***
Выйдя за дверь, Шэнь Цинцю вновь оказался на пике Цинцзин. Здесь стояла всё та же оглушительная тишина. Бледное небо затянуло дымкой, и невозможно было сказать, взошло ли уже солнце. Заклинатель ступил на радужный мост, ажурной конструкцией протянувшийся над горным ущельем. Он шёл медленно, глядя на тонущий в тумане лес далеко внизу, и размышлял о странности этого утра. Он совершенно не помнил, по какому поводу должно было состояться сегодняшнее собрание глав пиков. Владыка Цинцзин не страдал забывчивостью. Напротив, он хранил в памяти даже те вещи, знание которых не шло ему на пользу. И уж тем паче он не склонен был забывать о повседневных делах школы. К тому же совсем недавно он перечитывал бумаги, касающиеся темы собрания. Ощутив неясную тревогу, Шэнь Цинцю остановился. Ещё одной сегодняшней странностью была сцена в борделе. Мужчина не помнил ни как добирался туда, ни как возвращался обратно. К тому же он давно не ночевал в таких местах. И очень уж странной была барышня, певшая колыбельную, пока он спал. Эта девушка совсем не походила на куртизанку. Её одежды были слишком скромны, осанка чересчур горда, а взгляд — ясен и прям. — Вот оно что, — задумчиво сказал Шэнь Цинцю, желая хоть как-то развеять гнетущую тишину. — Всё это сон. Он опёрся на перила моста, разглядывая окружающий пейзаж, похожий на картину, написанную цветной тушью. Возвышающиеся над туманом верхушки деревьев, размытые очертания облаков, сумеречный свет невидимого солнца. Как это обычно бывало с ним во сне, он хорошо помнил подробности текущих дел. На сегодня был назначен урок музыки и тренировка для старших адептов. Нин Инъин вчера подвернула ногу и была освобождена от занятий. Худший ученик пика в очередной раз наказан за дерзость и заперт в дровяном сарае. Кроме того, накануне Шэнь Цинцю пообещал главе школы разобраться с серией жестоких убийств в Шуанху, а через три сезона должно было состояться Собрание союза бессмертных. Никакого собрания глав пиков на ближайшие дни не планировалось. Обычно осознание того, что ты спишь, помогает пробудиться даже от самого навязчивого кошмара. Шэнь Цинцю знал это, как никто другой — кошмары мучали его слишком часто. Однако этот сон был на удивление устойчив — пробудиться усилием воли не выходило. А это означало, что видение наслано демоном. Не существовало праведных техник, позволяющих управлять снами — своими собственными или чужими. — Так ты признаёшь, что выбор праведного пути был ошибкой? Шэнь Цинцю медленно повернул голову, раскрывая веер. Этот голос заклинатель узнал бы из тысячи. Когда-то он вселил в него надежду. После — благоговение и ужас. А ещё позже отвращение. Человек, которому принадлежал голос — рослый, крепко сбитый, с резкими, будто птичьими чертами лица, — был давно мёртв. И всё же он стоял сейчас на радужном мосту школы Цанцюн, всем своим видом не соответствуя этому месту. Звали его У Яньцзы. — Надо полагать, ты считаешь меня плодом своего воображения, — насмешливо протянул он. Это было так похоже на того У Яньцзы, которого Шэнь Цинцю когда-то знал, что его пробрала дрожь. — Так и есть, — со всей возможной невозмутимостью заметил заклинатель. — Мёртвым не место в мире живых. Ни наяву, ни в снах. Шэнь Цинцю за свою жизнь повидал немало монстров и демонов, но призраков не встречал никогда. Хотя если уж кого и преследовать неупокоенным духам, то именно его. У Яньцзы расхохотался. — Я смотрю, ты много знаешь о мёртвых! — Старейшина