Тень героя - hero’s shadow

Изуку ощущает себя оксюмороном. Он вторгается в дома. Он останавливает грабежи и разбои. Он причиняет боль людям. Он не дает людям причинять боль другим. Конечно, мужчины и женщины, которым он причинил боль, ничуть не были хорошими людьми, но Изуку знает, что это не делает ситуацию нормальной. Но также не может найти в себе силы заботиться об этом, потому что у него есть потребность просто делать то, что кажется правильным. Ему также необходима еда и деньги, которыми клиенты обеспечивают его, после выполнения работы. Иногда единственный способ выжить — это нарушить закон и потрепать нервы детективу Цукаучи. Что, по скромному мнению, Изуку, является хорошим преимуществом. Простите его, но он сделает все — совершит любое преступление, независимо от его размера, — если это означает, что он может прожить еще один день. Потому что если Изуку будет жить, то сможет помочь другим. Так уж устроена жизнь бездомного. Иногда Изуку везет. Иногда люди настолько благодарны ему как Кролику, что предлагают деньги или еду, если могут их предоставить. Раньше ему было не по себе. Он стал линчевателем, потому что хотел помогать людям. Он никогда не хотел получить ничего взамен, кроме, может быть, немного более чистой совести, которая помогает ему (притворяться) спать по ночам. Но потом герои начали интересоваться им и игра немного изменилась. Нет, много. Теперь он не мог оставаться на одном месте дольше пары дней, опасаясь, что кто-нибудь из профессионалов его поймает. Он больше не мог не спеша патрулировать город; он не раз чуть не попался полиции. У него остались шрамы от покушений, чтобы доказать это. Теперь ему приходится на скорости прокладывать свои маршруты и проходить их по нескольку раз, чтобы компенсировать свою спешку. По крайней мере, Изуку может быть мстителем. Если он не может быть героем, то хотя бы может делать это. И теперь Изуку чувствует себя лицемером. Потому он что берет, берет и берет, а быть мстителем — это единственный способ вернуть должок. Ярость, которую он испытывает к злодеям и людям в целом, иногда грозит поглотить его, поэтому он надевает маску и делает то, что умеет лучше всего. Бежит навстречу опасности и готовится к бою. Сегодняшний вечер ничем не отличается от других. Один из его клиентов сообщил ему, что в центре города будет крупная торговля людьми. Предположительно, там будет около тридцати детей в возрасте от одиннадцати до девятнадцати лет. Звучит нормально. Легко. Знакомо. Конечно, он должен был знать, что жизнь ненавидит его до кишок. Как будто он не мог передохнуть между прыжком из вертолета, чтобы его не взорвали, и спасением Каччана от жуткого злодея из грязи, а теперь ему приходится уничтожать торговое кольцо с нежелательным количеством охранников вокруг него. Просто охуеть. Если Изуку что-то и умеет, так это вести себя тихо. Он прижимается к стене и сливается с тенью, довольный тем, что темно-зеленый цвет его костюма дает ему такое преимущество. Он почти не дышит, сливаясь с окружающим миром. Прямо под ним разговаривают люди. Резкие, лающие голоса, перекрывающие друг друга в процессе общения. Они говорят по-английски, это очевидно. Изуку благодарит небеса за то, что его дерьмовый отец научил его хотя бы этому. Из шести разных языков английский был самым трудным для понимания. — Где он, черт возьми? — Он говорит, что опаздывает, не натягивай трусы. Изуку ухмыляется про себя, прижимаясь к краю стены, чтобы лучше их слышать. Прямо под ним в тесном кругу стоят четверо, одетые в костюмы. «Выглядят дешево,» отмечает Изуку «Значит, они не слишком важны. Или это наемные убийцы. Что делает дело немного сложнее. Но и немного веселее.» Пока никаких следов заложников. Или жертв подмечает он. Их, очевидно, много, так что заметить их будет несложно. Скорее всего, они в комнате в стороне, ждут остальных участников. Скорее всего, тоже под охраной. Он видит оружие, перекинутое через спины мужчин, поэтому знает, что они настроены по-боевому. Теперь Изуку не уверен, является ли это частью торговли. Это может быть, как бы плохо это ни звучало, просмотровая часть. Когда покупатели приходят и смотрят на жертв, а затем определяют цену. Но если это просто сбор, то эти наемники, вероятно, просто пришли убедиться, что все идет гладко, тогда все становится намного сложнее. Потому что это означает, что его временные рамки будут сокращены. Ему придется действовать быстро. Есть также вероятность, что может появиться третья сторона, ведь у покупателей наверняка есть свои телохранители. Изуку опускает взгляд и замечает, что из бокового коридора появляются новые люди. В заброшенном складе — «Почему он всегда люди находится в заброшенном здании?» подумал Изуку, «будьте изобретательнее, ребята» — темно, его освещают только несколько хорошо расставленных ламп и свечей. Этого света достаточно, чтобы Изуку смог разглядеть их лица. — Это начнется через десять минут. Он уже должен быть здесь, раз уж он один из тех, кто этим управляет! О, идите к чёрту. Изуку думает о том, как забавно будет, если он опустится рядом с ними, как будто это он — главный, но в итоге решает этого не делать. Но обязательно сделает это позже для мема. — Следи за своим ртом. Если он услышит, как ты это говоришь… Тот, кто заговорил первым, поворачивается к своему другу, жестикулируя пистолетом. — Что он сделает? Продаст меня? Это все, на что он способен. Ладно, Изуку с удовольствием