I Am You

Южная Корея прекрасна в любое время года, но весной, где-то в конце марта-начале апреля, она особенно очаровательна. Сначала Феликс не особо хотел проникаться культурой этой страны. Ему по душе больше была Австралия с тёплым климатом, чайками на пляжах и кенгуру в заповедниках. Но сейчас Феликс может смело признаться, что недооценил Корею и её природу. Надо исправляться.       — Ты раньше никогда не видел, как цветут вишнёвые деревья? Хёнджин удивлённо смотрит на Феликса, крепче переплетая их пальцы и уверенно шагая по дороге в сторону леса, который пользовался большой популярностью во время потккота. Привлекало это место тем, что там было довольно много свободного пространства, благодаря чему можно избежать давки или некомфортной толпы, какие образовывались на улицах, если где-то рядом росли вишнёвые деревья.       — Нет. Сначала не успевал, потом просто не хотел, а через какое-то время меня вообще в Австралию увезли.       — Значит, это будет твой первый потккот?       — Получается, что так, — солнечно улыбается Феликс, — и я рад, что проведу его именно с тобой. Хёнджин не может сдержать смешка и одаривает парня таким влюблённым взглядом, что, если бы можно было стрелять из глаз лазерными лучами, то он бы давно уже прожёг в младшем дыру.       — Я тоже чувствую, что эта весна пройдёт по-другому, — кивает Хван и перехватывает во второй руке пакет поудобнее.       — Это плохо или хорошо?       — Это определённо пойдёт мне на пользу. Мы пришли, смотри! Сеульский лес — идеальное место для тех, кто хочет посмотреть на вишню в условиях природы, а не оживлённого города. Хёнджин предложил Феликсу устроить романтический пикник прямо под цветущими деревьями, когда днём ранее они пытались спланировать свои выходные. В парке есть много уединённых мест, которые подойдут для свиданий под сакурой. Смутились оба. Согласились тоже.       — Мы сейчас в Сондонг-гу? — Уточняет Феликс, осматриваясь по сторонам.       — Да, мне очень нравится здесь. И ты тоже. Ли вспыхивает и тут же заливается смехом, отворачиваясь в другую сторону. Хёнджин подхватывает веселье и ведёт Феликса дальше, в самую глубь, где деревьев больше всего. Запах стоял не особо сильный: всё же несмотря на внешнюю красоту цветков, аромат у них был тонкий и почти неслышный. Младший хмурится, подходя чуть ближе к одному из деревьев и привстаёт на носочки, чтобы дотянуться до растения.       — Джинни, а почему они почти не пахнут? — В голосе слышится искреннее негодование, Хван подавляет смешок, становясь сзади.       — Ну потому что вот такое цветение у них. Запах появляется только после какой-либо обработки или, например, если опустить цветок в кипяток. Некоторые называют это чаем, — просвещает Хёнджин и подхватывает Феликса за талию, когда тот подпрыгивает, чтобы осторожно сорвать розовые лепестки.       — Я хочу попробовать, — заявляет парень и благодарно кивает, оглядываясь по сторонам, чтобы удостовериться, что никто не заметил его маленькую шалость.       — Хорошо. Идём. Через пару минут прогулки они усаживаются под одним деревом, рядом с которым в ближайших десяти метрах никого не наблюдалось. Хёнджин расправляет плед, пока Феликс осторожно достаёт их небольшие закуски и термос с чаем. Погода только благоволит вот такой их прогулке: сегодня не жарко и не холодно. Комфортная температура, тёплое солнце и освежающий ветерок, который был как никогда кстати.       — Тут очень красиво. Я жалею, что не видел этого всего раньше, — тянет Феликс и усаживается поудобнее на пледе.       — Главное — начать, — улыбается Хван и устраивается головой на коленях у парня, — обещаю тебе, что это не последний наш потккот.       — Посмотрите на него, — Ли отзеркаливает довольное лицо старшего и запускает пятерню в чёрные волосы, — хорошо тебе?       — Ты даже не представляешь, насколько. Хёнджин закрывает глаза и чувствует полное умиротворение. Феликс тихо что-то напевает, его голос смешивается с ветром и шелестом листьев на деревьях. Мелодия больше походит на сказочную, от чего хочется поскорее уснуть и увидеть волшебные сны про фей, затерянную долину и прекрасную радугу, с застывшими каплями росы.       — Джинни, ты можешь ответить мне на один вопрос?       — Какой?       — Как ты чувствуешь себя сейчас? Хван открывает глаза и встречается с прекрасными карими напротив. Тянется рукой, чтобы пальцами снова пересчитать веснушки и кончиками поймать улыбку, которая достаётся только ему. Хёнджин выдыхает и потягивается, медленно растягивая уголки губ.       — Мне больше не страшно, — он вздыхает, замечая на себе сосредоточенный взгляд Феликса, — я не тревожусь по любому поводу и без причины. А ещё не чувствую вину перед Чонином. После того, как я вернулся домой, мы снова поговорили и мне стало спокойнее. Сейчас я с уверенностью могу сказать, что морально чувствую себя в разы лучше и легче, чем месяцем ранее. А с тобой… Я счастлив, Феликс. Ли выдыхает с таким слышным облегчением, что Хёнджину даже неловко становится, что он позволил переживать за себя так сильно. Однако ему тут же приходится одёрнуть себя: на эту тему разговор тоже уже был. Феликс наклоняется, чтобы оставить несколько поцелуев на щеках Хвана и крепко обнять, насколько это вообще позволяла поза.       — Ты даже представить себе не можешь, как же долго я хотел услышать эти слова. Джинни, это замечательно. Я хочу, чтобы и дальше всё было так хорошо.       — Если мы будем вместе, то твоё желание исполнится. Феликс смущается дико, но Хёнджин не даёт ему усилиться — просто тянется вверх самостоятельно, одну руку так удобно размещая на талии, а второй придерживая прекрасное лицо. Проходит секунда и их губы сливаются в мягком и аккуратном поцелуе. Над головами шелестят вишнёвые деревья. Ветер срывает розовые лепестки и осыпает ими влюблённых, которые ничего и никого не замечают, наслаждаясь только друг другом.       — А какое у тебя желание? Хёнджин улыбается и осторожно убирает листик с блондинистой головы Феликса, целуя в то место, где он недавно лежал.       — Чтобы всё было хорошо. Ли снова приближается к нему, чтобы поцеловать, но на этот раз целится куда-то чуть ниже глаза, накрывая своими губами маленькую родинку. Хван в очередной раз закрывает глаза и выдыхает, не убирая с лица счастливую улыбку. Слишком хорошо. Тепло волной разливается где-то в сердце, а потом затапливает всё нутро — лёгкие, кажется, полностью в цветках вишнёвого дерева, а щёки цветом с розовые лепестки. Забавно, что, если открыть глаза и посмотреть на Феликса, то можно увидеть ту же самую картину.       — Знаешь, я чувствую себя сейчас этим цветущим деревом, — подаёт голос Феликс и Хёнджин заинтересованно мычит.       — Почему?       — Оно живое. Прямо сейчас. Понимаешь, о чём я? Это дерево цветёт, дышит, живёт, дарит ощущение прекрасного и спокойного одновременно.       — Понимаю. Рядом с тобой так и есть. Они сидят до самого вечера, пока солнце не скрывается за горизонтом. Еда вся съедена, чай выпит, а в скетчбуке уже не осталось чистых листов. Хёнджин разрисовал абсолютно каждый. Тут и Феликс, и лес, и деревья, и цветок сакуры, и дорожка, и люди по соседству под другими цветущими вишнями.       — У тебя же осталось место на карте памяти? — Спрашивает Феликс, когда они собирают вещи и мусор, чтобы выбросить за собой.       — Да. Места ещё много. А что? — Хёнджин кивает, проверяя камеру.       — Готов нажимать на кнопки? Этот день должен остаться запечатлённым в нашей памяти на всю оставшуюся жизнь. Хван улыбается и тут же включает фотоаппарат, пока Ли отвлекается на что-то другое. Он наводит фокус на парня и немного наклоняется вперёд.       — Ликси.       — Что, Джинни?       — Посмотри на меня и улыбнись. Хёнджин успевает сфотографировать лицо Феликса именно в тот самый момент, когда он растерян и толком ничего не успел понять. Рассматривая получившийся снимок, старший только хихикает и делает ещё один, пока парень начинает возмущаться.       — Хэй!       — Что? Ты сам сказал, что этот день мы должны запомнить навсегда.       — Но не моими нелепыми фотками же! — Дует губы Феликс и Хёнджин смеётся громче.       — Такие фото, как раз-таки, самые ценные. Пойдём, Ликси. Они покидают лес и направляются вдоль по улице, осматривая уже переходящий в ночную жизнь город. Феликс вертит головой по сторонам, постоянно указывает куда-то рукой и тянет за собой. Хёнджин еле-еле поспевает следом, но не сопротивляется, урывая моменты, чтобы запечатлеть красивое место или не менее красивого Феликса перед собой.       — Потккот в городе тоже прекрасный, Джинни, разве нет? Хван останавливается и замирает, когда замечает, как нереально-естественно оказался Феликс под цветущей сакурой прямо сейчас.       — Полностью согласен с тобой, Ликси. Он кивает и, когда парень поднимает голову вверх, делает снимок.       — Ты слишком красивый. Моя камера скоро не выдержит от таких замечательных снимков.       — Ну хватит меня смущать, Джинни…       — Я просто говорю правду.       — Тогда я тоже скажу правду, — Феликс в два шага оказывается перед ним и поднимается на носочки. Хёнджин с готовностью обнимает парня за талию.       — Какую же?       — Я люблю тебя, Хёнджин. Их губы снова переплетаются между собой, ухватывая лёгкий синхронный полувздох. Хвану кружит голову атмосфера сегодняшнего дня и Феликс в его руках, который так трепетно отвечал на любые касания и прижимался ещё ближе. Отрываться друг от друга не хочется, но нехватка воздуха вынуждает это сделать. Хёнджин покрывает мелкими поцелуями веснушки на лице Феликса и улыбается, когда слышит смущённый смех.       — Я тоже люблю тебя, Феликс. Моё личное солнце. Они направляются дальше счастливые и абсолютно влюблённые. Держатся за руки, дурачатся и смеются, чем вызывают косые и заинтересованные взгляды со стороны других людей. Но парни соврут, если скажут, что им на это не плевать. Хёнджин успевает делать и другие фото, заполняя карту памяти до отказа.       — Потом надо будет распечатать какие-нибудь из них, — говорит Феликс, когда они просматривают получившиеся снимки и сидят на скамейке в парке.       — Обязательно, — соглашается Хёнджин, — у меня есть фотобумага.       — Я уже придумал, как это всё оформить.       — Я в тебе не сомневался. Когда время близится к двенадцати, а фотоаппарат уже сообщает о том, что места не осталось, они сворачивают в сторону дома и целуются в два раза чаще, из-за чего приходится постоянно останавливаться. Хёнджин где-то срывает ветку сирени и торжественно вручает её Феликсу, который не прекращает смеяться и с не меньшим почтением принимает такой скромный подарок. В квартире самообладания хватает только на то, чтобы отложить в сторону камеру, цветы и плед с посудой. Феликс снова целует первый, на этот раз уже не смотря по сторонам и не переживая, что их кто-то может увидеть. Хёнджин отвечает с такой готовностью, будто это их первый раз (а не миллион первый) за день. Томное дыхание смешивается, а во взглядах горит уверенность и желание вперемешку с огромной любовью, которую они испытывают друг к другу. Хёнджин покрывает поцелуями открытую шею, ключицы и грудь, опускаясь ниже и изучая заново уже такое знакомое и родное тело. Ли выгибается навстречу любимым рукам, рвано выдыхает на касаниях губ и низко стонет, когда ощущает руку на внутренней стороне бедра.       — Джинни, пожалуйста. Просьба вылетает сама собой и, видимо, чисто для формальности. Хёнджин и сам всё знает. У него желание такое же огромное, если не больше. Его дважды просить не нужно. Подготовка кажется слишком долгой и мучает обоих, но Хван отказывается переходить к дальнейшим действиям, пока не будет уверен в том, что Феликс чувствует себя комфортно. Впрочем, хнычущие стоны Ли совсем скоро сменяются сладостными и томными выдохами от наслаждения. Хёнджин прижимается ближе, не обделяет вниманием ни одну часть тела младшего и двигается быстрее, как только чувствует, что Феликс позволяет, раскрываясь больше. Они пересекаются взглядами и тут же сцепляются губами, пряча в этом страстном поцелуе самые громкие и протяжные стоны. Им слишком хорошо и кайфово, чтобы это прекращать, но тела решают всё за них. Феликс дрожит в сильных руках Хёнджина и чуть ли не плачет от переполняющих его эмоций. Старший издаёт последний низкий стон и расслабляется следом, сжимая парня в своих объятиях ещё сильнее. Они лежат на кровати буквально сплетённые всеми конечностями и бесконечно-влюблённо смотрят друг на друга, не переставая улыбаться.       — Я уже говорил, что люблю тебя, Ликси?       — Говорил. Но я хочу слышать это каждый день.       — Договорились. Влюблённые снова сливаются в поцелуе, закрепляя данное обещание самой надёжной печатью в мире. А за окном скоро начнётся рассвет и сакура продолжит цвести, прямо как любовь Хёнджина и Феликса: с каждой минутой всё пышнее и больше. И на это никто не сможет повлиять, кроме них.