Потерянный смысл

— Знаешь, есть теория о том, что мы вирус на этой планете… — его пшеничные волосы сплетены в небрежную косу, которая закинута поверх чёрной жилетки. Некоторые пряди волос задевают кончиками белую рубашку, что смотрится, как россыпь лучей солнца в облаках. Лицо парня было беззаботно направлено в глубь неба, его расслабленные золотые глаза то и дело закрывались, да открывались. Пусть это и было мимолётно, но казалось, что время остановилось. Аккуратный тонкий нос, слегка красные щёки — выглядели красиво. Так хотелось потрогать переносицу и посмотреть на реакцию, возможно раздражённую. Всё равно это не испортит картину. Взгляд останавливается на губах, которые были слегка розоватыми и тонкими. Только сейчас можно было разглядеть то, что говорит этот парень своим спокойным и комфортным тоном, никуда не спеша. — …если посмотреть с точки зрения жертвы, то наверняка мы паразиты, — тон был ровным, никак не изменялся. — Мы мусорим, загрязняем атмосферу, строим свои сооружения, чтобы выжить в организме жертвы, — он останавливается, вдыхая воздух. Кажется, блондин говорил до изможения. — Словно глисты. Нас травят, но мы живём до конца. Это была очередная странная философия от Итэра, поэтому парень лишь тихо слушал его, выпуская очередной клубок дыма. Он старался не направлять его в сторону блондина, тот ему просто казался хрупким. — Эй, ты меня вообще слушаешь? — возмущённо проговорил «как бы собеседник». — Ска-а-ар, — уже более недовольно произнёс, направляя свой взгляд на объект раздражения. На него даже сейчас не смотрят, отлично! — Да тебя послушаешь, так вообще страшно жить, — вздохнул брюнет, скептически переведя на него взгляд. — Будь проще, — он стряхнул пепел, но на этот жест у него выдернули из рук сигарету. — Курить вредно, — Итэр закатил глаза, крутя недокуренную сигарету. Она всё ещё дымилась. — Хэй, коса, — грубо усмехнулся, складывая руки на груди. Он был выше блондина, а потому свободно мог смотреть на него, как на отродье. — Я, кажется, не просил у тебя нравоучения, — да, Скарамучча в школе был довольно грубым, поэтому зачастую с ним никто не хотел общаться. Кроме вот этого мальчика, который просиживает с ним всё своё свободное время. — У меня имя есть, — он закатил глаза и кинул сигарету на траву, сразу же наступая на неё ботинком, чтобы затушить. — Меня зовут И– Но его, как всегда перебили. — Путешественник, ищущий приключения на задницу? — усмехнулся, чуть наклоняясь ближе к блондину. — В таком случае, приятно познакомиться. Парень просто промолчал, поднимая свои безжизненные глаза на собеседника, смотря ему прямо в душу. Это, чёрт возьми, пугало. — Нет, — он улыбнулся, но это выглядело жутко. — Я кошмар всей твоей жизни, Ска-ра-му-чча, — Итэр специально пропел последнее слово по слогам. И тут же вмиг раздался зловещий смех, похожий на ультразвук, также режущий уши. Разве голос парня раньше был таким? Будет глупо не сказать, что брюнет сразу же отстранился от него, явно с недопониманием глядя на него. — Чего? — он больше не был груб, лишь немного напуган. Где же то, некогда милое существо, ходящее за ним хвостиком? Он стоит прямо напротив него, смотря в глаза, резко чувствуя холодный ветер. Ветер? Разве они не стоят за зданием, чтобы было меньше порывов? Скарамучча огляделся, но не заметил знакомые очертания зданий, двора, только лишь… Ничего. Что происходит? Итэр тем временем склонил голову вбок, опять невинно смотря на друга. Кажется, он тоже недоумевал, где это они. Он также осмотрелся по сторонам, но за его взглядом проследил и брюнет, замечая, что тот остановился на окне. Открытом окне. Сам того не замечая, его тело направилось в его сторону, обводя опять взглядом белую раму с коричневыми шторами, которые с сильным порывом колыхались, словно их сейчас оторвёт. И вот, он уже стоит на