Давай нарисуем нашу любовь 🖼️

8.

🃏Бизнес на комиксах 🃏

Ангельский блондин: /Голосовое сообщение/ Дзынь-дзылынь… Надеюсь, ты проснулся? Ты ведь не передумал? 🥺 Парень из манхвы: Да ни за что! Доброе! ☀️ Я уже почти всё собрал. Ангельский блондин: Встретимся у входа в парк. Я тоже, сейчас возьму на чём сидеть. Оденься потеплее… Парень из манхвы: Боишься, чтобы не замёрз? И ты тоже одевайся! Ангельский блондин: Неа! Чем больше будет одежды, тем больше я смогу испачкать 😉 Парень из манхвы: Ах, ты ж хитрюжка 😁 Ангельский блондин: Давай, до встречи! Парень из манхвы: Уже сейчас буду выходить. Хёнджин проверил вещи: мольберт, сумка с термосом, бутербродами и какими-то шоколадными конфетами, запасная ветровка, телефон. Брюнет причесался и, наспех сделав хвостик, из которого сразу вывалилось несколько прядей, поспешил к выходу. — Ты куда? — спросонья спросил Джисон. — Прости, что разбудил встречать рассвет с Ангелом. — Ммм, звучит красиво! Давай я закроюсь, постучишь, как вернёшься, а я спать. Хван кивнул и поспешил к парку. Парни подошли почти одновременно и, улыбаясь друг другу, будто кто-то стёр вчерашний отвратительный вечер из памяти и сейчас никого и ничего кроме них и не было. Парни большую часть пути шли молча, лишь иногда перекидываясь парой фраз. — Давай, чтобы не повторялся пейзаж, пройдём чуть дальше? К тому берегу. — предложил Хван. Ли кивнул. Ещё десять минут в пути — и наконец-то парни добрались до отличного места. Хёнджин собрал свой мольберт, парни подготовили краски и достали кисти. И пока ждали рассвет, решили попить горячий чай. Однокурсники расстелили огромное покрывало-плед и сели на него в ожидании рассвета. Брюнет наливал чай. — Тебе не холодно? — поинтересовался Хван. Феликс улыбнулся. — А если холодно! Ты согреешь меня? — Конечно! У меня есть горячий имбирный чай… А ещё есть ветровка… Феликс снова улыбнулся. — Знаешь, Чан никогда и ни разу не спросил, холодно ли мне, жарко? Хочу ли я есть? А может у меня что-то болит? Ни разу не поинтересовался моим настроением… И почему я думал, что он всегда должен быть на первом месте по важности, будто мои чувства совсем не важны. Хёнджин молча слушал и наливал чай. — Держи, Ликси. Не знаю какой ты любишь, поэтому немного сахара добавил, есть ещё лимон, если хочешь. — Так что, доставать ветровку? — Да… Только надень один рукав ты, а второй я… — Аххаха! Так не получится. Она не настолько широкая… — Получится, если сделать вот так. — Ли надевает один рукав на себя, а второй на Хвана и садится на его ноги полубоком. Солнце постепенно поднимается и освещает ярким золотым светом всё вокруг. Парни пьют чай и смотрят вдаль на тихую и пока ещё тёмную гладь воды. Хёнджин снова зависает на ореховых глазах, которые ловят первые лучи солнца и начинают светиться янтарём. А ещё эти веснушки!.. Ах, эти веснушки идеальны! Думал про себя Хван. Ликс отсёрбывает чай и поворачивается на Хёнджина, собираясь ему что-то сказать, но так и застывает с полуоткрытым ртом, потому что не ожидает ощутить чужое лицо так близко к себе. — Джин… — М? — Что бы ты хотел сделать прямо сейчас? — Я? Много чего… А ты? — Нет, ответь первый. — Ну, для начала хотел бы посчитать все твои ребра и испачкать тебя в зелёной и красной краске… — Аххаха! — засмеялся звонко Ликс, но тут же сделал голос тихим и низким. — А если серьёзно? — …Хотел бы губами попробовать каждую твою веснушку, хотел бы поцеловать твои идеальные и, наверняка, вкусные губы, а потом… — А потом? — интересуется, Ликс чувствуя, как внутри всё сжалось, а потом так же быстро отпустило, будто распустился бутон цветка. — А потом… Я бы сделал всё-всё, что ты бы захотел и так, как бы захотел… — Тогда начни с того момента про веснушки… Вот он тот идеальный момент, который