Потерянный смысл

Воздух здесь царил странным запахом, заставляя неволей приписать этому месту жуткую атмосферу. Хлорка неприятно витала где-то отдалённо, но всё же ударяя в нос. Создавалось ощущение чистоты и свободного пространства, иногда отдающего странной ностальгией, заставляющая думать о своём, задаваться ненужными мыслями, которые всё равно забудешь спустя несколько минут. Или даже не вспомнишь, что думал, отдаваясь новому потоку идей. В помещении было настолько тепло, или наоборот холодно, этого не суждено понять, что хочется невольно закрыть глаза, погружаясь в сон. Всё вокруг глаз давно уже плыло, замедлялось, а тихий звук какого-то старого сериала звучал далеко, придавая сил для сна. Усталость во всём теле лишь подначивала разум отключиться. А удобное, мягкое оранжевое кресло распускало свои нежные объятия. Под этим напором не устояла девушка, что сидела рядом со Скарамуччей. Она беспомощно и умиротворённо спала на чужом остром плече, футболка на котором только подсыхала от недавней накатившей тучи. Её светлые короткие волосы были взъерошены в разные стороны, а самые длинные пряди, которые были спереди, спадали вниз. Её глаза были закрыты, но даже так было видно, что они покрасневшие, ровно как и щёки. По ним струилась засохшая тёмная струя от туши, которая ранее была на ресницах. Она тихо лишь посапывала, что придавало атмосферу чего-то тёплого на душе. А парень, чья белая футболка пала жертвой, не смыкал глаз. Его белоснежная кожа была такой же покрасневшей, что у девушки на плече. Глаза были полностью потухшими, не оставляя в них намёка на живого человека. Его губы были сомкнуты в тонкую полоску, которая незаметно подрагивала, словно маленький котёнок под дождём, что, к слову, дополняли его спутанные тёмные волосы, отдающие фиолетовым. Он нервно крутил коробочку в руках с какой-то уродливой фотографией, то открывая её, то закрывая. Было видно, как его руки трясутся. — Люмин… — тихо проговорил парень, аккуратно касаясь плеча блондинки. — Эй, Люмин… — на этот раз Скарамучча аккуратно потряс её, чтобы она обратила на него внимание. Девушка неохотно открыла глаза, чего не скажешь о её ресницах, которые открылись лишь спустя время, когда отлипли друг от друга. Она озадаченно поднялась с плеча, на котором теперь красовался тёмный след от туши. Вряд ли это можно будет выстирать даже спустя пять стирок с сильными средствами. Люмин зевнула, поднимая руки наверх, потянувшись, от чего спина неприятно хрустнула. — А…? — тихо, но более бодро спросила она. — Уже врач подошёл…? — она начала оглядываться по сторонам, пытаясь увидеть причину, из-за чего её потревожили. — Нет, — шёпотом ответил брюнет, сжимая в кулаке пачку сигарет. — Я отойду покурить, — печально отозвался Скарамучча, вспоминая время, когда он так долго старался отучиться курить. Это была его старая и плохая привычка, которую, казалось бы, тот бросил. Но всё накатило с такой волной, что ему просто было необходимо выпустить напряжение. — А… — блондинка перевела взгляд на часть неприкрытой уродливой картинки. Она ещё не окончательно проснулась, поэтому говорила быстро, тихо и каким-то невинным голосом, словно ребёнок. — Но ты разве не бросил? На это брюнет лишь печально улыбнулся, покачивая головой. Его волосы по-прежнему отдавали фиолетовым, что выглядело так, будто он ворон. — А, да-да, иди, — она вновь опёрлась головой, но уже на свою ладонь, начиная засыпать. Люмин не удосужила его чрезмерным вниманием, скорее всего, уже забывая о том, что с ним разговаривала. Скарамучча лишь благодарно посмотрел на неё за понимание, вставая со своего кресла. Он поднял свой чёрный кардиган, который ранее лежал на спинке, грея его самого. После этого направился к выходу на задний двор, что поприветствовал его пасмурной погодой, капли которой стучали по стеклу. Это был ещё один фактор сонливости. Парень хотел даже в такую погоду немного побродить и подумать о своём, выкуривая спокойно, возможно, всю пачку. Это плохо скажется на его лёгких, но ему откровенно плевать. Сейчас не то время, что бы он хотел думать о своём здоровье и как его сохранить. Ему просто плевать, а потому он обойдётся лишь накинутым кардиганом на плечах. Возможно, только наденет бахилы на голову, чтобы не простудиться. Но об этом сразу забылось, когда стали видеться стеклянные двери. Скарамучча уже было хотел отворить двери, как одна девушка с регистратуры окликнула его: — Хей, парень, вы действительно хотите в такое время погулять? — сейчас был вечер, потому она могла выйти