подоконнике, как видит, что на самом деле находится возле окна, тем временем, как Итэр смотрит на него с окна. Твою мать, что этот парень задумал? Скарамучча ни секунды не медля, побежал по направлению его друга, вытягивая руку вперёд, с целью схватить этого полного дурака за хоть что-то, чтобы тот не упал и не размазался в лепёшку. — Итэр! — крикнул парень, наращивая скорость, но окно лишь стало отдаляться, как будто он стоит на одном месте. — Нет, Итэр! — брюнет отчаянно пытался крикнуть, только вот сказать ничего не мог, лишь тихий шёпот. Вместо крика, он уже старался бежать быстрее, но он не чувствовал ног, а потому упал на колени, затуманенно смотря на силуэт возле окна. — Зачем? — слёзы сами по себе накатывались, начиная стекать с щёк. Блондин лишь безжизненно посмотрел на того в ответ, он приоткрыл губы, а после задорно посмеялся, так чисто и невинно, будто над шуткой. — Что зачем? — он посмотрел на него лживым удивлением. — Разве тебе не интересно, что станет человеком, если он упадёт с тринадцатого этажа? — а затем Скарамучча чувствует лёгкий толчок в свою грудь, и уже он летит прямиком со здания. Летит и видит, как блондин смеётся, а после исчезает. Резкая боль, слышимый хруст, выдох, выбивающий весь воздух из лёгких. И кровь, что струится непонятно откуда. Торчащие кости, боль во всём теле. Вдохнуть не выдохнуть. Боль, что режет сознание, которое специально, намереваясь помучать, не темнеет. Неужели это чувствовал Итэр в последние минуты жизни? Он набрался сил и повернул голову, пусть это и стоило больших усилий. Рядом с ним лежал блондин, только вот его голова была разбита вдребезги, даже было видно мозги, которые вытекали из черепа. Его тело было полностью красное, при таких ранах невозможно выжить. Невозможно. Невозможно. Холодный пот, на часах пять утра, а спать уже не хочется. Только есть желание пойти и выпить стакан воды, кутаясь в одеяло. Да, парень так и сделает, даже выделит время на просмотр глупого телешоу по типу, как люди становятся «Барби». **** Скарамучче было так неловко сидеть вместе с родителями Итэра, он совершенно ничего о них не знал. Видел их всего лишь пару раз и всё равно это было тогда, когда «зашёл подождать друга, пока тот сделает свои дела. Не обращайте на меня внимание». Вокруг стола кружила женщина с каштановыми волосами, сплетёнными в пучок, как у балерин. Лицо её не выражало признаков жизни, померкший свет в глазах оставлял лишь маленькие следы от былого счастья. Мужчина же, что разливал всем спиртное — тем, кто не дорос: яблочный сок. Его блондинистые волосы были кудрявыми, они неназойливо лезли в глаза, которые также были мёртвыми. Если оглянуться, то невольно думаешь, что сидишь возле неживых людей, среди восковых фигур, что до жути пугает. Вернёмся к теме. Здесь было множество людей, чего таить. Многих он видел впервые, как и они его. Из всей пучины лиц были знакомы лишь два: Люмин, сестра Итэра, и Сяо, общий друг всех перечисленных. Люмин также сидела за столом в одном из чёрных платьев, на её голове не красовались те светлые и живые цветы. В тот день они всё ещё были, да вот только, скорее всего, были на грани завядших. Сейчас волосы украшала тёмная лента, что сочеталась с тем платьем. Сяо, как и раньше, был в тёмных тонах, это великая традиция. Только сейчас единственное, что отличалось, костюм. С пиджаком, брюками чёрного цвета и рубашка белого, даже, чёрт возьми галстук. Расскажи это Итэру, так точно не поверит, если не увидит сам. Скарамучча выглядел так же, тот ещё номер, как и Сяо, любящий исключительно чёрный. Только не всегда он ходил, как ранее упомянутый парень. Были у него в гардеробе цвета и яркие, и пастельные. Последние в качестве носков присутствовали. Парень был одет в чёрные брюки, почти как его «друг», только без пиджака и рубашка была тёмного