Давай нарисуем нашу любовь 🖼️

1. …Его глаза, как весеннее небо; с его волосами любит играть ветер; его ручки такие маленькие и, наверное, всегда тёплые, а ещё мягкие; его улыбка ангельски прекрасна, но его сердце уже занято… Так больно и несправедливо!.. Хёнджин наблюдал издали за невероятно красивым парнем, который появился в университете всего месяц назад. И уже за такое короткое время расположил к себе почти весь их поток. Всё в нём было прекрасно и даже имя напоминало о счастье - Ли Ёнбок, а друзья удостаивались чести называть его ласково — Ликс, сокращая второе его имя. Хёнджин только дома, сидя в своей комнате, мог произносить это нежное Ликс. Ах, как же ему хотелось хотя бы раз назвать вот так этого прекрасного парня, что сиял ярче самого солнца. Какой бы хмурый или холодный день не выдался, Феликс всегда был в хорошем настроении, всегда улыбался и дружелюбно общался с однокурсниками. Хёнджин лишь мог наблюдать со стороны. Иногда Хёнджин мог так засмотреться, что не слышал звонок на пару, и тогда срывался с места и летел в аудиторию, конечно же, опаздывая и привлекая к себе ненужные взгляды. Смотрели все, но не Феликс. Конечно, с чего бы такому парню смотреть на такую посредственность как Хван Хёнджин? Да и его парень всегда был рядом, он ни на шаг не отходил от Ёнбока, будто оберегая от чужих пристальных взглядов и желания познакомиться. Бан Чан — это имя навсегда врезалось в память Хёнджина, когда Феликс в кафетерии представил своего бойфренда толпе его обожателей, а Хван случайно проходил мимо и услышал. Более того, потом он даже увидел кое-что, что оставило глубокие раны где-то под кожей. И зачем он идиот зашёл в туалет в тот злополучный обед? И зачем стоял почти две минуты и смотрел, как Чан прижимал невинного ангела к стене и грязно тёрся своим пахом о Феликса, целуя его, наверное, чертовски нежную шею? Однако Феликс ни разу не смутился, когда заметил глазеющего на них парня, напротив, ещё более сексуально открыл рот и томно прикрыл глаза. Хван думал, что самое время провалиться под землю или испариться, или как ошпаренному выбежать из туалета. Кажется, именно с того дня Хёнджин возненавидел Чана всей душой и безумно завидовал тому. И некогда трепетное чувство, которое испытывал Хван к Ёнбоку, стало превращаться в одержимость, в безумное желание находиться всегда рядом, пусть и без возможности поговорить и прикоснуться, но зато рядом. Это чувство стало разъедать изнутри Хёнджина, причиняя невыносимую боль и опустошение. Иногда хотелось просто умереть и не проснуться. Однако стоило солнцу заглянуть в окно, Хёнджин с надеждой распахивал глаза новому дню… Дню, в котором, возможно, Феликс окажется рядом с Хёнджином. И то ли Боги смилостивились, видя страдания парня, то ли поняли, что Феликс тоже должен немного пострадать, ведь не всегда всё должно быть в шоколаде. В тот майский день Хёнджин не успел помыть голову и любимая рубашка, как оказалось потом, была вся в пятнах из-за того, что Джисон, сосед по комнате Хёнджина, постирал её со своими зелёными шортами… Гениально, блять!.. Но именно в этот день преподаватель по основам академического рисунка решила, что нужно разбить студентов на пары и дать им общее задание. Хёнджин забежал в аудиторию, практически перед самым приходом Госпожи Чон. Парень занял своё привычное место и разложил всё, что могло понадобиться для пары. — Так-так! Ребята, не вытягивайте принадлежности — сегодня у нас необычное занятие. Будете работать в парах. Перейдём в нашу студию. Небольшая группа студентов перешла в специально отведённую для будущих художников студию, где проходили практические занятия и ребята отрабатывали разные техники и могли свободно рисовать. Именно сегодня большинство решило прогулять последнюю пару, поэтому студентов было немного. Хёнджин не знал, что ему это будет только на руку — не было среди всех и Бан Чана. — …Юн Ми и Пак Со, Хван Хёнджин и Ли