послушал бы еще что-нибудь о происходящем, но ему нужно найти детей. Тупой и еще тупее №1 сказал ему, что все начнется через десять минут. Это значит, что у него есть чуть меньше времени, чтобы обеспечить безопасность жертв и начать их вытаскивать. Десять минут. Он и раньше справлялся за меньшее время, но не с таким количеством людей, которых нужно эвакуировать. «Не могу дождаться, когда расскажу Каччану об этом дерьме. Он будет в шоке.» Изуку балансирует на балке, на которой он присел, и тихонько шаркает вперед, пробираясь к вентиляции. Они достаточно большие, чтобы он мог протиснуться, и не слишком горячие. Он не очень хорошо относится к замкнутым пространствам в незнакомых местах, но пока у него есть выход, все будет в порядке. Кроме того, он делает это, чтобы помочь детям, застрявшим в этой дыре. Часы показывают, что еще пять минут до десяти, так что ему нужно поторопиться, если он хочет закончить все до одиннадцати. Он обещал Каччану, что пойдет с ним завтра в торговый центр, поэтому он должен оставить достаточно времени, чтобы закончить и другую работу до этого времени. Изуку останавливается у люка и заглядывает через щели в пустой коридор. Там нет шума, поэтому он продолжает идти, запомнив это место. Прошло несколько дней с тех пор, как на него напал грязевой злодей, и, соответственно, несколько дней с тех пор, как он спас своего друга и разглагольствовал в прессе о том, какие герои тупые. Не самый лучший момент, конечно, но определенно один из самых удачных. Его патрули были относительно спокойными, что позволило ему немного отдохнуть от хаоса и разоблачений, которые он получил в последнее время. Но он все еще чувствует на себе эти глаза. С каждым днем они становятся все ближе. Это лишь вопрос времени, когда тот, кто следит за ним, решит нанести ему визит. Изуку догадывается, кто это. Под ним потрескивает статика, и он снова останавливается, с интересом заглядывая в ближайший вентиляционный люк. — Там все в порядке? Ооо. На этот раз на японском. Высокий, громоздкий мужчина вышагивает взад-вперед по центру прохода, одетый в тот же наряд, что и предыдущие парни. Однако на нем толстый пуленепробиваемый жилет, очевидно, он больше похож на бойца. Он выглядит так, будто может раздавить череп Изуку между бицепсами. Мальчик вздрагивает от этой мысли. Это рация, сидящая на бедре крашера, издала шум. Кто-то проверяет его позицию. — Все чисто. Как долго еще? У Крашера русский акцент, он говорит по-японски и выглядит так, будто он немец. И все это при том, что он вовлечен в преступную группировку с англоговорящими. Вкус здесь безупречный. Изуку осторожно приподнимает решётку, благодарный за то, что он достаточно мал, чтобы пролезть через небольшие дырки, и ждет, когда откроется отверстие. Ему придется быть очень осторожным, так как он понятия не имеет, что за причуда у этого парня. Да он и не очень-то стремится это выяснить. Это можно сделать позже, когда люди, ответственные за это, будут допрошены полицией и их имена будут занесены в личное дело. Это хорошая практика для анализа. — Босс опаздывает. Приготовьтесь. Крашер поворачивается спиной к Изуку и проходит еще несколько футов, прежде чем остановиться. —Понял. Это похоже на открытие, не находите? Голоса в голове Изуку, в кои-то веки, не отвечают, и мальчик молча опускается, пробираясь вперед, пока не оказывается прямо за спиной мужчины. — Бу. Почти комично, как быстро крашер оборачивается с широко раскрытыми глазами, рука инстинктивно тянется к пистолету. — Ты… Изуку не дает ему шанса закончить, кулак оттягивается назад и врезается в его лицо с, вероятно, чрезмерной силой. Удар настолько силен, что мужчина падает как камень, потеряв сознание. Кровь течет из его носа, как из крана, и Изуку хмурится. Чрезмерно? Да. Необходимо? Безусловно. Он наклоняется и берет пистолет из рук мужчины, глаза уже бегают по нему, чтобы понять, что это за оружие. Он тяжелый, но не такой тяжелый, как ожидал Изуку. Он лишь немного удивился, когда узнал, что внутри лежат транквилизационные дротики. Значит, он, должно быть, один из хранителей. Он отвечает за то, чтобы дети вели себя хорошо. Значит, они должны быть рядом. Изуку перекидывает ружье через плечо и отбрасывает человека в сторону, надеясь, что никто не наткнется на него и не поднимет тревогу. Он быстро идет по темному коридору, заглядывая за углы и открывая все двери, мимо которых проходит. Осталось пять минут. Он едва не врезается в пробегающую мимо женщину, и только инстинкт заставляет его упасть на пол и скользнуть вперед, выбивая у нее землю из-под ног. Она стреляет транквилизационным дротиком, и он едва попадает в мальчика, отскакивая от пола и разбиваясь вдребезги. Изуку уже позади стоящего на коленях агента, он просто вскидывает пистолет и направляет на нее два дротика, не желая вступать с ней в полноценный бой. Уже собираясь бежать, чтобы продолжить поиски, ее рация затрещала. — Нова, что это был за звук? «Нова. Интересное прозвище. Должно быть, у нее причуда силы или что-то в этом роде, а может быть, причуда огня.» Это напомнило ему, что он идет на все это вслепую. Обычно так не бывает. В любое другое время Изуку уже знал бы участников и их способности, и разработал бы план, который наилучшим образом соответствовал бы его миссии. Но сейчас он смутно подумал, что ему может понадобиться поддержка. — Нова? — Рация снова трещит. Пора идти. Мальчик роется в карманах в