из-за стойки с зонтами для пациентов. Её вопрос остался немым, ведь на него никто отвечать не собирался. Но, кажется, даже так, она увидела долю отчаяния в его глазах, когда вручала ему зонт. Всё же она его видела ещё тогда, когда уходила на обед. Он по-прежнему сидит в зале ожидания, а значит не нужно быть умным, чтобы догадаться, что что-то случилось. — Осторожнее только будьте, — на прощание она подарила тёплую улыбку, возвращаясь на своё рабочее место. Скарамучча был не в состоянии дать отчётливый ответ, а потому тихо промычал. Ему правда не хотелось быть грубым, но сейчас он ощущал себя морально разбитым. Разбитым настолько, что просто хочется залезть в кокон и спрятаться от всех разом, не следя за окружающими новостями. Брюнет сжал рукоять зонта в руке, потянув на себя дверцу, впуская немного прохладный, но приятный ветер. Он ступил кедами на мокрую плитку, что была выложена в дорожки, которые вели тебя в определенные места. Парню нужно было место для курения, но тут его попросту не было. Точнее, технически было, но с другой стороны корпуса, до которого далеко идти. Наплевав на моральные принципы, он направился к самому, по его мнению, симпатичному месту. Это была стена одной из беседок, где можно спрятаться и остаться незамеченным. Правда у этой стены была сплошная грязь под ногами, поэтому чистые и новые кеды превратились в черные, намекая на то, что они «волшебно поменяли цвет». Пока тот шёл туда под зонтом, он смотрел лишь под ноги, иногда разбрызгивая воду в лужах. Его ноги давно уже промокли от этого, но это лишь придавало жалости к его состоянию. Вот сейчас он спустит пар, того гляди, возможно, станет легче. Легко настолько, что тот сможет опять вернуться в зал ожидания и заснуть, не сверля взглядом белые стены. Свободно так, словно ничего не случилось, будто здесь он просто так, сидит и ждёт своей очереди к врачу или же обычный осмотр… может, даже практика. Практика и ничего более… Как обычно, под наблюдением врачей, он будет ставить правильно уколы, брать кровь из вены. И всякая ерунда, которая ему и даром не нужна. И всё будет хорошо, ровно так, как и должно быть. Всё будет проходить на легке и веселье, может, даже с криками врачей. Почему всё так обернулось? По щеке вновь покатилась слеза, а рука постыдно сжала сигареты до хруста пачки. Он помнил, что обещал, правда помнил. Ровно так, что готов себе уже отрезать руку или выбросить эту тяжесть в мусорку. Но кто теперь будет проверять или контролировать его? Правильно, он сам, в полном и гордом одиночестве. Наконец-то он дошёл до своего излюбленного места, которое облюбовал ещё с первым выходом во внутренний двор. Это была кирпичная беседка, словно дом, но без одной стены. Тут также был стол и лавочки, да только это сейчас его не волновало. Он прошёл за стену, удивлённо обомлев. На этом месте уже стоял какой-то юноша, полностью промокший от дождя. С его светлых волос, даже светлее, чем у Люмин, капли стекали на безжизненное лицо. Глаза парня полностью померкли, а лицо было мокрым. Трудно было сказать, плакал ли он или всё это проделки дождя. Но его руки тянулись к лицу, что скорее всего намекало на то, что всё же он тут стоит и плачет. Этот беловолосый юноша был одет очень даже чёрно, словно он сейчас в трауре и с кем-то прощается. Чёрные рубашка брюки тому свидетели. Совсем не вяжется с его волосами. Но Скарамучче нет дела до этого незнакомца, как и ему до него. Оба чувствуют друг друга херово, а значит можно и побыть немного эгоистами. Брюнет встал настолько далеко, насколько смог. Он ненароком посмотрел ещё раз на того парня, который не сводил глаз с земли. Вздыхая, только что пришедший парень начал рыться по карманам, ища зажигалку. Пусть он и бросил курить, но носить эту вещь не перестал. Она его успокаивала, да и он просто привык к тяжести в карманах. И чёрт… Её там не было. Хотя он всегда складывал всё нужное в карманы, но походу, сегодня он слишком быстро собирался в больницу, что её напрочь забыл. Было бы неловко нарушать скорбь человека рядом, поэтому он просто принялся смотреть на небо, с которого беспорядочно лилась вода. Небо было такое пасмурное… красивое (?) Настолько красивое, как и совесть Скарамуччи, которая грызла его, заставляя подойти к тому человеку. Первое время он сопротивлялся, говоря себе, что нарушит границы личного пространства. А другая наоборот говорила, что он, мать его, медик, который должен заботиться о людях, как та девушка с регистратуры. Этот парень настолько погружен в свой траур, что может