о превратностях судьбы и нелепых случайностях

— Ты опять пялишься. — Я не пялюсь. — Птички, ага, — Хёнджин правда любит Минхо и считает его своим самым близким другом. Даже его вечно саркастичный тон скорее нравится, нежели раздражает. — Только слюну подотри, а то всю парту уже заляпал, — но иногда очень хочется его придушить. Раздражённо фыркнув, Хёнджин наконец отрывает взгляд от выбеленного затылка, пихает посмеивающегося Минхо в бок и откидывается на спинку стула. — Иди нахрен. Он совершенно точно не пялится. Ему вообще нет ни до кого дела, никогда не было. Это на Хёнджина всегда смотрят и пускают слюни, шепчутся, когда он проходит мимо, пытаются с ним познакомиться, а особенно отчаянные зовут на свидания — он уже привык и принимает это как должное. Да и к чему скромничать? Родители хорошо постарались: и личиком вышел, и фигура у него складная, и таланты есть, и красивая голова не такая уж и пустая, и деньги позволяют стильно одеваться. Не парень — мечта! Он это прекрасно знает и гордо носит звание университетского принца уже третий год. И никакие австралийские парни с веснушками не угрожают его статусу. — Ты как со своим хёном разговариваешь, мелочь патлатая? — в отличие от доброй половины университета, Хёнджина не пугают зловещий взгляд и наигранно приторный голос Минхо. Но он всё равно слегка отодвигается. Так, на всякий случай. — Да тише ты, — бурчит, открывая тетрадь, — препод зашёл. Хёнджин не смотрит на него, но знает точно, что тот закатывает глаза. — Твои отговорки настолько жалкие, что мне стыдно, что ты мой друг, — Минхо демонстративно утыкается в свой телефон. Крыть тут нечем. Ни одному из них нет никакого дела до скучной лекции по истории искусств — господин Пак читает текст из методички своего авторства, экземпляры которой имеются у каждого, даже не глядя на аудиторию. Взаимное равнодушие. После тяжёлого вздоха Хёнджин поднимает взгляд и скучающе осматривается. Отличники на первых рядах внимательно слушают преподавателя и пишут конспекты — подлизы, кучка девушек слева о чём-то тихо сплетничает и хихикает, некоторые студенты пытаются уловить хотя бы крупицу информации и не уснуть, а кто-то уже вовсю сопит на партах. Хмыкнув, он снова смотрит на раздражающе белый пушистый затылок. Хёнджин с начала второго курса уверен, что нет причёски хуже, чем светлый маллет с этими идиотскими косичками на виске. Вообще с того времени он составил довольно внушительный список тех вещей, которые его раздражают. К вечно идеальной и интересной укладке быстро добавились мелкие руки с кучей колец. Массивные ботинки, которые до ужаса нелепо смотрятся на тонких ногах. Узкие штаны и абсолютно отвратительные майки и футболки с идиотскими принтами под кожаными куртками. Ещё хуже только до дёргающихся глаз миловидное лицо, которое никак не вяжется с общим образом и этим бесящим низким голосом. Но самое страшное — веснушки. Боже, как же он теперь ненавидит веснушки. А всему виной чёртов Ли Феликс. Даже имя дурацкое. Он перевёлся к ним из Австралии на втором курсе и сразу влюбил в себя почти всех окружающих. Зашёл весь такой bad boy, в чёрном, с цепями и броским тёмным макияжем. Хёнджин на него, честно, посмотрел лишь краем глаза и вернулся к ленте тик-тока. Подумаешь, какой-то странный новенький. Таких пруд пруди. А потом поперхнулся. — Всем привет, я Ли Феликс, — Хёнджин даже ухо потрепал. Ему не послышалось? Это из этого дохляка с претензией на байкера какого-то такие звуки исходят? — Приехал