Время (роман)

— За что?.. — еле выдавил ошарашенный Дэниэл и грохнулся на землю. Кровь одного из товарищей обагрила его левое предплечье. Дэниэл уставился на этот бордовый узор смерти, на глазах выступили слёзы, он стал учащённо и прерывисто дышать, параллельно пытаясь не вдыхать запаха крови. По крайней мере, хотя бы постараться не различить его. Но вот один небрежный глубокий вдох и… Дэниэл Новак терпеть не мог ни вида, ни запаха крови. Слишком болезненные воспоминания шестилетней давности диафильмом проносились перед его глазами. — За что?.. Дэниэлу опять десять лет. Он снова на родине: город Гданьск, Старая Польша. Дэн снова играет со своим пятилетним братом. Однако в один миг всё счастье высасывает вакуумом: в чёрную дыру войны улетают жаркие дни летних каникул, улыбки брата и родителей, испеченная заботливой мамой шарлотка с грушей, папины, наполненные добротой, сотрясания воздуха, когда они с братом возвращались с речки совершенно грязные и мокрые, но невероятные радостные — вся радость маленького Дэниэла аннигилировал передовой отряд казаков, задачей которого было зачищение польских униатов. «Эти баламуты либо примут истинное слово Божье, либо сгорят в геенне огненной», — именно так окончил заседание Синода Филарет IV, развязавший войну с утратившими позиции в Польше Корпоратами. Святейший, управлявший реками крови, окунул Дэниэла в эти ужасные воды с головой и стал ему личным врагом. Шестого мая 2097 года список врагов юного Дэниэла пополнился ещё одним… человеком? Но ни Филарету, ни Людвигу он не мог ничего противопоставить — их силы были чудовищно пугающими. Сейчас он, перепуганный и полностью парализованный страхом, был беспомощен. — За что?.. — продолжил он причитать. «Неправильный вопрос, Дэниэл. Вы вторглись на чужую территорию с преступным целями, хорошо вооружившись». Однако он прекрасно понимал, что спросить нужно было «За что так жестоко?» Но задавать этот вопрос было некому: ни здесь и сейчас, ни в Гданьске шесть лет назад. Безумные лица казаков, терроризировавших улицы Гданьска с шашкой наголо, не имели для десятилетнего Дэниэла никакой формы, никаких очертаний — все они смешались в единую гримасу ликующей смерти. Трое казаков, ворвавшихся в их дом, пока Дэн с братом отдыхали на речке, сами задавали вопросы. — Где дети?! — орал тучный казак лет сорока пяти, опершись ногой на обувницу. — Сами к диаволу уходите, так хоть детей поберегите, изверги! Связанные родители Дэниэла и Марка абсолютно не понимали заинтересованности Новозаветных. Они были униатами по привычке, не вкладывая в этот статус ничего, кроме светского трепета перед частью традиций предков. — Мама, мама, мы пришли! — зажмурив глаза и сжав кулачки, весело закричал отдохнувший на пляже Марк. Они с Дэниэлом только вернулись и решили зайти в дом с заднего двора, так было сподручнее. Эта ленивая привычка быстрее добираться до реки спасла Дэниэлу жизнь. — Дэниэл, бегите! — истошно завопила Светлана, мама малышей. Локоны её немного растрепанных средней длины каштановых волосы небрежно свисали и намокли от слёз, взгляд посылал Дэниэлу бешеный импульс обречённой на смерть защитницы. — Куда собрались? — стоявший неподалёку от Светланы высокий молодой казак с огромными ручищами направился в сторону ребят, однако схватить успел только младшего. Дэниэл был чуть проворнее, что и ожидалось от разницы в пять лет. Светлана посмотрела на труп мужа, лежащий в полуметре от неё. Убитый одним ударом шашки, её супруг лежал в луже крови, которая постепенно приближалась к её ногам. Она вернулась в реальность после протяжного вопля Марка: «Папа!» Ноги сами понесли Светлану к долговязому казаку. Она пыталась