Ликси~, 12:49 Хёнджинни, доброе утро! Я проснулся довольно поздно, поэтому сейчас спешу доделать все свои дела сразу, чтобы вечером мы смогли спокойно погулять! Ликси~, 14:36 Ты так долго спишь! Надеюсь, что всё в порядке. С нетерпением жду тебя!
— Ты только посмотри, как он светится, — шёпотом говорит Чонин Сынмину и указывает на своего брата. — Вижу. Похоже, этот Феликс и правда хороший. Хёнджин слегка подрагивает, когда из раза в раз перечитывает пришедшие сообщения и не может поверить в то, что сердце способно так трепетать от пары предложений. Но оно бьётся с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Неужели и правда влюбился?Вы, 15:28 Доброе утро! Или, вернее, лучше написать день? Ах, прости, я слишком неловкий… Мы вроде бы рано легли, но я всё равно проспал допоздна… Я в порядке! А ты как себя чувствуешь? Ликси~, 15:30 Привет! Я рад, что у тебя всё хорошо. Я тоже чувствую себя отличноㅋㅋㅋ Сегодня всё в силе? Вы, 15:31 Конечно! Я хочу поскорее увидеть тебя! Ликси~, 15:32 Я тоже, Хёнджинни! Тогда до встречи? Вы, 15:32 До встречи, Ликси~
Хёнджин давит в себе какой-то непонятный ультразвук от внезапно накатившей на него нежности, но терпит полный провал, потому что младшие тут же обращают внимание на донельзя смущённого и счастливого хёна. Чонин снова начинает говорить про то, что поскорее хочет увидеть Феликса, а Сынмин выдыхает с облегчением, когда понимает, что Хёнджину и правда становится лучше. — Ну всё, иди собираться, а не то опоздаешь! Подгоняет Чонин и Хёнджин согласно кивает, треплет его по волосам и убегает в ванную, думая о Феликсе и сегодняшнем дне.***
Хван не особо любил шумные места, поэтому для встреч с друзьями или возлюбленными выбирал более спокойные и тихие парки или скверы. Конечно, некоторых очень близких ему людей, он водил по выставкам и музеям, заставляя их вместе с ним наслаждаться искусством. Но Феликсу он такое времяпрепровождение ещё предложить не успел. Потому что с ним хотелось какой-то такой лёгкой романтики и сильной влюблённости, чтобы как в детстве, когда кажется, что чувств лучше ты уже не испытаешь и это всё ну точно навсегда. Со временем образ мыслей Хёнджина изменился, а после двух подряд неудачных отношений и вовсе развернулся в другую сторону противоположно любви. Однако после появления Феликса ему снова захотелось того самого «навсегда» и «долго и счастливо». У Хёнджина было ощущение, что Ли и есть тот самый навсегда. Потому что иначе и не объяснить его непреодолимое желание быть с ним вместе всю свою оставшуюся жизнь. — Хёнджинни, привет! Хван слышит знакомый голос и отвлекается от разглядывания пейзажа вокруг себя. Он раз десять уже гулял в этом парке, но почему-то именно сегодня это место казалось таким особенным, что невольно хотелось остановить время, замереть на мгновение и насладиться этим всем чуть подольше. Но тело само разворачивается, непроизвольно реагируя на приближения парня к нему. Губы расплываются в дурацкой улыбке и Хёнджин выдаёт такое спокойное и пронизанное самой огромной его любовью: — Хэй, Феликс! Они смеются, когда наконец оказываются рядом и обнимают друг друга. У Хёнджина внутри взрыв млечного пути, а снаружи — непередаваемые эмоции, которые чисты и искренние настолько, что с ума сойти можно, каким непорочным он оказался в этих взаимоотношениях. Феликс смотрит на него, как на самого близкого человека, какой только у него есть (или Хёнджину кажется?) и не перестаёт солнечно улыбаться. — Как добрался? — Просто отлично. Летел на крыльях любви к тебе. Хёнджин запоздало понимает, что именно выдал, от чего резко прикрывает рот рукой, а потом и всё лицо, отворачиваясь. Тихий смех Феликса становится громче, перерастая в открытое хихиканье и Хёнджину хочется провалиться сквозь землю. — Хорошо, что ты так быстро долетел, ведь до назначенного времени ещё целых десять минут. — Я просто не мог сидеть дома и вообще боялся, что опоздаю. Хёнджин умалчивает про свои нервы, которые немало заставили его поволноваться всё время сборов. Поэтому он и вышел раньше, чем планировал. Хотя Феликс и не осуждает, наоборот, только поддерживает их шуточный флирт в диалоге. — Ладно. Пойдем? Ты