цвета. Укладку волос он не делал, так как ему просто было не по себе, что он так выряжается на похороны своего друга. Единственного друга. В его доме были лишь #₽&@$¢%@%, поэтому он перед выходом закинул две таблетки сразу. Это не особо помогает, но так брюнет, хотя бы, не на грани истерики. Он знал, что проиграл эту «невидимую войну», кто помощнее выпьет #₽&@$¢®, так как никто из присутствующих не был опечален. Когда к Скарамучче подошёл отец Итэра, дабы налить ему коньяка, он жестом отказался, попросив вместо него сок. Под взглядом непонимания, мужчина налил то, что от него и просили. Никто его не осуждал, как если бы он сейчас сидел в каком-нибудь сомнительном клубе. Люмин, к слову, тоже попросила обычный сок, на что тоже получила тот же взгляд. Но это было неудивительно, Итэр также не пил спиртное. Так странно было, когда часто их вкусы и интересы были похожими, так как оба часто доказывали, что они разные люди. Никто и не спорил. Один лишь Сяо согласился на алкоголь, только вместо коньяка попросил вино, то, что отец Люмин оставлял для девушек. Кажется, его сегодня удивили на десять лет вперёд. Наконец-то женщина села за стол, рядом со Скарамуччей. Последнему от этого стало более неловко. Мужчина сел рядом со своей женой, кратко приобняв её за плечи. Здесь стояла гробовая тишина. Хоть и со смерти Итэра прошёл месяц, даже с лишним, казалось, что всё произошло вчера. Всем до сих пор было плохо, в частности это отражалось в полностью разбитом лице Сяо. Оно было понятным, всю эту компанию собрал исключительно блондин, гоняясь лично за каждым. Даже если это звучит странно, но Люмин поначалу тоже не шла на контакт. У неё тоже не было друзей, как и у всех тут присутствующих. Словно это было правило для вступления изгоям. После этого «застолья», все присутствующие собирались ехать на кладбище, положить цветы на могилу, да угостить чем-нибудь. Но Люмин взглядом попросила парней остаться, хотя Скарамучча хотел в последний раз увидеть то, что стало с его другом, он до сих пор не мог поверить, что это произошло. Они были знакомы достаточно долго, чтобы просто взять и забыть, что произошло недавно, чтобы просто выкинуть Итэра из головы. Сяо лишь безмолвно проследовал за девушкой, которая вела их в свою комнату. Теперь свою. Раньше двойняшки здесь жили вместе, но это было тогда. Сейчас эта комната полностью свободна от второго человека. Хоть тут и стоит по-прежнему двухъярусная кровать, даже некоторые вещи парня, по типу постеров и всяких странных статуй, которые он собирал с ажиотажем. Некоторые были ручной работы. Это выглядело немного странно и страшно, иначе как объяснить, зачем у лягушки из живота торчит ещё одна голова? — Люмин, зачем ты нас привела сюда? — после долгого молчания спросил Сяо, неуверенно присаживаясь на маленький диванчик. Скарамучча же остался стоять на пороге. Девушка вместо ответа ободряюще улыбнулась, что больше было похоже на неловкость. Она кратко вздохнула и подошла к письменному столу. Там красовался порядок: некоторые бумаги и рамка с фото, где Люмин и Итэр обнимались, счастливо улыбаясь. Что уж тут сказать, так это то, что эти лучики света всегда могли любого подбодрить, сделать намного веселее печального человека. Даже грустно, что всё вот закончилось, угасанием одного из них. Брюнет почти что улетел в астрал, как резко до его ушей донёсся звук шуршащей бумаги. Он скрестил руки, пытаясь увидеть источник. Это были просто конверты белого цвета, без марок и всякого такого. По ним видно, что их никогда не отправляли, да и не использовали в этих целях. — Извините… — вдруг резко обратилась блондинка, сжимая в руках эти письма крепче. — У меня не было сил отдать это полиции, — в уголках её глаз начали скапливаться слёзы. В её руках были маленькие конверты, аккуратные и ровные, словно их до этого выглаживали