Моя дорогая смертная

Locked in a stalemate Заперт в тупике With a man who bars no holds С человеком, которого не удержат стальные прутья Rock and a hard place Между молотом и наковальней He's battering control Он держит меня в ежовых рукавицах ©Richy Mitch And The Coal Miners — Evergreen

      Густой сумерский лес постепенно редел; сочные зеленые поля становились золотыми, как если осенью землю накрывал листопад. В нескольких километрах огромным забором стояли штыки Разлома, тянувшиеся длинной цепью по линии горизонта.       Как ты предчувствовала слой пыли на потрескавшихся губах и звон камней под подошвой, так и ждала тяжелый взгляд, готовый зацепиться за всякую мелочь, дабы его хозяин нашел причину высказать пару недовольных проповедей.       Твой визит в Сумеру был окончен. Затянувшийся на две недели, он запечатлелся на тебе легким загаром и запахом леса. В голове вертелась очередная песня, услышанная на рынке — экспрессивная и отрывистая, она рассказывала об опасностях в лесных чащах и горах песка.       — Выглядишь довольной.       Взвизгнув от неожиданности, ты споткнулась об собственную ногу и завалилась набок. Однако тебя грубо, но быстро вернули в прежнее положение — чужая рука крепкой хваткой дернула за предплечье, вызвав болезненную пульсацию. Отпускать не торопилась.       А вот и тот самый тяжелый взгляд. Только вот ты сулила себе встретить его максимум через два дня, решив никого не звать.       — О, Сяо! — ты поспешно выпрямилась и стряхнула с себя невидимые пылинки и поддержку яксы, будто секундой ранее никто не кричал поросячьим языком. — Напугал!       — Смертных излишне легко вывести из себя, — он медленно обошел тебя по кругу, выискивая даже намек на повреждения. По итогу он взмахом убрал лишь пару шаловливых листьев с капюшона. Цела и невредима, нареканий нет.       Ты нервно захихикала:       — Всё хорошо, о, адепт, — и пожала плечами, ведь ситуация привычна до скрежета в зубах.       — Никакого уважения, — он расслабленно вздохнул и встал прямо перед тобой. Вытяни руку — почувствуешь твердую грудь, под которой его сердце отбивало аутентичную песнь, что без слов рассказывала обо всех тех чувствах, что не отражались на серьезном лице.       — А ты почему здесь? — вопрос для создания образа наивной дурёхи, которая далека от тревожного понимания.       Тут же пожалела, что не начала нести ересь о своей мнимой тоске по Ли Юэ, ведь Сяо стал походить на грозовую тучу, которая вот-вот разорвет твои барабанные перепонки гулким грохотом.       — Я сказал тебе позвать меня, как только выйдешь на границу, — якса почти угрожающе скрестил руки на груди, готовый выслушать все твои оправдания и тут же их отвергнуть.       — Я не звала, — всё еще была в «непонимании».       — Объясни причину, по которой ты решила пренебречь моей… просьбой, — не заимей разговор напряженный мотив, вы бы бегло поболтали о том, как адепт очаровательно сморщил нос. Если для тебя эти две недели пролетели незаметно, то для него они превратились в вереницу самых неторопливых и одиноких дней и ночей. Он тосковал.       А ответ ясен, как небо над вашими головами, и страшен, как незримая петля на шее:       — Ты сам меня находишь.