Сын маминой подруги

Руслан просыпается довольно рано. Наверное, кто-нибудь бы и сказал что-то по типу: «Это же круто, что ты можешь вставать рано!», но Руслан абсолютно так не считает. Вставать в восемь и засыпать в одиннадцать — отвратительно. Хотя бы потому, что всё самое интересное постоянно происходит ночью. Он ненавидит свой режим, но и изменить никак не может — плохо потом будет. Пока мысли спокойно сжирают его разум, тошнит неимоверно, горло болит и першит, а голова сейчас взорвётся. Сквозь мучения, попытки встать и нежелание отрывать конечности от дивана, он открывает один глаз, но от яркости настольной лампы быстро закрывает. Почему она вообще включена? Парень переворачивается на живот, утыкаясь носом в подушку. Правда ненадолго. Нос быстро начал забиваться, а дышать, уткнувшись в ткань, почти что невозможно. Тушенцов стонет так разочарованно и зло, что ощущение такое, словно он уже и существовать перехотел за эти несколько минут. — Помогите-е, — Хнычет тот, отлипая от подушки. Да уж, утро после пьянки — пиздец.

***

Тёмное туманное утро растекается за окном. Солнце совсем не собирается вставать, а от снега уже воротит. Ветер шатает деревья, у которых ветки тонкие, тёмные, такие, которые похожи на костлявую руку с когтями, что стучат по стеклу, то и дело пугая каждый раз. От этого старого и дряхлого дерева Руслан постоянно пугался, дёргаясь всем телом. А когда наступало лето, было не так страшно. Тонкие костяные пальцы превращались в пушистые зелёные ветви, которые постоянно развивались на ветру. Приятный шум листвы помогал засыпать, теряясь в царстве Морфея — какое же всё-таки глупое выражение. Хочется тёплого лета, а не бесконечную ледяную зиму. За окном видны люди в свете фонаря, которые спешат на автобусные остановки или же бегут до своей машины, лишь бы не мёрзнуть. Скрыться от утреннего мороза и липкого тумана получается лишь в тёплом пуховике, а ещё в шарфе, который завязан крепко-накрепко на шее. От зимнего утра не по себе: оно у Руслана всегда ассоциируется с одиночеством. Дрогнув всем телом и всё-таки выключив настольную вырвиглазную лампу, Руслан встаёт с кровати. Встать и продрать глаза было сложно, но ещё сложнее держаться на ногах. Тело еле слушалось, а перед глазами слегка плыло, потому что Руслан ещё не успел дойти до ванной. Внутри организма будто случился переворот и все было не на своих местах или в нём просто новая жизнь зарождается, что звучит, конечно, отвратительно, но у него именно такие ощущения. После недолгого, но сложного пути Рус дошёл до заветной раковины. Прежде чем умыться, он зачерпнул в ладони холодной воды и начал жадно её пить, чтобы убрать отвратительный сушняк. Ледяная жидкость неприятно проскальзывает внутрь, вызывая дискомфорт у красного горла. «Всё-таки заболел». Шатен морщится от этого, наконец освежая сухую кожу лица. Карие глаза открываются, разглядывая себя в зеркале над раковиной. Взгляд бродит по всему лицу, замечая тёмные круги, которые сложно не увидеть; взъерошенные волосы, торчащие в разные стороны; слегка опухшее лицо ото сна и, кажется, алкоголя. Вид у Руслана не самый лучший, наверное, даже больной. Кожа выглядит куда бледнее, чем была до этого, а взгляд более уставший и замученный. Он ещё немного смотрит на себя, а после выключает воду, дёргая рукой. — Ай, — Морщится тот, когда кисть ударяется о душевую кабину. Шипит, потирая место удара, а после выходит из комнаты. Руслан направляется на кухню, шаркая домашними тапочками и потирая глаза. Он немного покачивается, морщась от боли в висках. Нос почти не дышит, от чего Рус хмурится, заворачивая на кухню. Парень тут же врезается плечом в косяк двери, не вписавшись в поворот. Вновь мычит болезненно, наконец заходя на кухню и садится за стол, пытаясь понять, что ему нужно делать и вообще зачем он сюда приходил. — Ух-х… Ужас… — Потирает виски, слегка надавливая на них пальцами. Протрезветь у него почти получилось. Сквозь это состояние он заметил записку от матери, которая, видимо, поняла, что Руслан не в самом трезвом состоянии прибыл. Хотя, было сложно не заметить то, как Тушенцов завалился в