Пункт назначения

На завтрак Скорпиус спускался уставшим, не выспавшимся и с ужасной головной болью. Так и не удалось отдохнуть: стоило только на миг прикрыть глаза, как в голову лезли страшные мысли. Казалось, что ОНА уже совсем близко, притаилась за спиной, что прямо сейчас заберет его, и никто не будет об этом сожалеть. А под утро охватило предчувствие надвигающейся беды, которое только усилилось, когда Скорпиус увидел на кухне Джеймса и Лили с очень серьезными лицами. И еще до того, как Поттер открыл рот, Малфой уже знал, что он скажет. И, правда, нервно теребя в руках палочку, тот произнес: - Скорпиус, нам надо поговорить. - О чем же? - Понимаешь, тут такое дело, ты следующий в этом дурацком списке, который вы придумали… - И что? - Ну… это значит, ты представляешь для нас опасность… тебе лучше уйти. - Ты же сам меня сюда пригласил, разве нет? - Потому что Тед попросил, - резко произнесла Лили, раздосадованная тем, как мямлит ее брат. Джеймс недовольно взглянул на перебившую его сестру, и все также сбивчиво продолжал: - Послушай, Малфой, это все сказки и ерунда, про ЕЕ коварный план. - Правда? Почему же ты тогда говоришь со мной об этом? - Ради спокойствия Лили. - Как же я сам не догадался, - нервно воскликнул Скорпиус,- все в этом мире делается только ради ее спокойствия. А потом он почти убежал от них в коридор, за ним они не пошли. Скорпиус долго смотрел в одну точку и наконец, решил: Поттеры правы. Конечно, это жестоко, но они всего лишь пытаются сохранить свой хрупкий мирок. Да и кого может волновать его жизнь? Друзей у него нет, Розе теперь нет до него дела, отец уже скорее всего забыл, что у него есть старший сын. И все равно было больно оттого, что жизнь так не справедлива. О ком-то заботятся, пекутся, сожалеют… А его готовы вышвырнуть на верную смерть только потому, что он может представлять угрозу для остальных. А он так старался им помочь. Только сейчас Скорпиус отдал себе отчет в том, что все время неосознанно надеялся, что они будут относиться к нему лучше, что примут в свою компанию. Он сам не знал, согласился ли бы на это, но так хотелось, чтобы они предложили… А теперь… а теперь ему действительно лучше уйти… Перед тем, как начать собирать вещи, Скорпиус написал письмо тем, кто остается. Это была короткая записка без патетики и обвинений. Он не старался вызвать жалость, не считал это возможным, он не пробовал пробудить их совесть по той же причине. Он только ставил их перед фактом. И если этот факт их несказанно обрадует, Мерлин им судья. Вещей было мало, чтобы собрать их много времени не потребовалось. По дороге никого не встретилось. Выжидают… Скорпиус на мгновение застыл на пороге, представив, что обитателям дома на него не наплевать, что сейчас они выйдут, попросят прощения и предложат остаться. А потом он сам усмехнулся наивности своих мыслей, решительно распахнул дверь и шагнул в пугающую неизвестность. На завтраке присутствовали все уцелевшие кроме Розы и Скорпиуса. Луиза решила всех порадовать вкуснейшими блинчиками. Она умела потрясающе готовить, и решила, что хоть это ненадолго сможет всех отвлечь. Велись негромкие разговоры, которые передавать сейчас совершенно незачем. Общий же смысл их состоит в том, что все обсуждали то, что Скорпиус теперь первый в очереди. Вопреки возможным ожиданиям, ни один из присутствующих не проявил ни малейшего злорадства по этому поводу. Да, они все в свое время не упускали возможности над ним поиздеваться, порой это было даже жестоко. Но ни один из них не желал Скорпиусу смерти. Прошло некоторое время, и Луиза решила пойти позвать Скорпиуса и Розу. Она очень старалась и