поисках телефона и отправляет быстрое сообщение определенному детективу с адресом склада. После секундного колебания он добавляет после слов число тридцать. Он надеется, что тот поймет, что он имеет в виду. На этот раз он добавляет только один эмодзи: лицо клоуна. Изуку сжимает зубы и взлетает, расширяя свои чувства настолько, насколько они позволяют. Давай, ищи, ищи. Почувствуй их энергию, Кролик. Экстракт не просто позволяет ему воспринимать причуды и их свойства, он дает ему острое чувство самих причуд и того, где они находятся. В некоторых случаях Изуку может определить, кем является человек, просто по энергии или силе, которую излучает его причуда или ее отсутствие. Но раскалывающаяся головная боль, из-за которой он едва не сжимается от боли, обычно не позволяет ему использовать это в полной мере. Хотя он может чувствовать энергию близких ему людей ежедневно, поскольку эта часть Экстракта, кажется, всегда активна, он никогда не может по-настоящему почувствовать их, когда они находятся на большом расстоянии. Только если он не ищет по-настоящему. Как сейчас. Слева. Там впереди куча людей в складском помещении. Изуку огибает угол, легко расстреливает двух ближайших к нему охранников и уворачивается от пули, которая задевает его ухо. Мальчик смотрит на преступника, который стоит, защищаясь, перед двойными дверями, в которых находятся жертвы. Он меньше своих товарищей, но кажется, что он гораздо выше. — Убирайся отсюда, отродье, если знаешь, что для тебя хорошо. Наглый ублюдок. Он также говорит по-японски. Изуку запрыгивает на стену и отскакивает от нее, прыгая на охранника, как дикая кошка. Нет, как кролик, больной бешенством. Он пытается сделать вдох перед атакой, но чувствует, что в горло ничего не поступает. На самом деле, воздух внезапно вырывается из его легких, больно царапаясь о внутренности. Ох. У этого человека либо захватывающая дух причуда — каламбур, конечно, - либо причуда манипуляции воздухом. В любом случае, это должно закончиться немедленно, иначе Изуку не сможет закончить это задание быстро, если вообще сможет. Мальчик замирает в воздухе, уворачиваясь от пули, нацеленной ему в голову, и тут же пинает охранника с такой силой, что они оба проваливаются в двери. Хм. Это работает. Раздаются крики, и только когда он видит большую группу подростков и молодых людей вокруг себя, он понимает, как плохо это должно выглядеть. — Эй, эй! Я здесь, чтобы помочь, все в порядке. Я собираюсь… Рука хватает его за ногу, и Изуку небрежно пинает стоящего под ним охранника, надеясь, что в слабом свете никто этого не увидел. По коридору раздаются гулкие шаги, и глаз Изуку дергается в разочаровании. — Вы, ребята, побудьте здесь еще немного, мне нужно разобраться с этими засранцами снаружи, хорошо? Он не дожидается ответа, прежде чем отступить из темноты и броситься в бой. Это нехорошо. Его время вышло. Прошло, наверное, уже более десяти минут, и они, скорее всего, знают, что он здесь. Сигнал тревоги прозвучит в любую секунду — ах, вот он. Как раз вовремя. Пыльные стены окрашиваются в красный цвет, когда раздаются сигналы тревоги, и Изуку чувствует, как его надежда начинает уменьшаться. «Давай, Цукаучи. Я бы предпочел, чтобы подмога пришла сегодня. Не завтра. Но это по возможности.» Удар по лицу заставляет его врезаться в другого охранника, который тут же закрывает лицо мальчика тем, что похоже на пластик. И ладно. Это довольно забавная причуда — иметь пластиковую упаковку, выходящую из твоего запястья, как у какого-нибудь Человека-паука со скидкой. Забавная, но и смертельно опасная. Изуку изо всех сил сопротивляется, когда его прижимают к стене, и начинает медленно задыхаться. — Оставь это, гребаное отродье — Английский грубо звучит в ушах Изуку. — Просто позволь нам сделать это с тобой. Это будет безболезненно, если ты перестанешь сопротивляться… Ого. Изуку знает, что эти люди — педофилы, но черт возьми. С новой силой он бьет ногой в подбородок стоящего перед ним парня и откидывает голову назад на того, кто душит его. Треск костей наполняет воздух, лишь частично заглушаемый сигналом тревоги и приближающимися сиренами, и Изуку быстро срывает с него пластик. Он поворачивается к ним, ухмыляясь за маской. Хотел бы он, чтобы они это видели. Он подбирает свой выброшенный транквилизатор и снова начинает стрелять. Он уничтожает половину из них, прежде чем у него заканчиваются дротики, а затем отступает в угол, чтобы с высоты птичьего полета увидеть немногих оставшихся охранников. Бомба с розовым осадком делает свое дело. Это его последняя бомба, поэтому Изуку теперь придется быть осторожным. Найдя еще один пистолет и убедившись, что преступники, застрявшие в слизи, уже без сознания, он зовет напуганных подростков, которые уже задыхаются. Они выходят медленно и одной большой группой, что было бы еще приятнее, если бы они не находились в данной ситуации. Он успокаивающе протягивает руки, чтобы не напугать их, и рассказывает им план. Они должны вести себя тихо и слушать его. Он мысленно наметил все коридоры и комнаты, в которых он побывал, так что вернуться к выходу будет легко. Он просто должен привести их туда. Изуку ведет их, как стая волков. Немногие охранники встанут на их пути, не после того, как увидят, как кровожадно выглядит группа. И если мальчик видит, что некоторые жертвы пинают и плюют на бессознательных охранников, когда те проходят мимо, он не говорит об этом. Они