из Австралии, так что заранее извиняюсь за мой корейский. Надеюсь, мы подружимся. И ухмыльнулся. Ухмылка у него тоже дурацкая. — Челюсть подбери, — Минхо застаёт около восьмидесяти процентов худших моментов жизни Хёнджина. И каждый раз гаденько смеётся. — Отвянь. Я просто вспомнил кое-что. — Свой список кинков? — он любит своего хёна и бьёт его только мысленно. К сожалению. Девушки не смогли остаться равнодушными к экзотичному новенькому. ‘Он такой красивый! ’ ‘Вы видели его стиль? Это ж умереть можно, ему так идёт! ’ ‘Господи, я видела цену на его ботинки и чуть в обморок не упала! ’ ‘Его веснушки такие милые, я не могу! ’ ‘Я почти словила оргазм, когда он начал говорить! ’ ‘Божечки, вот это улыбка! ’ Мужская часть их студенческого общества тоже в стороне не осталась. Многие тут же облепили Феликса со всех сторон с расспросами и приглашениями потусить после пар. ‘Ахуеть, у него есть байк! ’ ‘Мы так классно зависли в баре в субботу, он почти всех в бирпонг обыграл! ’ ‘Клянусь, я щя сдохну, Ликс, пощади! ’ ‘Ну что, завтра собираемся на нашем месте? Феликса позвать не забудьте только! ’ ‘У него ахуенная хата, я б оттуда не уходил! ’ Хёнджин общего восторга, мягко говоря, не разделяет. Ему вообще параллельны все его плюсы и минусы — есть там какой-то Феликс и есть, абсолютно плевать. И его не бесит то, что ощутимое число фанатов несравненного Хван Хёнджина стали хвостиками какого-то там Ли Феликса. Наоборот, даже дышать теперь как-то легче, спокойнее. Но, чего он принять не может, так это того, что этот Ли-ебать-его-за-ногу-Феликс очень резво забрался на самую верхушку рейтинга. Хёнджин не слепой и в своём деле разбирается — новенький и правда талантливый танцор, голова у него на плечах тоже имеется, что уж тут говорить о природной харизме. Это одновременно вызывает уважение и самую — прям крохотулечную — малость раздражает. Феликс действительно хороший конкурент. Одногруппники и даже многие с других направлений и курсов это тоже заметили — поэтому уже второй год подряд делают ставки, кто в конце очередного полугодия будет на первой строчке и с каким отрывом. Нет, серьёзно, есть даже группа по теме и с голосованиями! Хёнджину вообще-то всё равно на мнение общественности, и он туда не заходит. А знает, что Феликс его сейчас обгоняет на два процента, он по чистой случайности. Вселенная нашептала. У него, может, шаманы в роду были. В общем, никакие Феликсы его совершенно не трогают. Только спортивный интерес и полное несогласие с его чувством стиля. Из мыслей его вырывает звук уведомления. Слегка дёрнувшись, Хёнджин открывает какао и хмурится. flexxl: у меня уже черепушка горит от твоего взгляда lol Подняв голову, он встречается со взглядом Феликса. Тот усмехается и вопросительно выгибает бровь, мол, ‘хули тебе надо, Хван? ’. В ответ он получает закатанные глаза. hwngjnn: ты сидишь у окна, вот и всё hwngjnn: больно надо на тебя смотреть Он не пялится. Там птички интересные. flexxl: кое-кто встал не с той ноги?) Бесит.

