5:27
— Пресвятые угодники, что с этим утром не так?.. — промычал мученик, затем быстро накрываясь одеялом, скрывая своё тело от лишних глаз. И лишних зайчиков! Но, тем не менее, быстро смирившись, он откинул одеяло на пол. Продолжая лежать, глядеть на потолок, Эо подумывал над сегодняшним днём. «Чем бы заняться? Как всё успеть? Что сделать первым делом?» — все эти мысли туманили его голову уже не первый день. Нет конечно, он спросит у самого Лололошки, что тот бы хотел, но надо же сначала предложить куда можно, разве нет? Он, вроде как, в таких местах не разбирается вовсе. Не до этого всегда было. После Эо присел на край кровати. Подумать о планах он ещё успеет, а раз выдалась возможность встать пораньше утром и даже не чувствовать себя размельчённым куском мяса на покрывале, то нужно приготовить вкусный завтрак. А кто, если не он, да? Криминалист в отпуске быстренько достал обычную фиолетовую рубашку, тёмный необтягивающий низ и поплёлся вон из комнаты. Шагая на кухню, было решено всё-таки зайти в спальню к мальчугану, посмотреть, спит ли он или нет, так или иначе комната была по пути. Зайдя в комнату, седовласый огляделся: Лололошка, как уже успел заметить Эо, был тем ещё трудоголиком и перфекционистом головного мозга — всё стояло на своих местах, ровно, будто специально пронумеровано в каком-то особенном, известном лишь самому распорядителю порядка. Сам он, кстати говоря, мирно спит, обнимая одну подушку рукой и ногой. Да в целом всеми конечностями, даже головой в неё уткнулся… Как он вообще там дышит? А вот кровать выглядела уже не так ухоженно: скомкана простыня, одеяло практически упало с матраса, одна из немногочисленных подушек вообще лежит на полу. Интересный факт — мелкий долгопят, похоже, сильно ворочался во сне. Ну, конечно, если откидывать вариант с кошмарами… Это звучит как нечто логичное, обыденное для людей, совершивших такой путь, тем более, считай, в одиночку, но… Почему это теперь не только касается обычных взрослых людей, но и детей тоже? Чем они-то насолили мафии? Кто бы ещё ответил на этот вопрос. Тем не менее, заметив промычавшего что-то в мягкое тельце кровати и перевернувшегося на другой бок Рому, мужчина поспешил удалиться. Холодильник был… Не пустым, нет. Можно было бы сварганить ту же яичницу… «Ах, точно, долгопят не любит яйца. Так, может, салат? Ах, какая разница! Так или иначе, всё равно нужно идти в магазин, одним салатом на целый день не наешься.» «Но достаточно тревожно оставлять Лололошку одного, да и тем более пока тот спит. Но как тогда устроить ему сюрприз, если разбудить его и повести по магазинам? А магазины в такое время вообще работают?..» Где-то позади раздался едва заметный шорох, что Эо не заметил, находясь в раздумьях… — Доброе утро-о… — зевнув, Фильченков быстро рассмотрел всю кухню и перевёл взгляд на вздрогнувшего мужчину. Испугался, что ли? Тем не менее, повернувшись, Эо коротко выдохнул и произнёс: — Малыш, ты хоть меня предупреждай, что собираешься устроить мне инфаркт прям посреди кухни. — Зачем предупреждать? Если бы я тебя предупредил, то никакого инфаркта бы и не было.? — Лололошка. — Да я же просто пошутил… Прости, я ещё не до конца проснулся. Эо меланхолично вздохнул. Нахождение рядом с Лололошкой было весьма… специфичным. Этот мальчик с каждым днём всё сильнее и сильнее напоминал Эбардо, но его в этом винить уж точно нельзя. С одной стороны, они оба теперь не одни, нашли друг в друге поддержку. А с другой… Каждый раз, как Лололошка мог бы где-то счудить, хоть и на благо, делал это не так часто, но у Эо маленькими каплями закрадывалась невыносимая тоска. Очень похоже на то, будто бы смотришь на своего родного ребёнка, но осознаёшь, что тот давно мёртв. И ты не смог помочь