имеют право на гнев. Он может дать им эту небольшую передышку. Проходит несколько минут, прежде чем они оказываются у роковой двери, ведущей наружу, и Изуку выводит их по двое, обращая их внимание на приближающиеся сирены и полицейские машины, останавливающиеся у входа. Изуку постоянно следит за обстановкой, поэтому он готов к тому, что из бокового коридора появятся еще четверо киллеров с оружием наизготовку. Они не стреляют в него, очевидно, не желая рисковать своей ценной собственностью, но делают несколько выстрелов в потолок. В результате трое подростков начинают убегать от выхода. Изуку, который как раз закончил расправляться с охранниками, с досадой смотрит им вслед. — О, черт возьми! — Он идет за ними, как только приказывает остальным жертвам продолжать идти к героям. Там о них позаботятся. Изуку не знает, что такое с лестницами и людьми, которые думают, что именно туда нужно бежать во время рейда, но дети направляются туда, и они быстры. Изуку устал. Он едва поспевает. И только тоскливое чувство в нутре, которое говорит ему, что должно произойти что-то плохое, подстегивает его идти вперед. Они уже на верхнем этаже, направляются к комнатам в дальней части здания, когда он доходит до них. — Эй, все в порядке! Мы должны вытащить вас троих! — Они смотрят на него в ужасе, и Изуку старается говорить как можно мягче, кладя руку на голову одного из мальчиков. — Там, внизу, безопаснее. Девочка, выглядящая самой старшей из троих, берет на себя ответственность. Она не может быть старше его самого. — Герои здесь? Изуку кивает, и он бы ответил словесно, если бы не услышал тяжелые шаги, доносящиеся сбоку от них. Мальчик мгновенно отпихивает группу позади себя и оказывается перед очень крупной фигурой, стоящей перед ним. Он выглядит чуть меньше трехсот фунтов, одет в чистый костюм и полностью выбрит налысо. Костюм намного лучше, чем те, в которые были одеты некоторые охранники. Должно быть, он босс. — Это вы — говорит он, как будто в равной степени забавляясь и раздражаясь. Японский язык гладкий, значит, он явно отсюда. — Я знал, что ты будешь иметь к этому какое-то отношение, отродье. Отродье. Уже третий раз кто-то называет его так только за последние десять минут. Изуку обиделся. — Если кто-нибудь назовет меня так еще раз, я отправлюсь в колонию по обвинению в каннибализме. Здоровяк хихикает. — Ты забавный, Кролик. Знаешь, я ждал встречи с тобой. Изуку чувствует, как дрожат дети позади него. Он должен вывести их в безопасное место, прежде чем закончит все это. — Дайте мне секунду, и я с удовольствием познакомлюсь с вами, хорошо? Еще один негромкий смешок, и Изуку игнорирует легкий страх, который зарождается в его животе. Он указывает на лестницу, одаривая старшую девушку многозначительным взглядом. Просто спустись по этой лестнице, и все будет в порядке — Он протягивает ей свой транквилизатор, оттесняя ее и двух мальчиков немного назад. — Используй его, если понадобится. А теперь иди. К счастью, она не стала спорить и быстро повела детей прочь, немного повозившись с пистолетом. Изуку выдохнул, его глаза загорелись. Он встает лицом к лицу с большим плохим парнем, и вдруг его встречает куча ножей, парящих вокруг него, как крылья. Это его причуда. Клинки? Мужчина подмигивает ему. — Тебе это понравится, малыш. — У меня такое чувство, что нет.

***

По правде говоря, Шота не против линчевателей. Он понимает, почему они делают то, что делают, даже если они переходят границы и нарушают законы. Пока они работают на правую сторону и имеют хорошую голову на плечах, Шота не видит ничего плохого в том, чтобы позволить им делать свое дело. Большинство линчевателей, которых Шота встречал в прошлом, используют подобные неортодоксальные методы для поимки и удержания злодеев. Эти дружинники жестоки, эффективны и быстро соображают. Кролик ничем не отличается от них. За исключением того, что он определенно моложе. А также тем, что он немного более, ну, взрывной. Как по характеру, так и на самом деле. Мужчина должен признать, что он никогда не был поклонником того, как Комиссия Героев пытается держать все под жестким контролем. Они посылают таких героев, как Старатель, по малейшим поводам, по крайней мере, когда понимают, что не могут получить то, что хотят и когда хотят. Вероятно, для героя, который не находится в подполье, это еще хуже. Таких, как Всемогущий. Хотя герою номер один, очевидно, может сойти с рук гораздо больше вещей, чем обычным профессионалам, он также гораздо более ограничен. Быть на виду у публики имеет свои преимущества, но популярность также влечет за собой массу ограничений. Всемогущий не может, например, ругать группу новых героев за то, что они не спасли маленького мальчика от злодея, сделанного из грязи. Это было бы сочтено весьма неприятным и непрофессиональным. В то время как сам Шота, будучи подпольным героем, может говорить практически все, что ему заблагорассудится, если это не является прямым осуждением Комиссии. Не похоже, что ему есть дело до того, какую реакцию он получит в любом случае. Но вернемся к сути. Законы о героях могут радикально ограничивать героев, поэтому, конечно, у дружинников нет таких ограничений. Это похоже на то, как законы и системы в целом применимы только к тем, кто готов их соблюдать. Те, кто не желает, просто превращаются в преступников и злодеев. Таким образом, линчеватели, по определению, становятся преступниками. Вот почему Шота