ненароком заболеть или чего хуже. Поэтому мысленно дав себе подзатыльник, он направился ближе к парню, накрывая его по приходу зонтом. Теперь они оба стояли под одним зонтом. Что может быть ещё лучше нарушения личного пространства совершенно незнакомого человека, который, скорее всего, даже не видел, что к нему подошли. Скарамучча мастер пугать людей. Он лишь надеется, что его не ударят от такого наглого поведения. Но ничего не произошло. Парень даже не заметил, что его укрыли от дождя. Поэтому брюнет решил подать признаки живого организма, что встал рядом с ним: — Хееей, — своей свободной рукой он принялся махать у лица незнакомца, но не получив реакции, принялся щёлкать. — У тебя что-то случилось? — ну что за вопросы, конечно же да. Люди, знаете ли, не сидят в таком состоянии под дождём, не реагируя ни на кого. Теперь вблизи, парень мог разглядеть лицо незнакомца. Оно было с такими мягкими чертами лица, омраченное плохим настроением, может быть, даже апатией. Брови были в расслабленном состоянии, цвета его волос. А глаза были… действительно красивого, алого тона. В них виднелись тёплые оттенки, даже под таким состоянием. Да и сам Скарамучча был готов поспорить, что у этого юноши гардероб полон нежных цветов одежды. Честно, если бы они встретились не при таких обстоятельствах, то, возможно, брюнет бы пригласил его в кафе. Так. Мысли ушли не в то русло. Нужно же привести в порядок этого парнишку. После очередного щелчка, незнакомец вздрогнул, резко оглядываясь по сторонам. А после столкнулся с удивлённым взглядом «немного» перепуганного оппонента, который не ожидал столь резкого выведения из транса. Он успел уже задуматься о своём, автоматически делая щелчки. — Ох, Ам… — незнакомец начал скакать взглядом с разных вещей, стараясь не встречаться с глазами пришедшего. — Т… Ты… А–ой, Вы кто? — тихо спросил, вставая во весь рост. Вот теперь брюнет видит, что те одного роста, возможно, и возраста. Голос его звучал так себе: полон хрипа, словно недавно у него была сильнейшая истерика. Хотя, возможно, так и было. — А… Не забивай этим голову… — как некультурно он сразу перешёл на «ты». Надо же, какая фамильярность. — Я… Эм, у тебя есть зажигалка или что-то вроде того?.. — это первое, что пришло на ум. Человек в трауре, как бы, вроде. И его резко прерывают и спрашивают, есть ли у него зажигалка. Чтобы его сжечь, верно? — А… — Покурить, — быстро добавил Скарамучча, тем самым перебив собеседника. Возможно, он сейчас вообще не понимает, что происходит. — А… Я по-понял, — неловко ответил незнакомец. — Извини, я не курю, — от такого шока, даже он перешёл на «ты». Возможно, у него сложилось мнение, будто Скарамучча некультурный парень, который способен только оскорблять людей, пить, да курить в больнице. От него, наверное, сейчас убегут, — Н-но…! У меня есть. Петарда… (?) — он полез своими руками себе в мокрые карманы, которые начали хлюпать. И вправду, промок до нитки. — Мы можем её взор-рвать…! — как-то решительно сказал парень, словно он вышел из траура. О, это правду отличная идея. Но потом до брюнета дошло, что петарде тоже нужна зажигалка. Возможно, этот парень всё же не понимал, что происходит. Либо же он не до конца вышел из своего гипноза. —… — удивлённый взгляд смотрел на незнакомца. —… — взгляд незнакомца в свою очередь впервые за всё время смотрел в чужие глаза. Кажется, он понял в чём подвох. — Она мокрая… — наконец после долгой тишины он прокомментировал свою «гениальную» идею. — И зажигалки нет, — добавил Скарамучча. — Чт-?А, да, — повисла неловкая и гробовая тишина. Эту тишину разрезал лишь смех Скарамуччи, который не сдержался из-за всех накопившихся внешних раздражителей. Этот человек и вправду выглядел так глупо, что кажется, будто это котёнок творит какие-то глупые вещи, искренне не понимая, почему его ругает хозяин. И оппонент просто удивлённо смотрит на собеседника, а после и сам начинает смеяться. Его смех такой яркий, звонкий… Парень просто не может подобрать слова, чтобы описать. Этот юноша действительно очень милый. Это то, чего не хватало ему в последние несколько часов, как только он приехал в больницу. Словно сейчас весь стресс улетучился. — Так, что у тебя случилось? — решил повторить вопрос брюнет, разглядывая свою грязную, да и полностью промокшую обувь. Они оба заболеют в один день, это он гарантирует. —… — незнакомец посмотрел мгновением в фиолетовые глаза, а после вздохнул. Кажется, ему настолько хреново, что его не смущает совершенно неизвестный парень. — Сегодня была