Мисс Поттер

      Гарри       Наше со Слизерином противостояние так и не было закончено. Матч посчитали в ничью. Ребята не расстроились, слизеринцы тоже. Погода не летная, этим все сказано. Роджер и Маркус договорились на товарищескую игру в следующие выходные. Да и мы с Малфой к тому времени восстановимся и будем готовы к реваншу. День матча и следующий день мы с ней провели в лазарете. Все это время мы спали. Пару раз я приходила в себя, видела сидящую рядом Герми и Дафни, держащую меня за руку, а потом проваливалась в сон и полностью проснулась только к ужину следующего дня, как и Малфой. Осмотревшись по сторонам, поняв, где она и вспомнив все, что произошло, повернулась, сказав:       - Спасибо, Поттер.       - Обращайся, Малфой, – отшутилась я. – Если что, то еще раз спасу. Мне не жалко. – Махнув рукой, а она, сидя на кровати, облокотившись спиной о подушку, сказала в недоумении:       - Ты так говоришь, Поттер, как будто каждый день людей спасаешь?! Словно для тебя поймать кого-то в полете с неимоверной высоты на запредельной скорости – раз плюнуть, как два пальца об асфальт! – тон с возмущением вперемешку с восторгом и восхищением. А я не отрицала, говоря:       - Если есть возможность, то почему бы нет? Увидев тебя в кольце дементоров, поняв, в какой заднице ты оказалась, полетела на всей скорости и поймала. Не успела бы и не поймала бы, то мир твоему праху и земля пухом. Если вдруг, не приведи предки, ситуация повторится, и я не успею, то с меня прощальная речь и шикарный букет твоих любимых цветов на могилу. – На последнем слове в меня летит подушка девочки, со словами:       - Зараза ты, Поттер!       - Не отрицаю, – кидаю подушку ей обратно, говоря: – но слов не забираю. Если что, то помогу и спасу. – Она кивает, а я добавляю: – Или поминальную наречь пишу и цветы закажу. – Снова ее рык сквозь зубы: «Зараза!», но после смех и слова о том, что она мне должна. Сказала, подкрепляя слова магией: – Долг жизни прощаю, в замен рисковать собой не требую. Не надо меня спасть, Малфой. В неприятности влипать я не собираюсь.       - Надеюсь, – говорит она, вставая с кровати и идя ко мне, спрашивая: – А руку дружбы примешь? – протягивает она мне ладонь. - Два года ты дружила только с Грейнджер. Она твой лучший друг, как у меня Забини и Паркинсон. Но помимо этого, ты общалась с Уизли, с Долгопупсом, с Лавгуд, как я с Ноттом и Гринграссами. Попробуешь в свою компанию вписать и меня? – Вопрос Малфой заставил задуматься, а надо ли мне это? Спросила:       - А ты меня? Ведь я не одна. Со мной Герми, Невилл, Луна, все Уизли. Понравится тебе, твоим подругам и друзьям видеть в своей компании тех, кого ваш благородный, чисто-аристократический змеиный факультет не перевариваете? Магглокровку, рыжее семейство Уизли, нескладного Невилла и странную девочку из рода Лавгуд? Твой круг я приму, а ты мой? Подумай, если твой ответ: «да», то руку я тебе пожму, а если: «нет», то смысл?       - А они примут меня и моих друзей? – спросила Малфой.       - Почему нет? Может, Рон немного побухтит и пофырчит, но пару прожигающих взглядов от Джинни, двойной подзатыльник от близнецов, нравоучительный тон от Герми, что-то вроде мантры от Луны и Рон заглохнет. Потом переварит и примет.       - Если так, то я не против твоих друзей, – сказала она, предлагая: – Давай забудем о том разговоре в поезде и тех двух годах, проведенных как неприятели? Я Драксис Малфой. Можно Драко, – протягивает мне руку девочка.       - Я Гортензия Поттер. Можно просто Гарри, – сказала я, пожимая ее руку.       