лишь немного пожаловался, когда ему поручили дело Кролика. Он герой, и его работа — уничтожать преступников и защищать мир. Но Шота также понимает, к чему клонит детектив. Быть замеченным столько раз всего за неделю и быть связанным с таким количеством чертовых дел… Вполне естественно, что Комиссия хочет убрать его с глаз долой. Или, может быть, в кадре. Он нужен им живым, иначе они бы уже отправили Старателя, несмотря на обещания Цукаучи. Возможно, они хотят его для себя. Мститель имеет более высокий процент успеха, чем большинство лучших героев современности, и обладает навыками, которые могут сравниться даже с самыми грязными злодеями. Так что для Комиссии заполучить его было бы равносильно тому, чтобы найти кусочек шоколада в магазине, где нет ничего, кроме лакрицы, а лакрица — это агенты, выполняющие грязную работу Комиссии. Зачем выбирать дерьмовый товар, если можно получить что-то лучшее? Что-то почти идеальное. Кто-то свежий и почти всегда успешный в своей работе. Шота — да и любой другой здравомыслящий человек — взял бы шоколад. Ладно, возможно, это не самая лучшая аналогия, но она работает. Кролик стал бы для них идеальным оружием, как и герой номер три — что само по себе является опасной темой, но это обсуждение для другого раза. Кролик определенно небрежен в обращении со своими действиями. Шота предполагал, что мститель будет немного больше ошибаться, учитывая, насколько он новичок во всем этом. Конечно, в его файлах указано, что он занимается этим уже несколько лет, но популярность к нему пришла совсем недавно, но Шота все равно считает его совсем новичком. Если не считать последних двух инцидентов, Кролик словно призрак. Преступники, которых он убивает, всегда говорят, что даже не заметили его приближения. Они не могли хорошо рассмотреть его лицо или даже его причуду. Все, что они говорят, это то, что он невысокий, остроумный и быстрый. Невероятно быстрый. Что подтверждает теорию о том, что у него причуда усиления. Это объясняет, почему до сих пор ему удавалось ускользать от героев. Даже сам Шота с трудом поспевает за ним. Сильный, быстрый и явно умный, он вроде как уважает Кролика. По крайней мере, пока он не откроет рот. Нецензурные выражения, которые иногда вылетают из его уст, заставляют вздрогнуть даже его. Еще более очевидно, что он молод. Шота не знает, как к этому относиться. У него никогда не было четкого мнения о подростках и детях в целом. Он, конечно, учит их, но он также исключил очень, очень многих из них только за последние пару лет. И хотя со стороны кажется, что ему все равно, он не может смириться с тем, что его ученики не воспринимают свою жизнь всерьез, совершая глупые, сумасшедшие трюки. «Это дорого стоит» — слово, которого у Кролика, вероятно, даже нет в его мысленном словаре. Он не хочет, чтобы парень погиб где-нибудь в канаве из-за собственного безрассудства, и детектив разделяет это чувство. — Я собираюсь убить его. Я действительно собираюсь убить его. Этот маленький засранец сводит меня с ума. Шота ухмыляется про себя, делает длинный глоток кофе, прежде чем ответить детективу. — Я не вижу в этом ничего плохого. Он вызвал этих профи к совести, как и должен был. — Ты не видешь что в этом плохого? — Цукаучи бросает на него взгляд, хотя за ним нет настоящего жара. — Это видео сейчас в тренде в четырех различных социальных сетях, Аизава! И не только в Японии! Ты знаешь, как плохо все выглядят из-за этого? Совет директоров в бешенстве. — Почему, потому что он прав? Детектив надулся. — Иногда ты невыносим. И не надо вести себя так, будто вы все невиновны. Это отчасти твоя вина, знаешь ли. Ты должен был пойти и поговорить с ним. Это раздражает, когда тебя обязывают. Это было несколько часов назад, когда Шота в очередной раз заглянул на станцию, увидев новости. Его друг был в самом разгаре раздраженного срыва, на его рубашке на пуговицах и брюках были пятна от вытекшего кофе, вокруг были разбросаны бумаги и документы. Шота знает, что он раздумывал над тем, стоит ли ему самому разыскать мстителя и вправить ему мозги. Черт, Шота все еще раздумывает, стоит ли читать парню нотации. Гордясь тем, что Кролик выложил правду этим героям, он в то же время понимает, насколько плохим решением это окажется впоследствии. Он только что еще больше разозлил Комиссию Героев, а также всех менее здравомыслящих профессионалов. А еще он, вероятно, завоевал расположение некоторых злодеев. Кролик, несомненно, оказал себе услугу. Хотя сейчас его поддерживают многие люди, особенно после спасения светловолосого мальчика, он также нажил себе много врагов. Внезапно звонит телефон, отрывая его от размышлений, и Шота замирает на крыше, по которой он бежал. А. Говорите о дьяволе, и он явится. — Я был на станции не далее как три часа назад, Цукаучи, что случилось? Ты же знаешь, я в патруле. Мужчина отвечает торопливым тоном и Шота мгновенно застывает на месте. — Кролик только что прислал мне адрес. Он расследует дело о торговле людьми, ты можешь меня подстраховать? — Где? Как выглядит ситуация? — Я послал своих ближайших офицеров. Они взяли большинство детей, я думаю, но они все еще слышат выстрелы в здании. Я перешлю тебе сообщение. Он резко повесил трубку, и не прошло и минуты, как он услышал пиканье на своем телефоне. И тут он пускается в бег. До дома всего две мили, он сможет быстро добраться, если поднажмет. Он снова смотрит на текст, хмурясь на число, написанное