утюгом. На каждом было что-то аккуратно расписано, только с порога Скарамучча не мог разглядеть, даже прищурившись. Слишком далеко. Поэтому он оттолкнулся от косяка и направился к девушке, которая прикрыла глаза в сожалениях. Оба парня особо не понимали, что произошло, потому даже Сяо подорвался с дивана к ней, дабы хоть что-то понять. — Люмин, Люмин… — тихо и с неким сожалением её позвал Сяо, кладя свои ладони ей на маленькие плечи, пытаясь её успокоить. — Что с тобой? — сейчас он такой добрый, что аж тошно. — Что это? — грубым тоном, почти, что требовательным, произнёс Скарамучча. Он к тому времени подошёл ближе и угрожающе смотрел на девушку, что на миг испуганно переметнула на него взгляд. Но их гляделки прервала сильная рука, которая накрыла глаза брюнета, слегка оттягивая того назад всем телом. — Скара, успокойся, — ровным и тихим тоном попросил Сяо, по-прежнему держа руки на глазах парня. Ему повезло, что первый упомянутый не настроен агрессивно себя вести, поэтому раздражённо вздохнул. — Ладно, — он скрестил руки, спокойно стоя с закрытыми глазами. Вскоре чужая рука опустилась, открывая вновь вид этого мира. — Это… — начала неуверенно Люмин, прижимая их к своей груди. — Предсмертные письма. От Итэра, — она вздохнула, набирая опять полные лёгкие воздуха. — Я не знаю, когда он это всё писал, но все эти письма адресованы нам, — блондинка отвела взгляд, протягивая вперёд письма. — Я не читала их… Я хотела прочитать их вместе с вами, — теперь было видно три красивых конверта на которых были написаны аккуратным почерком имена каждого, отдельно. У каждого здесь было письмо, лично которое написал блондин. Глаза Скарамуччи широко расширились, когда он увидел своё имя. Он не мог понять, вообще ничего. Все его мысли были спутаны, он не знал, что хотел и что именно чувствовал. Не знал за что ухватиться, чтобы начать возмущаться обоснованно. Внешне он уже закипал, пока внутри искал судорожно то, что к этому приводит. Брюнет правда этого не хочет делать, но эмоции берут вверх, а потому он грубо вырывает конверт со своим именем, сжимая его в ладони. Бумага быстро помялась, что придало неряшливый вид. — Ты… — несмотря на хватку Сяо, он попросту вырвался, подходя к уже сжавшейся Люмин. — Ты скрыла это. Ты скрыла его письма от полиции! — резко повысил тон, сжимая тот конверт ещё сильнее. — Зачем? Зачем?! — под эмоциями он толкнул её, поэтому она неприятно ударилась о стол спиной. — Как это зачем? — дрожащим голосом от обиды проговорила блондинка, положив письма на стол. Она подошла ближе к парню, яростно смотря на его глаза. — Эти письма адресованы нам! Я не думаю, что он бы хотел, чтобы их читал какой-нибудь сотрудник полиции из левого отделения, — кажется, девушка тоже уже не контролировала себя, однако, с кулаками не лезла. — Ха! Не хотел бы? — парень усмехнулся, скрещивая руки на груди, смотря на Люмин сверху вниз. — Ты понимаешь, что только что ты помешала расследованию о деле Итэра, — Скарамучча выглядел по-настоящему злым, кажется, что он впервые в таком состоянии со дня смерти его друга. Сяо лишь осуждающе посмотрел на брюнета, так же скрещивая руки на груди. Словно он вообще осуждал его только за существование, да, этот парень всегда его недолюбливал, ненавидел! Он каждый раз видел эти взгляды на себе, когда выходил с ним куда-то. — Сяо, а морщины на лбу не появятся? — тон Скарамуччи уже походил на токсичный, особенно его действия. Он, конечно, не со всей силы, но всё равно стукнул брюнета по переносице костяшкой пальца. — Замолчи, — спокойно проговорил парень, закрыв глаза. Кажется, его нисколько это не оскорбило. — Какая уже разница? — воскликнула Люмин, отвешивая звонкую пощёчину Скарамучче, чтобы его бледная кожа покраснела. — Ты думаешь, что если бы я отдала эти письма, Итэр бы выжил?! — на глазах стали скапливаться