***

Все планы на спокойный пятничный вечер рушатся в ту же секунду, когда по квартире разносится звонок в дверь. Хёнджин никого не ждёт и ничего не заказывал. Значит, стоять там может только один человек. Если это не маньяк или грабитель. И это было бы, вероятно, даже лучше. — Пиздец. Ты ещё не готов? — цокает Минхо и, отпихнув Хёнджина в сторону, проходит в квартиру. — У тебя есть полчаса, иначе я уезжаю один. Не то чтобы поведение друга сильно удивляет — бывало всякое. Однако каждый раз посещает вопрос: как и почему он до сих пор дружит с этим абсолютно невыносимым и до ужаса непредсказуемым человеком? Уже как десять лет… — Во-первых, не готов к чему? — недоумевает Хёнджин, спеша за незваным гостем, и застаёт его уже в собственной спальне, где он вальяжно развалился на кровати. — Во-вторых, ты обувь не снял! — Первое, — указательный палец драматично поднимается в воздух, — к вечеринке, я тебе о ней говорил всю эту неделю. Второе: снял. — Не пойду. У кровати. — Пойдёшь. И тебе давно пора помыть полы, — Минхо улыбается так очаровательно, что у Хёнджина начинает дёргаться глаз. До этого спавший в подушках Кками тявкает. — Ты погляди, даже твоя псина согласна. — Допиздишься, и я точно никуда не пойду, — хмыкает и опускается на пол, скрестив руки на груди. Минхо тут же приподнимается на локтях и бросает невербальный вызов — Хёнджин принимает его и выдерживает игру в гляделки ровно тридцать две секунды. Жмурится и стонет. — Да блять! Ну правда: мы уже кучу раз это обсуждали, я ненавижу вечеринки. Там постоянно происходит какая-нибудь лютая хуйня. Никуда я не пойду. — Тебе не кажется, что двадцать один год — это немного рановато для того, чтобы становиться скучным домоседом? — фыркает Минхо, встав с кровати. — Мы уже перешли аж на третий курс, у нас осталось не так много времени на беззаботную молодость! — Минхо опускается перед Хёнджином на колени и берёт его лицо в руки, сжимая щёки. — Ты только глянь на эту красоту! Такое вообще-то грешно держать в четырёх стенах. Что-то тут не так. Обычно его уговаривают совсем не так. Точнее будет сказать, что его даже не уговаривают, а берут за шкирку и тащат за собой. Хёнджин щурится. — Тфям бьюет Тфифсон, — при желании он мог бы произнести всё нормально, но действительно грешно было бы не воспользоваться шансом немного поплевать в лицо Минхо. — Ты мелкий, — шипит, брезгливо вытирая слюни рукавом пиджака. В другой ситуации Хёнджина бы уже скрутили и заставили есть салфетки, но сейчас его дражайший друг лишь выдыхает и оседает на задницу. — Ладно, да! Там будет Джисон. Глаза сами собой забегают поглядеть на мозг изнутри. Хан Джисон — третьекурсник с вокального, про которого знают все и о котором почти никому ничего не известно. Болтливый, шумный, весёлый, но только в компании своих друзей — в остальное время ходит в наушниках и ни с кем без надобности не контактирует. Из примечательного в нём для Хёнджина лишь то, что уверенный в себе всегда и во всём Минхо при нём превращается в неловкого недо-пикапера, который несёт полную ахинею и пугает бедного парня. А ещё он лучший друг Ли-чтоб-его-блять-Феликса. — Значит, там будет вся их компания, — делает логичный вывод Хёнджин, кривя лицо. Опять же: будь ситуация иной и не фигурируй в ней Джисон, то сейчас в уязвлённой позиции был бы он сам — Минхо никогда не упускает возможности поиздеваться над их с Феликсом взаимоотношениями. Однако сейчас он пытается сделать милое выражение лица. — Господи, прекрати, тебя будто инсульт хватил! — отпихивает друга от себя и делает глубокий вдох. — Блять, ладно, хорошо. Сниму на видео твой очередной подкат к бедолаге и буду пересматривать его, когда у меня будет хреновое настроение. — Я бы тебя ударил, но, к сожалению, прямо сейчас готов только расцеловать. Дай сюда свои губки. С хохотом увернувшись от Минхо, Хёнджин спешит скрыться в ванной. Он его любит, но не настолько. За время сборов и дороги до загородного дома Чанбина — громилы с