Феликс… Хёнджина будто громом окатило, он уже не слышал ничего после имени Феликс и в ушах стоял звон колоколов… Так он простоял несколько минут и, естественно, прослушал задание. Пришёл в себя только после того, как ангельский блондин подошёл к нему и улыбнулся. Но что-то в этой улыбке было странным. — Эмм… П-привет… Я — Хёнджин. — Я знаю, как тебя зовут, мы, вообще-то, в одной группе. Хван никогда не разговаривал с блондином и не слышал вблизи его голос и тот очень удивил, если не напугал, Хёнджина. Голос, который совсем не вязался с такой нежной и ангельской внешностью, уверенный и глубокий, будто его достали из самых глубоких недр Земли. — Я буду называть тебя Джин. — самоуверенно сказал светловолосый и подошёл ещё ближе. Да называй как хочешь, хоть своим рабом!.. О, Святой Будда, это сон? Подумал Хван, пытаясь скрыть волнение и свои потеющие ладони. — Хах! А ты сегодня, смотрю, знал — к паре прикид подобрал подходящий. Хван не понимает, о чём толкует ангельский однокурсник и залипает на его лицо так надолго, что Ёнбок щёлкает пальцами перед его носом. Хёнджин пришёл в себя и подготовил бумагу для рисования и карандаши. — О, карандаши не понадобятся… Сегодня учимся рисовать углём. Причём рисуем своего одногруппника, но… прежде, чем создать его или её портрет, Вы должны подробно изучить черты лица… Начинаем! К концу пары я посмотрю, что у Вас получилось и укажу на ошибки. Студенты принялись разглядывать свою пару. Хёнджин вроде бы только успокоился и научился сдерживать дурацкую улыбочку, которая сама по себе появлялась на его лице от лицезрения объекта обожания. Однако дальнейшие действия просто обескуражили Хвана и он испугался, удивился и одновременно обрадовался. Ёнбок бесцеремонно начал касаться чужой щёки и трогать чужие скулы. — …Что? Сказали изучить черты лица… Я и изучаю. Ты тоже можешь, кстати. — объяснил свои действия Ли и продолжил. Хвану безумно хотелось коснуться чужого лица, но он был не таким смелым и уверенным в себе, как Феликс, поэтому только пристально смотрел на блондина. Хёнджин убрал свои мешающие волосы за ухо и принялся рисовать того, кого видел перед собой. Феликс делал то же самое и всматривался в чужое лицо. — Джин, подойди ко мне! — чуть ли не приказывая, сказал Ли. Хван был будто в бреду, как же ему нравилось слышать своё имя. Испуганный парень подошёл, но на расстояние вытянутой руки и остановился. — Да я ж не кусаюсь… Ближе. — мягко улыбнулся Ёнбок. Хёнджин подошёл максимально близко — насколько позволяли рамки приличия — и снова завис на чужих глазах и… губах. Феликс снова обхватил лицо Джина и начал нежно вести по скулам и подбородку своими маленькими и тёплыми пальцами. Ли резко улыбнулся, чем напугал Хвана. — Чёрт, я испачкал твоё лицо углём… Прости. Хван улыбнулся и хотел сказать, что это не страшно, но не смог произнести ни одного слова, так как чужие пальцы нагло трогали его губы и сразу рисовали второй рукой то, что почувствовали. — Красивые губы. — коротко и тихо сказал Феликс и убрал руки от чужого лица. Хёнджин не знал, откуда в нём появилась смелось и что за демон нашёптывал ему, но он быстро ответил: — Твои ещё лучше. Они идеальны. Феликс был удивлён и не смог скрыть эту эмоцию, поэтому его губы слегка приоткрылись и он застыл на пару секунд в таком виде. — Ох! Замри, Феликс. — быстро и воодушевлённо сказал Хван и принялся водить углем по бумаге, пытаясь передать всю красоту этого момента и чужого лица. Хёнджин был очень внимательным к деталям и умел в рисунке передавать всё в точности так же, как было и в жизни. А вот Феликс, наоборот, любил добавлять лишнего и придумывать несуществующие элементы. Например, он дорисовал Джину небольшую серьгу в ухо и даже умудрился нарисовать маленький пирсинг в брови. В конце пары преподаватель просмотрела все работы. — Господин Хван, превосходно! Как Вам удалось так точно передать черты лица и, казалось бы, незаметные на