слёзы, которые вот-вот упадут. — Нет! Он умер, умрёт в любом случае, даже если бы я отдала эти письма полиции…! — она была злая, но при этом явно обиженная. — Я хотела, чтобы вы просто смогли прочитать то, что вам написал Итэр, — уже более тихо сказала девушка, кулаками вытирая слёзы. Всем сейчас не легко. — Он умер… Это нельзя исправить. Ты понимаешь это…? — голос уже ломался, скорее всего ещё немного и истерика обеспечена. Справедливо, на глазах Скарамуччи тоже собирались слёзы. Он не может смириться с тем, что его единственный настоящий друг умер, так ещё и покончив с собой. Почему он ничего не говорил, не говорил, что его гложет, что душу рвёт на маленькие кусочки. Отчего ему плохо, что пришлось придти к таким радикальным мерам, где лучшее состояние — лежать мёртвым в могиле? Почему он, чёрт возьми, ничего ему или кому-то ещё не рассказывал? Неужели он видел единственный выход в смерти? Оставить людей, которые сильно любили его в тёмном одиноком коридоре жизни? Зачем он заставил так много людей страдать? Винить себя в его смерти… Брюнет нервно вдохнул воздух, он вовсе не хотел кричать на Люмин, она этого не заслуживает. Просто он такая тряпка, которая даже под #₽&@$¢$€ не умеет контролировать свои чувства. Ему так стыдно за своё поведение. — Извините, мне пора, — только и смог выдавить из себя парень, захватив конверт с собой, однако его остановила стальная хватка на его плече. Даже так он не может сбежать от своих проблем. — Скара, мы понимаем тебя, — Сяо будто смотрел и видел все мысли брюнета, от чего это ещё сильнее злило. — Всем нам нелегко, но мы дру– Не успел он договорить, как его тут же прервал грубый тон, невольно заставляя остановиться: — Не делай вид, что тебе не всё равно. Ты никогда не мог терпеть меня, — раздражённо отозвался Скарамучча и скинул чужую руку, выходя из комнаты близнецов. Он быстро накинул на себя джинсовку, стараясь ни о чём не думать. Завязав кроссовки, которые кто-то «учтиво» развязал, он под грустный взгляд Сяо и Люмин открыл входную дверь и вышел в подъезд, аккуратно закрывая её за собой. Отличное прощание друзей, а всё могло же быть иначе, только вот опять брюнет со своими тараканами в голове. Он засунул в карман верхней одежды конверт, который уже в пятый раз за вечер успел помяться. Парень был не одним из тех аккуратных личностей. Грубо толкнув дверь подъезда, Скарамучча буквально вылетел на свободу. Прохладный вечерний ветерок приятно врезался в кожу, принося некий комфорт. Будто он проходил сквозь, унося с собой все негативные эмоции, оставляя спокойствие, может, даже умиротворение. Ветер был слабым, потому даже волосы не колыхались, только лишь изредка создавая сильные потоки, чтобы это исправить. На улице только темнело, словно позволяя идти брюнету домой ещё по свету, хотя, фонари всё равно стоят по всему городу. Поэтому единственный плюс этой атмосферы — оранжевый закат. Парень не был любителем природы, поэтому лишь смутно понимал, чего это так люди рвутся в походы, путешествия. Ему всегда было одиноко в открытом пространстве, да откровенно говоря, комфортно в шумном городе. Его никогда не понимали за это пристрастие. По дороге домой, он наткнулся ногой на жестяную банку. Скарамучча со всей силы пнул её, да не рассчитал расстояния, теперь она красуется на детской площадке. Если её оставить там, то наверняка местные матери с детьми устроят бунт, а если банка от пива, то даже страшнее становится. Поэтому он свернул на ту площадку, чтобы найти этот «мелкий мусор». По всей территории площадки был рассыпан светлый песок, наверное, для имитации пляжа. Хотя тут была просто обычная песочница и какая-то лазалка с горкой. И краем глаза он заметил баскетбольную площадку. Она явно превосходит двор его дома. Найдя причину своего присутствия здесь, он выкинул эту банку в мусорку. Он