Вулф-Трап, штат Вирджиния
Убийца оказался пойман неожиданно и случайно. Так называемый «Рыбак», во время очередного убийства, попался на глаза свидетелю, который незамедлительно вызвал полицию. Только вот Уилл этого не видел, он вновь частично отстранён от дел, но только лишь частично. Однако же настал период затишья. Новых убийств, от созерцания которых кровь стыла в жилах, больше не было, и бихевиористы могли позволить себе покопаться в старых грязных делах. Это и использовал Грэм для проверки своих теорий. Последняя лекция, и он спокойно выдыхает. Оставшись в аудитории в полном одиночестве, агент закрывает глаза, снимает очки и потирает слегка вспотевшую переносицу. Наконец-то тишина: не слышно ни перешёптываний практикантов, ни шелеста бумаг, ни быстрого стрекотания графитов и чернил по изломанной бумаге. Лишь где-то вдали, приглушённо, слышится гул студенческих голосов. «Ведь и я когда-то был среди них,» — думает Уилл, и его мысли уносятся далеко в прошлое, воспроизводя дни, когда сознание ещё не было так перегружено, а эмпатичность не была ведущим табельным оружием поведенческого отдела. Разум вновь разгорячился, когда к воспоминаниям примешался образ тёмной рогатой тени. Вендиго, преследовавшее его, вновь обрушивало на агента Грэма всю свою таинственную силу. «Я найду тебя», — думает Уилл. — «Я узнаю, что ты такое, и избавлюсь от тебя, полностью уничтожив». С этим он надевает очки, открывает глаза и возвращается к реальности. Сегодня ему нужно немногое: лишь собрать факты, подтверждающие связь психиатра и фигуристки. «Все эти взгляды, слова, тональности — они не могут взяться из неоткуда, даже от лёгкого знакомства. Да и почему он повёз её к себе домой? Вернулась ли она из логова чёрного дракона? Доктор Лектер не прост, он защитил себя со всех сторон, но может быть в ней заключаются проблески в этой стене?» В том, что Ганнибал Лектер персонаж не типичный и играет не последнюю роль в деле Хоббса, — Уилл уже не сомневался. Но все эти игры Ганнибала не могут взяться из какого-то профессионального интереса, даже если интерес извращён. За всем этим, был уверен Уилл, скрывалось что-то гораздо большее и ужасающее. Помимо Хоббса, не отпускало и дело потрошителя, который, кажется, вновь затих, но отчего же? Подобрав свою скромную по содержанию папку, Уилл выключил в зале свет и прикрыл за собой дверь. Теперь, избегающим встреч шагом, он двигался в архив. Что ж, пока Грэм в отделе, никто не запретит ему простое «исследование». Но чем дальше он идёт, тем пустыннее и теснее становятся коридоры. Странная тревога потрепала его за шею, но походка Грэма стала свободнее, а шаг чуть медленнее. Впрочем, час был уже поздний, паника внутри отдела отсутствовала, и людей, соответственно, уже не было. Все бежали к своим семьям и уютным домам. Уилл подумал о своих псах и снова ускорился. Оставив роспись в журнале у единственного охранника архива, Уилл сбросил пиджак и вошёл в затхлое, прохладное помещение. В нос тут же ударил запах старых, начавших разлагаться бумаг. Тот самый, всем знакомый, запах старинных книг, которые берутся в руки с благоговением. Холодный электрический свет падал на многочисленные стенды с самыми разными делами: от простых бытовых убийств до каннибализма. Чуть поодаль, в углу, стоял стол с тремя компьютерами, где все эти дела хранились в электронном виде, но главное, там был доступ к общему архиву дел по США. Бросив пиджак и папку на соседний стул, Уилл вошёл в нужную учётную запись и сделал сразу несколько запросов по международной системе: Литва, Италия и Франция. Но когда придёт ответ — Уилл не знал, ибо запрос был сделан в вечер пятницы и не имел не высокой важности для