продюсерского и ещё одного друга Ли-как-он-достал-Феликса — Хёнджин успевает пройти все стадии принятия. Отрицание: пока приводит себя в порядок, предпринимает ещё несколько попыток соскочить, но безуспешно. Гнев: они почти дерутся, когда Минхо отшвыривает выбранный наряд и заставляет его надеть чёрную рубашку с прорезями на ключицах и облегающие брюки. Торг: будучи полностью одетым и подкрашенным, предлагает сходить в бар или клуб, но Минхо кроет тем, что их друзья уже там и ждут. Депрессия: находясь в такси, Хёнджин глубоко погружается в себя и включает свой самый грустный плей-лист, за что снова получает подзатыльник. Принятие: они уже почти на месте, и пути назад не будет ещё час — это как минимум. Абсолютно все внутренние индикаторы орут о том, что идея дрянь и делать ему тут нечего, но дружеский кодекс и непривычно нервозный Минхо не дают ему свернуть назад. А бабушка говорила, что он слишком добрый и однажды это выйдет ему боком. — По гроб жизни обязан будешь, — угрюмо бормочет Хёнджин, глядя на огромный особняк. Людей внутри и вокруг уже много — очень много — окна пульсируют светомузыкой в такт корейскому замиксованному рэпу, а вся стоянка занята самыми разными марками машин. Там же красуется хорошо знакомый yamaha yzf-r6 полностью чёрного цвета. Вот она, юность в чистом виде. Хёнджин восторга не испытывает. Несмотря на всю свою популярность, он не тусуется каждый день, общается только со своим узким кругом приближённых, на свидания не ходит и в целом ведёт достаточно тихий и скрытный образ жизни. По этой причине за глаза его зовут холодным и высокомерным — пусть, ему же лучше. Меньше лезут. — Один обед в твоей любимой кофейне, и расходимся на этом, — прежде, чем Хёнджин успевает открыть рот, Минхо спешит схватить его за руку и затащить в эпицентр этого безумия. — Пошли-пошли, Чонин и Лия уже давно ждут. Дружба — это ложь и предательство. Первый час проходит вполне сносно: они находят в толпе своих друзей, пиво с соджу и относительно спокойный угол в просторной гостиной, где удобно расположились. Хёнджин расслабляется в приятной компании и, полностью погрузившись в общение, потягивает алкоголь. Их изредка приветствуют знакомые, но потом быстро уходят по своим делам. Чужие взгляды уже давно привычны, и он их умело игнорирует. Музыка хорошая, алкоголь тоже. В какой-то момент даже кажется, что весь вечер будет таким — комфортным и без происшествий — однако… — Блять-блять-блять, — Минхо почти скачет на месте, глядя куда-то за спину Хёнджина, что заставляет всех встрепенуться. — Вижу Джисона! — а, понятно. — Да блин, он со своими друзьями. — И? — Хёнджин делает глоток из своего третьего стакана и хмурится. — Ты Ли Минхо или кто? Яйца в кулак и вперёд к своей мечте! — ободряющая улыбка тут же сменяется на хитрую. — А я пока камеру приготовлю. Чонин хрюкает и давится своим пивом, а Лия, еле сдерживая веселье, гладит Минхо по спине. — Не слушай его. Мы верим в тебя, Хо. — Знаешь, Хёнджин, — вернувшись в своё обычное состояние, Минхо опасно скалится, — я сегодня же поцелую его, а затем расскажу Феликсу кое-что, о чём ты мне периодически заливаешь после бутылки вина. Хёнджин долго грузится, вспоминая, о чём речь. Осознание. Шок. Ужас. Кровь, в секунду схлынувшая с лица, возвращается назад и превращает его в подобие переспелого помидора. — Ты не… — Я да! — устрашающе хохочет Минхо и тут же скрывается за спинами танцующих. — О чём речь? — любопытствует Чонин. — Ли Минхо! — проигнорировав