* * *
Жизнь стремительно налаживалась. Город рос - росло и новое государство оборотней. Война, к сожалению, не закончилась рождением наследника Бана. Оставив своего омегу с младенцем на еще три месяца в лагере Ли, Чан проследовал с другими альфами до самого края их страны, пока не встретился нос к носу с лисами, медведями и леопардами для мирных переговоров. Проследовал далеко на Восток, пока не увидел собственными глазами величественный рельеф Сораксана и бесконечный берег буйного моря, выдворяя всех агрессивных и несогласных прочь. Вернулся к семье - воинам дали время на отдых в размере четырех недель, - прежде чем вновь оставил их, чтобы в очередной раз отправиться на нейтральные земли. Там, в попытках организовать с нуля жизнь в рамках новых законов и порядков, вожак пробыл еще почти полгода. Когда вернулся на родину - в третий раз уже в сознательном возрасте, - друзья и близкие уже приступили к постройке поселения. Пристанища для всех, которое обещало простоять не один век, особенно с таким уверенным, рациональным управлением семерых равных между собой вожаков. Деревни расположили цельной цепочкой с северо-востока на юго-запад. Соприкасаясь границами, они между тем совершенно их не имели - население могло беспрепятственно мигрировать из района в район, один вожак мог полноправно решать дела в поселении другого, а вопросы обороны и защиты от чужаков были общими и четко-выстроенными. Хотя опасностей, как таковых серьезных, фактически больше не существовало - одного масштаба их объединения было достаточно, чтобы не давать особо жаждущим поводов к нападению. Весь материк уже знал о городе Бана. Занявшись плотно внутренней политикой, вожакам удалось поднять уровень жизни до возможного максимума. С годами появились и торговые связи на экспорт и импорт, периодически открывались коридоры во Внешний мир других оборотней. Сравнительно недавно даже отправили делегацию на острова далеко к Югу. Отдав все свои силы и время в первые периоды становления государства, уже спустя пятнадцать лет стаи смогли полноценно выдохнуть, перейти на более размеренный, спокойный темп своего теперь уже оседлого обитания и посвятить себя целиком восстановлению численности древних кланов. Ёнбок был не единственным показательным примером счастливой семейной жизни, хотя сам нередко смеялся со своего извечно пузатого состояния - погодки рождались быстрее, чем им успевали придумать имена. Постепенно стали складываться и межродовые пары - волчата от таких союзов получались невероятной красоты и силы, какими однажды вышли и сами Чан и Бок. Таким же был и Хосок, за взрослением которого все вокруг наблюдали с нескрываемым восторгом. А уж когда повсюду разлетелась новость о поздней, но все же случившейся беременности Минхо… Омега не был обручен со своим альфой по волчьим законам - они всего лишь подписали бумаги перед лицом Бана и надели парные украшения. Но поддержка духов, благоволение Луны было очевидным - и что-то в отдельных сомневающихся, ожидающих подвоха молодых жителях города переключилось, и остатки напряженности окончательно ушли. Тогда, кажется, на центральной площади пускали салюты, а оборотни пили и танцевали до самого утра. От случившегося почти угасший огонек надежды вновь вспыхнул и в душе Чана. Боги дарили свое покровительство проживающим в долине - может быть, и им с мужем они простили бы прошлые ошибки? Долго ли еще продолжалось бы их наказание? Хёнджин уверенно полагал, что проклятие стояло именно на нем. Знал ведь, что из-за него произошло все то, что по-прежнему при малейшем воспоминании вызывало робкие грустные слезы и ноющее чувство вины в груди. Он ведь должен был убить Банчана. Должен был втереться в доверие, транслируя бесконечно