после адреса. Тридцать. Тридцать чего? Охранников? Минут? Жертв? Жертв. Это похоже на лучшее предположение. А это значит, что ему нужно убедиться, что полиция и другие герои знают счет, чтобы они могли сказать, не упустили ли они кого-нибудь. Звуки выстрелов становятся все ближе. Несколько героев уже разбрелись по району, эвакуируя их из-за близости к месту облавы. Шота использует свое оружие захвата, чтобы еще быстрее рвануть вперед, и приближается к полицейским, разбившим лагерь у входа. Сбоку припарковано несколько машин скорой помощи, которые оказывают помощь, похоже, пострадавшим. — Их должно быть около тридцати, — объявляет он, привлекая их внимание. — Сколько вы насчитали? Ближайший к нему герой выпрямляется. — Двадцать семь, Ластик. Мы еще не проверяли верхний этаж, так что там может быть еще несколько человек. — Я проверю, а пока вызовите пожарных на место происшествия! Шота не обращает внимания на растерянный взгляд героя. У него есть предчувствие, что огонь будет вовлечен просто из-за присутствия Кролика. Первое, что он замечает, когда входит в дом, — это тела на земле. Несколько санитаров проносятся мимо него, чтобы осмотреть потерявших сознание преступников. Никто из них не выглядит мертвым, так что это уже плюс. Сверху раздаются выстрелы, слабые из-за расстояния, и он сужает глаза, пытаясь привыкнуть к темноте. Аварийные огни все еще работают, и это усиливает сухость глаз. Кивнув парамедикам, он направляется к лестнице в дальнем конце комнаты. Здание большое для склада, и Шоте приходится делать большие шаги, чтобы не споткнуться о лежащих на земле преступников. Теперь, когда он смотрит, Шота видит дротики, прилипшие к их коже. Транквилизаторы. Это многое объясняет. Он поднимается по ступенькам по двое за раз, но на полпути натыкается на небольшую группу детей. Они тут же отшатываются назад с испуганными глазами, а девочка шагает вперед, увлекая за собой двух мальчиков. Должно быть, они пытались спуститься вниз, а Шоута встал на пути. Группа выглядит невредимой, хотя и немного потрясенной, и старшая девочка дрожащими руками протягивает пистолет. Шота мгновенно поднимает руки, все еще стоя на ступеньках. — Я профессиональный герой, — мягко объясняет он, глядя ей в глаза, чтобы убедиться, что она слушает. —Я здесь не для того, чтобы причинить тебе боль. Мне просто нужно знать, есть ли там еще кто-нибудь? Девушка нерешительно кивает. — Там только герой и босс. Герой? Она имеет в виду Кролика? Шота кивает в знак благодарности. — Вы трое следуйте за мной, и будьте осторожны. — Он широкими движениями достает пистолет, осторожно забирает его у девушки и отбрасывает в сторону. — Кто-нибудь из вас…? Взрыв внезапно сотрясает здание, и он инстинктивно притягивает к себе троих детей и перепрыгивает через край лестницы, когда огонь охватывает весь верхний уровень. Он использует свое оружие захвата, чтобы убедиться, что жертвы надежно защищены от огня, прежде чем пробираться к выходу. Внезапная жара действует как стимул. Ага. Кролик точно здесь. У них там было двадцать семь. Это, должно быть, последние три. Он намерен помочь Кролику после того, как передаст детей полиции и медикам. Девушка зыбко благодарит его, а он лишь отрывисто кивает ей, прежде чем снова повернуться к огненному зданию. На нижнем этаже, похоже, не осталось ни одного преступника, так что дальше дело пойдет в гору. Герои почти закончили вытаскивать охранников наружу, чтобы они не сгорели. Он останавливается, чтобы спросить, не нужна ли им помощь, и, получив отказ, направляется обратно наверх. Выстрелы. Еще больше жара. Кричащие голоса. Он взбегает по длинной металлической лестнице и видит несколько тел, сброшенных с перил на самом верхнем этаже. На таком высоком этаже нет ни героев, ни полиции, так что это, должно быть, Кролик. Похоже, мститель прекрасно справляется и без него. Но он все равно должен помочь. Он должен увидеть все своими глазами. Это событие может помочь решить текущие проблемы Шута, связанные с необходимостью действительно поймать мстителя, о котором идет речь. Документы, которые передал ему Цукаучи, не пролили никакого света на то, с каким человеком он имеет дело, поэтому он взял на себя труд выяснить о подростке все, что только можно. Он даже попытался отметить его частые маршруты патрулирования и время, которое он тратит на то, чтобы пройти через него. В целом, он кажется хорошим человеком. Но, насколько Шота знает, Кролик может быть совершенно другим за своей маской. Он даже никогда не слышал, как мститель говорит, кроме как в записи, да и то вполне возможно, что парень пользуется самодельным устройством для изменения голоса. Они не знают ничего, кроме того, как он обычно себя ведет, поскольку его настоящая личность хорошо скрыта. Он даже почти не видел этого парня, если не считать нескольких встреч, когда Шота пытался следить за ним, но в итоге оказался слишком медлительным, чтобы поймать его. Согласно свидетельствам, Кролик — веселый, мятежный мститель, который не боится высказывать свое мнение и делать то, что считает правильным. Он также невероятно умен и искусен. Так что да, есть вероятность того, что Шота может оказаться не в своей тарелке. Но все эти мысли обрываются, когда он видит темно-зеленую фигуру, освещенную пламенем позади него, которая направляется к окну, кажется, переведя дух. Бинго. Ты хотел, чтобы я поговорил с ребенком, Цукаучи, так я это и сделаю.