молниеносного ответа с трёх сторон. Впрочем, поработать можно было и с тем, что есть. Выудив из кармана пиджака небольшой блокнот, Уилл отыскал огрызок карандаша и сосредоточился на работе. Софи Верт. Поиск. Под запросом в базе проявилось лишь минувшее закрытое дело, в котором мисс Верт фигурировала лишь как свидетель. Но вот браузер, благодаря успешной карьере фигуристки, выдавал всё больше и больше страниц. В сосредоточенных глазах Уилла, отражающих фото победно-улыбающейся девчушки, промелькнул азартный огонёк с той смесью предвкушения, что свойственна каждому охотнику, напавшего на свежий след. Первая страница не дала большого объёма информации, всё витало в эфемерности. Софи Верт, бла-бла-бла, родилась в провинции Бордо, бла-бла-бла, училась в бла-бла-бла лицее, занималась на такой-то площадке с таким-то тренером, с такого-то возраста, выступала под такую-то музыку, покорила такое-то количество зрителей и судей. К концу карьеры окончила… Парижский медицинский университет… По специальности «клиническая психология и психиатрия». — Вот всё и схлопнулось, — с этими словами Уилл поднялся с места и быстрым шагом заходил по комнате, свободно позволяя себе рассуждать вслух. — Значит учились они вместе и в одно время. Чёрт возьми, «были когда-то». И сколько же были? С этим вопросом Уилл вернулся к месту и принялся искать все её выступления, публичные выходы и фотографии. На каждой из них он вглядывался в толпу, ища лишь одно знакомое лицо. Но его нигде не было: ни на фото, ни на видео. А личной жизнью дама никогда не делилась. Но случайно, по закоулкам и тёмным переходам, Уилл наткнулся на короткую запись последнего выступления Софи, где чья-то неизвестная камера с трибуны фиксирует падение спортсменки, и здесь Уилл, наконец-то, замечает в толпе серьёзное лицо и обеспокоенный взгляд. Знакомый силуэт тут же оказывается подле фигуристки, теперь лицо разобрать совсем сложно, и, кажется, фигура эта вот-вот повернётся к свету и взглянет в камеру. Но запись обрывается. Однако внутри Уилл ликует. Только вот… их давнее знакомство некому предъявить, и никакой роли для остальных оно не играет. «Это не наше дело,» — сказал Кроуфорд при одном из многочисленных вопросов Уилла, давая ясную грань того, куда влезать можно, а куда и вовсе не стоит. Что ж, пусть это будет победа лишь для него одного, но как много она значит! Они связаны, они хранят что-то друг о друге, и это что-то можно найти. Однако как же сейчас не хватало информации из других уголков мира. Грэм поднялся с рабочего места и взглянул на время. Он просидел за архивами много часов. Холодок пробежал по телу от этого осознания. Скоро светает.Балтимор, штат Мэриленд
Болезнь Софи пошла на спад, с каждым днём ей становилось всё лучше, а в этот день она и вовсе встала на ноги. Было раннее утро, но Ганнибала в постели не оказалось. Сразу поднявшись, девушка быстро сходила в душ, переменила одежду и, закончив с утренними процедурами, стала медленно спускаться вниз. В последние дни, особенно в те, в которые Ганнибал отлучался на работу, она много думала о произошедшем. И в голове вертелись тревожные вопросы: «А правильно ли я поступила? Может, теперь это всё приведёт к катастрофе? Что будет с нами? Что будет со мной?» Оказавшись у кухни, она встала в проходе, облокачиваясь на дверной косяк. Ганнибал, кажется, был слишком увлечён готовкой, чтобы заметить её. В ногах у мужчины тёрлась Мелисса, выпрашивающая свежее мясо. «Кому оно принадлежало?» Софи передёрнуло от собственных мыслей. И снова этот бесконечный омут. — Кажется, Mon сher, ты встала слишком рано. Я рассчитывал ещё на полчаса, — в его голосе слышалась тёплая улыбка. — Меня разбудили эти чудные