преподал мне хороший урок. — Шэнь Цинцю сложил веер, внимательно разглядывая видение. Кто бы ни создал этот сон, он постарался на славу. — Ну что ж, так даже проще. Раз я часть тебя, то плохого не посоветую. — У Яньцзы откровенно веселился. — Помогу тебе, хоть ты и презрел ученические клятвы. Висок Шэнь Цинцю прострелило болью. На мгновение сумрачный свет померк, сменившись алыми отблесками пламени. Обдало жаром. «…хоть ты и презрел ученические клятвы», — Шэнь Цинцю слышал собственный голос, произносящий эти слова, но точно знал, что никогда и никому не говорил их. Он видел скорчившуюся тёмную фигуру на фоне багрового зарева. И чувствовал гнев и странное удовлетворение, словно сбылось предсказанное им бедствие, в которое никто не верил. — Возвращайся. Не надо тебе на это собрание, — сказал У Яньцзы. Шэнь Цинцю снова стоял на радужном мосту напротив своего бывшего наставника. — Убирайся, — сказал он. Воображаемый или реальный, по сравнению с нынешним владыкой пика Цинцзин этот человек был жалок и слаб. Шэнь Цинцю взмахнул веером, потоком ци сметая противника с моста. В последний миг в его сознании мелькнула прочитанная где-то мысль о том, что порождения собственного разума в насланных демонами снах нельзя атаковать — только навредишь себе. Но мост уже рушился, туман таял, а в вязкую тишину снова врывались звуки.***
Шэнь Цзю бросился к убитому им адепту, выхватил у него из-за пояса сигнальный огонь, и… не успел запустить его. Под сапогом наставника хрустнула ветка, а через секунду и сам он появился на поляне, глядя на ученика с обычной своей кривой улыбочкой. Юноша ощутил и облегчение оттого, что У Яньзцы не раскрыл его намерений, и одновременно разочарование. Тот истолковал его смятение по-своему: — О мой способный ученик, кто этот человек, что умудрился настолько напугать тебя? Неужто тебе тоже знаком страх? Шэнь Цзю отбросил неиспользованный сигнальный огонь и развернулся к наставнику. — Учитель, я вовсе не испуган. Просто этот хотел позвать на помощь, но я сумел помешать ему. — А ты молодец, — усмехнулся У Яньцзы. — Хотя я не удивлён — ты ведь всегда проворен и аккуратен. Я хорошо тебя обучил. — И всё же нам стоит поторопиться. — Шэнь Цзю едва сдержал порыв провести рукой по лицу. Он понимал, что не сможет стереть брызги крови, а только размажет их. Вся его одежда пропиталась кровью, в носу стоял её тошнотворный запах. — Если на нас наткнётся большая группа адептов, то мы уже не сможем скрыться. Наставник неожиданно согласился: — Ладно. Я уверен, что ты уже прибрал самое ценное. Не будем задерживаться здесь. — Вы не можете уйти. Шэнь Цзю в ужасе замер. Он был уверен, что эти слова произнесёт Юэ Ци, но голос был женский. Шэнь Цзю обернулся и увидел девушку в белых одеждах, которая показалась ему смутно знакомой. У Яньцзы смерил новую участницу действия оценивающим взглядом и сально улыбнулся. — А я ведь знаю, кто ты. Адепт школы… Девушка не дала ему договорить и бросилась в бой. Её атаки были мощными и стремительными, но У Яньцзы, хоть и не без труда, уходил от них. — Барышня, барышня, полегче! — насмешливо крикнул он. Шэнь Цзю не мог прийти в себя от потрясения. Почему здесь эта девчонка, а не Юэ Ци? И почему… почему Юэ Ци вообще должен быть здесь? Девушка успешно теснила У Яньцзы к краю поляны. Она была очень хороша в бою, но, к своему великому сожалению, Шэнь Цзю понимал, какая судьба её ждёт. Ведь У Яньцзы всегда имел при себе пачку талисманов с тёмными