квинтэссенция

До дискотеки в школе остаётся каких-то пять часов. Это последний день перед зимними каникулами и все, что есть силы готовятся. В том числе и учителя. Оценки выставлены, дети радуются тройкам и четвёркам, все кутаются в тёплую одежду, греясь чаем из термосов. Из колонок больше не звучит Кирин любимый рэп — теперь играют новогодние песни. Ученики дожидаются вечера. Злата нервничает и повторяет текст. Она пришла в школу с бигудями на голове, что не ускользнуло от внимания Юли с Кристиной. Они донимают её уже второй урок. В общем-то, ничего сверхобидного не говорят. Как и смешного. Конечно же, не по мнению подруг, потому что Захаровой кажется, будто её шутки про пуделя — это аппогей стендап комедии мира. Одиннадцатый «В» идёт на последнюю физкультуру в этом семестре вместе с Кирой Андреевной, у которой окно и больше нет никакой работы. Она идёт за компанию, чтобы пообсуждать с физруком планы на отпуска и посмеяться со своего класса, который играет в бутылочку прямо посреди зала. Александр Иванович улыбчиво её приветствует, предлагая чай, а Кира, как и всегда, усаживается на стол, скрещивая ноги. — Я на последний прогон, на репетицию, хорошо? — встревает в подсобку Злата с баулом вещей. — Беги, конечно, — кивают оба учителя, разглядывая платье красного цвета в пакете. Кира провожает девчонку взглядом, пока мужчина вдумчиво тянет: — Слышал про твой подвиг, — с улыбкой говорит он. — Как биологичку уломала? Марине не удавалось. — Эх, Александр Иванович, за написанную методичку и не на такое согласятся. — И ты реально будешь ради Златы писать? — Я? — со смешком отвечает девушка. — Чикину вон припахаю. Пусть пишет. — Вот узнаю Медведеву, — улыбается физрук, скрывая некую ухмылку. — Чикина же меньше косячить стала. — Это просто я глаза закрываю на многое. А одиннадатый «В» тем временем наблюдает, как Даня с Юлей устраивают шоу посреди спортивного зала. И на все те же привычные крики «горько!» Кира даже выходит из каморки, складывая руки на груди и видя, как Чикина, буквально вися на шее у друга, целует его. — Они за сто рублей, — объясняет Кристина, подходя к учительнице, — вы не подумайте. — Ну, раз за сто рублей, так вообще ничего не подумаю, — тянет Кира Андреевна, закатывая глаза. Смотрит с усмешкой, пока Юлька краем глаза замечает чужой взгляд и лыбится прямо в поцелуй. Она не объяснит, почему на душе растекается забавное чувство победы. Но ей нравится. Будто Кира Андреевна должна её ревновать. *** Юлька подготовила подарок для себя на Новый Год. Этот подарок — свёрток, врученный Юрой и тщательно спрятанный в рюкзаке. Рядом с водкой и сигаретами. Юлька Чикина хочет стать взрослой. Хочет почувствовать свободу, сбежать от проблем или что-то ещё. Хочет чего-то интересного. Пока друзья собираются на концерт, чтобы посмотреть такие же, как и каждый год, посредственные выступления других классов, она каждые десять минут перепроверяет содержимое маленького кармашка. Кира этого не замечает, уже заранее проклиная всё действо. Ей не хочется на концерт. Там шумно и многолюдно, а ещё там абсолютно не артистично выступают туповатые дети. Но Кира учитель, а потому обязана пойти, как минимум, для того, что на дискотеке после должна присутствовать. И когда весь одиннадцатый «В» в полном составе топает к актовому залу, Юлька плетётся точно рядом с учительницей, ярко улыбаясь и пытаясь её разговорить. — Значит, смотрите, седьмой класс опять будет петь, восьмой танцевать, десятый будет делать сценку про Деда Мороза. Поспорим, что