дом. На столе стояла бутылка минералки, а рядом лежала таблетка Аспирина. В записке было также упоминания о том, что другие таблетки тоже нужно пить, и не забивать болт на самые обычные тики. Она так и не смирилась с тем, что Руслан неизлечимо болен. Рус совсем забыл о препаратах, а ещё совсем забыл о том, что матери навряд-ли понравилось, что тот пришёл домой не трезвый, наверняка вечером будет воспитательная беседа, которую, к сожалению, не избежать. *** Карие глаза сверлят блистер таблеток взглядом. Прочитав огромную бумажку в которой говорится то, что от лекарства умереть и сойти с ума можно абсолютно спокойно, он понял, что тики не так уж и сильно ему мешают. Через не хочу, отговорки, оправдания и минут пять смуглые пальцы наконец надавливают на пластик, который неприятно шелестит, а из отсека тут же выдавливается таблетка. Препарат абсолютно не внушает доверие своим видом: он какого-то белого, со слегка желтоватым оттенком цвета. Будь тут Коля, то он бы сразу сказал, что цвет похож на мочу. Слегка отросшие ногти поддевают таблетку, глаза всё так же подозрительно смотрят на предмет, будто бы выжидая, когда же лекарство перед ним оживёт, но этого всё никак не происходит. — В пизду, — На розовый язык быстро помещается препарат, а пальцы быстро хватают стакан, пока таблетка внутри него превращается в рыхлый жёлтый снег, который по вкусу и вправду напоминает мочу. От таких мыслей только сильнее воротит, и сквозь всю тошноту, он наконец-то проглотил вещество, морщась от горького послевкусия. Порой, своё воображение хочется уничтожить. *** Руслан не чувствовал себя ни плохо, ни хорошо. Сегодня состояние ватное и размытое. Хочется просто провалиться сквозь землю, чтобы не чувствовать себя так. Его не рвёт, а просто тошнит, причем довольно сильно. В голове мелькают воспоминания с того вечера — кажется, он хорошенько нажрался, хотя и пил только пиво… Ведь только пиво? Навряд ли что-то ещё, только если вино, ну или шампанское. Почему он мало что помнит? Холодный ветер задувает в комнату, разнося запах сигареты. Тушенцов облокачивается на стену, держит глаза закрытыми, пока никотин зажат между губ. Колёсико зажигалки прокручивается раз за разом, газа уже давно там нет, наверное, уже как год. «Надо бы выкинуть» — мимолетно проскакивает мысль, а после исчезает в недрах мозга, где воспоминания еле живые хранятся. — А тебе вообще можно курить? — Даня смотрит чуть с прищуром, пытаясь выследить обман, но в темноте это не увидеть. Они тут, вроде, довольно долго. Музыка уже давно стихла, да и шума гораздо меньше стало. Пару раз на балкон вламывались какие-то необычно пьяные люди. Они бормотали что-то, а потом исчезли, долго провожая парней взглядом. Данила — какое же непривычное окончание — закатывал постоянно глаза при виде их, а ещё цокал языком. — Нет, — Пожимает плечами, шмыгая носом. — Тогда почему куришь? — Да мне и пить нельзя. Мне, вообще, много чего нельзя, но если я все эти правила буду соблюдать, то много чего пропущу. — Не спорю, — Он вновь соглашается, даже диалог не продолжает, просто замолкая. Можно было бы подумать, что ему абсолютно не интересно разговаривать, но если бы это было правдой, то Даня бы и вопросы не задавал больше. Что этот обрывок забыл в его голове? Почему именно он, а не какой-то другой? Тёмные брови слегка хмурятся, а пальцы чуть плотнее сжимают корпус зажигалки, надавливая ногтем на ребристое колёсико. Стоит ещё немного так, а после тушит оставшуюся половину сигареты в пепельнице. *** Руслану не очень-то и хотелось убираться, тем более в чистой, по его мнению, квартире. Сонливость и лень всё пытались заманить его в мягкую постель. Хотелось бы сейчас поспать часик-другой, а ещё поваляться, просматривая тик-ток, или же ютуб. Можно было бы и написать друзьям, спросив всё ли в норме. Особенно Коле, он же в стельку был… Это уже никак не забудется. Тащить такую тушу — самое ужасное занятие. Хоть и желания протирать всё нет, но это стоит сделать. Хотя бы потому, что наказание за нетрезвое состояние, возможно, смягчится. Мама явно недовольна такой выходкой, но успешно это скрывает. Она не