хоть как-нибудь выбить младшего сына из лапищ чужака, однако получила удар рукояткой шашки в грудь и упала на спину. Ненадолго осмелевший Дэниэл развернулся и побежал к маме. Однако раздавленная противоречивым желанием в последний раз прикоснуться к сыну и одновременно спасти его и Марка, она смогла высвободить правую руку, протянула её в сторону Дэниэла и с пугающей гримасой выпалила: «Беги!» Взмах. И казак отсек женщине руку. — Беги! Дэниэл, беги! — выброс адреналина помог Светлане вернуть сына в чувства. Левое предплечье Дэниэла в крови. В глазах поволока: в калейдоскопе жестокости смешались крики и вопли мамы и брата. Крик мамы вырвал этот калейдоскоп из рук наступавшей смерти. Дэниэлу оставалось только одно — бегство. Как и шесть лет назад, Дэниэл абсолютно не понимал, что вокруг него происходит. Вопли убиваемых товарищей, крик командира синтов — всё это опять завертелось в жестоком калейдоскопе. Однако смерть, поставившая на паузу свою пляску, сама вырвала этот калейдоскоп из рук заворожённого агонией Дэниэла. — А теперь пошёл вон отсюда! — стальной рёв Людвига Капернаума разбудил бодрствующего телом Дэниэла. Теперь он мог разглядеть своего врага. Гул антигравитационных подушек бешено развевал траву под ногами вожака синтов. Чёрно-белые пряди аккуратно уложенных волос едва колыхались от потоков воздуха, глаза Людвига сверкали, зверем рассматривая испуганного подростка. Бело-синий бомбер с чёрно-красной нашивкой ВТГ, в тон бомберу спортивные штаны с синими лампасами, ноги обуты в белые берцы с толстыми синими подошвами, из которых вырывалось голубоватое необжигающее пламя, которое не могло ласкать тонко организованные человеческие тела. Голос Людвига был гулким, низким и нечеловеческим. Теперь он окончательно понял, что в эту полночь они самонадеянно, безо всякой разведки заявились к Дьяволу. «Что ты такое?» — практически вслух подумал Дэниэл. Его взгляд нечаянно упал на кадык ныне покойного главаря банды. Как и шесть лет назад, он не поддался зову смерти и моментально вышел из комы. Ему нужно было немедленно бежать. Дэниэл попятился назад, споткнулся, затем встал, немного пошатываясь, развернулся и побежал. «Река! — пронеслось в голове имя его спасительницы. — Мне срочно нужно к реке!» Благодаря избирательности Людвига никаких физических травм Дэниэл не получил, поэтому во время бегства юноша должен был при необходимости сопротивляться свежим психологическим травмам, которые Капернаум точно оставил. Никто из синтов ему не препятствовал: на каждого оставалось ещё по одному-два головореза. — Shorima! — позади снова раздался возглас Людвига. «Не оборачивайся! Беги!» — в голове в ответ на приказ Людвига раздался вопль матери. Она оберегала сына, прорываясь через барьеры вечности и небытия. Внезапно уставший Дэниэл продолжал бежать вперёд и уже через несколько секунд нырнул в воды Рура. Холодная вода не успевшего ещё прогреться Рура окутала парня с головы до ног. По иронии судьбы касание жизни может быть настолько же холодным, как и прикосновение смерти. Дэниэл начал судорожно вертеть головой вправо-влево, пытаясь найти кратчайший путь к противоположному берегу. Где-то на той стороне заблестел огонёк. Поддавшись чарам символа мни ого спасения, Дэниэл начал отчаянно плыть вперёд, пока адреналин спасает его от переохлаждения и судорог. Вода в день резни в Гданьске была также холодна: солнце, скрываемое грозными тучами, вышло только к полудню, всё утро шёл дождь, который свёл тепло течения на нет. Однако эти холодные касания рек, разделяемые шестью годами мнимых счастья и спокойствия, были спасением для юноши. Словно неумелый помощник акушера, которому поручено отнести