ему. Всякий день, находясь на кладбище, рядом с двумя могилами близких людей, понимаешь, что всё могло бы быть иначе. Тем временем отзывалось едва заметное тяжёлое дыхание. Только вот, тем временем Лололошка заметил натяжное, долгое молчание и колкое напряжение, повисшие между ними. Подумав о том, что, похоже, это молчание было способом игнорирования, Рома правда старался вспомнить, что мог такого сделать. — Эо? Извини? Я… провинился? Пожалуйста, прости меня! Я могу сделать что угодно, только не уходи от меня! Я правда не хотел… — Лололошка почувствовал сильный укол совести — перед глазами всплыла картина. Семья, мать, отец и сын. Что такого, казалось бы? Никто бы не поверил, услышав бы, как мужчина душил своего ребёнка за то, что тот написал корявым, кривым почерком свои первые буквы на листе бумаги; за то, что младший не успел расстрелять все мишени за минуту, сажал на маленькие канцелярские кнопки. После этого сделать какую-либо ошибку, казалось фатальным ударом. В любой день, в любой час с каждым разом боль от наказания усиливалась, превращая всё вокруг в кровавую кашицу. Многое из всего того дерьма, к счастью, парню не удалось запомнить — либо состояние чуть ли не предсмертное сыграло свою роль, либо Закария была права и это защитная реакция мозга. Мафия ловко умела подёргивать за нитки людей, перенося их за черту загробной жизни и наоборот. Легко могли узнать о всех страхах и желаниях лишь по одному взгляду в глаза. И между прочим Лололошка по этой причине некоторое время гордился за себя — сколько бы времени ни проходило, они никак не могли понять, какая его фобия и с чем её едят. И, раз уж на то пошло, вероятнее всего то, что причина сего непонимания заключалась в том, что Фильченков младший и на тот момент ещё даже не успел к чему-то привязаться. Нет, нет, нет, нет. Боялся. Это уже звучит более… правдоподобно. Какой бы не была его семья, щенячья верность своим покровителям и создателям в одном лице у него всегда имелась, что выходило зачастую ему боком.— Мама? Мама, ты спишь? Не время спать, пожалуйста! Мы горим, ма-ма! Ну же, проснись! Мне больно, я чувствую, как что-то впилось мне в ногу! Мам?
После той ночи дикая боязнь ошибиться вышла на новый уровень. Он попросту уже не мог себе позволить ошибиться. Вспоминая ту дикую агонию, тот жар и текучие реки сожаления и отчаяния, появляющиеся из глаз, даже на секунду не унимающие огонь по всему дому, конечности будто отказывали, а вот глаза снова уже хотели бы наполниться ненужными слезами. Он пообещал никогда больше не рыдать без умолку, это, чёрт возьми, невыносимо. То же самое, что признавать себе, что ты на втором месте, или почувствовать горький вкус унижения и обмана на языке и рассматривать всё это вживую. Он проклял эту ночь, срываясь на высокопоставленных заказах мафии, пытаясь повторить уверенные, ловкие, но не менее эгоистичные движения орудий отца на едва ли знакомых людях. Спустя какое-то время его навыки действительно отточились — дрожь в руках унялась, а никакая такая пелена не покрывала глаза. По крайней мере, не на виду у всех. Именно так его отец, пожалуй, самый жестокий человек, что видела Земля, приучал детей к убийствам как к чему-то обыденному. — Ло? Эм, всё в порядке? Твою ж мать, ты побледнел весь! Эо ухватил младшего под подмышки, спасая его от встречи лица с полом и решив всё-таки усадить его на пол. Вытянув колени вперёд, Лололошка опёрся спиной о стоявшую кухонную тумбочку, а сам седовласый присел напротив. — Эо, Эо… — мальчик сидел, а глаза, маленькие озорливые огонёчки, в миг словно опустели. Прерывисто дыша, мальчик согнул колени и обхватил их руками, создавая для себя надёжный и прочный щит от всяких невзгод.Но всё ещё продолжал дрожать.