так и будет? — Чикина, чё ты от меня хочешь? Не буду я с тобой спорить. — Даже на сто рублей? — Те, которые ты сегодня выиграла? — с издевательской усмешкой тянет Кира Андреевна, пока Юля досадно поджимает губы и замолкает. Они рассаживаются, и химичка, как может, успокаивает свой класс. На сцене идёт подготовка, Ваня из параллели бегает туда-сюда вместе со Златой, на которую всё также злостно пялятся девятиклассницы в желании отобрать себе ухажёра. Девчонка, безусловно, больше переживает о своём внешнем виде. Она даже отпросилась у мамы на дискотеку, потому что заслужила. Злата ведь хорошая девочка. И когда концерт начинается, все замолкают, а ведущая приветствует зал и объявляет первый номер. Всё действительно так, как говорила Чикина. Чикина, которая сидит точно рядом с Кирой Андреевной и вставляет свои пять копеек в каждую фразу, сказанную на сцене. От чего химичку выводит, потому что та любит тишину. Кира вообще тихая и спокойная от недавнего времени, а Юля, упорно этого не замечающая, продолжает её донимать. — Цвет платья у Златы красивый, да, Кира Андреевна? — со смешком тянет девчонка. — Помолчи хоть пять минут, а? — шикает Кира шёпотом, для грозности топая ногой. — А что мне за это будет? — издевается девчонка дальше, растягивая улыбку. — Ну, например, я не сломаю тебе хребет, — с улыбкой. Пока Юлька обиженно отворачивается, надувая губы. И переключается на Кристину, тыча пальцем на сцену. Кристине не до того. Опять восьмиклассницы выступают в одних топиках, и всё, на что она способна — это сидеть с открытым ртом. — Вот что надо жрать, чтобы были такие сиськи? — злится Захарова, пока её глаза сияют. — Вроде, капусту. А Мирка с Даней сидят в самом углу на своей волне. Мирослава залипает в телефон, отвлекаясь от концерта на видео с маникюром. Даня пялится в её девайс, потому что это интереснее восьмиклассниц. Девчонка шёпотом выдаёт: — Свердлов, у тебя родители уехали на дачу, — как утверждение. — Я знаю, — недоверчиво тянет Даня, щурясь и обращая своё внимание на Миру. — Потрахаемся? — лыбится девушка, поднимая брови. А Свердлов вздыхает, ухмыляясь, поправляет волосы и отводит взгляд. — Нет, Мирка, у меня месячные, — пытаясь скрыть своё замешательство. Он не хочет трахаться с Мирой. Он хочет её любить, оберегать, дарить цветы, защищать, рожать детей и жить вместе. Хочет целовать по утрам и носить кофе в постель. Обеспечивать. Что угодно, но не трахаться. Она этого не понимает, но на отказ спокойно кивает, думая, что у каждого свои тараканы. Весь концерт Злата объявляет номера, подносит ребятам микрофоны и помогает одеваться за кулисами актёрам. Она ведёт концерт хорошо, и Ваня говорит ей об этом, кладя свою руку на плечо девчонки и улыбаясь. А потом всех поздравляют с Новым Годом, желая отпраздновать его хорошо. Потом все учащиеся готовятся к дискотеке, забегая в кабинеты обратно. И Кира, до смерти уставшая, выдаёт: — Значит так, через час в кабинете. Я устрою шмон, напоминаю, — с улыбкой, — и одевайтесь более-менее прилично. Дискотека, на самом деле, только для старших классов. Потому скромный спортзал с раздевалкой идеально подходит, конечно же, не по мнению физрука. Кира бредёт домой переодеться, чтобы впервые за год прийти не в официальной одежде. А в чёрной толстовке и джинсах, которые не могла позволить себе много времени. Кормит кошку, которая заметно подросла, и выходит снова, чтобы в зимний вечер, когда до жути рано темнеет, покурить под подъездом настоящую сигарету и насладиться моментом. Юлька Чикина о