показывают в дорамах, когда двое так бессовестно близко друг к другу, когда сперва целуешься дыханием, потом лёгкое несмелое прикосновение… Потом пытаешься вспомнить, есть ли у тебя сердце? Или оно провалилось куда-то под ноги, вместе с душой, которая улетела и забыла вернуться? И этот момент сейчас… именно сейчас… Джин, давай, не стремайся! А действуй! Феликс поворачивается сильнее корпусом к Хёнджину и закручивается в его ветровке, загоняя маленькую ручку куда-то между ветровкой и худи брюнета. Хёнджин нежно касается веснушек на щеке своими губами… Закрывает глаза от удовольствия и снова открывает, касается ещё нескольких мест, а потом чувствует невидимое притяжение, словно губы-магниты… Секунда, и они сливаются и просто держат губы на губах друг друга. Хёнджин думает, что это сон и боится открыть глаза, чтобы Феликс не оказался лишь образом в голове, нарисованным его опьянённым разумом. Проходит полминуты, прежде чем губы размыкаются и позволяют немного попробовать их на вкус. Мягкие, слегка сладкие от недавно выпитого чая и прохладные от освежающего утреннего ветерка. Хёнджин пробует, сминает их, оттягивает, а Феликс позволяет это делать. Поддаётся и отвечает на эти прикосновения, приоткрывая рот, и позволяя чужому языку проникнуть в гости. Становится жарко, но не от чая или от ветровки, а от тел, от тёплых чувств, исходящих друг от друга. Хочется просидеть так до самого вечера, но дышать тоже надо, поэтому парни разрывают поцелуй. Феликс прижимается ближе, зарывается лицом куда-то в воротник ветровки и касается прохладным носом шеи. — Ликси, да тебе ж холодно! Пей чай горячий скорее. — А сколько времени? Рассвет!.. — вскрикнул блондин. — Чёрт, мы пропустили рассвет, пока целовались. — Аххаха, и правда, пропустили! Что? Мы что, целовались почти двадцать минут? Ёнбок удивился, но расстроенно вздохнул. — Эй, ну не грусти. Это ведь не последний наш рассвет? — Честно? Обещаешь, что не последний? — Обещаю! Я теперь тебя не отпущу. И хочу — и закаты, и рассветы с тобой встречать. Ты заслуживаешь быть счастливым, чтобы о тебе заботились, а не упрекали и указывали, что делать. Хочу узнать тебя лучше, твои мысли, чувства, фантазии. Стоило услышать слово «фантазии» глаза Феликса игриво заблестели. — Я расскажу тебе, а лучше нарисую. Мне тогда понравилось рисовать для тебя. — игривое подмигивание. — Ох, молчи, мне до сих пор стыдно, что я так поступил… — Хёнджин покачал головой, сам себя осуждая. — Ты правда кончил четыре раза? — недоверчиво интересуется Ликс. — Ага! Думал рука отвалится! Аххаха! — рассмеялся брюнет. — Хочу посмотреть как-нибудь… — Как рука отваливается? — Аххаха! Нет! Как ты будешь делать это, думая обо мне и слушая мой голос, а я буду стонать для тебя на том конце провода. — Ох, бля, не продолжай… Мне уже жарко! — улыбается Хван и сильнее прижимает к себе Ёнбока. — Хочу посмотреть, как будешь сосать мне! — не унимался Ликс, доводя Хёнджина до такого возбуждения, что ему уже было неудобно сидеть. — Хочу, ох, как же много я хочу. — Ликси, и я сделаю всё, что ты захочешь, исполню любое твоё желание. Феликс верил этим словам, без сомнения верил. Посидев так ещё минут пятнадцать, парни решили, что можно перекусить, так как на свежем воздухе у воды всегда чертовски хотелось есть. Солнце поднималось и становилось теплее, воздух прогревался. — Ммм… Это самые вкусные тосты, которые я ел! — прожевав, ответил Ли. — Здесь ещё есть бутерброды с лососем. — протянул контейнер брюнет. Парни, поев и допив оставшийся чай, убрали всё обратно в сумку. — Что будем рисовать? — поинтересовался Хван. — У тебя так много моих портретов и рисунков. А у меня твоих нет. Могу я попробовать нарисовать тебя сейчас, так как вижу? — Да, конечно! Мне будет интересно. Как