первый взгляд детали? Наверное, Вы близкие друзья или соседи по комнате и каждый день видите друг друга? — предположила Госпожа Чон. Хёнджин улыбнулся, но промолчал. Конечно, он передаст в точности черты лица, ведь каждый божий день смотрит на это самое красивое лицо и умиляется, восхищается и любуется им! — Так, Господин Ли, а вот Вы, кажется, совсем не знаете своего друга… Откуда взялись несуществующие детали, и взгляд Хёнджина на рисунке очень отличается от его взгляда в жизни. Старайтесь лучше. — и она выставила оценки студентам. Феликса не то чтобы это задело… Да нет, по правде говоря, его это ужасно задело, чертовски выбесило и даже разозлило. Он насупил свой милый нос и взглянул оценивающе на свой рисунок, а потом на Хвана. Он подошёл и посмотрел на рисунок сокурсника и был невероятно поражён чужому таланту, будто смотришь на свою чёрно-белую фотографию. — Как, чёрт возьми, тебе это удалось? — удивился Ли. Хёнджин пожал плечами и улыбнулся: ему было очень интересно, как его изобразил Ёнбок. — Могу я взглянуть на твою работу? Феликс кивнул. Хёнджин смотрел на рисунок и вроде бы видел себя, но в тоже время и какого-то другого парня. — Покритикуешь? — спрашивает Ли, ожидая ответа. — Нет. Не имею права. Скажу одно — не придумывай то, чего нет. Эт я про пирсинг и серьги. — снова глупая улыбка расплылась по лицу, а внутри тепло от такого близкого нахождения, от разговора, да даже от этого заинтересованного взгляда. Стоп! Заинтересованного с чего бы это? — Да, возможно, эт я перестарался. Но зря не носишь. Тебе бы пошло. — и блондин начал собирать свои вещи. Хван тоже собирал принадлежности и бережно убрал свой рисунок в тубус. Почти на выходе из студии парень услышал: — Джин? Хёнджин обернулся. — Лицо не забудь вымыть… Извини, что испачкал. — Ничего. — спокойно ответил Хван и вышел в уборную. Этот день Хёнджин запомнит на всю жизнь. Он зашёл в свою комнату общежития и сел на кровать. Сосед по комнате обвел взглядом вошедшего и тоже присел на свою. — Чел, прости, я испортил твою рубаху… Ты из-за этого такой? — А, нет! К чёрту рубаху… Джи, а мне бы пошёл пирсинг или серьга в ухо? — спросил Хёнджин удивлённого парня с несколькими проколами на лице и одним в языке. — Оу, Джинни, а с чего такие вопросы? Хочешь выглядеть так же круто, как и я? — и Джисон поиграл бровями. — Аххаха! Не. Так просто спросил. — Неа, не просто! Всему есть причина. Ну, насчёт пирсинга не знаю, а вот небольшое колечко в ухо тебе точно бы пошло. А ещё я предлагаю тебе перекрасить эти пожелтевшие волосы. Блонд это не твоё… — Да, я думал об этом. И в какой же? — Может в тёмно-синий? — предложил сосед по комнате. — Ага, чтобы меня отчислили за неподобающий вид? — Ну, меня ж не отчислили… Хотя замечания делают через день. — засмеялся Хан. — И нахрена мне это надо? Ладно, посмотрим, может на выходных займусь. Хёнджин достал рисунок из тубуса и довольно посмотрел на него, слегка растягивая губы в некое подобие улыбки. — Оу! Неплохо! Это тот мелкий с твоей группы… Как там его? — Феликс. — Точно. Не буду спрашивать, почему ты нарисовал его, а ещё не буду спрашивать, почему так похоже получилось… Потому что, кажется, знаю ответ. — Ох, Джи, я сегодня чуть не умер, когда он меня трогал. — В смысле он тебя трогал? Где? — Аххаха! На паре мы рисовали друг друга. И чтобы изучить черты лица, он трогал меня. — А ты его? — Нет. — Ну, ты сыкло… Хёнджин кивнул. — Ну, а он тебя как нарисовал? — Неплохо, но он невнимательный и любит добавлять несуществующие детали: явно фантазёр и человек настроения… — Это он тебе сказал про пирсинг и серьгу? — Да, он, но я, конечно же, не собираюсь портить своё лицо. — Вот смотрю на тебя, друг, и понимаю: ещё немного и ты окончательно сойдёшь с ума. Найди себе кого-то, кто будет любить тебя вот такого, без пирсинга и выдуманных деталей, кто будет любить тебя в этой стрёмной рубашке… Ещё раз, извини за неё. Кто будет любить