хотела, чтобы ее блинчики попробовали все. Естественно, Роза выйти отказалась. Никто и не сомневался. Лили предложила позавтракать без Скорпиуса, но Луиза все равно пошла за ним. А вернулась с очень грустным лицом, сжимая в руках кусочек пергамента. Тед, негласно признанный главным, подошел к девушке, вынул у нее пергамент из рук и прочитал вслух: Не буду долго пояснять свое решение, все и так ведь предельно ясно. Вы довольно четко дали понять, что я лишний, я вам мешаю и вам плевать на мою дальнейшую судьбу. Я и не питал иллюзий, что все будет по-другому. Поэтому я ухожу, оставляю вас в вашем замечательно сплоченном коллективе, где не оказалось места для меня. Повисла напряженная тишина, а потом Лили гордо сказала: - Молодец, Скорпиус, все правильно понял. - О чем ты, Лили, - напряженно спросил Тед. - Ну Джеймс же сказал ему, что он нам не нужен, он представляет опасность. Снова воцарилась тишина, в которой как гром раздался очень тихий голос Луизы: «Джеймс, как ты мог?». Поттер хотел ответить, но посмотрел на торжествующее лицо Лили, встретил осуждающие взгляды всех остальных, молча встал и направился к себе в комнату. За ним пошел Альбус. А оставшиеся, забыв о завтраке, стали обсуждать недостойное поведение Джеймса, дошло до того, что его буквально смешивали с грязью. А потом случилось нечто невероятное: Эрик решительно произнес: - Считаете, что вправе осуждать Джеймса, а кто-нибудь из вас дал понять Скорпиусу, что он не лишний? Чем вы лучше? - Ты его защищаешь? Ты же сам говорил, что ненавидишь его. - Да, говорил. Оказывается, я был неправ. - Все равно Джеймс выгнал Скорпиуса из дома, это неоспоримый факт, - произнесла Лили. - А не ты ли его надоумила так поступить? - Да как ты смеешь… - Брось, Лили. Я знаю вашу семью много лет. Джеймс по доброй воле никогда бы так не поступил. И вы не вправе осуждать его! Эрик вышел с кухни, за ним направилась Луиза. Уже в гостиной Луиза спросила у брата: - И все-таки, почему ты защищал Джеймса? - Потому что терпеть не могу, когда людей поливают грязью те, кто сам ничуть не лучше их. - Но ты мне сам говорил, что хуже Джеймса никого нет, что он мерзавец и… - Я помню, что говорил. И знаешь, я ведь искренне в это верил до того момента, когда его начали вот так унижать в его отсутствие. - Да, и что изменилось? - А я понял, что раз уж ты простила Джеймса, я тоже не буду держать на него зла. - Наконец-то, - улыбнулась Луиза. Джеймсу было хреново, как никогда раньше. К тому же он прекрасно осознавал, что подставила его родная сестра, правда так и не понял, почему. К тому же паршиво было осознавать, что он сам, лично, сделал такую гадость, в общем-то, неплохому человеку. Да, он по-прежнему не верил во все эти дурацкие графики, но ведь это ничего не меняет. Главное все-таки то, что в них верил Скорпиус. И то, что он, можно сказать, приказал ему убираться из их уютного мирка для Малфоя может означать только то, что его толкнули на верную смерть. И сам Джеймс воспринимал это как предательство, хоть и знал, что сам Малфой так не думает. Малфой наверняка считает, что они враги, а значит, его не могут предать. Но Джеймс не считал Скорпиуса своим врагом. Тягостные мысли прервал брат. Ворвавшийся в комнату как вихрь. Альбус долго что-то кричал, какие-то нравоучения, о том, как нехорошо и подло Джеймс поступил… будто бы он сам не знает… А потом, наконец, заметил подавленное состояние брата и просто спросил: «Джеймс, как это случилось?». И Джеймс все рассказал. Кому-либо другому он не стал бы выплескивать все свои чувства и мысли, но он был убежден, что брат поймет его, как всегда понимал. Не умолчал он и о недостойном