заклятиями, которые успешно применял в момент, когда его противник считал, что бой уже выигран. На этот трюк попадались даже сильные и опытные заклинатели — что уж говорить о юной ученице праведной школы. Будь на её месте мужчина, Шэнь Цзю бы только посмеялся над его глупостью и самонадеянностью, но женщин ему всегда было жаль. А эту девушку почему-то было жаль особенно. Она казалась прекрасной и чистой, словно белый цветок лотоса. Мысль о том, что У Яньцзы прикоснётся к ней хотя бы пальцем, вдруг показалась ему невыносимой. А потому в тот самый момент, когда наставник извлёк на свет талисманы, Шэнь Цзю всадил меч ему в спину. Девушка замерла, глядя на рухнувшее к её ногам тело и всё ещё сжимая в руках клинок. Шэнь Цзю хотелось бежать как можно дальше, не чуя под собой ног, но нельзя было бросить всё так. Двое живых стояли друг напротив друга с оружием в руках. Она — в белых одеждах без единого пятнышка, он — с ног до головы перепачканный кровью. На какой-то миг Шэнь Цзю почувствовал к незнакомке такую ненависть, что впору было и ей всадить нож в спину. Но девушка убрала меч в ножны, посмотрела ему в глаза и без тени улыбки произнесла: — Я хочу помочь тебе. Шэнь Цзю усмехнулся. — Спрятать трупы? Она задумалась, а потом кивнула. — Угу. И правда, лучше спрятать. Неподалёку текла река — убитые адепты разбили лагерь поближе к воде. Шэнь Цзю умылся и долго тёр друг о друга руки, пока они совсем не занемели от холода — кровь всё никак не смывалась с них. Потом он вытер меч чистой тряпицей и вспомнил, что получил его от девушки. Вот только никак не мог сказать, где и когда. Он протянул незнакомке оружие, держа его на открытых ладонях. — Оставь. Пригодится, — сказала она. Шэнь Цзю возражать не стал. Они вернулись на поляну, где оставили трупы. Их было всего два — У Яньцзы и юноша в жёлтых одеждах, хотя Шэнь Цзю казалось, что убитых должно быть больше. — Чтобы тело не всплыло, нужно положить за пазуху несколько тяжёлых камней, — сказала девушка. Мысль была дельной, даже чересчур, учитывая то, кто её высказал. Девушка принесла пару булыжников — так быстро, будто они у неё были заранее припрятаны, а Шэнь Цзю пристроил их под одеждами У Яньзцы, хорошо закрепив поясом и верёвкой. — Барышне придется взять его за ноги, — сказал он и подхватил тело наставника под мышками. На мгновение на лице девушки мелькнуло отвращение. Но она кивнула и послушно схватила тело за голени. Вдвоём они дотащили его до реки и сбросили в воду. Девушка молча развернулась и пошла на поляну, где их ждал второй труп. Отчего-то испугавшись остаться в одиночестве, Шэнь Цзю бросился следом…***
…и снова оказался на радужном мосту. Ни девушки, ни наставника рядом не было. Далеко внизу между островками леса, залитыми туманом, петляла река, бесшумно несла по каменистому руслу свинцово-серые воды. То Собрание союза бессмертных проводилось далеко от хребта Тяньгун, напомнил себе Шэнь Цинцю. В этой реке нет никаких спрятанных трупов. Чуть помедлив, он неторопливо направился в сторону пика Цюндин. Раз уж У Яньцзы так хотел помешать ему попасть на собрание глав пиков, то посетить его определённо стоило. Шэнь Цинцю в одиночестве шёл по радужному мосту, и идти отчего-то становилось всё тяжелее. Несмотря на отсутствие солнца и ветра, его бросало то в жар, то в холод. Скорее всего, наяву у него началась лихорадка. Ещё накануне он чувствовал, что близок к искажению ци. Надо было поскорее разобраться с этим