Глава 3
— Ну куда мне столько еды, завтра же выписывают, я все не съем! — Хах, ну с собой заберешь, что теперь. — Мне уже неловко, Ени… — Ой, прекращай строить из себя скромнягу, — тянет руку к голове Феликса и ребячливо тормошит волосы. Феликс делает напыщенную мордашку, затем не сдерживается и заливается громким смехом, с Уеном невозможно по-другому, он постоянно его смешит. Вот только стоит ему уйти, как постоянные тяжелые размышления вводят в прежнее отрешенное состояние, когда становится на все плевать. Прошло уже почти два с половиной месяца, а он ни разу меня не навестил… Ни подал ни одного знака, что он все-таки живой, а может ему просто сейчас хорошо с его новым парнем, и я больше не стою какого-либо внимания. Нет смысла самому искать с ним общения, буду лишь обузой и ненужным элементом. Начинаю дико сомневаться, что между нами вообще была любовь. Любил ли я его сам? По всей видимости нет. — Ну куда ты там опять пропал, ау? — машет рукой перед лицом залипшего в пустоту Феликса. Тот мотает головой, строит натянутую улыбку. Уен пользуется моментом и щелкает его на камеру смартфона. — Какой милый, — хихикает Уен. — Эээй, удали! Я пока еще не выгляжу хорошо, давай уже завтра выпишусь и устроим нормальный фото сет. — Да я так, на память… — Пфф, ну как скажешь, только не выкладывай никуда, понял? Уен ничего не ответил, лишь убрал телефон в карман, ставя на кровать коробку с пиццей. — Сюююрприз! — О, матерь божья, серьезно? — восклицает в восторге Феликс, — ты чересчур заботишься обо мне, Уен, даже подозрительно как-то. — Да блин, тебя завтра выписывают, давай просто отпразднуем и поедим пиццы, не ищи везде скрытых знаков, — открывает коробку, тут же сильный аромат сыра наполнил небольшую палату. — Погоди… — Ну что еще не так? — Откуда ты знаешь, что я люблю брынзу? — Хмм, как-то сообщал об этом, даже не помню, тем более мне самому такой вкус по нраву, — смачно откусывает один кусочек, пицца сильно растягивается, так как сыр еще не успел застыть и сохранял свою потрясающую тягучесть. Горько усмехнулся, отметив про себя, что лишь несколько людей в курсе таких его предпочтений, и Хенджин один из них. Хенджин… как же они любили вместе есть подобную пиццу за просмотром очередной комической или душещипательной дорамы, было крутое время. — Было да прошло. — Фто ты там фказал? — спросил Уен, толком не успев прожевать пиццу. — Аа это… да так, не важно — шмыгает носом и сам приступает к поеданию вкусняхи. Остается последняя проведенная ночь в больнице и наконец Феликс сможет ночевать дома, а это не может не радовать. Домашняя кровать в стократ удобнее, можно включать громко музыку и не есть по расписанию, дабы принять очередную дозу таблеток, от одного их вида уже тошнит. Феликс сильно устал от вяло текущего больничного режима… Уже ждет не дождется устроить вечеринку в честь выписки и пригласить на нее много народу, это даст толчок окончательно прийти в себя и отпустить прошлое. Ладно, не отпустить, пока что он еще не готов это сделать. По крайней мере сделать так, чтобы прошлое не душило, крепко держав за глотку, нужно приспустить собственные оковы, в которые Феликс глубоко себя ежедневно загоняет, вдохнуть наконец свежего воздуха, обратить внимание на свое окружение в конце концов. Ведь этот славный паренек много кому нравится, всегда есть шанс попытать счастье с кем-то другим. Пусть это и кажется бредовым, нереальным, дико грустным: Феликс свободен. А может похуй, принять приглашение родителей и просто улететь из Кореи, ведь теперь я свободен. Видимо, что и держало меня здесь, так это Хенджин, который всецело скреплял меня невидимыми наручниками, не давая дышать на полную. И все же… это как крепкие объятия, вселяющие в тебя теплую надежду, согревают, защищают, дарят дурманящую любовь, пусть не всегда правильную или до конца искреннюю. Хенджин умел красиво и сочно любить, или делать вид любящего, что в принципе уже не играет роли, одно остается фактом: теперь всего это нет. До чего же странно признавать, что всю эту херотень хочется вернуть: только нужно было бы сразу сообщать о том, что не устраивает, ведь это не сложно? Стоило бы поучиться. Да и причина расставания теперь кажется такой глупой, такой несущественной. Хочу просто отмотать пультом в тот день, когда начал плотно общаться с Уеном, нужно было изначально выставить правильные границы, тогда