поступке Лили, о том, что сестра подставила его и сделала такую гадость Скорпиусу, который всегда боготворил ее и был на все ради нее готов. Как и надеялся Джеймс. Альбус поверил ему сразу и безоговорочно. Он только спросил: - Как она могла? - Сам не знаю. - Ну хорошо. Мы всегда знали, что наша сестра – стерва, но ты-то почему так поступил, Джеймс? - Да пойми же. Альбус, я меньше всего ожидал, что Скорпиус просто возьмет и уйдет, я никогда не думал, что он подчиниться. - А по-моему, это проявление благородства. - В смысле? - Ну сам посуди, Малфой внял твоим словам, хотя он вообще-то не склонен вот так запросто уступать. Я думаю, он действительно не хотел, что бы кто-то пострадал. - Ты все об этой глупости. - Вскоре ты тоже поймешь, Джеймс, что это вовсе не глупость. Как бы поздно не было. - Ладно, что с Малфоем делать будем. - Давай немного подождем. Если он в ближайшее время не вернется, отправимся на поиски. На том и порешили. И к точно такому же выводу пришли оставшиеся на кухне. Роза, наконец, к вечеру решилась выйти из комнаты. Не всю же жизнь там провести… Она была совершенно раздавлена смертью брата, которого очень любила. И было как-то дико снова выйти к людям: разговаривать, дышать, жить… Но Роза понимала, что должна, это неизбежно. Ведь те, кто остался, должны жить за себя и за тех, кто ушел и никогда больше не вернется. А к ней так долго стучали, предлагали выйти, но она всем отвечала отказом, а некоторых даже оскорбила, теперь же время настало. Роза еще осознавала, что не имеет права обвинять Альбуса, он тоже очень тяжело переживает смерть Хьюго, она была убеждена. Тому же, в чем он виноват? В том, что случайно оказался рядом? И Розе было стыдно вспоминать ужасные обвинения, которые она бросила кузену в лицо. Конечно, он ее не будет винить, но извиниться все равно надо. Но еще больше Розу беспокоило то, что она обошлась со Скорпиусом излишне резко. Девушка прекрасно помнила их задушевные разговоры и собственное обещание помочь ему справиться с ситуацией. Да, тогда они оба были уверены, что Хьюго спасен, но что это меняет? Она по-прежнему чувствует себя в ответе за друга. Именно поэтому первым вопросом, который Роза, спустившись на кухню, задала убирающей там Луизе, был: - Луиза, где Скорпиус? - Роза, ты решила выйти? - Да, бессмысленно находиться там, где я не смогу никому помочь. Правда, я не спасла брата… Луиза подошла к Розе и успокаивающе положила руку ей на плечо: - Роза, ты не всесильна. - Да, но я рано расслабилась. - Как и все мы. - Тем не менее, Хьюго мой брат, и в ответе за него была я. Повисла тягостная тишина, длившаяся почти десять минут. А потом Роза тряхнула головой и повторила свой первоначальный вопрос: - Так где Скорпиус, ты мне не ответила. - Ну…это долгая история… - Мы никуда не торопимся, верно? С этими словами Роза селя за стол и приготовилась слушать. Поняв, что ничего другого не остается, Луиза вздохнула, села напротив и начала рассказывать. Чем дольше длился рассказ, тем больше бледнело лицо Розы. Она осознала то, в чем боялась себе признаться. То, что Скорпиус ей далеко не безразличен. Более того, он для нее так же важен, как был несчастный Хьюго и если с ним что-то непоправимое случится, она будет так же страдать. И девушка приняла решение, единственное, по ее мнению, верное. Она пойдет искать Скорпиуса. Если он безразличен всем остальным, если они настолько жестоки, что готовы бросить его в такой ситуации, пусть это остается на их совести. А Роза была полна решимости спасти Скорпиуса, и она очень надеялась, что на этот раз удача примет ее сторону. Скорпиус шел, не разбирая дороги. Ему было