тебя вот такого, с грязной головой, неуверенного в себе и в своей одарённости… Ты достоин большего, Джинни, чем страдать и надеяться получить внимание от явно избалованного вниманием пиздюка. — Эй, не обзывай его… и он не такой. Хотя я не уверен, какой он на самом деле?.. — задумался блондин. — А ты вот не боишься, что если узнаешь его лучше, можешь разочароваться… И он окажется хуже, чем ты там себе нарисовал… — Боюсь, очень боюсь! Поэтому ты прав! Надо заканчивать это помешательство и найти кого-нибудь. Однако сказать легче, чем сделать… Хван шёл с твёрдым намерением не обращать внимания на Феликса и заняться своей личной жизнью. Но стоило зайти в аудиторию, как взгляд сам цеплялся за идеально выкрашенную светлую макушку. И если голос Ли при разговоре был низкий и глубокий, способный пробирать до самых костей, то его смех был звонкий, заливистый, словно звон колокольчиков. Хёнджин злился на себя, что не может побороть это желание, и почти всю пару смотрел на Ёнбока. Хван специально выбрал такое место, чтобы можно было боковым зрением смотреть на того, кто кажется уже вычерчен на сердце, а может и вырезан острым ножом до мельчайших точных деталей. Ёнбок любил горячий шоколад; любил, когда за ним увивается целая свита обожателей; любил приходить на пару раньше всех; никогда не садился за другое место, а лишь на то, которое выбрал в самый первый день, когда попал в эту группу. Не любил, когда кто-то перебивал его; не любил, когда Чан прилюдно целовал его или держал за руку; да и вообще он, кажется, старался избегать каких-либо прикосновений. Чёрт, кажется я и правда превращаюсь в сталкера и знаю о нём больше, чем о своём соседе по комнате! Следующие дни Феликс сиял ещё ярче, и Хван просто с ума сходил от присутствия такой яркой звезды и пусть не рядом, но хотя бы в пару метрах от себя. А когда Ли приоткрывал рот и зависал так на пару секунд, например, обдумывая решение какой-либо задачи или в удивлении слушая историю от своего бойфренда, Хёнджин вообще готов был орать на всю аудиторию. За неделю его скетчбук был почти полностью заполнен рисунками… кого? Конечно же, ангельского блондина! Оставалось последнее занятие, и снова Госпожа Чон, будто издеваясь над Джином или читая его мысли, опять ставит его в пару с Феликсом. Так совпало, что в этот день она заменяла преподавателя по живописи и колористике — предполагалась работа с масляными красками на холсте. Но Госпожа Чон была бы не Госпожа Чон, если бы не придумала и здесь похожее задание, как и на своей паре. Ох, лучше бы рисовали пастелью! Подумал про себя Хёнджин и подошёл ближе к Ёнбоку. Чан недобро смотрел на вражескую цель, ведь его самого поставили с другим человеком. Они стояли напротив Феликса, чуть поодаль. — Привет, Джин! Готов быть испачканным краской? — милая почти невинная улыбка… Ключевое слово — «почти»! — Привет, Феликс. Эмм… ну, не особо горю желанием отмывать своё лицо от такой краски, ладно бы ещё акварель. — еле заметно улыбнулся Хван, боясь реакции Кристофера. Задание было: рисовать пальцами, при этом как можно меньше используя кисть и применяя как можно больше цвета. Этим цветом нужно нарисовать что-то, что показало бы и выразило внутренние эмоции и ощущения своего партнёра. Феликс задумался и долго не начинал рисовать, будто изучая Хвана. — Джин, хочу потрогать тебя! — сказал так, будто констатируя факт, а не спрашивая разрешения. — Аххаха! Не думаю, что это поможет понять мои эмоции и меня, как человека. — рассмеялся Хёнджин. — Тогда это изначально провальное задание… — недовольно бросил Ёнбок и отвернулся от холста, не собираясь рисовать. — Но ты ведь даже не попытался… И сдаёшься, даже не попробовав. — Хмм… Хорошо, я попробую. — Если тебе поможет, можешь потрогать. — предложил Хван. Хёнджин полагал, что блондин потрогает щёку, подбородок, ну он мог бы понять и прикосновения к плечам… Однако такой наглости и бесцеремонности точно не