Когда мы отлучились от света?

      Прекрасный, светлый летний день. Чистое и ясное небо, слепящее своей голубизной. По большей части прозрачные, белые облачка, парящие высоко-высоко над землей, бывало принимали очертания каких-нибудь незатейливых фигур. Тепло, доходившее иногда чуть ли не до духоты и исходящее от яркого солнца, витало в округе, прогревая каждую травинку на небольших лужайках, и всё же оно переходило в приятную прохладу в тени деревьев. Прекрасный смешанный лес, в котором росли абсолютно разные по своей масти деревья: и березы, и осины, и ели, и сосны, - хотя, если признаться честно, больше здесь было хвойных! Свежий воздух облегчал и делал каждый вздох легким, таким невесомым! и просто приятным! Запах, поступавший прямо в легкие и наполняющий всю грудь, был головокружительным! Ароматы разных цветов, деревьев, кустарников, травы, свежести были упоительными и успокаивающими.       Сидя в довольно жарком и душном салоне машины, ребята мечтали поскорее приехать до места назначения и окунуться в прекрасные, прохладные объятия хвойного леса. Водителя этого автомобиля звали Давид Роменский. Это паренек 23-ёх лет, рост которого примерно метр семьдесят, на голове у него милые, русые и немного кудрявые волосы, с небольшой осветленной прядкой, а его карие глаза сосредоточенно смотрели в сторону дороги. Телосложение у него было самым обыкновенным, он, видимо редко, но все же занимался спортом. Кожа у него была слегка загорелая, хоть и не особо отличалась цветом от её обычного вида без загара. Одет он был в довольно длинную, но все же не доходящую до колен футболку, на ногах было обычное темно-серое спортивное трико, а на его лице сидели солнцезащитные очки, с желтой оправой. Второго паренька звали Никита Берг, он был хоть и помладше, но одногодкой Давида. Также сам Никита был чуть ниже Давида, его двухцветные волосы делились пополам (на одной стороне они были светло-русого цвета, а на другой - цвета шатен). Его глаза так же были разного цвета, правый был синий, левый - охровый. Одет он в белую футболку, и во всё те же темно-серые спортивные штаны, похожие на те, что были на Давиде, а его черно-синее, полосатое худи, снятое из-за жары, покоилось рядом.       Наконец, переставая ловить попутный ветерок, появляющийся из-за движения автомобиля и переводя взгляд от открытого окна на соседнее, заднее сиденье автомобиля, Никита с предвкушением блаженства от прохладной жидкости потянулся за бутылкой воды.              — Хочешь пить, Давид? — спрашивал Берг у Роменского, что с немного напряжённым лицом то ли от жары, то ли от противной песочной, рыхлой и кривой дороги вёл черный внедорожник. В итоге, немного отвлекаясь и смотря в зеркало заднего вида, Давид усмехнулся, покрепче и уверенней хватая руль.              — С радостью бы! Конечно, ты же у нас ответственный за пропитание, сел на задние сиденья поближе к еде, — сказав это, на лице Давида пуще прежнего засияла хитрая улыбка, которую Берг с легкостью увидел, благодаря все тому же прямоугольному зеркалу, располагавшемуся посередине салона, около лобового стекла, и, не смея перечить законам жанра, улыбнулся любимому человеку. Да, Никита и Давид встречаются уже чуть больше года. В тот день признания, а именно 15 апреля — парни запомнили эту дату на всю жизнь — они впервые за целый месяц решили встретиться, так как до этого у них были свои дела и заботы. Поначалу они просто встретились в уютном и миленьком кафе, после решили прогуляться по городу, а в итоге к вечеру пришли на набережную, такую же тихую и уютную, и на последних лучах солнца, парни признались друг другу. Романтично, но давайте вернёмся к рассказу. Чуть нахмурившись, Никита, отхлебнув невероятно(!) освежающей жидкости, протянул её "водителю".       — Ага, всё-то ты знаешь, Давид, — с наигранной обидой в голосе проговорил Берг, немного надув щеки и начиная шариться по сумкам. Давид же, вновь посмотря в зеркало, лишь улыбнулся на это, но теперь более тепло, нежно и искренне, хотя его улыбки в сторону Никиты всегда были искренни. Он остановил машину и, следуя примеру младшего, отпил немного жидкости из оранжевой бутылки, прикрывая при этом свои глаза от блаженства.              — Оп-оп, а вот это уже джекпот! — в своей манере радостно вскрикнул Берг, вытягивая из далеко лежащего автохолодильника* пару вафельных рожков с обычным и не примечательным, но вкусным пломбиром. Положив бутылку в "отверстие-кармашек", находящееся в водительской двери, Давид с интересом обернулся назад и увидел Никиту, шуршащего упаковками мороженного. Да, в такую жару всегда прелесть кушать что-то холодное и сладкое.              — Оооо, круть! А откуда у нас мороженое? — спросил Роменский, принимая рожок из рук родного человека и благодарно кивая ему. После чего вновь перевёл свой взгляд прямо на дорогу и начал потихоньку, неспеша ехать, управляя машиной одной рукой, а другой держа свое мороженное.              — Да у меня ещё давно в морозилке завалялось. Мы когда вчера собирались, я закинул, ну и чёт* забыл о нём, — пояснил Никита, начиная кушать. Он вновь перевел взгляд за окошко на яркие полянки(в машине благодаря затонированным и зашторенным окнам было в разы темнее), и спустя время, через пару минут, Берг всё же не выдержал гнета жары даже с мороженным в руках и прикрыл окно: Давид, прибавь кондиционер, пожалуйста!       Далее их поездка проходила в основном в тишине, оба любовались природой и красотой здешних мест, отдаляясь всё дальше и дальше от людей и цивилизации, прямо как герои-романтики, исключительные в исключительных обстоятельствах. Сеть на их телефонах постепенно исчезала, а городской пыльный мир был и вовсе далек, уединение с друг другом и природой ощущалось всё сильнее, что радовало их, но только пока...