мне сесть? Или лучше встать? — Ты встань, а я… а я сяду вот сюда и буду рисовать тебя на фоне неба. Опусти мне мольберт, если можно. Феликс достал карандаши и сухую пастель. Парень увидел заинтересованный взгляд брюнета. — Портреты я не силён красками, поэтому буду тем, чем могу более-менее. Хёнджин улыбнулся и начал принимать разные позы. — О! Так! Не двигайся. Ёнбок начал рисовать Джина. Он сосредоточенно смотрел на парня, потом быстро водил карандашами и пастелью, добавляя цвет. Снова смотрел на человека, с которым чувствовал себя свободным, и опять водил по бумаге. — Ликси, может перерыв — мне уже жарко. Чёрт, хорошо, что ветровку снял. — Ммм… Хочешь начать раздеваться… Подожди ещё… Ты будешь меня отвлекать, а я хочу закончить лицо. — Что? Хочешь кончить на лицо? — Пхаха… Говорю хочу закончить лицо рисовать. Но на лицо бы тоже кончил… Боже, Джин, мне теперь неловко. — Я правда не услышал, ветер исказил твои слова. — Ага, конечно, ветер… — хитро улыбнулся Феликс. — Ещё немного потерпи. Через пятнадцать минут парень отложил карандаши и потянулся, а потом оценивающе посмотрел на свою работу, потом на Джина. — Могу я посмотреть? Феликс кивнул. Хван подошёл и взглянул на свой портрет. На самом деле брюнет ожидал сейчас кучу дорисованных дополнительных деталей, но был приятно удивлён, потому что рисунок получился… — Великолепный рисунок! Но ты снова пририсовал мне лишнего… Ли посмотрел задумчиво, будто искал те самые лишние детали. — Что? Вроде бы нет. — Ну, я как-то в жизни похуже выгляжу. Аххаха! А тут прям такой красавчик. Ёнбок улыбнулся. — Нет! Ты красивый и в жизни, и на рисунке. Таким я сейчас тебя вижу. — Спасибо, Ликси, за портрет. — Эй, это я для себя рисовал. Я не буду тебе дарить его. Это мой Джин. Я повешу его в своей комнате, у кровати и буду дрочить вечерами. Хёнджин вытаращил глаза на блондина, пытаясь скрыть смущёние и удивление. — Да шучу я. Уж лучше на настоящего, чем на нарисованного. — игривая улыбка. Хван удивляется. —И почему я думал, что ты Ангел? Аххаха! — рассмеялся брюнет. — А ты бы больше кого хотел? Того нарисованного тобой ангельского Ликса или? Кстати, и как долго ты наблюдал за мной? — Практически сразу, наверное до того ещё, как ты с Чаном начал встречаться. Феликс присел на плед на траве рядом с Хёнджином. — Ох, то было тяжёлое время для меня. И ты даже смог заметить эту разницу на своих тех рисунках в блокноте, даже не общаясь со мной, даже не зная меня, но уловил то, что никто не увидел. Хёнджин хотел знать подробности того случая и как Ха Джун был связан с Чаном, но боялся спрашивать. Он понимал, что это могло быть Ликсу очень неприятно вспоминать. Возможно, когда-нибудь он будет готов и сам расскажет. — Я слишком часто на тебя смотрел, поэтому улавливал любое твоё изменение настроения или состояния, но ты держался очень достойно и всегда сиял ярче солнца. — Да, только то было искусственное сияние. Эти ублюдки меня так запугали и сказали забыть это, будто ничего и не было. И я почти забыл… Почти не замечал Ха Джуна. Однако, когда он начал крутиться возле тебя, я сразу понял, что что-то не так. Ведь он встречается с Чонином. Хотя это тяжело назвать встречаниями и любовью, а скорее, абьюзивными отношениями. — Вот мудак, а мне говорил, что он его брат. — Ну, он вроде бы, и правда, брат ему сводный, но это не мешает Джуну его трахать. — Кошмар! Я не знал! Правда, не знал их тёмную подноготную. А как так получилось, что Чан оказался связан с этим рыжим ублюдком — Хван пытался аккуратно подвести к той самой части всей истории, которую, вероятно, Феликс не расскажет. — Я точно не знаю… Но, кажется, они не поделили Чонина изначально, и Крис хотел его себе, но Джун, конечно же, не позволил трахать своего брата. Возможно, и