особо не церемонился в какой контейнер кинул, ему плевать. Ещё раз оглядев горку, брюнет заметил, что оттуда торчат чьи-то ноги. Так как это была труда, то лица не было видно. Наверное, опять какой-то человек переборщил с выпивкой. Да вот только на глаза попалось красное пятно, вокруг этого тела. Оно было внушительных размеров. Эта жидкость впиталась в песок, делая некогда светлый оттенок алым и мокрым. Песок на вид был слипшимся, похож на кинетический песок. Только одно смущало, что горка также была чем-то залита. Скарамучча решил подойти ближе и присесть рядом с этим пятно, опуская свою ладонь в этот песок. Он аккуратно забрался под песок, беря целый ком этой субстанции. Это на ощупь было неприятно и липко, поэтому он даже рассматривать не стал и отбросил подальше от себя. Переведя на свою руку, он увидел, что та была вся красная, а на некоторых участках были капли крови. Да, это была чёртова кровь. Вряд-ли при такой кровопотери человек выживет, наверное, даже смысла нет пытаться ему оказать первую помощь и перевязывать вены. Вены. Подождите, он вскрыл вены посреди детской площадки в горке? Почему это не смущает Скарамуччу ни разу, он всё такой же спокойный, даже сердцебиение нормальное. Он всё же решил посмотреть, кто там такой отчаянный, что дошёл до суицида. Конечно, надо вызывать полицию, но это подождёт. Парень аккуратно встал и направился к трубе, где торчали чьи-то ноги в красных брюках с белыми кедами. Наверное, штаны раньше были белыми, утверждать он не будет. Скарамучча сел на корточки, заглядывая внутрь. Это был молодой парень со светлыми волосами и красной прядью спереди. Он явно спал и, возможно, был пьян. Если бы он не знал этого юношу, то прошел бы мимо, может, только разбудив. Но так как это был его «новый знакомый», который неизвестным чудом тут спал, тот решил проявить заботу. Брюнет аккуратно залез внутрь, точнее просто наклонился и повис над телом, чтобы слегка потрясти его плечо. — Кадзуха, — тихо позвал его, начиная трясти сильнее. — Кадзуха, — Скарамучча решил наклониться к его уху и проговорить уже так, чтобы его наконец-то услышали. — А? — обладатель алых глаз проснулся резко, вскакивая от неожиданности. Точнее просто поднял голову, но неудачно. Он больно врезался в лоб брюнета, который в свою очередь не ожидал такого подвоха, а потому не среагировал и врезался затылком в потолок этой самой трубы. — Тчч, Блять, — выругался парень, нахмурившись. Вот это его конечно встряхнули. И как после такого помогать людям? — Кадзуха, почему ты спишь на детской площадке? — ни привета, ни ответа, сразу к делу. — Что? — Каэдэхара явно ещё спросонья ничего не понимал, кажется, он тут лежал не первый час. Удивительно, что его не приняли ещё за наркомана и не вызвали скорую. — Ты пил? — тогда это многое объяснит и прояснит ситуацию. Хотя такого ощущения не было, даже не несло алкоголем. И выглядел он опрятно, не считая его лохматые волосы. Скорее всего они намагнитились, пока он спал, так как уже парень чувствует, что некоторая часть его волос липнет к стенкам этой трубы. — Что? — опять переспросил Кадзуха, невинно глядя в глаза напротив. Он до сих пор не отошёл, раз его не смущала эта близость. — А-а? Нет-нет, я не пил, — наконец-то он понял суть вопроса, неловко улыбаясь. А потом он слегка покраснел, это было отчётливо видно на бледной коже парня. Конечно. Они находились в довольно странной позе: Кадзуха лежал в трубе с взъерошенными волосами, а одна его рука была чуть приподнята, оставаясь на линии головы; одно колено было немного согнуто и упиралось в живот сверхувисящего Скарамуччи, который в свою очередь уже успел залезть к нему, расставляя обе руки поодаль от лица светловолосого; ноги были согнуты и стояли около торса Каэдэхары. Они выглядели, как бесстыдные парочки, которые готовы обжиматься за