***

Изуку не хотел, чтобы в него стреляли. Честно. Но Здоровяк устроил взрыв прямо перед началом их потасовки и, будучи жадным ублюдком, занял все его внимание во время схватки. Изуку сделал себя уязвимым, так как решил, что босс — единственный, кто остался. Он не заметил охранника сбоку, пока не стало слишком поздно. Однако Изуку все видел. Он видел вспышку света, отразившегося от ствола пистолета, но было еще темновато. Он решил, что это транквилизатор. С его усиленным метаболизмом он был уверен, что транквилизационный дротик на него не подействует. Кроме того, он не хотел рисковать, чтобы кто-то еще получил пулю. Поэтому Изуку не стал уклоняться, а парировал очередной удар Большого плохого парня, попав «дротиком» в живот. Он никак не ожидал волны боли, прокатившейся по нему при попадании пули, и того, что сама пуля оказалась полой. Да. Определенно не транквилизатор. Значит, теперь у него внутри несколько маленьких кусочков металла, и не в самом веселом смысле. — Что за дерьмо. Изуку выхватывает пистолет у своего бокового противника и бросается вперед, чтобы выбить у него землю из-под ног, а затем швырнуть его на карниз верхнего этажа. Пусть он достанется героям. Они все равно как акулы. Кровожадные ублюдки. Еще один нож летит в его сторону, и Изуку отбивает его одним из своих, хватает отброшенное лезвие и бросает оба в сторону Большого Плохого Парня. Тот вовремя пригибается, но это отвлекает Изуку, на что он и рассчитывал. Он бросается вперед, вытягивая ногу, но его лодыжка оказывается пойманной, а тело брошено на землю. Дыхание покидает его в один момент, и тут же над ним возвышается этот парень, из воздуха с помощью своей причуды выхватывая еще один нож. Кролик отпрыгивает в сторону, уклоняясь от лезвия, которое впивается в дерево под ним, словно это всего лишь мокрая бумага. Это могла быть моя голова. Он поднимает ноги вверх и обхватывает горло мужчины, пытаясь быстро втянуть в себя весь воздух, прежде чем сделать шаг. — Здесь ты должен стонать, — задыхается Изуку, наклоняясь вперед и вбивая кулак в висок мужчины. Огромный паршивец покачнулся, и Изуку не стал дожидаться, пока он придет в себя, прежде чем разжать ноги и откатиться в сторону, наблюдая за тем, как мужчина ударяется лицом об пол. Он в отключке? Изуку надеется, что да. О, блядь, да. Я великолепен. Я гребаный бог. Он отворачивается, уже разглядывая разбитое окно. Он должен идти. Здесь куча героев. Они позаботятся обо всем остальном. У него почти не осталось энергии — он должен приберечь ее для побега. А пуля в его животе очень хочет, чтобы ее вылечили, спасибо, и поскорее. Но тут позади него раздается гневный рев, который разрушает его планы. Изуку двигается, но, очевидно, недостаточно быстро, так как его прижимает к земле и бросает прямо в пламя. Оказывается, парень был не так уж бессознателен, как казалось. — Я убью тебя, Кролик! Он пытается выпрыгнуть из огня, не желая быть поджаренным, как куриное крылышко, но мужчина, похоже, твердо намерен бороться с ним в пламени, и он снова пытается схватить его. На этот раз Изуку готов, и он встречает его сокрушительным ударом ногой в живот, отчего преступник откидывается в сторону. Одной рукой он хватает его за плечо, другой — за голову, из последних сил скручивает мужчину и впечатывает его в стену. Треск пламени заглушает крики парня, и Изуку видит, как рядом с ним шатко лежит нож. Мальчик еще сильнее впечатывает парня в стену, не останавливаясь, пока ментальный захват лезвия не ослабнет и оно не упадет на землю. Хорошо. Теперь он, должно быть, действительно без сознания. Изуку отступает назад, позволяя человеку упасть на пол окровавленной кучей. Немного грязнее, чем Изуку хотел, но это его вина. Его причуда чертовски сильна. По штанинам Изуку вдруг разливается тепло, и мальчик только тогда вспоминает, что огонь чертовски горяч. Схватив преступника за жилетку, мальчик оттаскивает его от пламени и перекидывает через перила, сбрасывая на нижний уровень, словно якорь на корабль. Снизу доносятся крики, похоже, герои-профессионалы дают указания и ведут подсчет тел. Никого не нашли мертвым, судя по всему. Это победа в его книге. Что-то движется в углу его зрения, и мальчик поворачивается, чтобы увидеть красные глаза, смотрящие прямо на него, почти сверкающие в свете костра. По позвоночнику Изуку пробегают мурашки, потому что он вдруг понял. Это он. Парень, который следил за ним последние несколько недель. Он чувствует, как затылок начинает побаливать, и Изуку уверен, что он прав. Что напомнило ему об этом. Вероятно, ему следовало бы сбежать прямо сейчас. Изуку поджимает хвост и убегает. Он подавляет крик боли, когда штопором вылетает из окна, широко раскидывая руки, когда выходит на свежий воздух. Ах да. Они находятся в нескольких милях от города, так что здесь нет ничего, кроме домов. Ему не на что приземлиться, кроме деревьев. Он продирается сквозь листву, закрывая лицо руками, когда ветви царапают его, словно шипы. Он не слишком мягко ударяется о землю и с трудом поднимается на ноги, прижимая руку к животу, поскольку из огнестрельного ранения вытекает еще больше крови. Взгляд, брошенный ему за спину, показывает, что да, за ним следят. Какая-то фигура скачет за ним по деревьям со всей грацией кошки, и даже с такого расстояния ясно, что он определенно догоняет его. — О черт, о черт, о— Он спотыкается о корень, но продолжает идти, пока не желая сдаваться. Его силы убывают, это точно. Он по глупости израсходовал всю свою энергию из-за своих улучшений и не оставил ничего для своего побега, который был первоначальным планом. Деревья начинают редеть, и Изуку чувствует, как в его груди зарождается надежда, когда он видит впереди поляну. Дома выстроились вдоль улиц, так что Изуку, должно быть, наконец добрался до какого-то района. Изуку стоит под уличным фонарем, выходя из-за плотной линии деревьев и направляясь к своей свободе, когда на него падает тень. Он так резко нажимает на тормоза, что в конце концов