***

      Всё тот же жаркий день. Только теперь, видимо, парням предстоит продвигаться дальше пешком, дорогу перегородило упавшее дерево, проехать никак не получиться. Ну ничего, в принципе, до домика, который они предварительно сняли, идти осталось совсем не долго, километра 2-3, как раз к вечеру дойдут, если считать, что он уже будет скоро.       Припарковав машину на небольшой лужайке в лесу, возле этого самого дерева, ребята вышли из машины, начиная собирать некоторые вещи, которые могли бы им пригодится. В их рюкзаки полетели в первую очередь еда, затем сменные вещи, различные устройства: телефоны, беспроводные наушники, два портативных аккумулятора( в простонародье называемых повербаками*) с проводами и даже невесть откуда взявшийся фотоаппарат Давида — и другие менее важные вещи.       — Никит... А ты уверен, что стоит оставлять машину тут? Ну мало ли? — немного обеспокоено и раздосадовано спрашивал Давид, держа в руке ключ в паре сантиметров от отверстия в ручке автомобиля, чтобы закрыть её, буквально войдя в ступор. Берг же, подойдя к нему и поставив сумку с рюкзаком наземь, аккуратно обнял Давида за талию со спины, утыкаясь прямо в его спину и чувствуя, как трепетно поднималась и опускалась его грудь.              — Не волнуйся, думаю ничего страшного с ней не случиться, тем более мы уже через день поедем обратно, — спокойно произнес Никита, сильнее прижимаясь к Давиду, а тот, всё же успокоившись, закрыл автомобиль и развернулся к Бергу и, даря ему взаимные объятья, поцеловал в макушку.              — Всё-всё, пошли, солнце, нам так-то далековато идти, если мы хотим при всем при этом изучить лес! — сказал Давидушка, отпуская Никиту и, сняв свои солнцезащитные очки, убрал их в карман, и правда, зачем они ему в лесу? Солнца там всё равно нет, так что теперь они бесполезны.       Парни припарковались в тени, поэтому продолжая наслаждаться прохладой, благодаря какому-то огромному лиственному дереву, накинули рюкзаки и натянули на себя свои кофты (Давид надел какую-то серую, с таким же принтом приведения что и на футболке, а Никита - свою черно-синюю). После всех подготовительных махинаций они отправились в глубь леса, по земляной, с выступающими корнями деревьев дороге.