собранием и проснуться. Несколько раз накатывали приступы головной боли — несильной, какой-то отдалённой, несущей с собой что-то похожее на обрывки воспоминаний. Заклинатель легко отмахивался от них. Следующей встречи Шэнь Цинцю почти ждал. В конце концов, кто ещё мог явиться ему в этом сне, как ни Цю Цзяньло? Молодой господин Цю стоял, опершись локтем о перила и поигрывая хлыстом. — Куда-то собрался? — мрачно спросил он. Шэнь Цинцю отвечать не стал. Он даже не взглянул на Цю Цзяньло, намереваясь просто пройти мимо. Однако тот быстро развернулся, схватил его за рукав, одновременно замахнувшись хлыстом. Шэнь Цинцю, не меняясь в лице, ударил веером по запястью противника. Цю Цзяньло зашипел от боли, выронил хлыст и выпустил рукав заклинателя. Шэнь Цинцю брезгливо отстранился, оправил одежды, затем носком сапога столкнул хлыст вниз с моста. — Тебе всё равно не уйти! — в ярости выплюнул Цю Цзяньло. — Я давно от тебя ушёл, — напомнил Шэнь Цинцю. Он вдруг понял, что Цю Цзяньло, не доживший до двадцати лет — в сущности, мальчишка, не владеющий даже основами боевых искусств. Призраком или сном, он сейчас неспособен был вызвать страх у главы пика Цинцзин. Даже странно, что воспоминания о нём столько лет мучили Шэнь Цинцю, становясь причиной ночных кошмаров. Цю Цзяньло расправил плечи, его глаза сверкнули гневом. — Тебе не уйти от возмездия. — И?.. — Шэнь Цинцю вопросительно поднял бровь. Цю Цзяньло подался вперёд и вцепился в воротники его ханьфу. — Расплата настигнет тебя, сучье отродье! — с жутковатой улыбкой заговорил он. — Моя маленькая Тан-эр ищет тебя. Она ничего не забыла. Моя маленькая Тан-эр стала взрослой и сильной… Шэнь Цинцю поморщился от головной боли. Обрывок чужого сна вдруг развернулся перед его взором, точно шёлковый свиток. Цю Хайтан и правда уже не дитя. Это красивая женщина с тонкой талией и высокой грудью, носящая на поясе заклинательский меч. Она легко взбегает по ступеням судебной управы, берёт колотушки и бьёт в барабан, взывающий к слуху, требуя правосудия. Шэнь Цинцю моргнул, пытаясь прогнать видение, но оно цеплялось за его сознание, не желая отпускать. Вот он стоит перед помостом в зале суда, стараясь держать спину прямой, а подбородок вздёрнутым, так, чтобы смотреть на судей будто бы сверху вниз. Его руки связаны за спиной, и он не чувствует движения ци в меридианах. Он не различает лиц вокруг. Он видит только Цю Хайтан рядом с судейским столом. Её голова гордо поднята, брови сведены, губы сжаты. Она медленно поднимает руку и указывает прямо на него. Нин Инъин, выросшая в прелестную девушку, смотрит на него с сомнением и жалостью. Она колеблется, словно не может решиться на что-то. За её спиной, точно тень, мелькает высокая фигура в чёрном. Чья-то рука с длинными белыми пальцами касается плеча Нин Инъин. Ученица Шэнь Цинцю поднимает руку и указывает на своего учителя. В деве, благородной, как нефрит и изящной, как ива он узнаёт сестру Лю Цингэ. Нижняя половина её лица скрыта вуалью, но кожа подобна льду и снегу, а брови точно начерчены драгоценной тушью. Лю Минъянь смотрит бесстрастно, словно небожительница. Взмахнув рукавом, она поднимает руку и указывает на Шэнь Цинцю. Шэнь Цинцю пришёл в себя из-за смеха. Цю Цзяньло смеялся, всё так же вцепившись в его ворот и слегка встряхивая. — Ну что, увидел, что тебя ждёт? Я-то думал, моя смерть была жуткой. Но когда узнал, что предстоит тебе… Шэнь Цинцю схватил его за руки и оттолкнул от себя. Цю