правда, какие-то чувства были у братьев. — Ясно. Но Ёнбок продолжал… — Я когда к вам в группу попал, почти в первый день понял, что легко не будет …И я жалею, что сел рядом с Чаном, а не с тобой. — блондин грустно опустил взгляд. — Ты ведь не знал, кто есть кто. Не вини себя. — Да, не знал… И не знал, что не стоило доверять Джуну, когда он предложил пойти на тусовку, устроенную для первокурсников. Хван припоминал, что Джун Хи приглашал всех к себе тогда, но Хёнджин не пошёл, потому что не особо любил подобные мероприятия, да и никого не знал там. Теперь парень жалел, возможно, ему бы удалось спасти Ликса. — Вот, видимо, там они и решили устроить эту договорённость, чтобы Чан отстал от Чонина и не подкатывал к нему, а вместо него Джун, помог Крису таким грязным способом получить меня. Блондин на пару минут задумался. — И как я мог так слепо верить ему. Чёрт, я ведь всего лишь хотел быть в безопасности, хотел быть любимым, а оказался в ещё большем дерьме, чем расчитывал. Хёнджин приобнимает сидящего рядом парня. — И один человек тебя любил, всегда любил. Да, изначально возможно, он любил просто картинку, нарисованный образ, который был доступен только взору… Ли поднял глаза и посмотрел на Хвана. — Он любил тебя любого — весёлого, раздражённого и даже тогда, в объятиях другого, он все равно тебя любил, хоть и было чертовски больно видеть, как Чан зажимал тебя в туалете, как он грязно и без чувств, небрежно целовал тебя. Хотя были ли то поцелуи? Потому что по твоему взгляду было видно, что тебе неприятно, что тебе приходиться терпеть это всё… Глаза Феликса покраснели и ком подступил к горлу, а Хван продолжал… — Были моменты, когда тот человек не хотел просыпаться утром и идти в универ, чтобы не чувствовать твою боль и свою тоже. Но всё равно поднимался и с надеждой шёл, чтобы быть рядом, пусть и в нескольких метрах, но и этого хватало, чтобы его сердце колотилось, как бешеное и он продолжал любить тебя, пока его море продолжало бушевать. И знаешь, тот человек понял кое-что… — Что? — спрашивает Феликс, быстро стирая прокатившуюся слезу. — Он понял, что любит тебя теперь ещё сильнее. Я люблю тебя, Ликси! Люблю ещё сильнее, чем раньше! И сейчас ты ещё более прекрасный, чем тогда на моих рисунках. — Ага, прекрасный… — всхлипывал Ёнбок. — Прекрасный в слезах и соплях… Хёнджин нежно улыбнулся и погладил Феликса по голове. — Даже в соплях… ты прекрасный! Самый лучший для меня! — Аххаха! А ты умеешь утешить! — рассмеялся звонко Ликс. Они сидели обнявшись и смотрели на озеро, которое блестело в лучах солнца, практически достигшего зенита. Вдруг Феликс поменял тон на серьезный и посмотрел на Джина. — Прости, Джинни, но я пока не могу сказать тебе того же. Эти заветные три слова… Мне нужно чуть больше времени, чуть больше дней, чтобы довериться тебе. — Я понимаю, Ликси! Конечно, это ведь я месяц глазел на тебя и изучал. — Ну, я глазеть начал недавно, но моё море тоже стало волноваться глядя на тебя, а когда ты рядом, я чувствую себя так хорошо и комфортно, что мне не хочется отходить от тебя. — Пока мне этих слов достаточно… Но это только пока… — хитрая улыбка. — Не будем торопиться. — Не будем. — согласился Ёнбок. Время было обеденное и нужно было возвращаться, так как хотелось есть, да и парням уже было жарко в свитере и в худи, поэтому они решили вернуться в общежитие. И чем ближе они к нему подходили, тем страшнее было Феликсу и тем тревожнее было Хвану. — Джин… — Ликси… Парни одновременно обратились друг к другу. — Говори… — Хотел предложить тебе прийти ко мне в гости и провести немного времени вместе. — быстро сказал Хёнджин. — Я с удовольствием, если честно, мне немного страшно и я боюсь… Ну, ты понял… — Да! Поэтому оставайся у меня столько времени, сколько