пишет ему уже целый день, что явно не означает то, что женщина занята. Обычно всегда найдётся момент, чтобы написать ему, спрашивая всё ли в порядке. Кажется мама очень не довольна ситуацией. В любом случае он найдёт выход, ведь раньше как-то находил, хоть и не так часто приходилось это делать. Тушенцов лениво берёт тряпку, попутно ища музыку на фон, чтобы протирать пыль стало хоть чуточку веселее. Не хочется, чтобы мысли сжирали голову, музыка в этом плане помогает. Проще воспринимать мир, когда мелодия на фоне, а не пустота. Хочется облегчить свою загруженную голову, а разгружать её сложно, поэтому музыка помогает. Нижняя губа закусывается, а взгляд становится чуть сосредоточеннее, когда приложение запускается. Шатен переключает треки один за одним, стараясь найти что-то своё. Парочку слушает немного, так как не знает авторов, но не видит в них ничего интересного. А о нём также будут думать? Он тоже не интересен? Быстро махнув головой, взгляд вновь направляется на телефон. Хочется весь этот бред убрать из головы, желательно навсегда. Только как? Зубы насилуют губы, хватаясь плотно и надолго в нежную розовую плоть. Палец уже как на автомате перелистывает треки, а уши улавливают неинтересные песни. Почему даже рекомендации ничего подходящего предложить не могут? В конце концов он выдыхает, губы поджимая, а после телефон на корзине для белья оставляет. Делать что либо теперь абсолютно не хочется. Мокрую тряпку, которая только вот-вот побывала в воде, мажет по столу. Водяные разводы растекаются, но Руслан забивает хуй на это, продолжая агрессивно протирать поверхность. Мысли бегают с одной на другую. Всё мешается между собой, создавая кашу, но это уже вошло в привычку. Почему от музыки так много зависит? — Ты вообще чем занимаешься? — Даня задаёт вопрос после недолгой, но весомой паузы. Вновь какой-то шум за дверью. Он уже совсем не пугает, как в привычку вошло. — Ничем, — Просто, но это вполне правда. — Ты бы сюда не попал, если бы занимался «ничем», — Говорит так спокойно, словно это правда. — В смысле? — Да мы все тут чем-то да занимаемся. — По типу? — Старается продолжить диалог, потому что Даня вновь замолк. — Рисуем, пишем, разговариваем, ну ты понимаешь. — А ты?.. — Я первый задал вопрос, — «Из него каждое слово придётся вытягивать?» — Ну, я собираюсь писать музыку. Мы с Давидом и Ариной договорились. — Я тоже. — Чего? — Я тоже этим занимаюсь. Они договорились записать что-то вместе… С каким-то левым парнем, которого он видел всего несколько раз в жизни. Какой ужас… Руслан вновь пытается убежать от мыслей, которые голову съедают. Словно у него в черепной коробке засели паразиты, которые по маленькой частичке съедают мозг, медленно его пережёвывая. Они захватывают весь орган, прогрызая себе маленькие проходы и норы, постепенно съедая его полностью. Каждая частичка одна за одной оказывается в их маленьких противных тельцах. Вода сочится меж пальцев, пока тряпка в крепкой хватке сжимается. Новое ощущение тошноты заседает внутри него, а всё это из-за отвратительной ассоциации. За что ему досталось такое воображение? Тушенцов чувствует, как на пол стало что-то капать раз за разом. — Сука, — Ругается тот, носком протирая стекающую жидкость, которая всё продолжает капать. Шатен ещё немного мажет ступней, а после психует, кидая тряпку в стену напротив, — Заебало. Мат вновь срывается с губ. Он выдыхает, стараясь прийти в себя, но агрессия всё никак не уходит. Сквозь всё желание разъебать кухню, Рус садится на стул, стараясь дышать глубоко и ровно, как невролог говорил. Глаза жмурятся, пальцы сжимаются, а дыхание всё пытается восстановиться. Это такое противное чувство, что аж не передать словами. Хочется всё тут разломать, но адекватность, где-то в запутанных мыслях, говорит, что не стоит этим заниматься. Ко всем ощущениям добавилась ещё и головная боль, от чего только сильнее раздражение прибавляется. Хочется просто отдохнуть, а не страдать от всех последствий вчерашнего вечера. Он просто сходил на один вечер на обычную вечеринку, а страдает так, словно провёл там не часа четыре, а двое суток. Может это