вопрос, вопит Хёнджин и приспускает за другом, расталкивая толпу перед собой. Кто-то возмущённо шикает, кто-то пытается поздороваться, кто-то покрывает трёхэтажным матом, но ему плевать на всех и всё, кроме удаляющейся фиолетовой макушки. — Я тебя убью, кля… Остаток фразы поглощают чужое ‘ох бля’ и звук двух падающих тел. Всё время трёхсекундного происшествия Хёнджин проводит с закрытыми глазами. Основной удар приходится на того, кому не повезло оказаться погребённым под его далеко не самым миниатюрным телом — сам он отделывается отбитыми коленями и локтями, а ещё немного облитой рубашкой. — Мы с тобой хоть и не лучшие подружки, но убивать-то за что? — кряхтит некто. Некто с низким голосом, различимым даже в этом шуме. Резко распахнув глаза, Хёнджин встречается взглядом с улыбающимся Феликсом. Облитым смешанным с соджу пивом Хёнджина, виски из собственного стакана, лежащим под ним и улыбающимся Феликсом. А вот улыбка у него очень даже ничего. Широкая такая, открывающая белые зубы с острыми клыками. Он ещё так мило морщит нос, и глаза сужаются… Так, стоп, Хван, тебя не туда понесло! — Блять, — выдыхает Хёнджин, стряхивая с себя наваждение, и спешит подняться на ноги. Оглянувшись, понимает, что внезапное пешеходно-человеческое происшествие привлекло внимание всех, кто находился рядом. Растеряться не успевает — его отпихивает в сторону подоспевший на помощь Феликсу Чанбин. — Что у вас тут произошло? — Хёнджин снёс меня с ног и угрожал расправой. А что? — всё с той же улыбкой отвечает Феликс и аккуратно убирает от себя руки друга. — Чего? — располагай ситуация, он бы обязательно посмеялся с выражения крайней степени непонимания на лице Чанбина. Но сейчас ему нужно защитить себя. — Я не!.. — Хёнджин хватает ртом воздух и тут же закрывает его. Если опустить нюансы, то всё так и было. Алкоголь в крови совсем не помогает с поиском нормальных оправданий. — То есть прости, я правда случайно. И… я не тебя хотел убить. То есть вообще никого убивать не хотел. Остаётся только молиться, что он сейчас не выглядит, как нашкодивший и пристыженный за это ребёнок. Но что-то ему подсказывает, что именно так и выглядит. Минхо за это поплатится. — Расслабься, я шучу. Всякое бывает, — подмигивает Феликс и собирается уже уйти, но Хёнджин резко хватает его за предплечье. Оба одинаково удивлены этим, но отмирает первым одногруппник. — Что-то хотел? — Ну, — прочищает горло, судорожно думая. Зачем он это сделал и до сих пор держит чужую руку? Сам не имеет и малейшего понятия, а времени на ответ уходит всё больше. Нужно уже что-то сказать, чтобы не показаться совсем уж неадекватным. — Я виноват, пусть и сделал это случайно. Позволишь помочь с майкой? Феликс удивлённо поднимает бровь и смотрит на него, обдумывая сказанное. Кажется, никто из них не ожидал такого исхода — Хёнджин уж точно, но отступать уже не намерен. Он не представляет, что делать с испачканной тканью, но разберётся по ходу дела, всё-таки далеко не тупой. Ну если ему позволят, разумеется. — Эм, окей, идём. Облегчённо выдохнув, Хёнджин наконец отпускает Феликса и идёт за ним. Пока выходит из гостиной и направляется к лестнице, он держит спину прямо и привычно игнорирует взгляды — раздражают, но ничего не поделать. Нужно держать лицо даже в самые нелепые моменты. Однажды Хёнджин уже бывал в этом доме — Чанбин очень любит проводить подобные вечеринки — но расположение комнат не запомнил, а вот Феликс, судя по всему, отлично тут ориентируется. Словно