сладостные мысли, ощущения, феромоны в голову вожака, а потом буквально вонзить нож ему в спину. Должен был повлиять на ход событий, чтобы стая никогда прежде не вернулась на родину. Должен был огородить своих же соплеменников от опасности кровопролития на фоне мести. А по итогу лишь переворотил весь план, сорвал все возможности и сам забыл, зачем был отправлен старшими в такой дальний путь. Проникся оказанным ему доверием каждого из семерых, теплом чужой поддержки и взаимопомощи, непередаваемой ласки в глазах влюбленного вожака. Сам так отчаянно страстно влюбился… Хёнджин бежал без оглядки - бежал, как только осознал всю глубину собственных чувств. Осознал, какую непростительную ошибку он сделал - клятвой привязал к себе того, кто с ранних лет представлялся ему главным врагом. И Хван действительно готовился расстаться с жизнью по возвращении домой - если не от рук старшин, то от своей собственной, потому что лишь так можно было разорвать узы меток. Он ведь знал, какую боль подобная разлука принесет Чану… Соврать о том, что выполнил задание, так и не смог. Запах альфы подоспел вперед него, на десятки километров вокруг рассказав всем очевидцам, чей он теперь был. Кто отныне был властен над его телом и разумом. Над его сердцем. И стоило лишь осознать свою участь - внезапно выяснилось, что трогать его не собирались, наоборот, фактически на руках готовы были носить от такого поворота событий, ошибочно полагая, что омега сам придумал столь хитрый план, - как стало еще больнее от собственной ничтожности. Джин готовился уже выпить смертельно опасный яд под покровом ночи, оставшись наедине лишь с наблюдавшей Луной, когда взбудораженное волчье чутье сенсора волнами ужаса прокатилось по всему его телу. Дрожащая рука не слушалась, крепко-накрепко сжимая стакан с отваром, пока в ушах стучало не в такт взмолившееся о пощаде сердце. Сначала показалось, что гулкий стук лишь эхом отскакивал то и дело в мыслях, нещадно сбиваясь, но вскоре предательски всколыхнулось в душе слишком уж опасное, но слишком уж желанное предположение. Разве мог он и в правду...? Шаман сказал, что это невозможно. Старший омега сказал, что это невозможно. Лекарь в деревне Ли сказал, что это невозможно. Но Джемин бросил при прощании в спину такое неоднозначное «самое ценное - у тебя внутри»… И ведь не было мерзкой тошноты по утрам, не было никакого отвращения к еде - Хёнджин, правда, продолжал крайне плохо и мало питаться, - не было и слабости в теле. И течки не было, но Хван упорно винил в этом то, что рядом не было Чана. А потом все же животик стал медленно, но верно расти… Омега загибал пальцы, пересчитывал из раза в раз количество прошедших месяцев и совершенно не понимал, что ему дальше делать. Страшился возможного будущего, но не мог перестать глупо, кротко улыбаться - все же по воле богов, природы и судьбы они должны были встретиться тогда, последовав по чарующему пути соблазнительных запахов. Должны были влюбиться друг в друга - впервые по-настоящему искренне, но уже на весь остаток жизни. И по итогу их любовь обязательно должна была родиться на свет. Банчан должен был найти его и вернуть. Разве не в том заключалось снизошедшее откуда-то свыше предсказание? Разве не в этом драгоценном ребенке молодой вожак должен был найти силы для свершения своего предназначения?* * *
