Мороз ломит ребра

Несмотря на все свои богатства Одинокий и Торжественный Солитьюд не вызывал в нем чувства защищенности, и какой то присущей для таких городов свободы, возникавшей из за оживленных толп людей, тысячей ароматов, и множества пестрых вывесок, что висели тут и там. Он напротив вызывал тоску, поэтому из всех мест , где он побывал больше всего он не любил именно этот город. Особенно тошно его было видеть по утрам, когда выходя из своего поместья он замечал сияющий дворец ,возвышающийся на скалах, сверкающий и весь из себя издевающийся над ним Солитьюд. Хоть он и был имперцем, по видам родных краев не скучал, и пожалуй, никогда бы не захотел воротиться обратно. Вид только улицы и выложенных камней на дорогах напоминал ему Бравиль , Скинград и другие места, в которых ему часто приходилось бывать в детстве и юношестве . Когда он впервые оказался Скайриме, он понял, что лучше уж умереть здесь, от руки палача или в пьяной драке. Даже холодная и снежная Брума, которую он видел большую часть своей жизни, оказалась ничем по сравнению с этой промерзшей насквозь землей. Скайрим вызывал в его душе неподдельное восхищение, показывая все красы родины, от которой он был отлучен. Холодная земля принимала в свои объятия всех своих детей, даря им древние тайны и холодные курганы, все для того, чтобы чувствовать себя свободным. - Слышащий смотри сколько тут огней - послышался голос из толпы- нет ничего более кровожадного, чем сжигание пугала! - пропел Цицерон, исчезая в куче таких же , как он гостей, сегодняшнего праздника. - Не отходи далеко.. - промямлил про себя вампир, понимая, что тот уже не слышит его В отличие от Слышащего Цицерон был ужасно рад оказаться в эту ночь на празднике. С тех пор как милые барды снова начали проводить этот нордский праздник, посещать Солитьюд стало куда интереснее и еще более кровожаднее. Эти улицы, огни и вечный гомон, означали жизнь. Ступая по этим зеленым улочкам он чувствовал умиротворение, той обыденной жизни, в которой он сам когда то принимал участие. Скайрим хоть и чудесное место для служения Ситису и Матери ночи, но оно никогда не станет домом шуту. Ни жаркий Маркарт, ни Вайтран , что стоял по середине огненной тундры, а уж не тем более Данстар, где замерзала не только плоть, но и кости. Теперь , когда он не в мрачном убежище, он снова может взяться за клинок. В этот день можно и подавно не обращать внимание на ворчание Слышащего, который предпочел бы спуститься в Черный Предел еще раз. Цицерон не злился, он знал, что рано или поздно тот примириться с торжеством и найдет веселье в вине или приятных разговорах. Солнце быстро скрылось за морем, от чего полная мгла быстро укрыла Синий Дворец, и лишь две яркие луны освещали залитый огнем город. На площади и правда собралось много людей, от нищих до знати, которая порой могла себе позволить спуститься к крестьянам, ведь в конце концов они делили с ними один хлеб и вино. Из всех щелей лилась музыка; тянущиеся звука флейты и тяжелые удары барабанов, трещала лютня. Столы валились от еды и выпивки. Запахи так и манили окружающих. Изысканные вина, пироги со всеми начинками, какие можно было только представить; орехи в меду, рулеты, что наверняка были изготовлены лучшими пекарями дворца. Сама Ярл Элисиф пришла на праздник, смотря на то, как барды зажгли огромное чучело. Но его не подкупит эта красота. Никогда. Куча мыслей роилась в голове , словно ее заполонили черви. Слышащий не любил бездействие, точнее сидеть на месте. Стены убежища давили на него, а огромный простор имперского города заставлял ютиться у стены, выжидая подходящего момента чтобы уйти. С тех пор, как он связал свою жизнь с разбойничеством, а после и со служением Матери, его жизнь сбавила привычный темп. Он просто не любил бездействие Сама мысль о том, что он зажжет яркое пламя из своих ладоней несказанно радовала его. Он находил в любом ручье, заброшенном форте или пещере нечто безобразно прекрасное, это и заставляло отлучаться от всех воспоминаний, был только он и бесконечные дороги открывающие новую жизнь. Так же причиной послужили его не очень удачные переговоры с воющими сторонами. Он не был хорошим дипломатом, а уж тем более никогда не принимал участие в столь важных делах, поэтому вспомнив про свою личную обиду на империю , сделал выводы, что поддержать Ульфрика куда интереснее. Конечно, Туллий не оценил подобную самодеятельность , от чего теперь его солдаты следили за болваном-довакином тут и там. - Слышащий! Цицерон появился внезапно. У него хорошо получалось сливаться среди праздника. Его шутовской костюм отлично сочетался с яркими флажками и разодетыми бардами. Он вытанцовывал у костра и завлекал других зевак. Оказалось, что он успел выучить новые песенки, и он с огромным удовольствием пел все, что только мог вспомнить. Когда он смеялся не от распирающего смеха в голове, не от убийств, а просто так, это в каком то роде меняло его, он выглядел иначе на фоне огня, он весь сверкал, лучился от радости, а его темные глаза, приобретали совсем другой окрас, какой то мягкий и такой добродушный, это