за белым кроликом — остаётся только надеяться, что он не предложит выпить или съесть что-нибудь подозрительное — Хёнджин следует за обесцвеченной макушкой на второй этаж, там по пока что пустым коридорам и, наконец, в одну из минималистичных, как и весь интерьер, ванных комнат. У Чанбина правда огромный дом — не удивительно, почти все в их университете из состоятельных семей, и сам Хёнджин не исключение. Но эта громадина… За своими размышлениями он упускает тот момент, когда Феликс снял с себя пиджак — надо же, не кожаный! в отличие от штанов — но замечает тот, когда он собирается избавиться и от майки. — Ты что делаешь? — выпучив глаза, наверное, слишком громко спрашивает Хёнджин и немного отшатывается. — А ты собрался прям на мне её застирывать? — хмыкает Феликс. — Нет, но… — Но что? Я парень, ты парень, у нас всё одинаковое. Чего встрепенулся? Если что-то не устраивает — иди, я тебя за собой не звал, — он пожимает плечами и снимает с себя атласную майку. Хёнджин теряется в своих эмоциях и сильно виснет. С одной стороны — да, они оба парни, и ничего нового он перед собой не видит. Просто красивые плечи и руки с сухими мышцами, просто ярко выраженные ключицы, просто подкачанная грудь с аккуратными — пиздец — розовыми сосками, просто тонкая талия, просто самый обычный крепкий пресс с шестью чёткими кубиками и просто гладкая кожа с кучей веснушек. Ничего необычного и из ряда вон выходящего — у Хёнджина слюна во рту собирается исключительно из-за того, что он внезапно подумал о бургерах. С другой — слова Феликса будят в нём желание немедленно показать себя. Это желание абсолютно идиотское и ничем не подкреплённое, потому что вызова никакого и не было. Хёнджин сам даже не знает, на кой чёрт он пошёл за своим одногруппником, с которым они и приятелями-то не являются, и зачем вызвался помочь. Но сейчас ему кажется, будто его прогоняют. А Хван Хёнджина прогонять нельзя. — Так и будешь пялиться или уже что-нибудь сделаешь? — смеётся Феликс, а Хёнджину требуется ещё пять секунд, чтобы понять, что никакого намёка в этих словах нет. И он совершенно точно не хочет, чтобы был. Ему это не нужно. Не с ним. — Я просто задумался, — бурчит Хёнджин в ответ и, стараясь не смотреть на полуголого Феликса, подходит к раковине. Крайне неловко. Использовать мыло не рискует — мало ли, вдруг только хуже сделает, вещь-то явно не из масс-маркета, а быть должным Ли Феликсу не хочется — и аккуратно полоскает под прохладной водой только те участки, которые стали жертвой алкоголя. Слегка сжимает ткань, не скручивая, и периодически бросает взгляды на одногруппника — он с самым сосредоточенным лицом обтирает влажным полотенцем шею, плечи и торс от вонючей липкости, глядя на себя в отражение зеркала. Мозг немного клинит. Ли Феликс его не привлекает ни в каком из смыслов. Он самый обычный парень со своеобразной манерой одеваться. Ну красивый, но что с того? В мире много, действительно много, красивых людей. Хёнджин красивый, Минхо красивый, Джисон и Чонин красивые, даже Чанбин ничего такой. И да, Феликс тоже красивый, объективно. У него приятные, почти кукольные или даже какие-то эльфийские, черты лица с этими миниатюрным носиком, губами бантиком и большими глазами. У него острая линия челюсти, скулы выделяются, ещё и веснушки эти… дурацкие. Даже его вечный тёмный макияж вполне ему идёт и делает взгляд более выразительным. Улыбка очень милая и тёплая. И… в общем, красивый он. Хёнджин его особо не рассматривает, ничего