Драбблы для зимних вечеров

      Возможно, некоторые беглые преступники тяготились бы уединенной жизнью в глухом лесу без возможности общаться с кем-то, кроме редких проверенных посетителей, но Геллерт, на свое счастье, всегда был интровертом, а людей в принципе не особо-то жаловал.       Глухой лес казался ему раем. Птичьи трели по утрам, зеленоватый сумрак, шум дождя по листве, свежая дикая малина на завтрак, запах можжевеловых дров…       Он напевал мелодию старой голландской детской песенки, пока заваривал себе ягодный чай и намазывал на ломоть хлеба толстый слой масла — его традиционный воскресный завтрак — когда вдруг ощутил легкую щекотку в районе солнечного сплетения. Верный признак нарушенных защитных границ. Но это был признак деликатный, почти ласковый, так что у Геллерта не было сомнений, кого он увидит на пороге.       Но почему так рано? Семь утра, в такое время он обычно ложится спать, а не просыпается.       Геллерт со вздохом достал из шкафчика вторую кружку и отрезал еще хлеба. С палочкой было бы быстрее, но палочки беглым преступникам не положены.       Он успел залить заварку кипятком, прежде чем дверь в его маленькую хижинку распахнулась, и внутрь влетел вихрь лавандовых блесток, сопровождаемый неизменным запахом лимонных цветов и мятных пастилок.       — Я победил! — непривычно громыхнул вихрь, подлетая к Геллерту и звонко целуя его холодными губами. — Наконец-то!       Надо же — таким восторженным в последний раз Альбус был в ту далекую ночь почти сорок лет назад, когда сумел организовать для него изысканный побег из Нурменгарда, заменив на прекрасно замаскированного упыря.       — Очередной темный волшебник повержен? — невозмутимо уточнил Геллерт.       Он никогда не читал новостей, так что мог и пропустить кого из молодняка, решившего разом посрамить и его, и Тома своими темными деяниями.       — Что? — рассеянно моргнул Альбус: он так спешил, что даже не надел очки, и теперь подслеповато щурился. — Нет! Нет, я о «моногамной рулетке»!       — Я уже говорил и повторю снова: это ужасное название, — Геллерт протянул Альбусу кружку чая и хлеб с маслом. — Итак. Ты победил. Какая ставка сыграла в этот раз?       Альбус хитро прищурился.       — Угадай.       Геллерт повернулся, чтобы бросить взгляд на магловскую пробковую доску, пристроенную на колченогий столик из грубого среза бревна в углу комнаты, аккурат между двумя потрепанными креслами. На доске в разных точках были расклеены голубые стикеры с именами. От них во все стороны тянулись шерстяные нити нежно-сиреневого цвета: Альбус пожертвовал их из личной коллекции пряжи для такого дела.       Это была старая шутка, появившаяся в первый год работы Минервы Макгонагалл преподавателем: она как-то за обедом сказала, что Элис Макмиллан точно закончит замужем за Тэдом Ноттом. Альбус ставил на Германа Локхарта. Он оказался прав, и Минерва, разумеется, захотела отыграться. И так, год за годом, выпуск за выпуском, пара за парой…       В углу доски четким почерком Геллерта была выведена сравнительная таблица, уже четвертая:       Альбус: ||||||||||||       Минерва: ||||||||||       — Постой, ты и так побеждал, — нахмурился Геллерт, пересчитывая собственноручно выведенные черточки.       Альбус раздраженно взмахнул почерневшей рукой — напоминанием о собственной глупости — и стряхнул с бороды хлебные крошки.       — Минерва угадала Тонкс и Римуса, а это считается за три.       — С чего бы это?       — Рисковая ставка, — многозначительно пояснил Альбус. — Итак, давай! Угадывай.       Геллерт почесал чисто выбритый твердый подбородок.       — Хм… Невилл Долгопупс и Луна Лавгуд? Нет? Джордж Уизли и Ли Джордан? Тоже нет? Стой… ну не… не Филч и Пинс, нет же?       Альбуса, на все ответы мотающего головой, явно распирало от желания поделиться триумфом. Как будто именно этой победы он ждал дольше всего, как будто… как будто они снова вернулись в тот день, когда Лили Эванс отправилась на свидание с Джеймсом Поттером. Но такое могло произойти только если…       — Нет, — восхищенно выдохнул Геллерт, заражаясь его энтузиазмом. — Не может быть. Неужели…       Вместо ответа Альбус вскинул в воздух плотный прямоугольник дорогого бордового картона с золотым тиснением.       — Вот! Сова только что принесла! — с триумфом заявил он и принялся читать: без очков это было сложно, но что-то подсказывало, что он уже выучил содержание наизусть. — «Мистер Гарри Джеймс Поттер и мисс Гермиона Джин Грейнджер приглашают вас разделить с ними чудесный день их свадебной церемонии двадцать третьего сентября…» Я победил! Ставь три черточки, Геллерт — это была безнадежная ставка!       — Минерва, должно быть, в ярости, — с усмешкой произнес Геллерт, послушно рисуя три черточки.       — Понятия не имею, я ее еще не видел… мерлиновы кальсоны, сколько времени? У меня же первый урок у третьего курса! — он еще раз звонко поцеловал Геллерта, на этот раз в макушку. — Увидимся вечером, я принесу к ужину тыквенный пирог! Отпразднуем!       Едва только дверь за Альбусом закрылась, как на его месте возникла серебристая сверкающая лань.       — Прошу прощения, Геллерт, я правда пытался его остановить, — произнес уставший голос Северуса Снейпа, и патронус мягко растаял в воздухе.       Он хмыкнул и бросил печальный взгляд на доску, где среди десятков голубых стикеров висел одинокий выцветший зеленый. Первая и единственная ставка самого Геллерта.       Такая старая, что если имя Северуса Снейпа еще можно с трудом различить, то второе стерлось без следа лет десять назад.       Впрочем, если такой упрямец как Снейп сойдется хоть с кем-нибудь в конце концов, Геллерт обыграет разом и Минерву, и Альбуса.       Потому что это была ну очень безнадежная ставка.