заставляло воспринимать его иначе. Хотя порой вампиру приходилось узнавать, что же означают на самом деле эти "добродушные" глазки. Наверняка он прирезал парочку прохожих , но возражений никаких. Ему нравилось, смотреть, как тот убивает, вед признаться убийства он любил не так сильно, как кровь людей, так что это даже хорошо, что убивает Цицерон, еда всегда падает под ноги. - Ты закончил? - с надеждой спросил вампир - Нет! Что ты Слышащий! Ночь же в самом разгаре, а ты стоишь с кислой миной - он наигранно вытер слезу - ну же, улыбнись! Считай, что ты вернул этот праздник, а Цицерон это видел, о да! Слышащий быстро пробежался по многочисленной толпе, дабы предложить Цицерону другую жертву, но шут опередил его. Но резко схватил его за руку таща в самый центр, сопротивляться было бесполезно. Когда шут хватал его вот так, становилось неподдельно жутко и интересно. Но тем не менее он любил его прикосновения, резкие но в тоже время приятные, когда он искренне жался и что то шептал. Одно только его слово могло скрасить тишину или утихомирить гул. - Знаешь, попасться на убийстве по сравнению с этим - ничто - недовольно буркнул тот, пока Цицерон шатался рядом не отлипая, и напевал что то про Рагнара Рыжего - Слышащий! Цицерон даже разрешает тебе выпить, если тебе от этого станет веселее! Потанцуй с бедным Цицероном, пожалуйста..- он произнес это так жалобно, что остатки сомнений у вампира сразу же пропали. Тяжко вздохнув он протянул ему когтистую лапу, за которую скоморох с удовольствием ухватился. Со стороны могло показаться, что их движения точны и грациозны, хотя по сути это была чистой воды импровизация, которую они старались придумывать каждый раз , когда проводили время у костра в ночной тишине. Слышащий всегда считал себя немного неуклюжим, если говорить о танцах, да и по большей части все делал Цицерон, ведь кружил и пританцовывал всегда он. Но огонь давал ему особый стимул. Вампиры чаще всего бегут от огня, как и от солнца. Но он не видел в этом огромной проблемы. Солнце оно просто прожигает тебя, ты становишься уязвимым для ран. Но вот огонь это нечто иное, потому что он может сжигать дотла, огонь создает ужасную, разрушительную силу. Так что , достоин тот враг, который может обуздать эту стихию. маги разрушения всегда вызывали у него уважение и в то же время понимание, что они опаснее всего В своем танце вампир кружил у костра, создавая небольшие сферы , отправляя их в небо, где они расплывались небольшими фейерверками. Публике это понравилось , да и бардам в целом тоже. Даже стража закрыла глаза на ту'ум, который заставил чучело вспыхнуть еще сильнее. Музыка заиграла еще веселее, и поняв это Цицерон стянул свою шапку, раскрывая ее для всех желающих, кто хотел бы подкинуть дуракам пару монет. Его это не раз выручало, пользуясь своим видом он танцевал на улицах городов, дабы найти денег на пропитание. Да и в конце концов, вид шута не пугал его потенциальных жертв. Но теперь все было иначе, да и делал он это сейчас ради забавы, зная , что после такого представления его друг выдаст максимально странную реакцию - Спасибо , спасибо , спасибо ! Скромный Дурак Червей польщен такими бурными аплодисментами! - смеялся шут, пряча свой колпак в карман, где уже звенели монетки. Он не особо любил любил расставаться со своим костюмом, даже с каким то элементом этой одежды, потому что теперь его волосы беспорядочно падали на лицо, и от малейшего дуновения ветра закрывали весь кругозор. Но Слышащего это забавляло. Он бы с удовольствием избавился бы от этой шапки, но все попытки кончались для него прямыми угрозами или кознями, это уж как везло с настроением. - С каких пор ты честно зарабатываешь? - хмыкнул вампир, вылезая из толпы бардов, что окружили его в очередной раз, предлагая вернуться в коллегию и обучиться например еще и петь - Цицерон ? О, ну он работал с Лореем на ферме! - Да ну, и как он был рад тебя видеть снова? - Конечно - лукаво усмехнулся шут, пересчитывая монеты- его с женой ждал очень теплый визит от Цицерона! Огни Солитьюда давно стихли за горами, впереди виднелась лишь бесконечная дорога и тишина лесов, коими был окружен город. Первым решил заговорить Цицерон, который сам оборвал свой рассказ о Лорее, сразу же сбежав к столу с угощениями, но Слышащий уже примерно понимал, о чем хотел рассказать ему шут - На столе у них было накрыто - констатировал он так, как будто не ел вечность - но Цицерон ничего не взял Вампир напрягся, пытаясь угадать действия спутника. - О-о... не волнуйся, Цицерон довел его первого же ручья! Рыбы убийцы составят ему отличную компанию. - Мне стоит сильно удивляться ? - Он всегда знал, что тот затаил обиду, на то что фермер отказался помогать, так что его не шокировала новость о том, что Цицерон наведался к нему даже спустя пары тройки лет.... - Конечно, нет! Ты же знаешь, Дурак Червей никогда не забывает лиц....- с этим словами он взял его под руку и повел прямиком к лагерю бандитов, теперь можно устроить праздник, конечной не такой роскошный, как в Солитьюде, но зато он будет персональным, лишь для них двоих