действительно все равно. Прежде всего потому, что по его глубокому убеждению, все дороги приведут его в одно место, просто потому, что так решила ОНА, а с НЕЙ не спорят, как оказалось. Отчаяние охватывало его. Ведь если ЕЙ не смогла сопротивляться довольно-таки сплоченная группа людей, у одиночки практически нет шансов. А он отлично помнил ощущение полнейшей беспомощности, которое их всех охватывало с каждой жертвой, смерти которой не удалось избежать. Ведь только подумать, было столько усилий, столько попыток…и все одинаково бесполезны. А теперь? Что теперь? Скорпиус поймал себя на мысли, что уже думает о том, что станет с обреченными после его смерти. Она отреклись от него, отправили на верную смерть…он не должен переживать о них. Но он переживал. Он думал о том, что все их поступки останутся на их совести, а он не будет желать им ничего плохого. Хотя все же кулаки непроизвольно сжимались, когда он вспоминал эту сплоченную кучку, в которой нет места для него. Скорпиус уже считал себя обреченным, он ни в малейшей степени не сомневался, что ОНА не заставит долго ждать следующей атаки…и оказался прав. Он шел по мосту, где перила были очень непрочными, поэтому все старались проходить по середине, да и вообще обходить это место стороной. Тем более, что под мостом, достаточно глубоко, находились каменные плиты мостовой. Упадешь – костей не соберешь. В связи с аварийным состоянием это место было перекрыто, но по какой-то таинственной, как и все происходящее в последнее время с ним, причине эта табличка отвалилась. Раньше совокупность подозрительных моментов, безусловно, привлекла бы внимание гриффиндорца. И возможно, он даже отказался бы от столь рискованного маршрута. Но не в этот раз, когда Скорпиусу было абсолютно все равно, куда идти. Естественно, он непроизвольно прислонился к перилам. Конечно, они обвалились, и Скорпиус полетел вниз. Но вопреки ожиданиям непоправимого не произошло. Скорпиуса даже не понял толком, что случилось. Просто мимо мелькнула молния, резко схватив юношу за руку и потащив за собой… А потом он и Роза Уизли упали вместе на твердую землю. В руке у Розы была метла. Потом, пока Скорпиус приходил в себя, Роза отдала метлу владельцу, у которого была вынуждена ее вырвать, и снова подошла к нему. Скорпиус хотел ей многое сказать, но сумел выдавить из себя только: - Спасибо, Роза. - Не за что, я должна перед тобой извиниться. – За что? - Ты знаешь. Я не имела права вот так тебя бросать на произвол судьбы. Я обещала, что помогу. - Но тогда мы считали, что с Хьюго все будет в порядке. - Это ничего не меняет. - Насчет твоего брата: мне жаль. - Я знаю. Некоторое время помолчали, а потом Скорпиус произнес: - Знаешь, Роза, когда я шел по этой улице, я думал, что мне все равно, включен ли я в график. - А теперь? - А теперь я понял, что мне до одури хочется жить. - Я обещаю, я сделаю все, чтобы ты выжил. Вернемся к Поттерам. - Нет. - Скорпиус… - Роза, у меня появилась идея: нам надо пойти ко мне домой. В нашей семейной библиотеке очень много старинных рукописей. Попробуем найти что-нибудь, что поможет мне и остальным. - Давай. Они направились в особняк Малфоев и не заметили, что был человек, видевший все спасение от начала и до конца и сделавший для себя весьма своеобразные выводы. Это была преуспевающая журналистка Аманда Фокс. Она была убеждена, что это удача. Долгое время не было ни одной зацепки, чтобы написать приличную статью. А сдавать материал надо уже завтра с утра. Уж она-то, лучшая ученица нынешнего главного редактора Ежедневного Пророка миссис Скитер, сможет в красках расписать чудесное спасение обреченного юноши.