обещал рассказать мне, как рисуешь и показать тоже. — Конечно-конечно! Я даже взял скетчбук с собой, чтобы запечатлеть твой прекрасный профиль в одном замечательном месте. Тут недалеко, давай за мной! Они направляются вперёд по дорожке и Хёнджин продолжает разговор о своём любимом хобби. Феликс слушает настолько внимательно, что ему даже неловко, но когда парень ещё и задаёт вопросы, так вообще выпадает из реальности. К увлечениям Хёнджина никто ещё не относился с таким вниманием. Даже Чонин, хотя они любили вместе посидеть на крыше, пока старший рисовал. Но с Феликсом их диалог сейчас ощущался совсем иначе: Хёнджину хотелось плакать от счастья, а ещё громко признаваться в любви. — Давай сядем здесь и я тебя нарисую, — предлагает Хёнджин, когда останавливается возле скамейки, с которой открывался вид прямо на реку Хан. — Ой, давай! Мне нужно что-то делать или… — Нет-нет! Просто сиди, смотри на противоположный берег и рассказывай мне что-нибудь. — Ладно. И что же тебе рассказать? — Всё, что посчитаешь нужным. Хёнджин улыбается ему, доставая из рюкзака все нужные ему принадлежности. Удобно расположившись со скетчбуком в руках, он поднял взгляд на Феликса и замер. Невозможно быть таким красивым, но парень доказывал ему обратное. — Я родился в Корее, но всю свою сознательную жизнь провёл в Австралии. С Минхо мы познакомились только когда мне было пять лет. До этого отец не хотел, чтобы мы виделись. Я сначала не понял, почему он также тепло относился к нему, как и ко мне, но потом мне рассказали и я очень сильно удивился. Минхо был старше и знал больше, но всё равно не питал ко мне особой любви или какой-то братской привязанности. Поэтому мы часто ругались и отец принял решение расселить нас по разным странам. Потом уже, когда я стал старше, то понял, что не хочу вот так обрывать общение с братом, поэтому написал первый. Мы поговорили, извинились друг перед другом и начали заново. Теперь нас с уверенностью можно назвать братьями. Правда взаимоотношения у нас специфические, поэтому многие думают, что мы ненавидим друг друга, но это не так. Хёнджин внимательно слушает и кивает в некоторых моментах, продолжая делать наброски на плотной бумаге. Оказывается, рисовать человека, который тебе нравится, намного легче и приятнее. — Минхо хороший, просто сложный, — подаёт голос Хван и вздыхает, — мы не сошлись с ним характерами, хотя сделал он мне очень больно. — Вы были в отношениях? — Феликс становится серьёзнее, но по-прежнему не двигается, чтобы Хёнджин смог его дорисовать. — Да. И сначала всё правда было хорошо. Я чувствовал взаимность и искренне любил в ответ, но потом узнал, что его «любовь» ко мне остыла слишком быстро. Он порвал первый и я в какой-то степени благодарен ему за это. Сам бы я не смог. — Прости. Мне очень жаль, что тебе пришлось это пережить. Не хочу, чтобы ты грустил сейчас. Давай не будем о плохом, хорошо? Хёнджин чувствует руку на своём колене и улыбается, согласна мыча в ответ. Рядом с Феликсом он даже грустить не может. Просто потому что тот не позволяет ему чувствовать какие-либо другие эмоции, помимо счастья. — Сейчас, получается, ты вернулся в Корею? — Да. Я устал быть в Сиднее один, поэтому решил, что самое время менять обстановку. И сейчас я понимаю, что не зря принял такое решение, ведь познакомился с тобой… Феликс всё же опускает голову, сильно смущаясь, закрывает лицо рукой и начинает смеяться. Хёнджин подхватывает это веселье и осторожно приобнимает друга за плечи, чуть прижимая к себе. Без всякого подтекста — просто объятия, которые сейчас им так необходимы. — Я очень рад, что ты не разочаровался в своём решении, Ликси. — Я тоже… Ну что, ты закончил? Покажи-покажи! Хёнджин смеётся и кивает, подправляя последние штрихи. После этого он протягивает скетчбук Феликсу и в томительном ожидании смотрит на него, надеясь, что тому понравится. — Вау! И это всего лишь за то недолгое время, что мы разговаривали… Джинни, у тебя явно талант! Мне очень нравится! — Ну что ты такое говоришь, просто набросок… Спасибо. Ли просит отдать ему этот рисунок и Хёнджин смущается ещё больше, но аккуратно вырывает лист и протягивает его Феликсу. Тот