прощальная встреча с моим другом… — тихо проговорил парень, сжимая в ладони несчастную петарду. Она тоже промокла. — Это так странно идти на «живые» похороны. Когда человек, которого упоминают ещё жив, — он прикрыл своими ладонями лицо, немного сжимая их, впиваясь своими тонкими пальцами в кожу. Скарамучча аккуратно положил на его острое плечо ладонь, не брезгуя тем, что вся одежда очень мокрая. Как ему не противно и не холодно стоять так? — Я вчера узнал, что всё это долгое время он болел смертельной болезнью… — рвано выдохнул незнакомец, вдыхая полную грудь кислорода. — В это время он всячески меня отталкивал и оскорблял… — он опустил ладони, словно не зная куда их деть. — Честно признаюсь, я сильно обижался. И на фоне этого мы перестали общаться, — он сжал свою мокрую одежду в области груди, а слёзы вновь начали катиться по красным щекам. — Я… Я… Я вчера получил сообщение от его матери. Я не знал, как на такое реагировать. Я множество раз перечитывал то сообщение, — его голос срывался, намекая на то, что, возможно, опять начнётся истерика. — Сегодня я пришёл в обусловленное место и увидел впервые его, полностью уставшего и измученного… Я не знаю, чем он был болен, но скорее всего чем-то тяжёлым, — его тело начало трястись. Скарамучча не знал, как правильно успокаивать людей, да он и себя не знает, как успокоить. Но он внимательно слушал его, наверное, это всё, что он мог для него сделать. — Увидев меня, он извинялся и извинялся… А-а… А потом его увезли… навсегда, — голос к концу стал тише. Белобрысый и сам не знал, почему он вылил всё, что было у него на душе первому попавшемуся человеку. Обычно его никогда не тревожило безрассудство, но сейчас всё изменилось. Может быть, он и понимал, что этот человек тоже здесь не просто так. У него тоже что-то случилось, а он ведёт себя просто как эгоист. Незнакомец опять начал плакать, только вот не тихо. Он неосознанно уткнулся в плечо близстоящего парня, рыдая навзрыд. Этот парень действительно звучал очень отчаянно, что даже со своей непроницаемой душой, брюнету было жалко его. Он не мог объяснить это чувство, скорее всего, это было отражённое сострадание к себе сейчас. Может, это из-за того, что сейчас его собственное сердце разбито и уязвимо ко всему. Скарамучча аккуратно, дабы не спугнуть, провёл своей бледной ладонью, на которой были видны почти все вены, по мокрым волосам. И только сейчас он заметил, что те были ужасно спутаны, так ещё и в хвосту. В глаза резко ударил цвет: красная прядь волос, которая струилась с правой стороны, словно погасшее пламя. Он выглядел, как иностранец на фоне больницы. И вдруг у брюнета сыграло чувство нежности и заботы, а потому он аккуратно укрыл одной рукой хрупкие плечи блондина. Возможно, ему показалось, что тут стало достаточно холодно, чтобы тот точно слёг с воспалёнными лёгкими, хотя на улице не так уж и холодно, но это, если учесть обычного сухого человека. Алые глаза широко расширились, отстраняясь от чужого плеча. Кажется, он был не менее удивлён тем, что Скарамучча проявил такой тёплый жест по отношению к нему. Также можно было заметить, что под его глазами что-то слишком красное растеклось по щекам. И как же он сразу не заметил, что у его собеседника были обведены снизу глаза. О нет, только не говорите, что его второе плечо окрасилось. Теперь эта футболка точно познала конец своей жизни сегодня. — Ты такой глупый, — слёзы незнакомца утихли, а на смену пришла лёгкая усмешка вместе со шмыгающим носом. Эмоции так быстро сменялись на его лице. Наверное, он действительно устал. — Ты отдал свой сухой кардиган, мне мокрому до нитки, — но всё же он закинул на свои плечи этот скромный жест доброты. — Э, — Скарамучча неловко почесал свой затылок свободной рукой, а после этого приподнял голову, прикрывая глаза. На его щеках был слабый румянец. — Я не о каждом встречном вот так забочусь. Ты можешь считать себя кем-то особенным. — Хорошо, — незнакомец тоже прикрыл глаза, посмеиваясь про себя. — Я это навсегда запомню, раз я «особенный». Рядом с ним царила такая тёплая атмосфера. Он не знал его, но после беседы ему стало лучше, даже ломка прошла. Скарамучча опять забыл, где он находится и почему ему настолько не хватает луча света в его жизни. Особенно сегодня, весь день был усеян сплошным стрессом, страхом и печалью, которые как занавес опускались ниже. А этот парень старательно сдерживал их своим присутствием, пуская в сознание, в глубь лучи надежды и некой радости. Да, это неправильно веселиться в такой ситуации, но