воскресные запахи, — Софи говорила мягко, но не так лучезарно, отчего Ганнибал даже обернулся, на минуту оставляя стряпню. Он оценивающе взглянул на неё, не удовлетворяясь результатам. Разумеется, сейчас она выглядела чуть лучше, чем в минувшие дни, и всё же болезнь выступала в лице девушки, в цвете кожи и лёгком треморе. Всё это время он старался её получше кормить, но она словно бы таяла на глазах — истощение нельзя было скрыть. — Что-то не так? Ганнибал вернул глаза к сковороде с традиционным японским омурайсу — блюдо, состоящее из жареного риса, покрытого или завернутого в омлет. — Выглядишь всё ещё неважно, — честно ответил он в задумчивом тоне. — Ещё пару дней я бы тебя из постели не выпускал, — Ганнибал произносит это с лёгкой улыбкой, увлечённо работая над омлетом. С некоторой неожиданностью ощущает, как девушка обнимает его со спины. Какое нежное прошение. — Я больше не могу лежать… — тихо произносит Софи, замирая у него за спиной. Её тоненькие ручки обвивают грудную клетку мужчины, да так крепко, что тому становится труднее дышать. — Завтрак скоро будет готов, — игнорируя её, сообщает Ганнибал; после чего девушка покидает кухню. Поначалу она бесцельно расхаживает по дому и, очутившись в гостиной, присаживается за рояль. Софи перебирает пару нот, припоминая, когда же состоялась её последняя игра. В эти года она ни разу не садилась за инструмент. Ей вспомнилась давно знакомая, болезненная мелодия, немного наиграв которую, Софи внезапно запела. Слабый, но приятный голосок разлетелся по дому, к большому удовольствию Ганнибала доходя и до кухни. «Каждый вечер я иду с тобой домой Chaque soir j'rentre avec toi В этом маленьком саду слез Dans ce petit jardin de larmes Каждую ночь я кладу свое сердце Chaque nuit, je pose mon cœur В твоем сундуке с цветами Dans ta poitrine de fleurs Вчера твой поцелуй был как мед Hier, ton baiser fut de miel Но фрукт на вкус как соль Mais les fruits ont un goût de sel Здравствуй, грусть, каждый день Bonjour tristesse, tous les jours Я чувствую себя таким одиноким с тобой Je me sens si seul avec toi Я ненавижу тебя, моя любовь Je te déteste, mon amour О, да, твое наказание — это я. Oh, oui, ta punition, c'est moi мне грустно весь день Je suis triste toute la journée С раннего утра до вечера Du petit matin jusqu'au soir Не соловей петь Pas un rossignol pour chanter И это все из-за меня Et tout ça à cause de moi Моя, ла-ла-ла, ла-ла-ла Ma, la-la-la, la-la-la Плачь по деревьям со мной Pleure les arbres avec moi Ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла La, la-la-la, la-la-la Плачьте наши души тихо Pleure nos âmes tout bas» Лектер вошёл в гостиную, останавливаясь позади Софи, вслушиваясь в её игру и тон любимого голоса. Всё же, что-то ещё, несколько иное в ней, его беспокоило. — Софи… — негромко позвал Лектер. Голос его несколько изменился, стал серьёзнее. — Что-то происходит в твоей душе? — Непрерывно, — отвечает девушка, продолжая играть, но перестав петь. Ганнибал дожидается окончания игры, надеясь на продолжение диалога. Поняв это, Софи остановилась. — Я больше не уверена в правильности своего решения. Девушка поднимается, вставая от Ганнибала сбоку, затем разворачивается к нему. Мужчина резко взглянул на неё. Это был холодный, меткий взор, пронзавший её, словно шпагой, насквозь. Внутри у Софи всё похолодело и сжалось. — Ты холодна, — произнёс он задумчиво, сжимая и разжимая кулак. Каждым волоском на коже Софи ощущала его внезапное раздражение. — С горящим взглядом. Оттолкнёшь меня сейчас, и что потом? Себе ты врать не будешь, так и меня не обманывай. Я ошибся. Ты нашла меру наказания. Как долго она ещё продлится? — он медленно приближался, а