— Тише-тише, малыш. Мы сейчас в безопасности, слышишь? — Я не хочу умирать, я не хочу… — С нами обязательно всё будет хорошо, слышишь? От панической атаки ещё никто не умирал. Эо глубоко вздохнул. Он в первый раз сталкивается с панической атакой другого человека. У него была один раз такая ситуация — да вот только он не жил в мафии, постоянно кого-то убивая или смотря за таким зрелищем, тут всё наверняка сложнее, особенно в таком возрасте. Пубертатный период же на это тоже влияет? Да и как помочь человеку, чей конкретный триггер ты не знаешь? Но единственное, на его взгляд, верное решение было взяться за руки. Легко покружив кончиками пальцев об очертания небольших рук, Лололошка незаметно для самого себя немного расслабился. Воспользовавшись этим, Эо мягко закрепил их ладони вместе. Они были, как и ожидалось, холодными. По ощущениям, на коже Лололошки чувствовались контуры небольших заживших рубцов, но в данный момент это обоих не сильно волновало. — Так, малыш, слушай. — легко, ненавязчиво поглаживая костяшки пальцев чужих рук, старался достучаться до младшего Эо. — Сейчас я буду глубоко дышать, а ты повторяй за мной, хорошо? Шатен самую малость поднял свою голову и перевёл свой беглый, дрожащий взгляд визави, пытаясь прислушаться. Мозг отчаянно искал какую-то опасность, выделял гормон страха — адреналин, — а воздуха будто было недостаточно. Чувство нехватки кислорода наравне с болью в сердце — ужасное сочетание, что мог заслужить лишь сам Дьявол, как кажется Лололошке. — Мне страшно. — Я знаю. Дыши вместе со мной. Глубокий вдох. — криминалист отпустил одну потеплевшую ладошку, тем самым освободив свою, едва ли заметно положил её на макушку парня. — И выдох. Ещё раз.***
— Ты себя хорошо чувствуешь, Ло? Дуэт из двух совсем противоположных людей прямо сейчас шёл в магазин. Погодка была сногсшибательна: тепло и солнечно — вот вам и лекарство от плохого настроения. И, как оказалось, старший был прав — большинство магазинов к шести утра ещё закрыто. Где здесь все круглосуточные, аллё? — Эм, да, всё уже хорошо. Иногда у меня случаются панички без особых причин. Но вообще я рад, что ты оказался рядом. В плане, я обычно пытаюсь выйти из этого состояния на протяжении полчаса где-то. Ну, наверное. — Лололошка неловко завёл руку за голову, слегка почесывая её. — В таких случаях я не способен различать время как бы. — У тебя действительно не было триггеров, или ты просто считаешь саму свою фобию настолько мелочной, что игнорируешь её? — Скорее второе. Но я не игнорирую её, скорее… — Ну, что же? — У меня на самом деле большие проблемы с памятью, что-то я запоминаю, а что-то — нет. Вроде как защитная реакция мозга какая-то… Но не суть. Всё заключается в том, что мне сначала ещё надо суметь найти триггер, чтобы я смог вспомнить об этом событии, и только потом может появиться паническая атака. В общем, как у всех, только если ты мне попытаешься напомнить о чём-либо, я навряд ли вспомню. — Я понял. — с маленькой ноткой сомнения отозвался старший. — Как всё запутано. Так получается, какая у тебя основная причина триггеров? Если я буду знать, мне проще будет ориентироваться в будущем. — Я не буду это обсуждать на улице. — шёпотом отозвался подросток, заглядывая прямо в душу к Эо. — О, смотри, наконец-таки круглосутка!***
— Так, смотри. Ты вот что будешь на завтрак? Может, хлопья тебе возьмём? — А давай. Я хочу медовые. Снова же эти двое ошивались среди полок, наполненных всем чем угодно: начиная от инструментов для ремонта, заканчивая моллюсками. Они недооценивали эту лавку, когда сюда заходили… Было совсем не шумно — в такую рань мало кто попрётся за продуктами. И от рассматривая банки с кукурузой Фильченкова отвлёк звук приближающихся шагов. — Ло, сходишь ещё за курицей? Я пока остальное возьму. — Сейчас всё будет! Отсмотрев, как Лололошка отошёл к ближайшим холодильникам, Эо пошагал в сторону, к стендам с книжками. Сразу же выбрав одну конкретную, он спрятал её на дне корзинки и пошёл дальше по списку.