брюнету было сейчас всё равно. Он устал сидеть в томительном ожидании, которое сопровождалось отчаянием. — Ох, — незнакомец заметил, что почти вся его подводка окрасила чужую футболку. Он как-то печально улыбнулся. — Извини, я оплачу тебе прачечную… — стирает пальцами оставшиеся слёзы. — Нет-нет, ничего, — Скарамучча решительно отказался. — Видишь, на другом плече точно также, я ещё раньше понял, что моей футболке хана, — он улыбнулся, слегка поворачиваясь, чтобы показать другое плечо. — Но… Но мне так жаль. Может, я куплю тебе новую? — всё не унимался блондин. — Я просто буду всем говорить, что это авторская футболка, — Скарамучча усмехнулся на ряду с другим парнем. Обладателю алых глаз и вправду стало легче на душе, иначе бы он так и продолжал смотреть в никуда, пытаясь собраться с мыслями. Его и вправду зарядили, словно брюнет был его личной батарейкой. Рядом с ним он смог забыть о своем друге, пусть это звучит и неправильно, на несколько минут. Конечно, полностью забыть о нём нельзя и невозможно, но можно же иногда и повеселиться, отдохнуть? Ему же необязательно весь день страдать, правда же? И тут он резко вспомнил, что этот юноша тут тоже не просто так. Больница сборище пострадавших и морально убитых людей, или же наоборот, словно солонка чувств людей. Кто-то кого-то лишается, а кому-то улыбнулась удача, излечивая недуг человека. — Ам… — незнакомец укутался посильнее в одолженный кардиган, пытаясь подобрать слова. — А ты здесь почему? — алые глаза опустились вниз, смотря на свои промокшие, грязные чёрные туфли. Скарамучча не ожидал такого вопроса, а потому на миг остановился, смотря куда-то в пустоту. Точно, он же тут не просто так. Он тут ждёт кое-кого важного, ценного, дорогого. От мыслей об этом на сердце становилось тяжело, а вдох делать было труднее. Брюнет всё ещё канул в неведении, что сопровождалась долгими часами, которые тянулись, как несколько дней. Десять минут ожидая словно месяц, прошедший совсем незаметно. — Мой друг выпрыгнул из окна своего дома, — отстранённо произнёс Скарамучча, сжимая кулаки, набирая воздух в лёгкие. — Я не знаю, почему он это сделал… но он пока ещё жив, — Скарамучча на удивление говорит спокойно, но лишь он знает то, как его сердце разрывается на осколки, заставляя тонуть в буре. — Он… Находится в реанимации в тяжёлом состоянии. Врачи говорят, что у него есть шансы выжить, поэтому я тут, жду чуда, — он грустно улыбнулся. Брюнет краем уха слышал разговоры медсестёр, которые шептались о его процентах. Всего десять, что он будет жив. Это слишком мало, чтобы тешить себя грёзами и сказками. Его друг не выживет и он прекрасно это знал. Знал, да всё равно верил в эти десять процентов. — Что-ж, мы тут заболтались. Думаю, мне пора, — брюнет протянул блондину свой зонт, чтобы тот не стоял, как потерянный щенок и не промок ещё сильнее. Скарамучча на прощание уже помахал рукой. Пои любых других обстоятельствах он бы попросил номер этого парня, но оба слишком разбиты для новых знакомств, возможно. Собираясь уходить, его схватила за руку ледяная ладонь незнакомца, который с некой решимостью смотрел в его глаза. — Стой, — попросил он, свободной рукой роясь в кармане. Его рука быстро нащупала какой-то ломтик фольги, которой обернут скорее всего шоколад. — Когда будет грустно… Просто съешь кусок. Тебе станет легче, — улыбнулся, вкладывая в чужую бледную ладонь ту вещь. — Хорошо, как скажешь, — Скарамучча улыбнулся в ответ, уже с концами оставляя мокрого парня под зонтом за беседкой. Он не знает, как долго тот простоит ещё там, но скорее всего сейчас зайдёт внутрь, если не хочет заболеть. По возвращению в зал ожидания брюнета, тот ещё некоторое время сидел и ожидал слов врачей, пока Люмин на соседнем кресле мирно посапывала. Даже после общения с белобрысым юношей, тот не смог унять свои беспокойства, а потому сидел и слушал мерное тиканье часов, которое доносилось до него эхом. Как и говорилось ранее, по ощущениям прошло лет десять, даже больше. За это время успел прийти обеспокоенный Сяо с пакетом апельсинов, до чего же банально. Но Скарамучча не стал этого комментировать, чтобы вновь не влезть с ним спор, тем самым мешая девушке спать. Она достаточно страдала, так как именно она первая увидела бессознательное тело её брата. Тело Итэра. Пусть брюнет тоже видел его тело, но уже на кушетке, когда того везли в реанимацию. Это не настолько жутко, как увидеть человека на асфальте в неестественной позе полностью в крови. Если бы он такое увидел, то не сообразил бы