Договорились завтра на обеде перед всеми факультетами признать конец размолвки и начало перемирия, который плавно перетечет в дружбу. Завтра на обеде первым делом покажем рукопожатие, потом появимся всей сине-зелено-ало-желтой компанией в библиотеке будем делать задания и уроки. Дальше, больше, дальше, ближе.       - Предлагаю оставить дружбу за пределами квиддичного поля. Мы с тобой соперницы за снитч и первенство среди ловцов, – уточняя. – Ну и Джинни заодно. Пуффендуец пусть в Запретный лес идет. Это дуэль только между нами, девочками! – Я не возражала, была всеми руками «за».       На этом и договорились, подытожили. И как раз во время. К нам пришли. К ней Панси, ко мне Герми. Мы девочкам все сразу и выложили, так, мол, и так, мы нашли точки соприкосновения, наладили отношения и зарыли топор разногласий. Наши с Драко подругми между собой переглянулись, пожали плечами, мол, ладно, и, передав нам от всех привет, записи и задания, ушли. Потом домовые принесли нам ужин, мадам Помфри, лекарства, а после них захотелось спать. Уже завтра магия и организм полностью восстановиться, и нас отпустят из лазарета в комнаты и на уроки с пожеланием быть осторожными.       ***       То, что мы с Малфой забыли о наших разногласиях и стали неплохо общаться и ладить, стало шоком для многих, в том числе и для наших друзей, не присутствующих при разговоре в лазарете. Не только шоком, но и недовольством. Как и думала, Рон бухтел, фыркал и ворчал, говорил, что не собирается общаться с Малфой и ее подружками и друзьями. А профессора, особенно декан, говорили, что давно пора.       Декан же напомнил, что у нас с ней много общего, в том числе и прошлое наших предков, имея в виду, что в роду Драко были ведьмы, только звездные. Об этом я знаю от Молли. Не знала лишь о том, что леди Нарцисса и одна из ее сестер Андромеда, активно пользуются способностями предков. Ведь Молли этого не знала, соответственно и мне не сказала. А профессор знает, потому что застал обеих леди Блэк во времена их обучения. Декан говорил, что для меня было бы не плохо пообщаться с леди Нарциссой. Может она меня чему-то научит или подскажет пути развития лунного источника. А Драко только этого и надо:       - Давай я напишу матушке, расскажу о наших ведьминых делах, о твоем лунном источнике и о том, как ты защитили от дементоров и их влияния всю комнаду. Уверена, она будет рада твоему визиту. И точно, поделиться знаниями.       - Я бы с радостью пообщалась с леди Малфой, но это первое Рождество без Дурслей. Его я хочу провести в тихом семейном кругу с крестным, – по расстроенному взгляду Драко понимала, она бы хотела познакомить меня с ее матушкой, показать, как волшебники празднуют рождество. Поэтому смотрит на Луну, Герми и Джинни, говоря о том, чтобы составить мне компанию, так веселее и привычнее. Но девочки тактично отказали. Первой стала Гермиона:       - Я откажусь, Драксис, – говорит Герми. – У меня и родителей планы на каникулы. Бабушка и дедушка приглашают на лыжах кататься. Мы снимаем домик и живем в горах неделю. – Улыбка и вежливый отказ был принят слизеринкой. Джинни ни при каких обстоятельствах не поедет к Драко на каникулы, ведь Молли ее на куски порвет, сказала, смеясь:       - Узнай, мама, что я к тебе в гости собралась на Рождество. Лицо мне обглодает, проклянет, я с унитаза всю праздничную неделю не слезу. – Близнецы и Рон подтверждали слова сестры, говоря, что Молли может, умеет и практикует. А Артур ничего Молли не скажет, даже поддержит.       