спотыкается о собственные ноги, и следующее, что он помнит, — это как он падает на землю лицом вниз. О, ему нравится вкус грязи у себя во рту. Откуда-то спереди раздается глухой стук, и он открывает глаза, чтобы увидеть черные ботинки, стоящие всего в нескольких дюймах от его лица. Изуку рад, что его интуиция оказалась верной, так как он действительно знает, кто это. — Кролик, — приветствует его мужчина над ним. Этот ублюдок, похоже, даже не запыхался. — Головка-ластик. Пауза, а затем одобрительный гул: — Ты меньше, чем кажешься. Изуку фыркает, отрывая подбородок от земли, чтобы встретиться с ним взглядом. — А ты еще более надоедливый, чем кажешься. Послушай, если ты собираешься схватить меня, просто сделай это уже сейчас. Сделай это по-быстрому. Ластик и глазом не моргнул при выборе слова. — Я не собираюсь тебя захватывать. — Ха. Интересно. — Изуку прищуривает глаза, как только хорошенько его разглядывает. — Кстати, не относящийся к делу вопрос: возможно, ты тоже попал в рабство? Шарф выдает это, ты действительно не можешь этого отрицать. Ластик издает негромкий звук, нечто среднее между фырканьем и кряхтением. — Ты используешь сарказм, чтобы дистанцировать людей. — И все же ты все еще здесь, так что не мог бы ты любезно отвалить? Я вроде как в разгаре кое-чего. — Что, пялишься на грязь под собой? Ответ приходит быстро, и Изуку приподнимается на локтях и прислоняется спиной к ближайшему дереву, небрежно прикрывая пулевое ранение рукой. Его толстовка с капюшоном должна быть достаточно темной, чтобы скрыть растущее пятно крови. Он не может показать слабость, чтобы Ластик не решил напасть на него за то, что он легкая мишень. Изуку бросает на него полусерьезный взгляд. — Что тебе от меня нужно, если ты не собираешься меня арестовывать? — Что-бы дать тебе выбор. — Взгляд мужчины пронзителен, давая понять о внезапной серьезности его слов. — Я знаю, что ты молод, и я знаю, что у тебя есть сердце, парень. Поэтому я даю тебе шанс. Дает. Как будто он имеет над ним власть. Возможно, так и есть, просто Изуку об этом не знает. Изуку стиснул зубы. — Продолжай. — Ты хорошо поработал там, на складе. Ты расправился с преступниками настолько эффективно и результативно, насколько это возможно, при этом приоритетом была безопасность жертв. Не многие профессионалы делают это, как вы отметили несколько ночей назад. У вас много навыков и потенциала. К сожалению, не все люди с этим согласны. Они, за неимением лучшего слова, злятся на ваше существование. — Я застрял между чувством восторга от вашей похвалы и обидой за последнюю часть. — Изуку закатывает глаза. — Я знаю, что они завидуют мне. К чему ты клонишь? — Ты можешь сдаться. И прежде чем спорить, выслушай меня. Это даст тебе несколько преимуществ в суде, и ты отделаешься легче и с меньшим количеством обвинений, чем в любом другом случае, — Он наклоняет голову, но не в любопытном смысле, а скорее в смысле «я собираюсь вас раскусить». — Тебе дадут немного времени, чтобы уладить все неувязки, как Кролику, а потом ты повесишь костюм на вешалку. Ты все еще ребенок, так что отказаться сейчас, пока у тебя еще есть это оправдание, в твоих интересах, поверь мне. — Сейчас мне трудно кому-либо доверять, так что это жесткое нет. — Ты доверяешь Цукаучи, а он доверяет мне. — Он выглядит слегка раздраженным, когда говорит это, и Изуку откладывает эту деталь на потом. — Если ты не веришь тому, что я говорю сейчас, поверь ему. У тебя ведь есть его номер телефона? Спроси его сам. Изуку проводит рукой по потному лицу, усталость начинает брать верх. — Я читаю только половину того, что он мне присылает. Я не говорю на его языке. Мальчик наслаждается кратким выражением полной растерянности на лице Ластика, но затем оно сменяется раздражением. — Мой тебе совет — сдайся. Мы сможем все уладить для тебя в долгосрочной перспективе, с юридической точки зрения. Это будет проще и для тебя, и для всех остальных. — Я не думаю, что это так просто, но уходи. — Похоже, у тебя нет планов получше, иначе ты бы уже привел их в действие. Изуку обижается, что его так выставили. — Преследовать меня, когда я даже ничего не сделал, тебе должно быть стыдно, Ластик. Я буквально ничего плохого не сделал за всю свою жизнь. Подземный герой игнорирует его, возвращаясь к делу. — Одна неделя. У тебя есть неделя, чтобы принять решение. — Или что? — Черт бы его побрал, Изуку любопытен. — Что ты собираешься делать, если я решу не принимать его? — Я ничего не буду делать, но ты пожалеешь, что не послушал меня в первый раз. Считай это предупреждением. Ладно. Это чертовски зловеще. И немного раздражает, поскольку это не совсем ответ на его вопрос. Ластик уходит, засунув руки в карманы, направляясь обратно к складу. — Не разочаровывай меня, парень. Я знаю, что ты умен. Мы можем помочь тебе выбраться из этого. Мальчик хмурится от усталого тона, от того, как печально мужчина это говорит. Он не знает, что это значит. Он не знает, что все это значит. Его рот открывается прежде, чем он успевает его остановить. — Эй, можно мне автограф! Но герой уже ушел, исчезнув в лесу, и Изуку вздыхает про себя. Этот ублюдок, наверное, все равно не дал бы ему автограф, ведь он под землей и все такое. Наклонив голову, он в последний раз взглянул на звезды над головой и заставил себя подняться. Он не может ждать, когда дело доходит до лечения огнестрельного ранения. Он не хочет истекать кровью в ночь перед походом в торговый центр с Каччан, спасибо большое. Инфекции тоже не очень-то радуют. Его голова идет кругом. Он рад, что миссия прошла успешно, и он сможет забрать свои деньги, когда представится возможность в клубе, но он также очень сильно ранен, и теперь ему приходится беспокоиться о том, что сказал ему Ластик. Его ультиматум. Изуку не знает, что думать в данный момент. Он не знает, может ли он вообще думать, когда пуля застряла у него в животе. Но хуже всего то, что Изуку не может понять, лгал ли подземный герой, когда говорил, что поможет ему.