старость? «Нужно заняться чем-то более простым» Вдохнув в лёгкие побольше воздуха, Руслан поднимает зад со стула. В голову сразу же отдаёт, но он терпит, стараясь быть спокойным. Сегодня хочется просто спать, а не напрягать мозги, думая о том, как бы ему выкрутиться из той или иной ситуации. Через два дня в школу, но это совсем не радует. Хочется каникулы, чтобы отдыхать спокойно без каких-то оправданий и отговорок. У них учителя на учёбе, а заменить некому, поэтому дают дополнительные выходные. В принципе, Рус доволен, что не странно. За это время уж точно можно будет доделать все свои планы, а это самое главное. Руслан, потупив ещё немного в коридоре, наконец добирается до своей комнаты. Взгляд бегает с одного угла в другой, чтобы понять, где прибираться. Это дело довольно сложно даётся, так как недосып играет свою роль. Есть желание просто свалить все в одну кучу, а там уже и разбираться не придётся. Карие глаза ещё немного пытаются что-то зацепить, а после сдаются. Тихие, более аккуратные и менее раздражённые шаги разносятся по комнате. Шатен лениво идёт к окну, всматриваясь в зимнее утро. Солнце встало, а свет проник в дом, освещая комнаты. Как он успел пропустить рассвет? Столько всего интересного проходит мимо него, даже не проходит, нет, всё пролетает мимо, а он даже и не замечает. Ежедневно что-то да улетучивается от его взора, исчезая между старых пятиэтажек. Хочется, вроде, и догнать, а вроде и забить хуй, продолжая стоять в сугробе из проблем, потому что не знает, как его раскопать. Может ему и нечего с этим делать? Может всё само решится, без него? Руку поднимает, чтобы окно на проветривание открыть, как локоть натыкается на кактус. — Ай, блять, всю атмосферу захуярил! — шипит тот, конечность быстро отдёргивая. Трёт раздражённое место, недовольно ругаясь на растение. Иголки маленькие, почти незаметные, но они очень больно колются, хотя, возможно, это больше из-за неожиданности. — Вот и зачем тебя мать поставила сюда? Ты мне абсолютно не нужен. Взгляд бродит по горшкам цветов, где земля уже вся высохла. Ещё немного постояв так, Руслан идёт за бутылкой с водой, чтобы растения полить. — Бля, Коль, я всё понимаю, но давай собираться домой, — Даня трясёт его за плечо, стараясь в чувства подростка привести. Ромадов мычит недовольно, бурча что-то на своём собственном языке. Тянется к рыжеволосому, улыбаясь пьяно. — Ну Да-ань, дай поцелу-ую, — Коля всё ближе жмётся, чтобы получить то, чего так сильно хочет. — Давай, только быстро, и пойдём. По итогу Данилу поцеловали, а из квартиры они совсем не быстро вышли. *** Ближе к обеду или же уже после обеда, Руслан абсолютно не следил за временем, пришёл голод. За день Рус так ничего толком и не ел — это уже вошло в привычку, причём не самую хорошую. Просто нет сил на это, ну или желания. Он не считает, что это прям очень важно. Можно же просто что-то перекусить, а полноценный приём пищи не обязателен. Посмотрев в холодильник, парень успел понять, что и есть там особо нечего, верней, он не нашёл что-то на свой вкус. Мама не часто готовит, но этого достаточно. Всего вполне хватает на их маленькую семью, он не смеет просить большего, учитывая то, как мама старается изо всех сил. На лекарства, которые невролог прописывает, довольно много может уйти, если не учитывать еще и детские потребности. Как бы Руслан это всё побороть не хотел, плохо выходит. Неосознанно он часто засматривается на других. В прострации одежда постепенно оказывается на нем, а на теле появляется какой то необъяснимо знакомый запах. Понимать откуда он исходит — не хочется. Настроение для этого занятия не то. Единственное, на что есть желание, так это на еду, за которой ещё стоит сходить. *** Горячий пар поднимается ввысь, а мокрый снег скрипит под ногами. Руслан кутается в куртку, поправляя капюшон на голове. На улице не так уж и холодно, но этого достаточно, чтобы нос мёрз. Не смотря на более-менее хорошую погоду, хочется поскорей добраться до котокафе, которое не так далеко здесь находится. Сегодня нет настроения на гулянки. Есть желание только сидеть и пить кофе, может, ещё и играть на