квинтэссенция

— Ты должна. — Нет, я не буду! — Блять, ты мне друг? — Я тебе друг, я не любовница твоя! Юля вздыхает, так и стоя с резиновым членом в пакете посреди школьного двора. Хнычет, смотрит на Кристину жалостливо. А та выпячивает от негодования брови, совсем уж не зная, что делать. — Угомонитесь, — спокойно и с улыбкой отвечает им Мирослава, потягивая сигаретный дым. — Ми-ии-ир, — тянет Юля, резко переключаясь, — пожалуйста, а? — Блять, Чикина, ты слышала про слово страсть? — запаляется подруга, смеясь над такой непосредственной и забавной Юлей. — Слышала! А ты слышала, что девственники долго не живут? И Мира с прищуром на девчонку смотрит, вздыхая, что есть силы. Жалеет Юльку Чикину, что глазами, полными надежды, на неё пялится. — Ладно. Выебу я тебя этим членом, только с тебя шоколадка. — Да всё, что хочешь! И Юлия Чикина улыбается, мотыляя пакетом и смеясь по пути до школы. На дворе пятое декабря, мороз стоит, солнце светит в глаза. А она довольная поднимается по лестнице в дутой куртке, грея руки дыханием. Кира Андреевна тоже мёрзнет. Даже в своем тёплом свитере и пиджаке. Довольная, она сидит, уткнувшись в телефон, потому что делать больше нечего. Перед уроком учительница топает за журналом одиннадцатого «В», устало и кое-как перебирая ногами. А потом слышит ругань на весь этаж: — Я тебе сказала, всё кончено! И сопли-слёзы, которые сама же и ненавидит. Кира Андреевна хмыкает, кратко здороваясь с учителями, обсуждая последние новости и краем уха слушая разговоры об учениках. А заходя обратно в кабинет, она смотрит на Пашу, что уткнулся в телефон. — Там твоя девушка с парнем рассталась, — с улыбкой, видя, как на лице ученица вытягивается ужасная гримаса. — Чего? — он тут же подскакивает под сочувствующий взгляд химички. И все смотрят, как Паша выбегает из кабинета, напоследок выпаливая, — Я опоздаю. Все сопереживающе его провожают, а Даня, что заходит в кабинет, привествует девчонок, которые уселись на третьей парте Кристины и уже пьют чай из её литрового термоса. — Ну чё, как прошла потеря девственности? — Как узи твоей мамы: все сожалели, все ушли расстроенные, — выдаёт с сарказмом Юля, пока Данька сыпется от смеха, прыская в кулак, — Не смейся, я в депрессии. — Ну и чё не так? — Во-первых, в меня не лез хуй, Свердлов, а во-вторых, я не понимаю, зачем вы трахаетесь, — на это все ребята начинают сдерживать смех, краснея и отворачиваясь. Кира Андреевна и вовсе делает вид, что рассматривает невероятно интересные штаны. Опустив голову и смеясь вся до невозможности красная. — Может, просто не нужно трахаться с додиком-Глебом? — возмущается Кристина, вскидывая руками. А Оля, что сидит рядом и слушает, участливо кивает, жуя булку. — Ну, он додичный, я додичная. В чём проблема? Мы подходим друг другу! Юля задумывается, со злостью оглядывает своих друзей, складывая руки на груди. И цокает, закатывает глаза с реакций. — Он сказал мне, что для приличия я могла бы и постонать. Типа, блять, я не умею стонать! Нахуя? И Данька оглядывает Чикину, понимая, что это конечная. Что она неисправима. — Ну, ты же когда гладишь кошку, тебе же важно, чтобы она мурчала? И теперь уже они слышат очень громкий смех со стороны стола Киры Андреевны, которая давится кофе, тут же закашливаясь. И в истерике она машет на них рукой, смотря в сторону компании с недоумением и ахуем. И, конечно же, заливаясь смехом. — Кира Андреевна, не подслушивайте! — в голос кричат ребята, а Чикина и вовсе машет на неё рукой, отворачиваясь. Медведева долго и протяжно вздыхает, потирая лоб. Пока Даня не начинает своё: — Я вчера был в тематическом магазине. Хотите новогодние пряники? Имбирные, — тянет парень протяжно. — Чё ты там делал? — Мама захотела конфет со вкусом соплей, не спрашивайте. Я ещё ей клубнику с васаби вчера готовил. Варёную! В глазах Данила Свердлова