Новенький.

      Это пятница. А это я. Размятая фигура, что расплылась по кровати, таким образом проводя своё лишнее время. Я снова проснулся рано. И это одна из моих вечных проблем, а другая — просыпаюсь поздно. Так и пройдет вся моя жизнь. Но я не говорю, что против. Ели как встаю с кровати, понимая, что уже время собираться. На это я трачу не так уж и много времени: надеваю белую рубашку, чёрные штаны, хватаю портфель и всё. Но иногда я могу забыть надеть носки, или причесаться, но это, блин, мелочи, однажды я забыл портфель дома и понял это, только когда дошёл до школы! Я думаю, мне стоит побольше спать, а то так всю жизнь прозеваю. И сейчас я тоже быстро умылся, быстро оделся, быстро позавтракал и так же быстро направился в школу. Солнышко светило довольно ярко, не то что вчера. Я не смотрел на часы, но надеюсь не опоздать на автобус. (Когда понимаю, что не дойду вовремя пешком, еду на автобусе) Похоже, я не единственный, кто ездит на ней в школу... А хотя, может и нет...       Я снова вижу его, возле школьной остановки, он совсем один стоит, смотря вниз. Я думаю, он на машине отца или матери приезжает. Я подхожу ближе к нему и осторожно ударяю его по плечу.       — Привет! — громко говорю я, улыбаясь, словно он мой лучший друг, но этого наверное никогда не случится.       Он испуганно подскочил и вскрикнул. Я напугал его. Достижение. Он поворачивается ко мне.       — Да что ты так пугаешь! — кричит он, стиснув зубы. — Какого чёрта ты тут делаешь?!       Я усмехаюсь со своей «победы».       — Я на автобусе в школу приезжаю. — снова довольно нежно улыбаюсь.       А вот Генри усмехается с меня. И снова этот взгляд. Какой-то родной, что-ли.       — Похоже, мы оба опоздали.       Что-что? Опаздывали?! Чёрт, как так? Я же думал, что вышел рано. Блин. Круто день начался. И что теперь делать? Мы пол дня будем топать по этим сугробам. Я задумался, а рыжеволосый направился в противоположную сторону от школы.       — Ты куда? — спрашиваю я, смотря на уходящего Редриха.       — Домой. — отвечает он мне.       Он что серьёзно? Прям вот так домой идёт? Ну, я бы тоже пошёл, вот дома ужасно скучно! Особенно когда папы дома нет. Так хотя бы хоть кто-то рядом. Я шмыгнул носом, чувствую некую пустоту внутри себя. Почему я должен чувствовать одиночество? Почему именно я? Сначала мама, в теперь всё это. Я никогда об этом никому не говорил, но мне всё это ужасно надоело.       — Тебе хорошо. Вернёшься сейчас в круг семьи. А у меня папа постоянно на работе, а мамы нет... — тихо мямлил я, даже не надеясь на то, что меня выслушают.       Но он, этот новенький, обернулся на меня, словно я сказал что-то удивительное. Что-то такое... Запретное... Он хмурится и его глаза блеснули, будто бы от злости.       — Я живу один! Но в отличие от тебя не жалуюсь!       Живёт один? Ну да, так я и поверил. Как ребёнок может жить один? Для того чтобы жить нужны деньги: оплачивать счета, покупать себе вещи, продукты питания. А откуда у ребёнка деньги? С трудом верится, что он живёт один.       — Что-то не верится! — кричу ему в ответ. В первые я чувствую сильную неприязнь к своему однокласснику.       Он снова хмурится, сжимая ручку портфеля. И непонятно: румянец у него на щеках от злости или холода? Он смотрит на меня ещё пару секунд, а затем, повернувшись, говорит:       — Идём за мной. — довольно тихо, но я его услышал.       Вижу лишь уходящую фигуры. Эти рыжие волосы торчат из капюшона куртки. Я медленно и устало моргаю, обдумывая всё это: пойти за ним, или вернуться домой? Эти два варианта мне не особо нравится: пойти с Генри — возможно, получить в свой адрес кучу оскорблений, пойти домой — сидеть в одиночестве. Лёгкий, но в то же время, сложный выбор... Но, я никогда не выберу одиночество поэтому двинул в сторону уходящего новенького. К ногам словно прицепили груз, а на душе, почему-то было спокойно. Я догоняю парня, но он молчит и уверенно, или как-то не очень, идёт вперёд, игнорируя моё присутствие. Зачем он позвал меня? Чтобы доказать, что живёт один? Но я же сказал, что не верю! И всё тут! Но, а если он действительно живёт один? Нет ни мамы, ни папы? Ни других родственников, или каких-нибудь взрослых? Просто один. Существует в этом мире совершенно один. Прям как я, но только у меня папа есть. И я ценю это. Я молчу, и он молчит. И так мы прошли весь путь. Встречает меня обычный домик, по структуре напоминающий мой. Я запомнил дорогу к нему. И уже вижу, как рыжеволосый отпирает дверь ключом, заходя внутрь. Я не сразу решил войти. В коридоре тёмная и какая-то холодная атмосфера. И внутри меня, такая же атмосфера. Но до того момента, как Генри не позвал меня внутрь. Сейчас мои эмоции мечутся туда-сюда. Поэтому всё ещё не решаюсь.       — Ну? Заходи. — командует он, придерживая дверь. — Сквозняк запустим.       Мои ноги, словно по волшебству, стали идти вперёд, совершенно не думаю о том, что будет потом. Я снимаю куртку, и снимаю шапку, затем и обувью. Прохожу вместе с Генри из прихожей в коридор, а там уже в зал.       — Ну вот. Я совершенно один, убедился?       Он серьёзно? Позвал меня сюда, чтобы я просто убедился в том, что он живёт один? Неужели, ему делать нечего! Ах, ну да, он же живёт один... Надо будет извиниться перед ним. Я не знаю, почему он живёт один, и есть у него родителям, или он сирота, но я знаю, что должен извинится.       — Извини, — шепчу я, поёжившись. Никогда я ещё не чувствовал себя придурком и виновником одновременно. Наверное, никогда.       — За что? — хмуро спрашивает он, скрестив руки на груди. Будто бы он не знает, за что.       — За то, что такой бесящий... — я довольно мягкий, если честно, совершенно не имею своё мнение и своё «я», подстраиваюсь под других, лишь бы толпой не запинали. И даже Джон не может понять то, что я чувствую. — просто я больше не могу так жить! — закрываю лицо рукой и выгляжу как плаксивая девчонка.       А взгляд его смягчается во время того, как я начинаю ныть. Но я не жду чуда — ему явно всё равно. Я нежеланный никчёмный ребёнок, а он — намного лучше меня. Намного. Он смотрит на меня с высока, своими пустыми глазами, в которых пропал какой-либо свет. Я закрываю лицо и стою на месте, в ожидании своей следующей участи, а точнее — оскорбления, насмешки и сопровождение из дома. Но он... Он лишь глубоко вздыхает, сжимает кулаки и походит ко мне, словно хочет ударить. Я убираю руки с лица, уже готовясь получать люлей. Ну что ж, пускай бьёт. Я жмурюсь и... И нет. Нет удара, нет оскорбления, а есть... Что-то тёплое? Объятья. Такое нежное, но в то же время крепкое.       И совсем оно не кукольное, фальшивое, или наигранное. И руки его не фарфоровые, как многим может показаться, а такие же, как у других детей — человеческие. И кожа его не бледная, и не словно сделана искусственно, а настоящая, просто не загорелая. И в глазах его нет ничего страшного, и он совершенно неидеальная кукла, а такой же человек, как и я, и как Джон, как Энди, как Мэтт, как Итан, и как Джейк. Человек, со своими проблемами, переживаниями, эмоциями, что спрятаны ото всех на свете. И никогда не был монстром, чудовищем прямиком из ада, а всегда был Генри. И останется им навсегда.       Я удивлённо и неуверенно обнимаю его в ответ, слыша протяжный и уставший вздох. Он довольно худенький: либо он просто такой, либо жёсткая экономия на еду. Я ещё где-то читал, что люди худеют из-за всяких стрессов и т.д. А ещё, его руки холодные, словно у мертвеца. А волосы мягкие, нежные, приятные на ощупь, и именно сейчас растрёпанные, у кукол они совершенно не такие: более прилизанные, что-ли? И немного жирные из-за всяких лаков. (Не спрашиваете, откуда я это знаю) А сердце его колотиться, как бешеное, но в один момент, перестало. Он перестаёт быть каким-то напряжённым и я даже уверен, что он улыбается. И я тоже. Было так тепло, до того момента, как он не отстранился. Некий холод снова заполнил мою грудь, но я уже не чувствовал его. Он выглядит сейчас не таким уверенным, как раньше.       — Извини, — шепчет он, смотря куда угодно, но не мне в глаза. — моя девочка обнимала меня, когда я расстраивался. — он словно оправдывается передо мной, но мне это не нужно. Я рад, что это случилось.       — Похоже, она знала, как поднять настроение. — улыбаюсь и шепчу ему, словно со мной случилось что-то прекрасное. Ах, да что там, случилось!       Он грустно улыбается в ответ, немного краснея.       — Да, — тихо говорит он. — знала...       Он осторожно берёт меня за руку, легонько сжимая ее. Он больше не улыбается, но и не хмурится, просто устало смотрит на меня, рассматривая моё лицо.       — Спасибо, — тихо отчеканил он, и снова улыбается.       И я уже точно знаю, что он вовсе не кукла, монстр, чудовище, он не ангел и не демон, он не раздражающий и не прекрасен, он не идеальный мальчик, но и не никчёмный, он не самовлюблённый и не эгоистичный, возможно, немного потерянный. И я точно знаю, что он мне нравится. Я люблю его. Теперь мне нужно обдумать это, лёжа на кровати. Я люблю его. Моё сердце так говорит.