гитаре. Изначально он планировал просто в магазин сходить, а потом ему стало слишком лень до него идти. В конце концов, ему же просто перекусить хочется, а это можно сделать и в кафе. Если меж гаражей пройти, то куда быстрей получится добраться до него, что только радует. Взгляд направлен под ноги. Всё вокруг кажется не таким уж важным, тем более, если ничего не происходит. Зима будто сжирает всех детей, которые под окнами орут. Рус, если честно, этому рад, он не очень сильно их любит, ему в школе шума хватает. Дома отдыхать хочется, а не слушать вопли. Парень заворачивает в сторону гаражей, ускоряя шаг, пока из носа чуть ли не текут сопли. Трёт кончик носа, поправляя шапку, которую наконец надел, чтобы не разболеться ещё сильнее. Тут дорога не протоптана, да и, видимо, никто из дворников не собирается чистить снег, которого немало упало. Кеды проваливаются, но не очень глубоко, что не совсем радует. Шагает максимально быстро, стараясь поскорей выбраться не из самого комфортного места. В детстве он с друзьями тут постоянно прыгал, перескакивая с одной крыши на другую. Правда после пары падений это занятие сошло на нет, но это так — последствия неаккуратности. Наконец за ещё одним поворотом гаражи закончились. Снег с носков кед стряхивает, вновь шмыгая носом. По ступенькам поднимается, стараясь не соскользнуть с них и не упасть. Тяжёлая дверь открывается, а колокольчик над ней приятно звенит, оповещая работников этого заведения о том, что кто-то пришёл. Тёплая и уютная атмосфера встречает Руслана, как и девушка за стойкой, которая приветливо улыбается. — Здравствуйте, вы бронировали столик? — Она заправляет локоны волос за ухо, держа в руках небольшую папку. — Нет, не бронировал, — Руслан дверь закрывает, чтобы холодный воздух не забирался в маленький и тёплый мирок, — Я кофе хотел купить, да и, наверное, перекусить. — Ох, хорошо. Вы знаете правила кафе? — Девушка вновь улыбается, только уже неловко. — Да. — Тогда снимайте верхнюю одежду и пойдёмте. Он так и поступает. Снимает куртку, шарф и шапку, а после на вешалке все оставляет, вещи из карманов достаёт, отправляясь за менеджером. Шмыгает носом, рассматривая всё вокруг, как в первый раз прям. Здесь уютно, пахнет выпечкой, кофе и чем-то сладким, просто сладким, без обозначения. Парень поправляет худи, проходя в комнату, где его встречают коты. Ему рассказывали, что все они подобраны с улицы, но прошли лечение. Местные ветеринары порой сюда заглядывают, чтобы проверить точно ли у котиков все хорошо. К счастью — это так. Многие уже освоились и стали гораздо ласковее, но некоторые так и бояться, стараясь лежать поодаль от гостей. К сотрудникам они гораздо лучше относятся, но это не удивительно. Руслан садится за свободный столик, а менеджер вновь улыбается, уходя за свою стойку. Рядом, как оказывается, лежит один из котов, рыже-чёрный, вытянув лапы. Ему абсолютно всё равно, кто рядом сел, потому что сон гораздо важнее, чем все остальное. Не то чтобы Рус помнил всех тут животных, но этот выглядит абсолютно не знакомым. У него шерсть тусклая, не густая, в некоторых местах облезлая. Ухо немного надорвано, кажется, это существо тут недавно. Тушенцов ещё немного рассматривает кота, или же кошку, а после заглядывает в меню. С выбором быстро определяется, но официанты так и не подходят. В общем-то, это не так важно. Рядом с меню есть листочек, там прикреплены фотографии котов, их имя, их история и характеры. Довольно мило, что каждому животному здесь уделяют внимание. Улыбка проскальзывает на лице также как и ладонь, которая гладит спину кота. Руслан немного его рассматривает, приступая изучать информацию об этом существе. «Кот.» так и зовут? Кот? Просто кот, не более? Даже Шарик, котейка с повадками собаки, не так глупо и странно звучит как это имя. Будто вся фантазия испарилась или на него хуй забили, оставляя всё как есть. Ещё бы Киса его назвали, чего уж там. Мысли быстро переключаются на дальнейшее описание: «Кота принесли бабушки, рассказав о том, что нашли его недалеко от гаражей. Весь мокрый был после снега, так ещё и шугливый, всё время сбежать