шмоне не переживает, потому что уже спрятала алкоголь в коробке для мячей. А сигареты отбирать никто не имеет права, потому что ей есть восемнадцать. Это кажется чем-то простым и понятным до жути. *** В пять вечера весь одиннадцатый «В» и три человека из одиннадцатого «Б» собираются в кабинете химии, разглядывая учительницу. Потому что видеть её в обычной одежде до жути непривычно. Юля даже разглядывает дольше остальных, пытаясь запомнить образ. — Значит так, троица моя любимая, подходим, — с неизменной издевательской улыбкой. Она оглядывает их рюкзаки, и даже лапает на предмет запрещенки. Кристина кричит шутливое: — Это изнасилование! — Изнасилования ты ещё не видела, Захарова, — спокойно цедит Кира. — Ладно, шуруйте уже. И их отпускают к музыке и алкоголю. А Юлька всё не может нарадоваться своему подарку. В зале шумно, играет музыка, подростки бушуют и отплясывают, словно в последний раз. Там очень душно и Кира, которая подходит аж через десять минут, устало усаживается на лавку, наблюдая за всей вакханалией. Они кричат свои любимые песни, танцуют и веселятся. Кристина, Юля и Мира рядом с коробкой с мячами выпивают первые порции водки с соком, которую намешали заранее. Свердлов с ними за компанию тоже пробует, таща Миру танцевать. И тогда Кира подходит к ним, сообщая: — Пропадёте из поля зрения — лично тебя лишу возможности размножаться. — Кира Андреевна, у него месячные, — смеётся девчонка, кивая. Учительница вздыхает и провожает парочку ненавистным взглядом, видя, что, вообще-то, со Свердловым Мире хорошо. Даня, обозлённый на такую реакцию, на ухо у подруги спрашивает: — Да почему она меня так не любит? — Скажи спасибо своему брату! — смеётся девушка, трепля его по голове. — Кира его ненавидит. — Тёму? За что? — Там у них свои тёрки. — Мирка, блять, вот ты всё знаешь и молчишь. — Ага, — улыбается та, снова начиная танцевать. Музыка и правда перекрикивает подростковый бунт. И правда становится до жути хорошо каждому: Кристина танцует, забывая обо всём, Юлька веселится, Мирка с Даней дурачатся прямо посреди танцпола. Кира Андреевна за ними наблюдает, радуясь. Потому что они вкушают последние минуты беззаботности и того самого, детского счастья. Пожалуй, все, кроме Юльки Чикиной, считают себя детьми. Потому что она уж точно не хочет вписывать себя в эту категорию. Чикина хочет зрелища, мяса и любви. Может, родительской, а, может, обыкновенной. Она ещё не знает. Зато точно знает, что поможет ей стать взрослее и круче. А потому бредёт в раздевалку, где, на удивление, пока ещё никого нет. И, доставая из маленького кармана волшебный свёрток, запихивает в себя две немалоизвестные таблетки. В ожидании, что мир преисполнится на пару с Юлькой Чикиной. Что проблемы исчезнут, как обещал Юра. Не сказав никому, даже лучшим подругам. Потому что хочет оставить в тайне своё желание стать счастливой. Юльке хочется послать к чертям и Киру Андреевну с её душностью, и маму, и папу, и Лену, и бабушку. Всех разом послать, чтобы беззаботно танцевать на школьной дискотеке, в очередной раз будучи без пары. Как и каждый год, потому что, наверное, Юля недостойна никого. Или, может, она недостаточно красива. Она не знает, но ей теперь и неважно. Теперь, с помощью двух таблеток, мир меняется и в теле приобретается лёгкость и некое безумие. Юля Чикина выходит из раздевалки, уже слегка шатаясь. Не потому что пьяная, а потому что её колбасит. Тело подрагивает и мурашки бегут по коже. Но пока хорошо. Пока всё вокруг слегка замирает, и люди кругом