такого, просто это видно. Он ведь не в балаклаве ходит. Теперь ещё оказывается — хотя это логично, танцор же — что и тело у него хорошее. Ещё лучше эти тело и лицо выглядят, когда их обладатель делает нечто такое… Кажется, Хёнджин успел опьянеть. — Ты уже минуту её выжимаешь, — замечает Феликс, уже принявшийся вытирать всё тем же полотенцем пиджак. Хёнджин моментально отмирает и кладёт майку на край раковины. Соберись, мать твою! Это Ли-блять-боже-Феликс, хватит пялиться. — Я без понятия, сколько она будет сохнуть, а влажной надевать неприятно и простыть можно, — прокашлявшись, отвечает Хёнджин и поясницей опирается на тумбу. — Ещё раз прости, я бежал за Минхо и совсем тебя не заметил. — Минхо? Зачем ты за ним бежал? — Феликс забавно хмурится и смотрит на Хёнджина, зеркаля его позу. — А насчёт этого забей. Меня однажды Джисон в бассейн уронил, зимой. Я тогда две недели болел, так что это вообще фигня. На самом деле они с Феликсом не враги — не в том самом смысле — но стоять вот так вот, наедине в ванной, и о чём-то спокойно говорить с ним кажется чем-то очень сюрреалистичным. Они, кажется, впервые остаются вдвоём без посторонних и не перебрасываются взаимными подколами или комментариями по поводу учёбы. Даже приятно. — А, да так… — отводит взгляд в сторону и коротко смеётся, почесав затылок. — Он просто… снова собрался подойти к Джисону. — И ты поэтому побежал за ним? — Феликс заметно веселеет, но, когда, видимо, полностью понимает сказанное, тихо матерится и накидывает пиджак на голое тело. — Без обид, но я боюсь оставлять его наедине с твоим другом. Ты не подумай, Минхо классный и всё такое, но… — Но рядом с Джисоном он превращается в идиота, — кивает Хёнджин и тоже идёт на выход. Лавировать в полу и не очень пьяной толпе вместе с Феликсом странно и забавно одновременно: многие, кто их видит, делают странные лица и о чём-то шепчутся. Хёнджин, наверное, никогда не поймёт, зачем им это всё. Скука? Отсутствие своих драм? Сериалы хорошие закончились, и они решили придумать свой собственный? Очень может быть, что, не обсуждай их добрая половина студентов, они могли бы даже подружиться, но все эти группы в соц. сетях, разговорчики и ставки очень действуют на нервы и не дают посмотреть на Феликса более здраво. А он особо не стремится стучаться в наглухо закрытую дверь, которую сам Хёнджин и поставил, что он правда понимает, но… Да и чёрт с этим всем. Нужно найти Минхо. — Знаешь, Сони, — а вот и он, почему-то ещё более пьяный и почти вжимающий Джисона в барную стойку, — ты как нашатырь. От тебя тоже дыхание спирает. Прямо у уха раздаётся тихий хриплый смех. — Если честно, очень люблю за этим наблюдать, — шёпот и горячее дыхание посылают орды мурашек вниз по телу. — Выпьем? — Давай виски, — сглотнув, отвечает Хёнджин и встаёт чуть поодаль от друга и его жертвы. Немного поплывшее сознание пытается сконцентрироваться на разворачивающейся картине, а не на внезапно разбушевавшихся гормонах. Чёртов Ли Феликс. Чёртов алкоголь. Слава всем существующим богам, это выступление пикапера-неудачника и правда хорошо отвлекает от ненужных мыслей — Минхо не упускает ни единой возможности коснуться Джисона, а тот, бедняжка, молчит и взглядами пытается призвать своих друзей на помощь. Но Феликс, принёсший напитки, Чанбин и Крис, стоявшие тут всё время, только хихикают и показывают большие пальцы, мол, ‘всё в порядке, а ты держись, дружок’. Хёнджин и подошедшие Чонин с Лией тоже не пытаются оттащить Минхо в