***

      Вначале на пути совершенно ничего не было, только какие-то доставучие кустарники, что так и готовы были тебя ухватить за одежду, прицепиться и не отпускать, а ещё хуже да-к и вовсе выколоть тебе глаза, да так, чтобы ты не только ослеп на всю жизнь, но и потерял оба глаза насовсем, оставаясь с пустующими, залитыми кровью глазницами. Редко встречающиеся лиственницы на пути вселяли хоть какую-то надежду, но она тут же рушилась об опять какую-нибудь колючую, невысокую елку рядом с той же березой, около заросшей травой дороги, на которую так и норовишь наколоться. Лес по какой-то непонятной причине парням не принял их дружелюбно, с распростертыми объятьями. Солнце еле-еле пробивалось сквозь огромные ветви редких, но раскидистых сосен-великанок, из-за чего, казалось бы, в даже палящую предвечернюю жару тут было прохладно и сумеречно. Тишина в округе так и давила, ну конечно, даже шелеста листвы не было, да потому что нет здесь ни знакомых листочков, ни ветра. Никаких насекомых, никаких звуков, будто бы всё в округе вымерло, ни единого пения ни одной птицы не было слышно, словно каких-либо зверей и живых существ, кроме парней и этих жутких елок, не было. Ели стояли точно стеной, возвышаясь и сгущаясь дальше от дороги, как будто они так и взяли тебя в свой колкий, мрачный плен, не давая сделать шага в сторону, заставляя идти прямо по дороге, во все сильнее сгущающийся, темный лес под своим гнётом.       — Вот блин, как же тут всё-таки холодно, нужно было вместо футболки надевать водолазку под кофту, — сказал Никита, осторожно и немного нервно озираясь по сторонам, словно стараясь разглядеть что-то через густые заросли деревьев.              — Ты замёрз? — поинтересовался Давид, слегка волнительно, с непониманием посмотря в сторону Берга на то, как тот прижав к себе руки, скрестил их и схватился за предплечья, данным действием пытаясь хоть как-то согреться. — В лесу прохладно, но я бы не сказал что настолько, что можно прям замёрзнуть. Слегка нахмурив брови и обеспокоенно смотря на Никиту, Роменский взял руку своего возлюбленного — она была холодной.              — У меня в рюкзаке лежит моя запасная кофта, надень её, не хватало, чтобы ты ещё заболел, - тревожно взглянув в сторону парня, Давид достал свою абсолютно такую же серую кофту, что лежала, к счастью, на поверхности, а не где-то в глубине рюкзака, и одел её на Никиту, тут же прижимая его к себе, пытаясь этим согреть, что не особо сильно-то и помогало. Берг так и продолжал дрожать из-за какого-то необъяснимого холода, одолевшего его.        — Мы уже почти дошли, как придем, растопим печь, вскипятим воду и заварим себе горячего чаю, договорились? — на это Давид получил лишь кивок, а после чего, взяв Никиту за руку, они продолжили свой путь.       Спустя минут пятнадцать не прерывной ходьбы вперёд, Бергу стало лучше. Мягкая и толстая кофта любимого человека, теплая рука Давида ну и, естественно, движения - всё это помогло Никите немного отогреться, но всё же не до конца. Это было странно, как для него самого, так и для Роменского, ведь ни один бы из них не сказал, что Никита был одним из тех людей, кто постоянно мёрзнет, даже в теплую погоду, а наоборот он был обычно одним из тех, кому редко бывает холодно, особенно по сравнению с Давидом. Вскоре парни всё же дошли до нужного им места. М-да, всё как обычно пошло не по плану, ребята хотели погулять по лесу, может найти какие-нибудь красивые места, ягоды, да хотя бы мухомор! Но из-за этих густых зарослей у них, разумеется, ничего не получилось. Но тут, среди деревьев на небольшой голой местности, перед ними возвышалась маленькая, местами покрытая мхом, казалось, очень старая избушка — забронированный ими дом лесничего. Хороший отдых получается, не так ли?