она, в свою очередь, делала шаги назад. И вот резкое приближение, Ганнибал буквально прижимает её к стене. Но его оттолкнул её взгляд: потерянный, тревожный — снова взор ребёнка, запертого в комнате. — Я искал тебя все эти два года. Искал тебя везде, даже во снах и на картинах древних художников. И долго думал, что скажу. Но когда я увидел тебя тогда, на площади в Палермо, я не смог ничего сказать, как и двинуться с места. Я видел тебя мельком, потерял в толпе. Но ощущал, что ты за мной наблюдала. Как долго? — С час… — прошептала девушка, пряча глаза. Ей было страшно и больно от того, как ловко он ковырял её раны. – С час… — не без удовольствия он смаковал эти слова. — Но тогда ты убежала от меня. Куда ты убежишь сейчас, если я тебя оставлю? Как бы мне не хотелось, держать я тебя не буду. Но… Нет-нет, милая, что ты… — он увидел тихую слезу, падающую на пол, в полной мере ощутил её испуг, отчего сам почувствовал лёгкий укор своей скупой совести. Он не хотел, чтобы она боялась. — Софи… Ты мучаешь нас обоих. В твоей воле уйти и в твоей воле остаться. Я приму любое твоё решение. Но буду продолжать любить. И если когда-нибудь ты решишь вернуться — я буду ждать. Всегда, слышишь? — Лектер осторожно дотронулся до её щеки. Как же хотелось приласкать, успокоить, но он не хотел тревожить её ещё сильнее. Лишь оставил мягкий, невесомый поцелуй на волосах. — Но теперь ты уже не сможешь без меня, — Ганнибал не сдерживается, обнимает её, мягко, но ощутимо прижимая к себе. — Ты вернёшься с таким же усталым видом в мои объятия. Что ты сделала с собой за эти два года? Во что ты превращаешь свою жизнь? Отшельничество — это не твоё, Софи, как бы ты себе это не навязывала. Человек, каким бы интровертом он не был, нуждается в обществе. В прохожих, коллегах, друзьях, семье. Психика разлагается, когда рядом никого нет. Но у тебя есть я: твой друг и твоя семья на протяжении многих лет, разве не так, Софи? Я готов ради на всё ради нас, ради тебя. В чём твои сомнения? Чего ты так боишься? Девушка отстраняется от него, прижимается спиной к стене, смотря на него из-под покрасневших век. Укором пропитаны её речи. — Последствий, Ганнибал. Но как ты этого не боишься? — Я знаю о возможных последствиях более, чем ты можешь себе представить. Однако же я делаю всё, чтобы их избежать. И теперь, когда ты здесь, в моём доме и в моей постели, я осторожен вдвое. Я не хочу тебя потерять снова, — последние слова он произносит с жёсткостью, почти угрожающе и вновь приближается к своей женщине, приподнимает её лицо за подбородок, заставляя неотрывно смотреть в свои глаза. — Но чего же хочешь ты? — Я хочу покоя, — усталость сквозит в её словах, в глазах мелькает надлом, сотворённый в душе её. – Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит, — спокойно произносит Ганнибал, теперь почти что с трепетом поглаживая её по щеке, по разному осмысляя небезызвестную фразу. — Не отталкивай меня. Если ты не хочешь света, я разделю с тобой покой. Осталось недолго. — Ты не можешь мне этого обещать. — Могу, — слова его звучат безапелляционно. Это действует на неё успокаивающе. — Ты не отпустишь меня, как бы я не рвалась, — заключает Софи. — Ты ведь сама об этом просила. И всё же дверь не заперта, — едва заметная плутоватая улыбка образуется на его губах. Он делает шаг назад, оставляя Софи два направления: выходную дверь и кухню. — Завтрак готов. Всё же он знает, что она выберет. Пора захлопнуть дверь и перекрыть ей выход раз и навсегда. После завтрака Софи вновь оказывается за инструментом, начав импровизировать и наигрывать старые мелодии, что всплывали в памяти. Увлёкшись, она не слышит шагов Ганнибала из-за спины. Он мягко прикасается к её плечу. Обернувшись, Софи видит его, сидящем на одном колене. В этот раз глаза его полны уверенности и решимости: они внимательно следят за реакциями девушки. Он протягивает к ней руку, зажимающей в пальцах кольцо. — Никогда не думал, что буду делать это во второй раз. Будь со мной, Софи, доверься мне и позволь укрыть тебя от всех тревог. Я тебя сберегу. Девушка молчит, но всё-таки протягивает ему руку, позволяя Ганнибалу надеть кольцо.Вулф-Трап, штат Вирджиния