захочешь. Парни вернулись в общежитие, и Джин постучал в свою дверь особенным стуком. Джисон открыл и хотел было сказать какую-то пошлую колкость, но увидев веснушчатого блондина, быстро поменял выражение лица и дружелюбно запустил в комнату пришедших. — Привет! — Джи, Ликс у нас побудет немного… — Понял. Без проблем! Сколько нужно. Мы с Минхо собирались встретиться, и я скоро буду уходить. — Джисон, передай Минхо привет и скажи, если Чан будет искать меня и спрашивать, то пусть говорит, что не знает ничего. — Понял. Я там сварил рис и потушил овощи, можете покушать. — дружелюбно предложил Хан. Пока парни обедали, Джисон как раз собирался к Минхо. — Всё, я пошёл! Парни попрощались и закрыли дверь. В худи и в свитере было уже жарко, поэтому Хёнджин начал стаскивать с себя тёплую одежду. — Ты тоже можешь снять, у нас солнечная сторона и после обеда такая жара стоит. — Я бы снял, но у меня нет футболки под низом. Хёнджин улыбнулся и достал свою самую нарядную — одну из новых футболок. — Держи! — Ого! Она слишком красивая. Есть что-то попроще? — Красивому парню — красивую футболку! — улыбнулся Хван. Феликс хотел начать переодеваться, но вспомнил кое-что и попросил: — А можешь… это… отвернуться? Брюнет удивился, но отвернулся. — Извини, я просто стесняюсь. — У тебя шрамы есть? — поинтересовался Хван. — А, нет… Просто у меня веснушки есть и на спине и Чан говорил… — Нахуй Чана… Забудь всё, что он говорил… Веснушки — это офигенно! — Хёнджин быстро разворачивается, но не успевает посмотреть, так как Ли довольно быстро натянул футболку. Она была слегка длинновата, но Феликсу очень шла, Джину даже показалось — больше, чем ему самому. Хёнджин быстро соображал, чем бы занять гостя и отвлечь от неприятных мыслей о бывшем. — Хочешь дораму посмотрим? Или, может, ты любишь научные фильмы? Или документальные? — предложил хозяин комнаты. — С удовольствием посмотрю дораму с тобой. Выбирай ты! Хван предложил две на выбор, и они сошлись на комедийной молодежной про школу. Расположившись поудобнее на кровати Джина, парни начали просмотр. Хёнджин был так счастлив в компании Феликса. Брюнету хотелось просто схватить этого удивительного парня в объятия и не отпускать, но он не знал, что тот любит, а что бы навевало болезненные воспоминания о Чане. И поэтому он просто взял того за руку, переплетая пальцы. Феликс аж опешил от такого. Это было очень приятно и так, как всегда мечтал Ли. — Не нравится? Отпустить? — спросил Джин, видя на лице парня удивление. — Нравится, а ещё бы понравилось вот так… — и Феликс усаживается между ног брюнета на кровать и почти ложится своей головой на его грудь, при этом не отпуская руку. Дальше парни сидят молча и смотрят дораму. И так было хорошо вдвоём, такой идеальный момент. Хёнджин с лёгкостью мог бы дотянутся до щеки или шеи своего гостя. Он жадно вдыхал пока ещё малознакомый, но без сомнений уже любимый и такой вкусный запах. Брюнету хотелось, чтобы всё в этой комнате пропахло Феликсом, чтобы постель Хвана и он сам пропах и впитал в себя этот сладкий цитрусовый аромат. Он не замечал, как всё сильнее и сильнее сжимает чужую руку и прижимается к блондину всем своим телом. Хёнджин даже не догадывался, как было приятно Феликсу в этот момент — сидеть вот так в обнимку, чувствовать тепло чужого тела, хотя скорее уже жар, чувствовать, как вздымалась чужая грудь от дыхания и как ускоренно билось чужое сердце. Идеальный момент!!! Но он был нарушен стуком в дверь. — Видимо, Хан что-то снова забыл… — улыбнулся Хван. Однако стук был более резким и даже агрессивным. Феликса посетили ужасные мысли, и он встал с кровати в направлении брюнета. Дверь открывается и в ней стоял разъярённый Бан Чан. Он нагло оттолкнул Джина и пошёл в сторону Феликса. — Ах, ты