ожидал. Феликс подходит близко и проводит по шее, поднимаясь на подбородок и доходя пальцем до нижней губы. Хёнджин забывает, как дышать, покрывается мурашками от чужого прикосновения, приоткрывает рот и, вытаращив глаза, смотрит на Ли. Потом отводит быстро взгляд и нервно поправляет пряди своих волос за ухо. Феликс хитро улыбается, словно разгадал Хёнджина и читает его, как открытую книгу. Хван чувствует хищный и колкий взгляд Чана в их сторону и быстро разворачивается к своему мольберту. Дальше все рисуют молча. Ёнбок был увлечён процессом и разомкнул свои пухлые губки. Он оценивающе смотрит на свою работу, а потом смотрит на Джина. Тот тоже полностью был поглощён рисованием и водил пальцем по холсту. Парни не видели рисунки друг друга и просто рисовали. В конце пары преподаватель оценила рисунки студентов. Она подошла к работе Феликса и начала изучать её… — Господин Ли, почему Вы выбрали красные и багровые оттенки и нарисовали бушующее море? А!.. Здесь ещё закат… Хёнджин удивился и тоже хотел услышать ответы на эти вопросы. — Я решил нарисовать бушующее море, потому что думаю, так же бушуют чувства и эмоции внутри Джина. Красные и багровые оттенки — это, вероятно, связано с сердечными переживаниями, возможно, со страстью, а может и с одержимостью… Ну, а закат… Не знаю, это романтично! Все были поражены, но больше всего, конечно, Хёнджин… Неужели, всё так очевидно и Ёнбок так легко прочитал его? Студенты похлопали, и Госпожа Чон обратилась к Хёнджину: — Ну, что скажете, Господин Хван? Господин Ли был близок, ему удалось хоть отчасти передать ощущения и эмоции? — С точностью на девяносто процентов! — улыбаясь, но слегка смутившись, ответил студент. — Отлично! Теперь расскажите и про свою работу. — Я нарисовал красивую заснеженную гору, такую высокую и недостижимую, как возможность добиться внимания Феликса. На вершине — цветущее дерево… Это сам Феликс. Кто преодолеет все трудности и взберётся на вершину горы, то сможет насладиться красотой дерева. Однако тот, кто не сможет и сорвётся на полпути, — пострадает или даже разобьётся. Цвета для рисунка я выбрал: белые, голубые и розовым нарисовал нежное цветущее дерево. Все были поражены и тоже похлопали. Единственный, кто остался недоволен интерпретацией — это Ёнбок. — Отлично! Очень красивая работа! Вы все сегодня молодцы. — похвалила преподаватель своих студентов. Студенты начали собираться и выходить с художественной студии. Чан сразу подскочил к своему парню и начал что-то галдеть тому на ухо, но блондин не слушал. — Чан-и, подожди меня в коридоре. Кристофер стоял офонаревший от такой просьбы и явно недовольный, но всё же вышел. — Ты не прав насчёт меня… — начал Феликс. — Разве? — Не обязательно взбираться на гору, можно найти способ любоваться на дерево издалека, так будет меньше шансов разбиться. — хитрая ухмылка. — И кстати, если твоё море будет так бушевать, то ты можешь утонуть и захлебнуться в своих чувствах, найди способ успокоить эту бурю. Хёнджину, как и Феликсу было неприятно узнать и услышать, что думал каждый друг о друге. Хван даже разозлился и, пройдя в общежитие, нещадно бросил тубус. — Джинни, что случилось? — Ну, блять, приехали — он думает, что достаточно знает меня… Нет, ну он безусловно угадал… Ну, а как иначе?.. Если трогать чужую шею и губы… Вот же надменный маленький принц… Джисон сразу понял о ком речь и, выслушав внимательно всю историю от начала до конца, молча покачал головой. — Ты просто качаешь головой? Просто покачал головой и сделал сочувствующе-упрекающее лицо? — Джин, ну он прав! Ты ведь одержим и это плохо! Это ненастоящие чувства — ты не любишь его… Ты влюблён в картинку, в образ, который сам же себе и придумал. Ты совсем не знаешь его как человека. И он из тех, кто никогда не покажет себя настоящего… Он всегда в маске, причём в такой, какую хочет видеть его свита. — Да, ты прав! Я и правда одержим тем, кого даже не знаю.