Хенджин и не подумал бы ничего дурного. Отмотать в тот первый день, когда я скрыл первый раз от Хенджина свою искренность, черта с два я бы так поступил. Да даже вернуться в тот день, где я застал его с другим. Что мне помешало подойти к нему и заставить объясниться? Ооох, ответ, к сожалению, очень простой: горделивый нрав. Мол, если посмел накосячить, то и нет смысла вести диалог, да кого, блять, я из себя строю?! Такой неудачник, стоит поубавить остроту характера, от этого ничего хорошего не происходит… Только к чему все эти мысли, если он наверняка сейчас с другим. Интересно целует ли он также бережно его пальцы, как я любил частенько делать? Настолько ли быстро бьется его сердце в чужой близости? Он счастлив? Опять мое эго управляет мной и шепчет о том, как было бы славно, если Хенджин сейчас тоже сильно страдает и мучается. Пусть ему тоже будет больно, знание об этом, добавило бы извращенного удовольствия.***
— Как же приятно наконец снять больничное трепье и влезть в любимые штаны и свитер, ммм, ахуенно! Феликс вовсю заканчивал свое пребывание в госпитале, отныне его выписали, об аварии все еще напоминает нога в гипсе, пока его рано снимать, поэтому Ликс будет некоторое время использовать костыли. Заканчивает последние приготовления, хлопает ладонью по простыне, добиваясь ее идеально ровного расположения на кровати, кидает взгляд на раскрытое окно, а там чудесная погода: ни единого облачка и яркое солнце, тепло его лучей можно ощутить и в самой комнате, стоит постоять под ними с минуту. Природа видимо тоже радуется, как и Феликс сегодняшней выписке. Вот только осознание, что до последнего момента Хенджин ни разу не пришел дала легкую грустинку и по щекам уже начали стекать навязчивые слезы, как тут же поспешно их вытирает, ведь в палату бодро врывается Уен со словами поздравлений. Помогает Феликсу спуститься, аккуратно придерживая под локоть. По пути делится историями из жизни, вот Уен ведает о том, как в очередной раз Сан отказывается от свидания, оправдывая это своим плотным графиком работы. — Вот такой он у меня оболтус! — строит смешную рожицу, закатывая глаза и высовывая язык набок. Феликс смеется, ведь цель Уена такова и была: рассмешить, поднять настроение. Но для Феликса это маска, потому что прямо в эту же секунду сердце беспощадно колотит, причиняет несоизмеримую душевную боль, неровность и прерывистость дыхания так и норовит сменить веселый смех на град тяжелых, мучительных слез. Только жесточайшим усилием воли способен сохранять ложное спокойствие. Уен открывает дверь на улицу, помогает Феликсу выйти первым. Так не привычно видеть воочию шелестящую зеленую травушку, заигрывающие бутоны красивых цветов самых разных форм, покачивающие своими головами в такт ветру, приятно оказаться под его обволакивающими порывами, что сметает пряди волос в разные стороны. Находясь в палате и наблюдая за внешним миром из окна — чувствуется, что перед тобой наглая симуляция, но нет же: все вокруг осязаемое и живущее в своем собственном ритме, будто тебя уменьшили до размера муравья и поместили в муравейник — куда хочешь, туда и беги. Даже обилие разношерстных красок, которое можно заметить глазом уже дарит воздушную слабость в ногах и кружит голову, просто невероятно! Пройдя дальше по асфальтной дорожке, Феликс замечает вдалеке стоящего за воротами парня в белой в рубашке и темных брюках, а в руках неуверенно держит букет, перекладывая его с одной руки в другую, при этом поднимая голову наверх как-то странно вздыхая. Феликсу подумалось, что, не смотря на неуверенное поведение, человеку кому адресованы эти цветы должно быть очень приятно. Наверное, у кого-то тоже скоро выписка, вот и парень ждет с букетом цветов. Уен перестает шутить и как будто становится на заднем фоне, будучи при этом рядом. Потому что происходит следующее: тот парень выходит из ворот и идет прямо навстречу Феликсу, а до того наконец доходит, что этот странный парнишка — Хенджин собственной персоной, так давно не бывавший рядом, прямо сейчас сокращает их расстояние с неприсущей обстановке наглой стремительностью. Феликс, не смотря на полное недопонимание, испытывая в глубине души радость от долгожданной встречи, включает свою обычную ебанутую гордость и сходу заявляет напыщенно суровым голосом: — Что ты здесь забыл, мать твою? Хенджин, ожидая такой начальной реакции лишь