молниеносно позвонить в скорую, как то сделала Люмин, глядя на Итэра с открытого окна. Её голос дрожал, но она чётко отвечала на вопросы диспетчера, это достойно похвалы. После томительного ожидания вышел врач, который и сказал, что Итэр скончался только что. Впустили в палату лишь Люмин, так как из всех троих лишь она была ему родственницей. А Скарамучча и Сяо лишь стояли под дверьми, мысленно утирая слёзы. Те апельсины, которые принесли, останутся лишь на могиле блондина, так как ни у кого не было духа их забирать себе. Все были разбиты и подавлены, никто не знал, что делать дальше. Люмин осталась ждать родителей в больнице, а два парня, уже ближе к ночи, ушли, каждый думая о своём. Вот так просто лишиться всего в один день. Мораль давила на сознание, а оно отчаянно воспроизводило радостного Итэра и весёлые разговоры с ним. Лишь от этого уже хотелось зарыться поглубже в одеяло, плача навзрыд. *** Оказавшись в своей квартире, Скарамучча протяжно простонал, закрывая ладонями свои глаза. Ему так херово не было никогда, даже когда его ломило до головной боли. В таком хуёвом и разбитом состоянии он вообще не бывал. Ещё раз повторяюсь, никогда. А всякой херни ему по горло ещё хватало. — Бля-я-ять… — протянул брюнет, стараясь не зарыдать от жалости к себе. — Итэр, ну что же ты наделал? — он перевернулся на спину, смотря на белоснежный натяжной потолок. Ему настолько тяжело сейчас думать, что он катастрофично пытался найти то, что он мог бы сделать. Спать вообще не хотелось, ровно как и делать что-то. Хотелось просто зарыться, да и плакать. И как ему теперь жить после потери близкого друга? А ответ лишь один, никак. Всё время страдать, жалея себя, впасть в депрессию, да и пойти сдохнуть — самый лучший вариант, который он видел для себя. Но также неплохо звучал вариант уснуть навсегда и не открывать глаза. Звучит хорошо всё, где можно перестать думать. Потерять близкого человека действительно херово, сколько раз он уже подумал об этом? Не важно. Так и знать, что этот человек страдал на протяжении нескольких месяцев, а может и лет. И ничего не говорил. Постепенно начинаешь думать, что именно ты во всём виноват, что не заметил странные посылы, намёки, изменение в поведении, недостаточно проведённом вместе времени. Если так подумать, то у Итэра не было никаких предпосылок к сегодняшнему дню. Он всегда лучезарно улыбался и помогал другим. Никогда не зарывался в себе. Ни следа апатии или депрессии. Вообще нет следов. Неволей даже задумываешься, а точно ли это был суицид? От этих мыслей он перевернулся на живот, слыша под своим весом тихий хруст. Отлично, он не только попрощался с футболкой, но и, судя по всему, с кроватью. И тут он вспомнил про шоколадку, которая лежала у него в кармане. От доброго незнакомца, который угостил его. Возможно, он её сломал. И поэтому сейчас самое время подавиться этим куском, поди и правда станет легче настолько, что Скарамучча начнёт рыгать радугой. Дрожащими руками он развернул фольгу и каково же было удивление, когда на его колени выпала бумажка с аккуратным почерком. Здесь были выведены разборчивые цифры номера. Этот незнакомец захотел с ним познакомиться именно таким странным образом? Зачем он носит с собой шоколад с номером телефона? Неужто такой самоуверенный. Он по правде говоря, не ожидал, что когда-нибудь ещё сможет пообщаться с этим человеком хоть где-нибудь. Наверное, сама судьба намекает ему не упускать шанс, который он собственно не упустит. Но он чувствовал вину за то, что он успокоился и больше не думает о Итэре, его спасителе, близком друге. Так быстро отвлёкся. Но он и вправду уже достаточно думал о нём сегодня. Почти весь день, надеясь на разговор с ним завтра, который никогда уже не произойдёт. Но всё это заглушает приторно сладкий шоколад, который бы в здравом уме не купил брюнет. Он, конечно, любит сладкое и всё такое, но не настолько. Раз это его судьба, то нужно пользоваться рычагами и не закрываться от социума. Поэтому быстро вбив номер в поисковик менеджера, ему выдали аккаунт с довольно замысловатой аватаркой. Скарамучча не знал, что хотел этим показать фотограф, но выглядело интересно. Обычный кленовый лист лежит на зелёном яблоке. Брюнет никогда не был творителем искусства, а потому ответить на свой вопрос не мог. Да и у него самого не было аватарки, просто первая буква его ника, ничего особенного. Сердце билось очень быстро, а пальцы сами печатали сообщение. В последний раз он так нервничал, когда писал объяснительную его прогулов целую неделю.

