселённых городах особенно сильно чувствуется одиночество, нежели в какой-то отдалённой деревне, спрятавшейся среди лесов или гор подальше от цивилизации. Сказать на это парню было нечего, но однажды проверить правдивость слов очень хотелось. На пути от автобусной остановки к больнице позвонил Чимин, сообщая, что их издательство готово предложить ему работу и после подтверждения Мином заинтересованности, назначил на завтра встречу, чтобы обсудить график, оплату и прочие нюансы сотрудничества. Завершив звонок и убрав телефон в карман, парень сложил руки в кулачки и встряхнул ими, тем самым радуясь и поздравляя себя. Будет, что хорошего рассказать бабушке. Но улыбка, украсившая лицо, продержалась недолго. Скользкое чувство слежки снова проявило себя и обернувшись, Юнги начал смотреть по сторонам в попытке найти подозреваемого, но как и все разы до этого — безуспешно. Люди либо в спешке не замечали его, либо, окидывая вскользь взглядом, не задерживали своё внимание надолго на его фигуре. Но мерзкое чувство внутри никуда не пропадало, поэтому, ускорив шаг, парень поспешил к больнице, куда и направлялся. У стойки регистратуры стояло несколько медсестёр, увлеченно что-то обсуждающих, но заприметив вошедшего парня резко перевели всё своё внимание на него. — О, Мин Юнги, давненько вас не было! — воскликнула одна из девушек, с которой Мин несколько раз сталкивался в палате бабушки, когда навещал её. Парень немного дёрнулся от неожиданного громкого приветствия и, поклонившись с лёгкой неловкой улыбкой, пробурчал что-то по типу приветствия и поспешил скользнуть в коридор в направлении необходимой двери. — Бабуля, — заглянув в комнату и заметив женщину, что сосредоточенно вязала, парень окликнул её, тем самым привлекая внимание. Та в свою очередь повернулась на голос и, закинув голову назад, чтобы можно было через спущенные на кончик носа очки посмотреть на вошедшего, широко улыбнулась, поняв кто к ней наведался. — Юни, мышонок! Где же ты пропадал? Я так волновалась, — отложив спицы на одеяло, лежащее на коленках, женщина сняла очки и развела руки, — иди сюда, дай тебя обниму. — Прости, бабуль, много всего навалилось, — обняв, стараясь не слишком сильно сжимать исхудавшую фигуру, Мин прислонился своим виском к её, так как делал это ещё будучи подростком. — У меня для тебя кое-что есть, — парень отстранился и, нырнув рукой в рюкзак, достал свёрток и аккуратно развернул его. — Ох, это же гортензия, — ударив в ладоши, она поднесла сложенные руки к губам и перевела взгляд на парня, — ты помнишь. — Да, небесно-голубого цвета, как в том журнале, что ты показывала мне, — лицо парня украсила широкая улыбка, демонстрирующая ряд миленьких маленьких зубов, которые всегда так умиляли женщину, но в то же время, заставляющие сжать её сердце в тиски, принося боль. — Попроси у медсестры Чхве вазу пожалуйста, не хочу, чтобы такая красота быстро завяла, — дождавшись пока Юнги кивнёт и выйдет из палаты, женщина вытерла предательски сорвавшуюся в последний момент слезу. Она до сих пор винит себя. Наверное, никогда и не перестанет... За проведённые пару часов вместе, Мин Ёнхва успела поделиться свежими больничными сплетнями, которые не сказать, что интересовали парня, но наблюдать за воодушевлённой женщиной было всегда приятно. Так он узнал, что в больнице сейчас самый завидный холостяк — педиатр Чон, а в него влюблены две медсестры, что ещё и являлись лучшими подругами. К сожалению, их заинтересованность в одном и том же человеке привела к катастрофическим последствиям и некогда близкие друзья встали на тропу войны, не гнушаясь никакими методами унизить или выставить в плохом свете конкурентку. Неужели это того стоило? “Мне не нравятся люди” То, с какой лёгкостью люди готовы уничтожить жизнь другого человека — устрашает. По своим, чаще всего не настолько значительным в глобальном плане, причинам решают, что имеют право... “Меня пугает то, что я сам человек” Страшно, что когда-то сам того не ведая, решил, что имеет право уничтожить чью-то жизнь... “Значит мать была права и я, правда, монстр”, — это то, что раньше коря и ненавидя себя повторял в голове Юнги. Сейчас же понимает, что даже если он и монстр, то не больше чем многие другие. А тогда получается, что все мы в той или иной степени чудовища. Отпустив свои