новорождённого на весы, Рур и Мотлава несли его своими холодными, непрогретыми руками к противоположному берегу. Неживая природа заботилась о Дэниэле больше, чем живая. Не понимая причин такой неведомой заботы, юноша плыл к берегу. Крики бывших товарищей становились всё тише, затем они стихли вместе с гулом антигравитационных подошв Людвига. Дэниэл не оборачивался и продолжал плыть. Казалось, обернись он хоть раз, — и распахнувшаяся шесть лет назад бездна смерти, к которой он сам подошёл, затянет и его. Эта бездна перемолола всё, что у него было: тихую и спокойную жизнь, родителей, друзей. Само будущее будто исчезло в её недрах без шанса на возврат. Возможно, где-то в складках этой бездны, куда не могли дотянуться лезвия войны, прячется его младший брат. Он не знал этого наверняка и не понимал, что надежда на спасение брата была единственным двигателем его жизни, растекаясь по всему телу быстрее с каждым биением его сердца, которое предательски сжималось в самые неподходящие моменты. Преодолев половину пути, он услышал позади усиливающийся рёв антигравитационных подошв. Залп за залпом раздавались гулкие хлопки включающихся двигателей. Дэниэл насчитал тринадцать хлопков. Рёв начал усиливаться и приближаться к Дэниэлу, рассекая ночную водную гладь. Смерть до последнего пыталась охмурить юного Дэниэла, который практически обернулся назад. Но ему не пришлось оборачиваться: достаточно было лишь поднять голову, чтобы увидеть тринадцать летящих синтов, увешанных трупами его товарищей. Быстро перебравшись на другую сторону Рура, синты, не спускаясь, побросали тела в одну кучу. Последний синт небрежно швырнул в образовавшуюся гору охапку человеческих конечностей. Дэниэл на миг перехотел переплывать берег, однако действие адреналина было почти на исходе. Под утихавший рёв удаляющихся синтов юноша вышел на берег, где его взору предстал нерукотворный апофеоз войны. Гора трупов, в которой иногда были видны человеческие лица, стала для Дэниэла единым организмом. Руки и ноги как будто вот-вот обретут подвижность и вся эта масса направится к нему, чтобы поглотить. Инстинктивно Дэниэл понимал, что смерть хотела окружить его. Её тактический гений не ведал преград. Несмотря на опыт и знания всех военных академий мира, она была искуснейшим полководцем человеческой истории. Поэтому Дэниэлу, как и любому другому на его месте человеку, оставалось лишь либо принять смерть, либо бежать. И Дэниэл побежал. Он снова не чувствовал усталости. Вперёд его несло невидимыми нитями будущее, вопреки страху Дэниэла, снова внезапно наступившего на юношу. Это будущее не было аморфным, но его сил хватало лишь на импульс, который поможет Дэниэлу вступить в это будущее и слепить из него что угодно на своё усмотрение. Встречный весенний ветер трепал грязные промокшие белесые волосы Дэниэла. Юноша бежал всё быстрее и быстрее, ни ветки деревьев, ни камни, ни кочки не были для него препятствием. Он неглубоко порезал правое предплечье, отрекошетивший камень рассек его правое колено, подошва левого кроссовка истопталась, стопа начала стираться и кровоточить. Но Дэниэл бежал, как будто знал, что бежит не откуда, а куда. Он пробежал семь километров, совершенно выдохся и без сил рухнул на землю, отдавшись на попечение так отчаянно тянувшему его вперёд будущему и беспокойным сновидениям. На рассвете его разбудила очень обеспокоенная женщина, которая пыталась приподнять несчастного беглеца и хоть немного напоить его. — Мальчик мой, кто же с тобой такое сделал-то? — еле сдерживая слёзы, прощебетала женщина, которая напоминала измотанному Дэниэлу кого-то из прошлого, такого знакомого и родного человека. — Ма... ма?..