каждым углом. Брюнет невольно и сам покраснел, поэтому попытался вылезти из этой горки побыстрее. Снизу лежащий парень проследовал его примеру, и оба они уже стояли на белом песке, неловко и в тишине смотрели на друг друга. — Так… Зачем ты тогда спал в горке? — Скарамучча приподнял бровь, скрещивая руки на груди. За время проведённое в переписках с этим парнем, он понял, что Каэдэхара вполне творческая личность, но находить романтику в трубе довольно странно даже для него. — Ты точно не пил? Ничего не принимал? — можно сказать, что он ведёт себя, как стандартный врач в отделении. Точнее, так хотел чувствовать себя сейчас брюнет. Кажется, Кадзуха слегка замешкался перед ответом. Но он понимал, что если не повременить с ответом, то его точно примут за ума лишённого. Поэтому он ещё раз посмотрел в глаза Скарамуччи, ища невидимую поддержу и начал: — Я просто вспомнил то время, когда ещё был в старших классах в школе, — парень положил ладонь, сжатую в кулак, на сердце. — То время, когда мы с Томо ещё были лучшими друзьями, — он говорил с неким сожалением, но при этом нежно улыбаясь. Кажется, эти воспоминания придавали ему теплоту. — Мы почти всегда, каждый день, после занятий заходили сюда, чтобы покормить бездомного котёнка, — Скарамучча не был эмпатом, но он точно чувствовал, что тот просто сейчас заплачет. Они оба познакомились в тот день, когда потеряли часть своей жизни. — Ты надеешься найти этого котёнка? — он не знал, сколько Кадзухе лет, но если тот его ровесник, то скорее всего это уже полноценная кошка или кот. Наверное, шансы найти это существо равны к двадцати процентам? Если не к нулю. — Нет, — усмехнулся Каэдэхара, — Томо забрал её к себе ещё во времена школы, — Кажется, его умилял тот факт, какой его друг заботливый. — Но теперь она живёт у меня. От его матери я узнал, что они собираются отдать ту самую кошку, поэтому я решил её забрать, — он грустно улыбнулся. Скарамучча неловко лишь смотрел на лицо светловолосого, откровенно его сверля. Они всё это время общались в интернете, так что, можно сказать, он впервые видит его в обычном здравии в реальности. Не разбитым вдребезги, не мокрым и не беспомощным. А просто здоровым парнем, который с его роста. Скорее всего, они одногодки, хотя, брюнет сомневается. При их общении они не задавали вопросы друг о друге, кроме того, чем они увлекаются. Также смотрели обыкновенные фильмы по наставлению Кадзухи, но это было очень редко, за всё время лишь три раза. Каэдэхара слегка толкнул в бок Скарамуччу, а после показал ему мельком язык и убежал на другую сторону площадки, садясь на детские качели. Он словно своими действиями говорил: «Эй, не кисни в своих мыслях, давай повеселимся!». Этот парень и вправду был оптимистом, особенно в их переписке. Но брюнет поспорил, если бы его назвали кислой миной. Поэтому, вернее будет сказать, если они оба ходячая хлопушка. Поэтому он улыбнулся Кадзухе, следуя за ним пешком, чтобы также умоститься на соседние качели. Два взрослых парня просто сидят на детской площадке, в маленьким качелях. Качаются до полной темноты, озорно разговаривая о сплошных глупых темах. Им, кажется, плевать, что подумают о них проходящие мимо люди. Они слишком долго страдали, чтобы ради них прерывать минуту радости, когда можно опустить все те тяжести вины. Каэдэхаре рассказали, что случилось с Итэром, знал, что он умер, но на этом всё. Подсознательно чувствуя тоску другого парня, ему хотелось лишь отвлечь его, чтобы тот забыл о всём дерьме в этом мире. — В этом мире так много теорий о появлении жизни. Откуда взялся первый человек? — улыбнулся обладатель алых глаз, смотря на звёзды. Возможно, это его отвлечёт, он не знал. Но лучше же попробовать, так? — Мне интересно читать что-то подобное, словно я окунаюсь в этот выдуманный мир, — ладони сжали сильнее цепь на