Цзяньло с размаху влетел в перила моста, но всё же устоял на ногах. — Цю Цзяньло, знаешь, в чём разница между мной и тобой? — спросил заклинатель. — Всю свою жизнь ты считал, что можешь творить зло безнаказанно, что это твоё законное право. Когда я распорол тебе брюхо, для тебя это было полной неожиданностью, не так ли? Или ты не успел удивиться? Так удивляйся сейчас. Цю Цзяньло молчал, но его губы по-прежнему кривились в злорадной ухмылке. Шэнь Цинцю продолжил: — Я всегда знал, что не умру своей смертью. Совершая убийство, всегда помнил о возможной каре. Что нового ты рассчитывал мне сообщить? Цю Цзяньло снова засмеялся. — Сяо Цзю, я почти горжусь тобой. Почти, ах-ха-ха! Надеюсь, когда-нибудь полюбуюсь на твои муки ещё раз. Как жаль, что мне такого сделать не довелось… ха-ха, как жаль, что я до такого не додумался… а ведь и правда, тогда ты не смог бы ни убежать, ни взять в руки меч, ха-ха… Шэнь Цинцю не понимал, о чём он говорит, но этот смех раздражал его. В ярости он выхватил меч и вонзил его в живот Цю Цзяньло. В конце концов, нет ничего противоестественного в том, чтобы убить того, кто и так мёртв. Цю Цзяньло издал последний смешок; кровь булькнула в его горле, выступила на губах. А потом мужчина просто рассыпался в прах. Прежде чем убрать меч в ножны, Шэнь Цинцю заметил, что это не Сюя, а клинок, полученный от девушки в белом. Он довольно хмыкнул и заметил: — Пригодился!***
Шэнь Цинцю продолжил свой путь по радужному мосту. Идти стало чуть проще. Лёгкость, с которой удалось справиться с Цю Цзяньло, воодушевила его. И всё же встреча с этим человеком встревожила главу пика Цинцзин. Он сразу поверил в то, что Цю Хайтан разыскивает его, а когда найдёт, призовёт к ответу. Это вызывало у Шэнь Цинцю не удивление, но разочарование и страх. Он ведь действительно надеялся, что убийство в поместье Цю за давностью лет так и останется нераскрытым. Теперь же не приходилось сомневаться, что его ждёт суд и казнь за совершённое преступление. Что ж, смерть есть смерть, никому не избежать ее, и часто она приходит не в самом милосердном обличье. Шэнь Цинцю и правда был уверен, что его собственная будет мучительной и страшной. Он научился знать, но не думать об этом. Однако сейчас видение, случившееся во время встречи с Цю Цзяньло, никак не отпускало его, и в сознании вспыхивали картины то суда, то сырых и мрачных подземелий, то лиц, знакомых и незнакомых, на которых были написаны ненависть, презрение, жалость… — Да сколько можно! — выкрикнул Шэнь Цинцю, остановившись. — Я пройду через всё это, но уж не больше одного раза! Он постоял немного, решил, что наваждение отступило, и двинулся дальше. Теперь можно было обдумать увиденное. Подозрительным в предстоящем процессе было то, что обвинителями в нём выступали Нин Инъин и Лю Минъянь. Чем Шэнь Цинцю мог бы насолить им, он даже представить не мог. Поступив в школу хребта Цанцюн, он действительно положил нож и стал Буддой. Единственное, в чём его можно было упрекнуть — это дурной характер. Но за такие прегрешения не судят и не заключают в тюрьму. Неужели в попытках сокрыть деяния прошлого он навредит ученицам собственной школы? Шэнь Цинцю был уверен, что скорее подвергнет опасности собственную жизнь, чем позволит пострадать этим прелестным созданиям. Вне всяких сомнений, за женщинами в этом деле стоял кто-то ещё. Кто-то, на кого они смотрели с надеждой, восхищением, обожанием. Тот, в чьём присутствии теряли волю. Тот, кто