маленькая шлюха… вот ты где! — он хватает за шею блондина и тащит к двери. — Слышь, ублюдок, отпусти Феликса. Он не твоя собственность, он живой человек и вправе находиться там, где сам хочет. — Хван хватает Чана и ударяет того что есть силы; от неожиданного удара, курчавый блондин ослабевает и отпускает чужое горло. Ёнбок отскакивает от него на метр назад, почти к самой чужой постели. — Что, уже успел покувыркаться с новым ёбарем? И как тебе? Его член такой же твёрдый, как и мой? Такой же огромный, который заставляет тебя лить слёзы каждый раз, когда я вхожу в тебя? — Кристофер смотрит на смятую постель, на которой только пять минут назад сидели парни. — А ты… хочешь трахать его?.. Думаешь, что будешь делать это когда тебе вздумается? Думаешь, сможешь удовлетворить эту ненасытную дырку? — бросает гневный взгляд на Хёнджина, который загораживает собой Феликса и крепко хватает того за руку. — Нет! Я не хочу его трахать… Представь себе, я хочу сперва выслушать его желания. Хочу, чтобы он трахнул меня и с удовольствием буду стонать для него и под ним… Да я готов хоть на коленях ползать… А знаешь почему? Потому что любовь — это отдавать, а не брать; любовь — это делать счастливым человека, слушать и слышать его, уважать его… Любовь — это то, ради чего я просыпаюсь каждое утро! Любовь — это то, что тебе, к сожалению, не ведомо и вряд ли будет. — Джин говорил эту речь, не видя, что в комнату вбежал Джисон и Минхо и парни слышали все его слова. — Как ты смеешь отворачиваться от того, кто спас тебя, кто защищал тебя? Да ты просто неблагодарная насадка для моего члена! И та справляется со своей задачей лучше, чем ты! — Крис смотрит на Ёнбока, который отвернулся и смотрел в сторону. Пышущий гневом мускулистый парень обращается к блондину: — Мелкая шлюха, когда наиграешься и захочешь вернуться, я буду ждать тебя ползущей ко мне на коленях… — бросил Бан. — Иди, нахуй, Чан! Слышишь! Ты не человек. Ты издевался надо мной практически весь месяц, пытаясь выставить всё как помощь и пытаясь убедить меня, что всё в порядке, что так и должно быть в паре, но ты был никем для меня! Пара — это дополнение, это как нехватающая деталь на рисунке, как тот самый мазок кисти, без которого картина не будет завершена. И ты не дополнение, ты лишняя деталь, а вернее ненужная и бесполезная, которая только портит мою картину… И знаешь, я счастлив, что избавился от тебя навсегда. — сказал блондин, сдерживая слёзы, крепко сжимая руку Хёнджина. — И если приблизишься ко мне или к моим друзьям, то в этот раз я не буду молчать — я пойду в полицию! Так что, исчезни из этой комнаты и из моей жизни! Чан, охуевший от таких слов и даже угроз, быстро затушевался и, недовольно фыркнув, вышел из комнаты. После того, как дверь со стуком закрылась, Джисон и Минхо громко зааплодировали. — Молодец, Ликс! Наконец-то! — похвалил Минхо своего соседа по комнате. — Джин, охуеть! Это было сильно! — похвалил Джисон своего друга. Минутная тишина… Хёнджин хватает своего ангелочка и прижимает его к себе, чувствуя, как трясёт блондина и как вспотела его рука. — Всё хорошо! Уже всё будет хорошо. Хочу, чтобы ты забыл весь тот ужас, который он заставил тебя пережить, и я постараюсь тебе помочь в этом. Феликс отстраняется, вытирает слёзы и улыбается, глядя на Джисона. — Как будем делить твоего соседа по комнате? Меняю своего на твоего… Минхо улыбается и подмигивает Хану, давая понять тому, что парни хотят остаться наедине. — Аххаха! Забирай, он вредный слишком! А ещё мне срочно нужно продолжение вашей манхвы, так что Вам нужно скорее придумывать. — улыбается игриво синеволосый. — Джин, я, если что, вечером вернусь. Позвоню, как буду от Минхо идти. Хван кивает и провожает своего соседа, закрывая дверь на замок.