можно увидеть дикую вселенскую печаль и усталость. Мрак, страх, ненависть. — Чисто технически, ты о родах знаешь больше, чем я, — говорит с ужасом Кристина, подкладывая руку под подбородок. — Малого мама рожала дома. Ну, не успели доехать. Я ещё и в качестве акушера-гинеколога сойду, знаете ли. Плановые осмотры, узи, прививки, первый прикорм, — перечисляет парень в ужасе, параллельно с тем зевая. — Какой кошмар. А потом начинается урок, и Кира Андреевна оповещает: — Начинаем последнюю тему в семестре, — и учительница строго оглядывает класс, смотря на Злату, что, вроде как, чувствует себя отлично и пишет тему из учебника, — но сначала о дисциплине. И одиннадцатый «В» неодобрительно гудит, перешептываясь и разглядывая её. А Кира Андреевна лишь поднимает брови, обречённо выдыхая. — Свердлов, сетку новую принести в школу. С Захаровой скинетесь. — Ладно. — Значит так, ироды. У меня лимит нервных клеток до конца года. Ещё один раз вы что-то натворите, и пеняйте на себя. Ребята переглядываются, кивая и соглашаясь. И даже Чикина, которая почти спит, укладываясь на парте. А потом лекция, новая тема, шёпот Кристины, Паша, который приходит только спустя двадцать минут урока и Чикина, которая донимает Злату. — Давай я тебе косичку заплету? — Ты нормальная вообще? — шипит девчонка, руками перехватывая чужие кисти. — Ну, я хочу играть! Давай в дочки-матери. Я заплету тебе косичку, потом в угол поставлю! — и Юлька начинает хохотать в кулак, пока Злата протяжно стонет, закатывая глаза, — А как ты научилась стонать, а? — Чикина! — орёт Кира Андреевна, резко оборачиваясь, — Тетрадку открыла и пишешь! И Юлька поджимает недовольно губы, расстраиваясь и отворачиваясь. И пишет, нарочно непонятно, чтобы потом Кира Андреевна ничего не смогла разобрать. *** На перемене после второго урока в кабинет химии жалует Марина Евгеньевна, которая врывается с шоколадкой, пока Кира разливает им кофе. — Ты вот вроде химик, Кира, а даже кактус у тебя завял. — Он в спячке, — отвечает та с улыбкой, усаживаясь. — Нашла плётку? — Нет, — со стыдом, прикрывая глаза и задумываясь, — и самое страшное, что я понятия не имею, где она может быть. — По закону подлости её найдет директриса. — По закону подлости меня к тому времени посадят. *** Юлия Чикина идёт с подругами на физкультуру. Они гордо проходят мимо Андрея, топая на последний урок и болтая о своём. Смеются, идя мимо учительской и кабинета администрации. — Вот, блять, мелкие! Тихо, ходим нормально! — орёт Чикина на бегущих третьеклассников. Чикина, которая до этого участка бежала наперегонки с Кристиной. — Кароче, после школы идём ко мне, мама приготовила борщ, — говорит Захарова уверенно, — а на физ-ре меня не трогать, я к Анюте ухожу. — И долго ты будешь с Анютой баловаться? Крис, тюрьма — просто комната. — Отъебись, Мирка, мне семнадцать! — смеётся девчонка, наблюдая за толпой детей, что даже не видят, куда чешут. — Тихо! Да я кому сказала-то? — кричит Юлия Чикина, расставляя руки по бокам. Но её никто не слышит. Никто, потому что, по всей видимости, Юлия Чикина крайне плохой педагог. Она злится, резко останавливаясь и смотря на толпу своих маленьких врагов. А потом говорит: — Щас выбьем пару персонажей! Начиная размахивать пакетом, вертеть им в воздухе и сбивать с толку бегущих детей. Юлька Чикина на высоте, она машет пакетом, победно улыбаясь и нагоняя третьеклассников, которым приходится остановиться. Пока не видит перед собой грёбанную директрису. Пока не падает от неожиданности и пока из пакета не вываливается резиновый член прямо перед ногами Ольги Борисовны. Юлька падает театрально. Прямо в ноги, больно ударяясь руками. А все стоят и пялятся, пока не слышат крик: — Чикина! Это что такое?! И Юлька видит, что дальше её волочат под кабинет, пока в него заходит Кира Андреевна, злостно скалясь. - Я тебя убью.