затихают. И она даже не видит Киру Андреевну, которая пристально на неё смотрит. Наблюдает, понимая, что с осоловевшей Чикиной что-то не то. Юлька радуется своему существованию не так долго. До первых смазмов и расшатанной земли под ногами. Ей плохо и её начинает трясти, а потому, как умнейший человек во вселенной, она решает просто сесть у стены, закрыв лицо руками. Но это не помогает. Теперь от музыки в ушах начинает тошнить. До жути сильно тошнить, хоть этого никто и не замечает. Одна лишь Кристина подходит к подруге, увидев ту в не особо благоприятной состоянии. — Эй, солдат, ты чего? — Блять, Крис, — цедит Юля еле слышно, пытаясь хватать воздух, — блять. — Чё? Чё такое? — уже не до шуток. Теперь и Захарова выпячивает глаза, пытаясь держать себя в руках и не пониковать. Она заглядывает подруге в глаза, удивляясь до жути разширенным зрачкам, из-под которых более не видно голубых глаз. — Блять, Юлька, ты чё? Ты приняла что-то? — прикрывая и поднимая еле живое тело. Чикину трясёт. Не на шутку и не по-детски. Она старается идти прямо, когда Кристина тащит её из спортзала в коридор. Старается смотреть под ноги и не шевелиться, потому что кажется, что ещё секунда — и всё содержимое желудка окажется на школьном кафеле. — В туалет? — только и спрашивает Захарова, ухватывая ту за плечо. — Не, не надо туда. Там, блять, воняет, — кое-как цедит девчонка, сгибаясь пополам, — блять, меня паяет. — Так, тихо, пошли в кабинет, — командует подруга. Это кажется невыносимой пыткой — дойти до второго этажа, не упав. Но Юлька доходит, оказываясь под кабинетом и кое-как забредая в подсобку. Укладывается на диван, начиная плакать. Кристина бессильна. Потому что Чикину трясёт, она закрывает лицо руками и говорит с кем-то, кого в этом помещении нет — шепчет что-то непонятливое. Потому Кристина, будучи более смышленной, бежит за Кирой Андреевной. Она до последнего этого не хочет, но, к сожалению, других вариантов нет. Мира относится к наркотикам строго негативно, и об этом знают все, а потому ей рассказать вообще нельзя. И оказываясь в спортзале, они примечают Киру, которая всё так же наблюдает за Мирой и Даней, которые танцуют медленный танец. — Кира Андреевна, там немного форс-мажор. Видя запыхавшуюся Кристину, учительница понимает, что нервничает та крайне редко. Но если нервничает, значит, скорее всего, скоро кто-то умрёт. Она без слов идёт за ней в свой же кабинет, а когда заходит в подсобку, обнаруживает на диване нечто. Это нечто прикрывает лицо руками и плачет, катаясь по дивану туда-сюда. — Ёб твою мать, — всё, на что хватает всегда собранной Киры Андреевны. Сердце начинает колотиться, словно бешенное. Она буквально подлетает к Чикиной, тут же хватая её подбородок и рассматривая глаза. Плевать на маты, которые из учительских уст вырываться не должны. На оскал, которым она напугала даже Кристину. — Понятно, — злостно цедит Кира Андреевна, попутно вздыхая, — чё ты приняла, идиотка? Так грозно и ненавистно, что Чикина смотрит полуживым взглядом, понимая, что ей конец. — Так, понятно, не ответит, — снова вздох. И Кира уже тащится к чайнику, откуда наливает воду в одну из своих чашек. Кристина зыстывает в проходе, не зная, что делать, а Кира Андреевна вливает в Чикину воду, усаживаясь на корточки. — Я не хочу. — Помолчи, господи прости, пей, — закатывая глаза. Звуки дискотеки доносятся даже сюда. И в слабой музыке Юля пьёт жутко противную воду, хныча, пока слёзы скатываются по лицу. — Меня тошнит. — Аллилуя, — и Кира уже подставляет своё мусорное