хотел. Врачей близко не подпускал, шипел, рычал и лапами махал, но со временем привык. Характер — немного отстранённый, но не против ласки». Скомкано и коротко, но ничего другого можно было и не ожидать. Это, как никак, самое обычное кафе в пизде мира, а не дорогой ресторан в Москве, где всё подробно рассказывается. Руслан хмыкает, а после замечает, что к нему направляется официант. Небольшое сомнение насчёт своего внешнего вида появляется резко, напоминая о том, что Рус не так уж и готовился к выходу на люди. Дрожь лёгкая по телу бежит, убегая куда-то в нутро, заставляя нервно выдохнуть. Губа закусывается, а внутренний голос шепчет, что всё окей, всё в порядке, никто ничего не подумает. — Здравствуйте, уже выбрали что будете заказывать? — парень, лет так двадцати, приветливо улыбается, слегка щурясь. — А, да, сейчас. Можно мне пожалуйста латте, да и всё пока что, — Тушенцов замечает, что на диван запрыгивает ещё один котейка, мельком виден рыжий кончик хвоста. —На растительном молоке? — Да, на миндальном. — Хорошо, скоро всё будет готово, ожидайте! Есть почему-то перехотелось. *** Руки заняты скорее животным, чем напитком, который недавно принесли, но он уже почти наполовину успел опустеть. Рус даже и не собирается быстрее попасть домой, тут спокойнее и даже комфортнее. Хотя бы мысли не так сильно жрут голову, как в знакомых четырёх стенах. Наверное, стоит привыкнуть к одиночеству, чем бегать от него. Пальцы перебирают мягкую шерсть кошки, которая нагло развалилась на его ногах, не собираясь вставать. Лучшие существа на этой планете, никогда не предадут и будут рядом, помогая со стрессом. Тушенцов бы хотел себе завести кота, вот только мама против, говорит, мол, "Дел дома полно, а тут ещё одно животное в квартире". Зато понятно, откуда у него такой плохой юмор. — Мята, нежная девочка, — Тушенцов чешет её за ухом, улыбаясь тому, как кошка ластится к руке, — серое чудо, мне уже домой надо, — шепчет тот, но вовсе не порывается вставать. Здесь слишком тихо и комфортно, но самое главное — не одиноко. В этом кафе не слишком людно, что, несомненно, радует. Многие не любят людей, но не Руслан, то есть, естественно, не доверяет им, порой пугается, но пусть лучше он потерпит их, чем останется наедине со своими мыслями. Иногда это слишком страшно, даже на дрожь пробивает или же на всхлип. Грустный, даже, можно сказать, усталый вздох срывается с губ. Иногда не хочется возвращаться домой, хочется пройтись, пообщаться, побыть где угодно, но только не дома. Кофе выпито, животные трутся об ноги прощаясь, а сам Руслан уже направляется на выход. *** На улице не стало холоднее или же теплее, всё так и осталось. Тушенцов шмыгает носом, тихо матерясь от того, что чуть не упал с лестницы. Снег под ногами скрипит, а в наушниках играет что-то абсурдное, вовсе не подходящее в атмосферу этого дня. Людей на улице стало чуть больше, особенно детей, которые, как насекомые, выползли из щелей в сырое помещение. Руслан решает, что пойдёт по той же дороге, по которой и шёл сюда. Заворачивает направо, в сторону гаражей, натягивая капюшон на голову. Настроение не такое уж и плохое, даже если сегодня прилетит от мамки, то ничего страшного, потерпит. Снег хрустит, а следов от ботинок стало намного больше, что создало так называемую тропинку. Сейчас его голова пустая, нет ни одной плохой или же хорошей мысли. Обычно такие моменты редкость, но когда они происходят, становится до жути комфортно, только заученные слова песни мелькают в черепушке, тут же исчезая, когда они же и звучат среди мелодии. Солнце бросает свои лучи, как стрелы в его спину, освещая всё вокруг. Глаза упёрты под ноги, взгляд бродит по блестяще-раздражительному снегу, ведь больше не за что зацепиться. Всё одинаково: серые пятиэтажки, такие же гаражи, пустошь вместо людей, даже ни одного гопника не видно. Хотя нет, кто-то из людей всё-таки тут есть. Может, бомж какой ссыт? В общем, не его это дело. — Эй! Пойди сюда, вопрос есть. Вроде не бомж. Ну-у, по крайней мере он трезвый, разговаривает связно. Рус не теряется, решает то, что лучшая защита — нападение. — Чё? Член подержать?