светится от счастья, рассматривает скетч и убирает его к себе, обещая обязательно повесить у себя где-нибудь дома. Хван почти не дышит, когда они снова обнимаются, но на этот раз крепче. Невозможно испытывать столько чувств к человеку, но Феликс в очередной раз доказывает ему обратное. Они гуляют дальше, по пути натыкаясь на уличного музыканта, который что-то красиво исполнял на скрипке. Парни удивились, ведь такой инструмент встретишь не часто. Гитара была самой распространённой и что уж говорить — люди даже пели чаще, чем играли. А тут совершенно незнакомый мужчина, который виртуозно перебирал смычком струны и создавал волшебную атмосферу в небольшом месте. — Вау, как же красиво звучит… Пара секунд и вот — они уже ловят ритм, плавно двигаясь в такт друг другу. Хван широко улыбается, не отводя взгляд от прекрасного лица напротив. Хёнджин пропадает, совершенно не понимая, как так получилось, что они начали танцевать, держа руки на плечах и на талии. Феликс смотрел в самую душу, постепенно приближаясь к губам Хёнджина. До поцелуя оставалась всего пара миллиметров, но парень в последний момент уткнулся носом в чужое плечо и тихо засмеялся. Хван отдал Богу душу, хотя был совсем неверующим. — Я не думал, что ты так хорошо танцуешь, — прочищая горло говорит он, смотря на Феликса сверху вниз. — Я же занимался танцами в Австралии, поэтому… вот так. Тело ещё помнит. — Ты идеален во всём, я уже понял. — Ну что ты такое говоришь, Джинни! Они смеются, продолжая плавно кружиться и обниматься, наслаждаясь этим вечером и друг другом. Расставаться совершенно не хотелось, но время неумолимо бежало вперёд, напоминая о том, что им пора было прощаться. — Сегодня был замечательный вечер, спасибо тебе, Джинни. — Взаимно, Ликси. Я не хочу уходить. Хёнджин сжимает чужие руки в своих и Феликс делает тоже самое в ответ, закусывая губу. Насколько правильно им сейчас будет снова разойтись и встретиться опять, но уже в сообщениях. Не слишком ли он поторопят события, если сейчас кто-то предложит продолжить свидание дома? — Значит не уходи. Хван удивлённо раскрывает глаза, смотря на сильно смущающегося Феликса, и не верит своим ушам. Ему нужно расценивать это, как предложение или… — Не уходи, Джинни. Останься сегодня со мной. Хёнджин выдыхает и, притянув Феликса ближе к себе, кивает несколько раз, прикрывая глаза и зарываясь носом в чужие волосы на макушке. — Хорошо, Ликси. Ты не представляешь, как сильно я этого хочу. Отрицать чувства стало ещё глупее, чем было до этого. Хёнджин пишет смс Чонину о том, что сегодня не придёт, стойко терпит все подколы и оры в голосовых (пытаясь невозмутимо реагировать на смешки Феликса), и потом разрешает привести Сынмина, чтобы младшему не было так скучно одному.***
Хёнджин чувствует у Феликса дома такое спокойствие, что самому страшно становится от всех этих приятных ощущений. Ли заваривает им вкусный чай с бергамотом, отрезает брауни, хвастаясь собственной готовкой и совершенно не стесняется проявлять к Хёнджину ещё больше тактильности, чем на улице. — Ликси, ты ещё и готовишь вкусно. Неужели такие идеальные люди и правда существуют? — Хватит меня смущать, ты говоришь слишком много комплиментов, — Феликс смеётся, в шутку пиная Хёнджина под столом. — Я говорю правду и не могу удержаться, прости. Они говорят ещё где-то час, затрагивая абсолютно все темы, которые они не успели обсудить до этого. Хёнджин рассказывает про Чонина, показывает фотографии и обещает скоро их познакомить. Феликс подмечает их схожесть и с удовольствием соглашается на новое знакомство. А потом Хёнджин его целует. Вот так просто: первый, без лишних движений и ненужных сомнений. Феликс замирает больше от неожиданности, но потом тут же начинает отвечать, прижимаясь ближе и приоткрывая рот. Хвану сносит крышу и Ли вскоре оказывается у него на коленях с приподнятой футболкой. Руки так правильно сжимают чужую талию, что можно сойти с ума. Хёнджин бы и сошёл, если бы не услышал чужой, почти срывающийся, низкий шёпот: — Давай станем ещё ближе, Джинни. Хёнджин кивает, подхватывая Феликса под бёдра и уносит его в комнату, не отрываясь от таких нежных и прекрасных губ.