@scaramush_6

это было умно с твоей стороны мистер

Кдзз33

@kdzz33 Я знаю ;) Ого, ответ сразу же последовал за сообщением. Он ждал, когда тот заметит эту бумажку? Кажется, он не раскидывается своим номером в шоколадке направо и налево. Это немного льстило Скарамучче, серьёзно. Хоть и выглядит, как дешёвый подкат, но сносно.

@scaramush_6 ты в курсп чтт это выглядит как дешевый подкат

@kdzz33 Но тем не менее сработало же^^

@scaramush_6

ладно ты прав

я бы ни за что такое не сделал

но выглядит и вправду мило и странно

@kdzz33 Я взял эту привычку от Томо, каждый день носить кусочек шоколадки с номером. Возможно, когда-нибудь меня сведёт мой путь с кем-нибудь. Например, с тобой.

@scaramush_6

вот как проницательно

соглашусь

привычаа выглядит круто

и да мистер кдзз33 как вас зовут

эти две з выглядят как маленькие тройки

я так скоро запутаюсь

@kdzz33 Ох, премного благодарен за Ваш вопрос, сударь Скарамуш_6. Моё имя звучит Кадзуха Каэдэхара.

@scaramush_6

о премного благодарен сцдарь что вы почтили меня ответом на мой скромный вопрос

моё имя всего лишь скарамучча райден

будем знакомы