рассуждения, Мин вернул своё внимание активно жестикулирующей старушке. Выслушав все новости, пропущенные за период его отсутствия, парень радостно сообщил женщине, что его взяли иллюстратором для книги Тэхёна и публиковаться они будут в известном издательстве. Хоть она сама и не понимала творчества внука, но была искренне счастлива, что кто-то смог оценить его по достоинству и пообещала в честь такого события закончить свой подарок ему ко дню подписания контракта. Жёлтое нечто, которое вязала Ёнхва в момент прихода Юнги, оказалось шарфом для него. Представив его на себе, парень улыбнулся от возникшей в его голове картины: яркое тёплое пятно на чёрном силуэте, коим представлял себя парень. Неплохо, хоть и не в его стиле. Но на душе всё равно стало теплее. Мин знал, что бабушка всегда старается держаться при нём, чтобы казаться более сильной, не показывая как ей плохо или трудно. Он понимал её, ведь сам так поступал с ней, поэтому давно уже не пытался добиться от неё правдивого ответа о своём состоянии, а напрямую шёл к медсёстрам и лечащему врачу. Но сегодня он отчетливо видел улучшения: улыбка не была натянутой, движения более свободны, а не пропитаны болью при любом даже мелком жесте, голос бодр — всё это позволило в этот раз поверить, что, наконец, есть улучшения и женщина пошла на поправку. В целом, Юнги может назвать этот день хорошим. Точнее, мог пока не застыл с недавно купленным холстом в руках у забора своего дома, встретившись с чёрными глазами парня, что курил, сидя на ступеньках. Последнее время он появляется всё чаще... Кончик сигареты вспыхнул алым, а выпущенный серый дым извивался как змеи вокруг него, устремляясь вверх и растворяясь, казалось бы как и их переплетённое прошлое. Но лишь “казалось бы”. Всего-навсего небольшая часть лица подсвечивалась фонарём, но даже без него Мин с лёгкостью смог бы понять кто перед ним. Слишком близко когда-то был этот человек к нему, достаточно, чтобы теперь даже с закрытыми глазами понять кто сверлит его тяжёлым взглядом. В таком положении, ухватившись за ворота и зависнув смотря перед собой на долгую минуту, Юнги перевёл взгляд на входную дверь и направился прямо к ней, не возвращая больше своё внимание сидевшему рядом с ней человеку. Провернув ключ, парень открыл дверь, и шагнул внутрь, улавливая боковым зрением движение. “Конечно же он зайдёт за мной. Не просто же посидеть он сюда пришёл”, — даже не попытавшись закрыть дверь Мин ступил в помещение и нажал на выключатель, тем самым осветив прихожую тусклым светом. — И где ты так поздно шатался? Неужели наконец понял, что с твоей шизанутой башкой можешь только задницу мужикам подставлять, чтоб заработать? — Захлопнув дверь и даже не разувшись, парень прошёл вглубь комнаты и по хозяйски взял одну из статуэток, прокручивая её в руках. Его слова уже не ранят. Понимает, что так парень выплёскивает свою боль. Понимает, что с его стороны он это заслужил, поэтому смиренно терпит не отвечая колкостью в ответ. Только ему он позволяет делать то, что тот пожелает. Только Чон Чонгуку.

***

Успевший задремать на диване под бубнёж очередной романтической дорамы, Чимин дёрнулся от резкого звука дверного звонка. Кое-как разлепив глаза Пак попытался понять который сейчас час. 00:17. “Какого хрена?” — протерев глаза, парень нахмурился и сразу же скривился от повторного звонка. Шаркая ногами по ламинату, Чимин подошёл к двери и заглянул в глазок. А там темно, просто чёрное пятно. “Точно, в подъезде же лампочка перегорела”, — цыкнул этой мысли. — “Блять”. — Кто там? — Эм, это Ёнги. Хан Ёнги, — в ответ тишина, поэтому парень неловко помялся и добавил, — парень с переулка. Помнишь? — раздался щелчок замка и дверь приоткрылась. — Помню. А ещё помню, что ты сбежал из отеля после секса. Ни “спасибо”, ни “до свидания”, а теперь что? — пропуская гостя внутрь, подстебнул парня Пак. Заметив на свету ссадины с уже местами запёкшейся кровью, сон как рукой сняло и, округлив глаза, он удивлённо вскрикнул. — И какого хрена как я тебя вижу ты вечно побитый?! Парень улыбнулся, глядя на взволнованного Чимина, но, шикнув от того, что корочка на разбитой губе лопнула, вернул лицу более спокойное выражение. — Прости, я как раз хотел объясниться за тот раз, — и немного замявшись добавил, — и я безумно хотел тебя увидеть...