Вечер понедельника, пара дней раздумий. И ведь никаких публичных скандалов и громких выходок со стороны этой яркой спортсменки! СМИ, кажется, и вовсе были заинтересованы лишь её победами и выходами в свет. Что это, подкуп? Не могла она быть святой. Уилл снова входит в уже знакомое подвальное помещение. Ни окон, ни сквозняка. Духота. Вновь породнившись с рабочим местом и расположив вещи так же, как и в прошлый раз, Грэм поудобнее утраивается на жёстком стуле и вводит данные для разблокировки. Наконец-то пришёл ответ. Valstybės saugumo departamentas. Lietuvos Respublika. Ганнибал Лектер. Поиск. Страница долго прогружается и, к большому разочарованию Уилла, выдаёт пустоту. Софи Верт. Поиск. Отсутствие информации по ней было ожидаемо. Agenzia Informazioni e Sicurezza Interna. Repubblica Italiana. Ганнибал Лектер. Поиск. Вновь Уилла встречает пустота на другой стороне экрана. Софи Верт. Поиск. И никаких ответов нет. Оставался последний шанс: попытать удачу во французских архивах. Но и там фамилия Лектера нигде не фигурирует. Софи Верт. Поиск. Целых две строчки Уилл встречает с упоением. И находит весьма интересную информацию, касательно интересующей его особы. 1. Смерть в результате пожара. Возгорание произошло из-за несоблюдения мер безопасности, в числе погибших только женщина, всё остальное семейство выжило. Уилл внимательно бегает по строкам, вбирая в себя эту биографичную информацию и расставляя её по нужным полочкам голове, объединяя факты и развивая ненужные теории. Печальная судьба и трагичное событие. Он хватался за каждое слово, но всё выглядело так, как и было представлено. Цепляться пока было не за что, как бы он не пытался. Но по неизвестной причине Уилл понимал, что забывать эти строки нельзя. До поры их нужно отложить в долгий ящик — кто знает, как именно всё обернётся. 2. Употребление и хранение наркотических веществ. А это уже было интересно. Неужели Кроуфорд что-то знал ещё тогда, но не рассказывал ему? Иначе зачем был задан вопрос про употребление? Впрочем, тогда ещё девчонка отделалась лишь штрафом, как и за повторный случай спустя несколько лет. Значит, на веществах она сидит давно и стабильно. Знал ли об этом Ганнибал, и как дела обстоят сейчас? Какие последствия это дало? Вопросов у Уилла становилось больше, а ответов пока не предвиделось. То, что у них был или есть роман, Уилл был уже уверен, — прочёсывая интернет в поисках информации в выходные дни, он наткнулся на давний выпускной альбом Парижского медицинского университета. На одном фото, на фоне других, взор Уилла приковала пара: молодая светловолосая девушка в тени дерева приветственно целует высокого мужчину. Их лиц не видно, но Уиллу они и не нужны для распознания этих людей. Неужели Ганнибала привлекла переломленная наркоманка? Что в ней есть такого, что заставляло его на протяжении нескольких лет (точного числа Грэм не знал) быть рядом с ней и в новую встречу так взбудоражиться, так яростно защищать её от нападок правосудия? В этот вечер Уилл больше не смог отыскать никакой исчерпывающей информации. Продолжать поиск становилось трудно из-за нестерпимой головной боли: тело требовало сна и анальгетика. Может быть, ещё и стаканчика виски.