Драко не настаивала, понимала, что у нас у всех планы и традиции. Луна с папой отмечают Сочельник, гуляют по лесу, горам, ищут нарглов и тому подобное. Джинни в этот год дома с Молли и всем семейством. Герми с родителями, а я с крестным. Драко приняла, поняла и тему закрыла. А я добавила и напомнила друзьям о том, что не принимаю подарки и сама не дарю. Не привили мне Дурсли этой привычки. Могу поздравить в день рождения, не более. Попросила мне Рождественские сюрпризы не устраивать и под елку ничего не прятать. Слизеринцы переглянулись, но согласись. Это мое дело и мои особенности, которые они принимают. На этом и договорились. Я еду домой к Регулусу и Сириусу и провожу с Блэками все каникулы, наслаждаясь семейной идиллией и блэковской библиотекой. Ее читать, не перечитать.       ***       Рождество, каникулы, поезд. Когда приехали, попрощались, собрали вещи и вышли. Уизли к Молли и Артуру, Драко с Панси к лорду Малфою, Луна к мистеру Лавгуду. А меня встречает Сириус. Улыбка и теплые объятия, слова, что он скучал и рад меня видеть. Чешир перебрался с моего плеча на его, ткнувшись мордой и усам и в щеку, получив от Сириуса порцию ласк и прочесываний. Пока они общались, спрашиваю, как крестный поживает, все ли с ним в порядке и как продвигается восстановление. Сириус улыбается, касается волос, щеки и плеча, говоря:       - Не успела с поезда сойти, как о Регулусе спрашиваешь. Но я понимаю, крестный и все такое, - отмахнулся от своих мыслей, говоря: – более-менее. Восстанавливается понемногу. Резерв дошел до половины. Кашель все еще есть, но уже без кровавых ошметков и потерь сознания, как было. Слабость небольшая, устает не так быстро, как раньше. Так что медленно, но верно Рег возвращает былую форму.       - Спасибо, Сириус, – прижалась я к руке мужчины, – за то, что заботишься о крестном, обо мне, поддерживаешь нас и находишься рядом, – на этих словах Сириус прижал меня к себе, чмокнув в макушку, перенес нас аппарацией к дому на Гриммо. Кричер открыл дверь, Чешир привычно спрыгнул, пошел по своим кошачьим делам, а я к себе в комнату, вещи разбирать и к ужину спускаться. За столом меня уже ждали Сириус и Регулус. Стоило мне спуститься и подойти к столу, как он прижал меня к себе, заключив в кольцо рук, чмокнув в макушку. Регулус теплый, сердце бьется уверенней, легкие не хрипят при каждом вздохе, а пальцы не подобны льдинкам. Рада, что ему стало лучше.       - Ты дома, – шепот крестного, улыбка. И тут он замирает. Резко согнулся пополам, держась одной рукой за голову, второй за живот, взвыв и закричав от боли. Я и Сириус не знаем, что с ним. Пытаемся дозваться, кричу, зову по имени, прижимая его к себе, пытаюсь добиться ответа: – Крестный, крестный! – мой крик вперемешку со слезами и мольбой. И тут резко все стихает, Регулус замирает и, пошатываясь, встает на ноги, а я прижимаясь, говорю: – Крестный! Я так перепугалась, – но ответом мне стал смех, надрывный, издевательский. Меня отодвинули на расстояние вытянутой руки и, подняв подбородок, покрутив и осмотрев, заглянув в глаза, сказали:       - И правда, похожа! – Говорит ледяным, промораживающим голосом Регулус, смотря на меня, как на неведомую зверушку, словно и не было летних каникул, проведенных вместе недель, его объятий, касаний, поддержки и слов о том, что он рядом, слов о том, что я родня. Словно я чужая, незнакомая. Мне стало страшно за себя, Сириуса, крестного. А вдруг из-за дементорв и Азкабана у него возникло раздвоение личности? Что, если тот Регулус больше не вернется. Мы с Сириусом замерли, боясь слова сказать и движения сделать. А Регулус продолжал, все еще держа меня за подбородок: – Я не замечал этого на первом курсе. А теперь вижу. – А я, не смотревшая до этого крестному в глаза лишь в район солнечного сплетения, прислушиваясь к стуку сердца, услышав о первом курсе и сходстве, подняла взгляд. Думала увидеть серые ледяные глаза, но замерла, сказав:       - Воландеморт!