- Как ты себя чувствуешь? - Банчан оказался позади внезапно, чем слегка напугал задумавшегося Хёнджина. Омега вздрогнул, но тут же расплылся в несдержанной улыбке, стоило только супругу обвить его всего сильными руками, стискивая в горячих объятиях. Солнце, конечно, уже близилось к горизонту, но температура воздуха была по-прежнему высока, от чего непослушный альфа продолжал разгуливать по дому в одном белье. - Ммм… Хорошо. Течка пока не началась, но ты упорно стараешься это исправить, - Джин тихо рассмеялся, прикрыв на мгновение глаза, расслабился в блаженстве, откинув голову на плечо вожака, и чуть завел руки назад, найдя им удобное место на прижавшихся к нему бедрах Бана. - Уже выбрал, куда отправимся? - с улыбкой рыкнул куда-то в волосы Чан, ероша носом очередную очень красивую прическу мужа. Он всегда придумывал что-то новое в способах заплетания или укладки длинных-длинных локонов, а альфа всегда придумывал, как максимально быстро безобидно все испортить - перебирать пряди пальцами стало уже его каждодневной привычкой перед сном. - Да. Но ты узнаешь уже на месте, - хихикнул омега, закусив губу от самого противозаконного метода заставить его колени дрожать - поцелуи прямиком по метке на шее были самыми яркими и чувственными. В животе постепенно начало скапливаться щекотливое ощущение возбуждения - наверняка, причиной тому был приметный жар начавшегося гона альфы. - Ты же не заведешь меня в ловушку, полную аконита? - шутливо напомнил моменты их первых встреч Банчан, бархатным смехом обдав покрывшуюся мурашками кожу плеча младшего. Вряд ли он знал, что именно о том и думал Джин, находясь один в их спальне пятью минутами ранее. - Я заведу тебя в ловушку пострашнее. И выбраться из нее ты не сможешь несколько дней, - поддержал заданный игривый настрой Хёнджин, требовательно разомкнув сжимающие его объятия, чтобы взяться обеими руками за руку мужа и удобно подставить себе его предплечье для нового укуса. Едва ли когда-нибудь эта собственническая метка смогла бы померкнуть, из раза в раз старательно проставляемая омегой под аккомпанемент глубокого низкого стона его альфы. Полноводная река в их долине была совершенно не такой, как та дикая горная стихия, что не дала им столкнуться в первую встречу. Оба, признаться честно, не раз возвращались мыслями и тихими разговорами к их знакомству - заглядывая друг другу в глаза уже без капли стеснения по прошествии лет вместе, шептали откровенные вопросы губы в губы. - Помнишь, что ты успел подумать тогда? Какую мысль допустил, а я сразу же услышал? - Хёнджин расплылся в улыбке, примкнув к супругу и обвив руками его шею. Они добрались до берега как раз к моменту заката, урвали последний всполох света и вновь столкнулись взглядами от разделенного на двоих осознания цикличности момента. Омега специально привел его сюда, не отпуская всю дорогу ладонь вожака, заставляя идти по своим следам в молчаливом ожидании. - Что ты безумно красивый, - правдиво честно ответил сразу же Банчан, с прежним восхищением осмотрев лицо луноликого, тесно прижал к себе и сцепил пальцы в замок на его пояснице. - Нет, - замотал головой Джинни, беззлобно смеясь, между тем потершись кончиком носа об нос старшего. Тягуче медленно облизнул собственные губы, проследив за тем же действием альфы, рвано выдохнул сдавленный воздух из легких и зашептал еще тише, - в твоих мыслях проскользнуло осознание, что ты меня хочешь. Исключительно на основе моего запаха и феромонов, на одних лишь инстинктах ты ощутил такую тягу. - Да ты боялся даже смотреть в мою сторону, словно никогда других мужчин не видел. Конечно, это льстило, - рассмеялся вожак, потянувшись за коротким звонким чмоком к пухлым губам напротив. А потом еще раз в самый уголок, еще раз в щечку, в местечко под ухом… - Таких? Не видел. Я боялся, что мой взгляд меня выдаст. Боялся и твоего взгляда на себе. Это было так… естественно, но неожиданно. Когда ты уходил, я еле сдержался от стойкого желания броситься прямо в реку, чтобы как-то хоть остыть, - продолжал тихо смеяться омега, прерываясь лишь на краткие несдержанные вздохи и полустоны от касаний к особо чувствительным