Я никогда тебя не полюблю

      — Эким! Эким, подожди! — тщетно пытался остановить жену Канат. — Давай поговорим.       — Нам не о чем разговаривать! — не оборачиваясь, кричала Эким, минуя больничные коридоры один за другим. — Ты должен был сразу мне сказать! Сразу мне сказать! — всхлипывала девушка.       Наконец они встретили Суну, которая тотчас подскочила с диванчика, стоящего возле палаты. Она не успела ничего сказать: человек в белом халате вышел навстречу всем троим.       — Что случилось? Доктор, пожалуйста, скажите мне! — подбежала к нему Эким. — Можно мне к маме?       — Значит, вы ее дочь? — спросил врач, и девушка спешно кивнула. — Состояние удалось стабилизировать. Ваша мать в искусственной коме.       Эким закрыла ладонями лицо, но не это мешало ей дышать. Весть о травме единственного родного человека застала ее врасплох. Но еще больше девушку шокировал вопрос доктора.       — Если вам требуется помощь, только скажите, — перешел он на шепот. — Вы подвергаетесь насилию в семье? Вас отец тоже избивает?       — Что? — опешила Эким, перестав плакать. — Мы одни, у меня нет отца. Маму кто-то избил?       — У нее множество травм и ушибов. Если ее не избивали, то, возможно, она упала с лестницы, — предположил доктор. — Но никак не потеряла сознание, находясь на солнце, — озвучил он услышанную версию.       — К ней можно? — спросила Эким, обратив внимание на Гюнаев, которые о чем-то разговаривали.       — Только ненадолго…       Эким вышла из палаты матери и рухнула в кресло, уронив в ладони лицо. Увиденное настолько потрясло ее, что она не знала, как думать о чем-то другом, кроме синяков, повязок, гипса, бандажа на шее. Она вздрогнула, когда Канат коснулся ее плеч.       — Эким, мне так жаль…       — Кто ее сюда привез? Твоя мама? Где она была? — полился поток вопросов от Эким, стоило ей поднять голову.       — Мама уехала домой, там что-то случилось. Не знаю… — замялся Канат. — Может, тоже поедем? Ты не спала почти сутки.       Эким судорожно покачала головой. Она поднялась с дивана, вытирая слезы и, словно, приходя в себя.       — Я останусь здесь. Я должна быть рядом, когда она придет в себя, — держаться было невыносимо сложно.       — Тогда я тоже останусь, — потерев глаза, отрезал Канат. — Тебе кофе принести? — предложил он, но заметил, что жена вновь сникла, и подошел к ней. — Все будет хорошо, слышишь?       — У меня больше никого нет, Канат! Никого нет…       — У тебя есть я, — крепко обнял он ее, уткнувшись носом в волосы. Канат заметил, что хотел бы вдыхать этот аромат вечно. — Я никогда тебя не оставлю.       Ладонь девушки скользила по его спине снизу вверх, пока не достигла плеча. Эким уткнулась в грудь мужа, как котенок. Ближе друг к другу эти двое еще не были.       — Ты вся дрожишь.       — Забыла куртку в машине.       — Возьми мою толстовку.       Канат отстранился, чтобы снять теплую одежду, и остался в футболке. Девушка согрелась мгновенно, погружаясь в его аромат. Канат, заверив, что они узнают все о произошедшем, ушел за кофе. Однако ему пришлось поставить горячие стаканчики на столик, когда он вернулся. Эким в его отсутствие села на диван и сама не заметила, как заснула. Ее голова была запрокинута назад, а дыхание медленно восстанавливалось.       Мужчина сел рядом и тяжело вздохнул. Он знал, что именно случилось, и это не давало ему покоя. Он винил не только своих близких, но и самого себя. В том, что слишком зависим от семьи. В том, что сблизился с Эким. В том, что не может ее защитить…       «Ты влюбился, идиот!» — не утихали его мысли.       Неожиданно Эким вздрогнула во сне и, двинувшись, положила голову ему на грудь. Спать хотелось слишком сильно, чтобы будить еще и уставшую жену. Поэтому Канат лишь закрыл глаза и сразу провалился в сон.       Утро не сулило хороших новостей. Как и вся следующая неделя. То время, что Неше находилась в коме, Эким почти не спала и мало ела, как бы Канат ни старался ее утешить. От госпожи Гюнай девушка смогла выпытать только то, что Неше выходила из их дома, когда все случилось, и свидетелей не было. Все мысли Эким были поглощены только происшествием с ее матерью.       Так было до одного звонка подруги. Эким ехала из больницы домой, чтобы привести себя в порядок, когда ответила на входящий вызов. Она резко нажала на педаль тормоза, когда все-таки узнала причину рыданий Хазал в трубку. К счастью, на дороге в этот момент не было других машин. Развернувшись, Эким направилась к подруге. Та была дома одна, потому что отец уехал в срочную командировку.       — Когда ты узнала? — заключив девушку в объятия, Эким не выпускала ее, устроившись на кровати удобнее.       — Вчера, — угрюмо ответила Хазал, всхлипывая. — Отец меня убьет! — вновь разрыдалась она.       — Тише, тише, родная, — поцеловала ее в макушку Эким. — Он ничего тебе не сделает. Он все поймет!       — Не сделает, — задержала дыхание Хазал, — если я избавлюсь от ребенка.       — Даже не думай об аборте! Это исключено! — возмутилась Эким.       — А что мне еще делать? Кому я буду нужна?       — У тебя есть я! — сцепила их руки в замок Эким, которую прошибло чувство дежавю. Совсем недавно ей говорили то же самое… — И малыш, — перевела она взгляд на живот, который еще не изменился. — Ты уже нужна ему. Он уже тебя любит!       Эким не выдержала и заплакала вместе с подругой. Хазал была очень доброй и заботливой девушкой. Из нее точно выйдет хорошая мать.       — Но у него не будет отца, — всхлипнула Хазал.       — Озан вообще в курсе? Что он сказал?       — Он с Мелисой! — горько протянула Хазал, закрыв глаза. — И на ту злосчастную вечеринку он пришел из-за нее! Если бы не Канат…       — Да что ж такое?! И тут он! — воскликнула Эким.       — Как вы, кстати? — отвлеклась от рыданий Хазал.       — Он бесит меня все меньше, — уронила голову в руки Эким, не желая встречаться взглядом с подругой, которой и без того все стало ясно.       — Да ты влюбилась! — сквозь слезы радостно ахнула Хазал. — О, Эким!       — Нет, нет, не говори этого слова, — помотала головой Эким. — Мы все равно скоро разведемся. Это все ради бизнеса.       — Готова поклясться, что ни ты, ни твой муженек так не думаете! Он же тебя взглядом пожирает, когда вы вместе! — убеждала ее Хазал.       — Не говори глупостей. Он…       Эким вспомнила их разговор тем вечером в Италии. Как Канат сказал, что хочет ее. Как раздевал одним взглядом. Как касался ее.       — Вы целовались? По-настоящему, — была преисполнена любопытства Хазал, окончательно успокоившись и переключившись.       — И да, и нет, — уклончиво ответила Эким, смутившись.       — То есть даже в Италии не было ни одного момента, где вы поддались бы чувствам и растворились друг в друге?       Вспомнив, как весь день накануне отъезда она думала, что вечер именно так и закончится, Эким покраснела. Это не осталось незамеченным, и даже после того как она неопределенно пожала плечами, Хазал не отстала.       — И вы не говорили об этом? — вздернула она бровь, как заправский детектив.       — Он даже не сразу сказал, почему мы так внезапно вернулись! Как я могу довериться ему?! — всплеснула руками Эким.       — Не хочу меряться проблемами, но, по-моему, вам просто нужно поговорить начистоту. Очевидно же, что вы оба влюблены.       — С чего ты это реши… — собиралась спросить Эким, но зазвонил ее телефон, на дисплее которого появилось имя супруга.       — Тебе еще нужны доказательства?       — Просто совпадение.       Хазал с любопытством в глазах сидела рядом, пока подруга отвечала на звонок. Канат приехал домой, но не застал там жену, поэтому начал волноваться. Беременность Хазал осталась в секрете, Эким согласилась тоже заехать домой перед больницей. Со дня на день Неше должны были вывести из комы, потому что ее состояние улучшалось.       Однако новости фирмы застали Эким врасплох. Акции колебались на фоне отсутствия главных действующих лиц в поле зрения журналистов. Необходимо было предпринять что-то интереснее, чем фото из дома. Поэтому Канат согласился дать пресс-подход. И именно сегодня!       Эким пообещала вернуться к Хазал в любое время суток, если той понадобится помощь или разговор по душам. К счастью, подруга заметно воодушевилась после сегодняшней встречи, и ее желание сделать аборт угасало с каждой минутой. Прощалась с Эким она уже с обнадеживающей улыбкой на лице.       Долго настраивая себя на предстоящее общение с журналистами, Эким ехала домой самой длинной дорогой. Заехав во двор, она обнаружила свет только в окнах столовой. Урчащий живот тоже намекал, что пора было поужинать. Однако через мгновение она услышала всплеск в бассейне и не смогла остановить себя, пройдя по дорожке к нему. Канат решил освежиться после жаркого и трудного дня. Он все-таки заметил Эким, когда она решила направиться в столовую.       — Присоединишься? — крикнул он, зацепившись рукой за бортик.       — Только в твоем сне, — сузила глаза Эким.       — Это будет хороший сон, — как будто взвесив все за и против, мечтательно оценил Канат.       — Тогда спокойной ночи! — развернулась на каблуках Эким и махнула ему рукой.       — Уже придумала, что будешь говорить, женушка? — бросил мужчина вдогонку.       — Я тебя утоплю, если еще раз так меня назовешь, — сгримасничала Эким. — Тогда мне нужно будет всего лишь сказать репортерам «Упс!», — предложила она, театрально похлопав ресницами.       — Ну, держись!       Эким вскрикнула от неожиданности, когда Канат выпрыгнул из бассейна и побежал к ней. Она бросилась наутек, но быстро оказалась в кольце сильных рук. Ноги оторвались от земли, потому что Канат поднял ее, держа со спины, и развернулся в сторону бассейна.       — Отпусти меня! Поставь обратно! — предпринимала тщетные попытки вырваться Эким под громкий смех мужа.       — Давай посмотрим, кто теперь будет говорить «Упс!», — отвечал Канат.       — Как ты меня бесишь!       — А ты — меня!       Канат остановился и развернул Эким к себе, как пушинку в руках. Их лица были близко друг к другу. Самые разные эмоции отражались на них: гнев, раздражение, возмущение, азарт, эйфория. Но одно чувство связывало их воедино. Страсть. Безрассудная и неукротимая. Ее пламя вырвалось наружу, когда их взгляды встретились.       В тот же миг соединились их губы. Мир перестал существовать, разорвавшись на тысячи ненужных фрагментов, потому что нужные стали одним целым. Искры недоверия превратились в огонь любви, поглощающий их сердца. Эким была опущена на землю, потому что мужские руки теперь путались в ее волосах. Но от этого она чувствовала себя еще окрыленнее.       Поцелуй разгорался с новой силой. Прикосновения обжигали. Его губы опустились на шею, а ее жадно глотали воздух, который накалился до предела. Они не могли надышаться друг другом и не заметили вспышек фотоаппаратов и даже голосов журналистов, которые стояли за воротами. Только когда служанка вышла поприветствовать гостей, Канат смог оторваться от желанных губ.       Эким тоже часто дышала. Она ощущала, как непреодолимое чувство растекается по всему телу, и от этого едва стояла на ногах. Очень вовремя рука мужа переметнулась на ее талию, чтобы удержать девушку рядом с собой.       — Ты сюда их пригласил? — спросила Эким.       — По-моему, здесь удобно, — наклонился к ней Канат и шепотом разрезал повисшее между ними напряжение.       — Мы еще поговорим, — легонько хлопнула его по груди девушка и натянуто улыбнулась гостям.       — А что тут говорить? И так все ясно: ты в меня по уши влюблена, — ехидно просиял Канат.       — Вот как? Может быть, это ты в меня влюблен? — отразила Эким.       — Может, и я…       Едва Канат выдохнул эти слова, как двое оказались в зоне прямой досягаемости журналистов и более не могли продолжать откровенный разговор. Они пронзали друг друга многозначительными взглядами на протяжении всего интервью. Расспросив про рабочие планы, репортеры перешли на личные вопросы. К ним больше всех был готов глава семейства.       — Да… Мы немного выбыли из светской жизни, потому что… — Канат сузил глаза, предвкушая реакцию вопрошающих. — Потому что занимались друг другом, — подмигнул он в камеру, в то время как Эким стала похожа на помидор.       Похоже, это входило в его планы, потому что беседа скоро подошла к концу. Как и терпение Эким. Она ускорила шаг, направляясь в дом.       — Уже уходишь, дорогая? — окликнул ее Канат.       — Да, дорогой! — нажала она на последнее слово, не оглядываясь.       Канат, скрестив руки на груди, ухмылялся и смотрел ей вслед. Сегодня он не смог совладать со своими чувствами и эмоциями. Они переливались через край и все были посвящены этой девчонке…       Хорошее настроение не покидало Эким на протяжении всего вечера. Она не хотела думать, что это связано с супругом, который улыбался ей даже глазами. Они почти не разговаривали, пока ехали в больницу, но Эким надеялась, что и там ее ждут приятные новости. Так и получилось: утром Неше вывели из комы, и она уже приходила в себя. Узнав об этом, Канат застыл на месте, потому что сопровождал Эким до палаты.       Он не стал заходить с ней внутрь, сославшись на то, что супруга должна увидеть мать наедине. В душе теплилась надежда, что госпожа Неше не будет открывать все карты сразу же. А уж потом он поговорит с ней и будет умолять не рассказывать дочери детали случившегося.       Канат сцепил руки на голове и ходил по коридору, пока не услышал, как скрипнула дверь палаты. Шумно выдохнув, он обернулся и все понял. В глазах жены плескалась новая эмоция — чистая ненависть. По ее щеке катилась слеза. Ладони были сжаты в кулаки. Мужчина готов был дать голову на отсечение, что ногти впивались в ее кожу почти до крови. А потом Эким заговорила.       — Только не думай, что я не сообщу в полицию! — хладнокровно произнесла она.       — Эким!       — Ты мне никто! Слышишь? И твоя семья мне никто! А после этого я… — ее голос задрожал. — Я хочу развод! Я никого из вас видеть не могу!       — Что ты такое говоришь, Эким? Какой развод? Я думал... Но ты же потеряешь бизнес!       — Этим мы с тобой и отличаемся, мой дорогой муж: мне плевать!       — Эким, ты не в себе. Тебе нужно отдохнуть, — выдохнул Канат и попытался коснуться ее плеча.       — Отпусти меня! — увернулась девушка. — И не пытайся меня догнать! В следующий раз мы увидимся только при подписании бумаг о разводе!       Прошло всего несколько часов, но в этот раз Канат провожал ее опустевшим взглядом. Эким никогда не простит ему поступок отца.       Это конец.