ведро. Это не то, чем она желала заниматься, когда поступала в педагогический. Точно не откачивать объёбанных малолеток. Но, к сожалению, Кира этим занимается прямо сейчас. И её распирает злость, потому что этим тупорылыми детям повторяли несколько сотен раз о том, что наркотики — это плохо. Но Чикина всё равно никого и никогда не слушает. Девчонка блюёт в мусорное ведро под чужие взгляды, и тогда Кристина, видя, насколько Кира злая, пытается незаметно уйти. Учительница это замечает, добавляя только: — Захарова, ты её домой забрать сможешь на ночь? — Смогу. — Оклемается — вместе вас отправлю, её матери это видеть не надо. Иди пока ваши вещи забери, — она делает паузу, пока девчонка кивает, — и передай Юре, что он может убить себя сам, спасаясь от пыток. Кира не дура и прекрасно всё знает. Усаживается на пол, пытаясь уже более-менее нормальную Юльку не прожигать взглядом. А та, чувствуя себя немного лучше, поднимает заплаканные глаза, шмыгая носом. — Ну, и что ты приняла? — интересуется Кира, прожигая в ней дыру. Юле от чего совестно. Она старается утаить взгляд, чувствуя стыд. — Экстази, — тихо и еле слышно, отворачиваясь. — На алкоголь? — Да. — Дура, — только и слетает с губ, пока она пытается унять злость. — Я тебе обещала, что если принесёшь наркотики в школу — тебе не жить. Обещала? — Да, — Юле страшно. Впервые по-настоящему страшно, потому что она была не готова к такой ночи. — Ты, Чикина, сама себе могилу роешь, честное слово. Хоть бы училась нормально. — Да что вы с этой учёбой-то? — не выдерживает девчонка, поднимая глаза. — Не нужна мне учёба, понятно? — А тебе ничего не нужно, Чикина, — не выдерживает Кира, запаляясь злостью, — Ты думаешь, что чего-то добьёшься? Нет, скорее всего, у тебя ничего не выйдет. Потому что ты ленивая и тупая. И вместо того, чтобы делать хоть что-то в свои восемнадцать, ты покупаешь экстази сомнительного качества. Но быть крутой ведь важнее. — Быть крутой? Что вы знаете о том, почему хочется попробовать всё это? — девчонка хмурится, вопросительно смотря, и не замечает горькой усмешки Киры. — Вы не жили моей жизнью, понятно? Когда при всех строишь клоуна, а тебя мамка дома пиздит! Они повышают тон, потому что, наверное, так нужно. Кира теряет границу того, что Чикина, вообще-то, её ученица. Она лишь горько усмехается, кивая. И говорит: — Знаешь, Чикина, такое учителя не советуют. Но ударь в ответ, всего один раз, — она замолкает на пару секунд, поджимает губы и разглядывает Юлю, которая смотрит исподлобья, — мне помогло. — Вас били родители? — неверяще тянет та, открывая рот. — Представь себе, — Кира горько улыбается, подбирая слова, — всем кругом тяжело. Прекрати выпендриваться, у многих нет того, что есть у тебя. — Вы о чём? — Как минимум, отец, который готов оплатить образование. Некоторым это не светит, Чикина. Некоторые пашут всю жизнь ради бюджета. — Как вы? — Как я. Юля больше ничего не говорит, кивая. И понимает что-то своё, что-то до боли заедающее внутри. Кажется, это осознание. Осознание, что Кира Андреевна права. *** Никто на дискотеке не замечает, как Злата идёт в туалет. Как её выводят в туалет девятиклассницы, пытаясь схватить под руки. Казалось бы, в этом нет чего-то страшного — просто поговорить. Но Злате до жути страшно. — Слышишь, к Ване не лезь! — орет одна пьяная девчонка ей прямо в лицо. Злата смотрит непонимающе, потому что ни к кому не лезла. Но всё равно ей до жути страшно. Она ни с того, ни с сего начинает плакать прямо при них, опуская голову. — Я к нему не