местам. Вожак успел найти их все и теперь умело пользовался знаниями, из раза в раз доводя возлюбленного до безумия. - Твой взгляд тебя выдал уже во вторую встречу, - усмехнулся Чан, отрываясь от сладостной кожи, чтобы тут же заглянуть прямо в глаза. И то, как громко он сглотнул обилие слюны во рту, очевидно сбило Хёнджина с цели задать уточняющий вопрос. Омега лишь приподнял бровь с передразнивающей ухмылкой, заставляя старшего самого пояснить, - ты обратился подо мной. Никто так не делает. Понравилось, как я опрокинул тебя на лопатки? - Боги, точно… Если бы ты не поднялся сразу, я бы раздвинул колени прямо там, - горячо выдохнул Джин, вновь улыбаясь от переполнившего его целиком чувства наиглупейшей влюбленности. - Я же не знал тогда еще, насколько ты плохой омега. Может, не стоило пытаться не смущать тебя, - хмыкнул Бан, так же переходя на шепот. Младший давно уже отчаянно жался к нему всем телом, бесстыдно выпустив наружу насыщенные феромоны - они были на берегу совершенно одни. Стесняться было нечего - они уже впрочем и не стали бы, полностью отдав рычаги управления всепоглощающему голоду по физической близости. - Зато знаешь теперь, - многозначительно улыбнулся Хёнджин, поведя плечами, чтобы вновь упорхнуть из объятий любимого и убежать дальше к воде. Одежды на нем было мало - совсем тоненькая безразмерная майка и едва ли выглядывающие из-под нее шорты, - но и за столь коротким мигом откровения - раздевался омега всегда очаровательно изящно и легко, - Банчан проследил детально внимательно. Лишь когда тонкие лодыжки уже скрылись из поля зрения, с каждым шагом все больше погружаясь в воду, альфа пришел в себя, мотнув головой, и тут же потянул за ворот и свою футболку тоже. Поймать луноликого удалось лишь путем хитрого прыжка в воду с разбега и мощными движениями мышц, нырнув с головой. Зато его довольный визг, должно быть, могли услышать и в городе, несмотря на разделявшую их лесополосу. - Я же сказал, что больше не сбежишь от меня, - почти опасно зарычал вожак прямо в раскрасневшиеся от покусываний губы, тут же настойчиво целуя. Ни стекавшая обильно вода с собственных волос, ни дуновение ветра по мокрой коже, ни вес омеги в жадных объятиях не смогли бы теперь отвлечь его от наслаждения моментом. - Если и сбегу, ты же снова найдёшь, - счастливо засмеялся Джин, цепко ухватившись за крепкие плечи мужчины, обвив между тем ногами его талию. Подставиться в очередной раз под обжигающе горячие поцелуи показалось лучшим решением в его жизни, но вдруг на секунду стало даже страшно - не только от бешено стучащего по ребрам сердца, но и от непреодолимого желания умереть прямо здесь и сейчас. Ничто более не имело смысла, пока только эти руки так бережно, так сильно держали его в своей власти. Пока эти медовые глаза бликовали животным желанием - волчьей преданностью. Только лишь для него единственного - раз и на всю жизнь. И все-таки Банчану было суждено узнать, какие захватывающие дух эмоции ему мог подарить этот луноликий. Альфа ради них горы свернул, лапы сбил в кровь, пересек весь материк и даже начал войну. Прошел все испытания - все обряды, грозившие опасностью для его жизни, - лишь бы каждую последующую ночь отныне делить с ним пополам, сливаясь воедино. А Хёнджин… Знал бы он раньше, что сам неумолимо сильно захочет отдаться только лишь одному - только лишь этому вожаку, - сорвался бы в путь сразу после совершеннолетия, наплевав на все порядки и законы своей стаи, лишь бы скорее его встретить. Того, кто невероятным образом всезнающе коснулся самых сокровенных, самых отзывчивых глубин его души и тела. Того, кто подарил ему свою фамилию, свою метку, свой запах. Подарил ему сына. Будущее, которое оба справедливо заслужили.