качелях, она была теплой. Неужели это чувство зовут дежавю? — О-о-о? — протянул брюнет, поворачивая мимолётно в сторону собеседника голову. — Я могу тебе объяснить, откуда ты появился, — он состроил игривый тон. — Во всех подробностя~ях, — пропел брюнет, закидывая голову назад, чтобы посмотреть на тёмное небо, где виднелись звёзды. — Скарамучча! — возмущённо выдавил из себя парень, немного краснея. Казалось, что ему просто выбили весь воздух из лёгких. — Ты же понял, что я не это имел в виду, — его голос выглядел явно недовольно. Он впервые слышит раздражённого Кадзуху, хотя дело может быть в том, что они видятся второй раз в жизни? — Хорошо-хорошо, — усмехнулся опять, переводя взгляд на парня. — Я весь во внимании. — Только без глупых комментариев, — тихо предупредил Кадзуха, грозя ему пальцем. А после резко схватился за цепи, чтобы лицом вниз не упасть с качели со скоростью. Где-то рядом послышался смешок, на что Каэдэхара вздохнул. — Эта теория скорее мифологическая, но мне кажется, что она романтичная, — он прикрыл глаза. — Точнее, печальная, как все обычные сериалы, — он глотнул свежего воздуха и начал: — По древнегреческой легенде, раньше мы были совершенными люди, имеющие по две руки, ноги и головы. Все люди были равны, имели схожее строение тела, — голос парня ощущался, как тот самый приятный человек, читающий стихи в аудиокнигах. Брюнет не знал, как пришёл к такому выводу, но оба были спокойны и выразительны. Аж до мурашек пробирало. Такой нежный голос разве может быть у кого-то? — Их называли андрогины. Они посягали на власть, возможно, пытаясь свергнуть богов. И Зевсу, богу грома, это не понравилось, потому он разрубил всех пополам, чтобы ослабить их? Я, честно, не знаю, — вставку он рассказал другим тоном, отделяя от всей цепочки рассказа. — И с тех пор люди мучаются, ища свою вторую половинку. Честно говоря, Скарамучча выпал примерно на половине, возвращаясь к концу. Его голос был слишком успокаивающим, но не в плохом смысле. Есть нудные люди, под которых тоже хочется заснуть, но это происходит неволей, погружаясь в свои мысли, но тут напротив. Этот голос хочется слушать каждый чёртов день, может, этого и не было заметно в день знакомства, зато сейчас было бы грехом не сознаться в этом самому себе. — Довольно, — парень пытался подобрать подходящие слова, перебирая весь свой словарный запас. — Довольно странная теория. Легенда? — улыбнулся Кадзухе, пока тот буравил взглядом песок. И вновь повисла неловкая тишина. Возможно, он опять что-то сказал не так, хоть и не мог ничего понять. Наверное, стоило похвалить эту теорию? Но не успел он открыть рот, как его перебили. — Давай начнём встречаться? — Скарамучча наврёт, если этот вопрос не выбил его. Даже, если он скажет, что очень удивлен, то это будет лишь минимум. Он в шоке.       — Что? — только и мог сказать, притормаживая ногами о песок качели, смотря на него в немом недоумении. — Порой нужны неожиданные перемены, ты так не думаешь? — кажется, Кадзуха говорил на полном серьёзе. Даже привыкшие глаза к темноте не видели игривой улыбки, намекающая, что это была обычная шутка. — Я тебе нравлюсь? — Каэдэхара, кажется, удивился такому вопросу. Но это всё, что мог выдать отключённый мозг парня. Он смотрит на него пристально своими тёмными глазами. — Ты довольно привлекательный, — честно сказал беловолосый, ну, или для того, чтобы не обидеть собеседника. Скарамучча не знал, как на это реагировать или вернее: реагировать ли вообще? Они знакомы от силы полтора месяца, а ему уже предлагают столь дерзкие предложения. У него было много вопросов, которые будут неуместны здесь. Но в одном Каэдэхара был прав: пусть он не договорил напрямую, но уловил посыл в том, что стоит просто поменять атмосферу, дабы забыть всё на свете. Радость и страх может заменить грусть, не так ли?