лезу! — За ним Лера бегает уже полгода! Они должны быть вместе, понятно? Злата слабая, а потому только кивает, пока на нее продолжают кричать. А Кристина всего лишь идет в туалет умыться, потому что Чикина со своими наркотиками вывела её из равновесия. И слышит крики, хмурясь. А заходя в туалет, и вовсе, видит Злату, которая плачет, и девчонок, которые обступили её, словно вороны. — Это предупреждение, понятно? Зачем ты с ним танцевала? — Эй, разошлись! — кричит Кристина, почти отпихивая одну из них. Она непонимающе пялится, пока девушки уходят. Долго и тщательно рассматривает Злату, которая всё ещё ревет, даже не поднимая головы. — Вы чё, вообще неадекватные? Давайте отсюда! А Злата плачет. Кажется, плачет слишком громко, захлёбываясь и содрогаясь. Кристина Захарова к такому не привыкла. Она усаживается рядом, рассматривая девчонку и вздыхая. — Ну, вот только не реви, а? Я ненавижу вот эти сопли. Ответа не следует. Злата будто её не слышит, продолжая. — Злата! — Да пошла ты нахуй, — цедит девчонка сквозь зубы, поднимая на Кристину глаза. — Чё? Та хмурится. Уж точно не ожидала. И даже открывает рот, удивленно поднимая брови. — Я тебе сказала, иди нахуй, Кристина! Ты достала меня! — она начинает орать. По-настоящему орать, потому что Кристина Захарова туповата, грубовата и дурновата. И не может оставить в покое истерику несчастной Златы, у которой накопилось слишком много проблем. — Да что с тобой? Они даже не били тебя! И она уже не выдерживает, впиваясь взглядом в глаза собеседницы. Сквозь слезы девчонка тараторит: — Я буллимичка, моя мать конченная, меня все ненавидят, у меня нет друзей! Вы все надо мной прикалываетесь, а я даже не могу ответить! У вас у всех гулянки, алкоголь, сигареты! А мне даже из дома выйти не разрешают! Да у меня даже самоубийство не вышло! — всхлипывая и снова начиная реветь, — что со мной? Да ничего, блять, со мной, понятно? Отъебись уже от меня! Оказывается, Злата умеет материться. Даже умеет кричать и бить Кристина по руке, чтобы она ушла. Но та уходить не собирается. Собирается подсесть ближе и перехватить ее руки. — Успокойся! Всё, успокойся! — она смотрит в глаза, пытаясь вселить в Злату уверенность, — всё, тихо! И тогда уже робкое костлявое тело опадает в её объятья от усталости. Кристина узнает слишком много личного, а потому от удивления начинает видеть в Злате что-то другое, совсем новое. — Ну, все, хватит реветь. Ну, прости меня! Тебя, блин, назвали Злата Златоусова, ну что ты хотела? Повисает молчание. Злата слегка успокаивается, все еще слабо всхлипывая. — А че они хотели от тебя? — Чтобы я к Ване не лезла. — Он тебе нравится, да? — Нет, Кристина, блять, не нравится, — она поднимает на неё свои глаза, смотря, как на дуру. — Ладно, блин, я просто спросила. — Я лесбиянка. Захарова выпадает, округляя глаза. А Злата усмехается, хмыкая и смотря надменно, впервые надменно. — Не ожидала? — Нет, — и теперь Кристина смотрит на девчонку совсем по-другому. Говорит тихое: — Я больше не буду прикалываться над тобой, только не реви. И не посылай меня больше. — Ладно. Это происходит как-то само собой. Они уже в объятьях, Злата уже плачет, а Кристина уже пьяная. Всё происходит само собой, а потому она тянется вперед, касаясь чужих губ. — Ты серьезно украдешь у меня первый поцелуй? — Да, — с улыбкой, снова хватая её лицо обеими руками. Злата что-то чувствует, дрожа. Кристина сгребает её в охапку и садит на себя. И Кира Андреевна, которая так неудачно зашла в туалет, выпадает от удивления от увиденного.