сторону — быть зрителями и выпивать кажется им гораздо более полезным занятием. — Эй, Ликси, — женский голос заставляет обернуться на Феликса и компанию — к ним подходит Рюджин, одна из главных оторв второго курса, гроза преподавателей и девушка Феликса, которого она сразу обнимает. Хёнджин закусывает губу и отворачивается, стараясь не вслушиваться. — Много пропустила? — Не особо. Из самого классного только `скинь фотку, хочу себе новую подушку для объятий заказать`, — хихикает Феликс. Вообще-то отношения этих двух не подтверждены, но и так всё ясно. Хёнджину не особо интересны чужие любовные похождения, но каждый раз при виде них внутри почему-то начинает ворочаться что-то очень гадкое и тёмное, как и сейчас. Чтобы не давать волю своим идиотским мыслям, осушает стакан в один глоток, морщится от горечи и смотрит на Минхо. Будет он ещё на этого Феликса, обжимающегося с кем-то, внимание обращать. Его это вообще не касается. — Клянусь, если ты пойдёшь со мной на свидание, то оно станет лучшим в твоей жизни. Ты не мог не заметить, как хорошо я обращаюсь с языком, — Минхо играет бровями и подмигивает. Восхитительное зрелище. Все веселятся, Джисон даже начинает более открыто улыбаться, а Хёнджин заново расслабляется, переговариваясь со своими друзьями. И всё было бы хорошо, если бы не один маленький нюанс — они тут не одни, и даже среди молодёжи есть противники однополых отношений. В данном случае, скорее, жалких попыток в однополые отношения, но не суть. — Блять, вам самим не противно? — откуда появился этот недружелюбный лоб под два метра — Хёнджин не знает, он его вообще впервые видит. Но это не мешает ему моментально напрячься: сейчас произойдёт что-то очень плохое. — Голуби ебаные, блять, идите глину месите где-нибудь в другом месте, а то я за себя не ручаюсь! Дальнейшие события Хёнджин плохо различает и ещё хуже запоминает — алкоголь и сумбур происходящего не позволяют. Феликс, Чанбин и Крис моментально срываются с места: двое оттесняют Джисона и Минхо за свои спины, а третий, по сути, самый мелкий, идёт прямо на зачинщика конфликта и что-то злобно ему говорит. Секунда — удар. Все присутствующие замирают и молча смотрят на то, как Феликс трогает разбитую губу и, расправив плечи, идёт в ответную атаку. Хёнджин и глазом моргнуть не успевает, когда к драке присоединяются ещё три недружелюбных человека, видимо, друзья того амбала, и Чанбин с Крисом и Минхо — на этом моменте оживляется и сам Хёнджин. — Не трогай его, блять! — рычит Чанбин где-то за спиной. — Валите нахуй из моего дома! — Мерзкие пидоры! — отплёвывается один из гомофобов. — Джисон, слева! — кричит Хёнджин, спеша на помощь к всё ещё не пришедшему в себя знакомому. Успевает подбежать к нему и оттолкнуть в сторону ровно за пару мгновений до того, как в него должен был прилететь чужой кулак. Потасовка длится не так долго, наверное, но для Хёнджина будто проходит вечность, пока он, поддавшись своим откуда-то взявшимся инстинктам защитника, прикрывает Джисона, который и сам неплохо дерётся и может постоять за себя. Их сторона явно выигрывает, однако это не спасает его от того, что случается следом. Если спросить Хёнджина, он не сможет ответить, каким образом вышло так, что Ли Феликс ударил его по лицу. Потому что хук справа выходит таким сильным, что он падает и отключается. Последнее, что он запоминает — это перекошенное от злости лицо Феликса, его кулак, обвешанный тремя кольцами, и вполне закономерный вопрос. Меня-то за что?..