положил руку на плечо Нин Инъин, побуждая присоединиться к обвинениям. Для этого человека и Цю Хайтан, и Нин Инъин, и Лю Минъянь были оружием против Шэнь Цинцю, и оружием, выбранным исключительно верно. Каким-то образом неизвестный враг угадал тайную слабость главы пика Цинцзин. Несмотря на вечную настороженность Шэнь Цинцю и его недоверие к товарищам по школе, он иррациональным образом считал женщин безопасными. Даже главу пика Бессмертных красавиц Ци Цинци, с её высочайшим уровнем совершенствования и мужскими замашками, он всего лишь недолюбливал, но отнюдь не ненавидел. Пожалуй, Шэнь Цинцю мог поразмыслить и вычислить личность недоброжелателя, столь скрупулезно планировавшего его падение. Заклинателю казалось, что он вот-вот догадается, кто этот человек. Но чтобы получить разгадку, нужно было вернуться к видению, а в нём скрывались такие бездны страха и боли, что Шэнь Цинцю никак не мог решиться. — Мастер Шэнь?.. Он обернулся. Девушка шла рядом, ступая столь легко и бесшумно, что Шэнь Цинцю не заметил ее появления. — Уже скоро, — сказала она и улыбнулась одними уголками губ. — Тех двух встреч никак нельзя было избежать. Но больше вас никто не должен потревожить. Шэнь Цинцю кивнул, выражая понимание и благодарность. И более всего благодарен он был не за слова, и не за оружие, а за само её присутствие здесь. Девушка больше не смотрела на него. Они шли на расстоянии чжана, не касаясь друг друга даже краем одежд, и всё же наличие спутницы на этом странном пути успокаивало Шэнь Цинцю и придавало ему сил. Казалось, так в молчании эти двое и дойдут до пика Цюндин, но внезапно мост истончился, стал прозрачным и вдруг развеялся дымкой. — Да чтоб тебя! — возмущённо крикнула девушка, прежде чем упасть вниз.***
Шэнь Цзю снова был в разграбленным лагере у реки, рядом с убитым им юношей в жёлтых одеждах. Плохо, что они не спрятали второй труп. Придётся делать это в одиночку. Шэнь Цзю осмотрел одежды покойника и ощупал пояс, надеясь найти там деньги. Всё-таки труп нужно как следует обобрать, а уже потом избавляться от него. Внезапно рука мертвеца поднялась и вцепилась в ворот убийцы. Бледные губы юноши скривились, веки задрожали, а из горла вырвался хрип. Шэнь Цзю в ужасе заорал и кинулся было бежать, но покойник держал его мёртвой хваткой. Через мгновение они уже катались по земле, осыпая друг друга ударами. За этим занятием и застала их девушка, когда выбежала на поляну. — А ну прекратить! — рявкнула она. Как ни странно, оживший покойник подчинился. Он выпустил Шэнь Цзю, поднялся на ноги и поклонился девушке. Он уже совершенно не выглядел мёртвым. — Уходи, — сказала ему девушка. — Тебя ничего здесь не держит. Юноша вскинул на неё обиженный взгляд. — Дашицзе! — возмущённо выкрикнул он. — Этот человек — убийца. Он не должен остаться безнаказанным. Девушка смерила его снисходительным взглядом. Теперь она выглядела иначе. Крой ее одежд стал более изысканным, по широким рукавам и подолу змеилась едва заметная вышивка. В драгоценной шпильке качнулись бусины. — Не беспокойся, он получит всё, что ему причитается, — холодно сказала она. — Кем вообразил себя шиди? Владыкой Диюя? Кто дал ему право назначать наказание? Юноша нервно сглотнул и склонил голову. Девушка сжалилась над ним и уже мягче добавила: — Шиди, ты не совершал дурных поступков, за тобой нет грехов. Не отравляй свою душу злобой и ненавистью. Уходи с миром, тебе легко будет это сделать. — А как же ты? Почему… — он осёкся и замолчал. — У этой шицзе другие планы. Ну что ещё?! — возмутилась девушка в ответ на его потерянный взгляд. — Тебе натолкать за пазуху камней и скинуть в реку? — Н-нет, не надо, — выдавил адепт и злобно покосился на Шэнь Цзю, не высказав, впрочем, ни малейшего намерения снова напасть. Он молча развернулся, дошёл до кромки леса и исчез в чаще.***
— Простите за эту задержку. Мы почти пришли, — ровным тоном сказала девушка. Они вновь стояли на мосту. Впереди уже виднелись ворота пика Цюндин. Как и раньше, Шэнь Цинцю и его спутница продолжили путь в тишине. Шэнь Цинцю ясно осознавал, что девушка всё понимает о нём, что именно поэтому не желает смотреть ему в глаза и держится на расстоянии. Но он был рад, что она рядом, что помогает ему. Вот только в чём?***
Пик Цюндин выглядел непривычно безлюдным. Ворота главного зала были открыты настежь. По Центральной площади плыли клочья тумана. Небо по-прежнему оставалось затянутым облаками так, что невозможно было определить положение солнца. Шэнь Цинцю остановился у скамьи на краю площади. — Прошу барышню извинить меня. Этому мастеру нужна передышка, — сказал он и опустился на край скамьи. Девушка молча кивнула и села на другом краю. Шэнь Цинцю раскрыл веер и задумчиво рассматривал хорошо знакомый рисунок. Стебли бамбука, далёкие горы. Пик Цинцзин; золотая клетка, в которую заключил его Юэ Цинъюань. Шэнь Цинцю долгие годы полагал, что ненавидит это место, считая его всего лишь наиболее терпимым из всех зол, уготованных ему судьбой, но сейчас вдруг остро ощутил, что… что… даже мысленно он не мог произнести это слово. Что будет тосковать по хребту Цанцюн, по пику искусств и Бамбуковой хижине, когда потеряет их — скажем уж так. — Барышня ведь не слишком искушена в лукавстве? — спросил Шэнь Цинцю, лениво обмахиваясь веером. Девушка посмотрела на него настороженно. — Барышня, кем бы она ни была, намеревалась ввести этого мастера в заблуждение, не раскрывая всей правды. Но она плохо старалась. — И в чём же скрытая правда по мнению мастера Шэня? — хмуро спросила девушка. — В том, что я умираю, — спокойно ответил тот. — Точнее, нахожусь между жизнью и смертью. Похоже, у меня лихорадка и искажение ци, которых я могу не пережить. — Это так, — подтвердила она. — Я слышал о снах, в которых человек торопится на важную встречу — к началу судебного заседания или экзамена, к отбытию каравана или корабля — и непременно опаздывает, — сказал Шэнь Цинцю, глядя на клубящийся туман. — Многим учёным людям, чиновникам или торговцам снятся такие сны. Это хороший знак, когда человек, видящий сон, не попадает на экзамен или уходящий корабль. Девушка криво улыбнулась, и глава пика Цинцзин закончил: — Вот когда он успевает вовремя, такой сон предрекает смерть. Барышня ведь хотела помочь мне успеть к началу собрания глав пиков? — Мастер Шэнь так умён. Эта ничтожная и не рассчитывала его провести, — ответила та, даже не пытаясь выдать свои слова за шутку. — И то верно, — вздохнул Шэнь Цинцю. — Люди, которых я лишил жизни, желают, чтобы я поднялся со смертного одра и понёс жестокую кару за содеянное. А милосердная госпожа, подобная бодхисаттве, привела меня прямиком к вратам Диюя. В глазах девушки на секунду вспыхнуло возмущение, но она быстро совладала с собой. — Мужчины слишком часто бывают одержимы жаждой мести. Это бессмысленно и ведёт только к разрушению, — сказала она. — Я не хочу вам мстить, мастер Шэнь. Я просто хочу, чтобы вы умерли.