дарит насмешливую ухмылку и уже с откровенной досадой в голосе отвечает: — Лучше бы я и правду свою мать забыл, но к своему несчастью недавно с ней виделся, поэтому ее доброе, — саркастически выделяя определение, — лицо до сих пор преследует меня в кошмарах. — Не уходи от ответа, Хван! Ты прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю! Шумно выдыхая, Хенджин абсолютно искренне, но бубня себе под нос, ответил: — Да к тебе вообще-то… Феликс конечно же разобрал его ответ, но выдал новую порцию злости: — А все уже Хван, я теперь с Уеном встречаюсь! Поздно ко мне идти, поэтому вали туда, откуда пришел. К тому парню, допустим, с которым ты так хорошо сосался, пфф. Хенджин проникся злостью Ликса, во многом осознавая, что заслуженно ее сейчас выслушивает, но все же не удержался от едкости в голосе, когда произнес следующее: — Ликси, лапушка, я знаю, что вы не вместе, — затем уже более спокойным тоном с виноватой улыбкой продолжил, — А еще я знаю, что ты вчера ел на обед. Это пицца с брынзой. Феликс тут же развернулся всем корпусом к Уену представляя из себя один сплошной кричащий вопрос: «Что. Блять. Здесь. Происходит?!» Уен, давно готовый к этой сцене, абсолютно спокойно вступает в диалог: — Ликс, малыш, сейчас я все объясню, только давайте отойдем к той скамейке, а то мы в воротах стоим, другим то путь преграждаем. Они дошли до скамейки соблюдая молчание, но обстановка до жути напряженная, воздух наэлектризован, так, что можно ненароком получить смертельный удар разрядом тока от невысказанности разлучников. Феликс уселся, издавая тихий стон от стрельнувшей боли в лодыжку, на другом конце скромненько присел Хенджин, положа букет в сторону, понимая, что прямо сейчас не до него, а Уен остался стоять перед двумя, уперев руки в бока. Свое объяснение начал спокойным и добродушным голосом: — Ликс, понимаю, что для тебя сейчас это будет звучать очень неожиданно, но надеюсь ты вникнешь в ситуацию со всей своей разумностью, ладно? — Хорошо, я постараюсь, ради тебя, Уееен, — нарочно добавляя в свой голос сладости, ответил Феликс, украдкой наблюдая за реакцией парня, сидящего на другом конце скамьи. Но на удивление, тот оставался спокоен, будто и правда уверен, что у них с Уеном никаких отношений и в помине нет. — Спасибо, сладусик. — выдержав выразительную паузу, продолжил. — В день аварии, я занимался абсолютно обычными вещами, помню выгуливал собаку Шелли. Погода была солнечная, прям как сейчас, Шели вовсю веселилась, придавая и мне радости одним своим существованием. Затем поступил звонок, я, ничего не подозревая его принял. Это звонила твоя мама, Феликс, прямо из Италии. Подумать только, раньше она никогда бы мне не позвонила просто так, но так и оказалось, она поведала, в какой ты больнице и кратко о том, что произошло. Также она наказала мне позаботиться о тебе, в принципе, что я и так бы сделал, по сути мы с тобой дружим около шести лет, и ты мне как родной. — Да, да, я это уже знаю, ты рассказывал. Уен, будто, не обращая внимания на знак Феликса быть ближе к сути, продолжил также неторопливо повествовать. — Слова твоей мамы сильно меня огорчили, я и не мог представить, что тот вчерашний день для тебя закончился так трагично. Поэтому я тут же прекратил выгуливать Шелли, попутно прося у неё прощения за такую короткую прогулку, обещая ей после вдоволь нагуляться. Затем я быстренько привёл себя в порядок и уже был готов мчаться к тебе, но перед этим я кое-что сделал. Феликс задумчиво протяжно промычал, затем выдал: — А вот этого ты мне уже не говорил, что это ты там предварительно делал. Уен, вновь оставил реплику Ликса без комментария и продолжил. — На тот момент естественно я знал, что вы в разлуке (кивнул поочередно на обоих парней), поэтому, когда тётя Анжела горестно плача в трубку поведала о том, что ты сел водить пьяным, я легко сложил два плюс два. — Какие нафиг два плюс два? — тихонько промямлил Феликс, смачно цокнув и закатив глаза. Уен радушно и с теплом улыбнулся Феликсу, стараясь оказать максимальную поддержку в столь морально тяжёлый для него момент. — Феликс, дорогой, я понял сразу же, что тебе было очень тяжело пережить расставание с Хенджином, поэтому ты начал вести себя отчаянно, и в итоге это привело к аварии, — тяжелый вздох. — Я не мог не сделать это. Зная, что ты чуть не угробил себя. Поэтому сообщил Хенджину в смс, что с тобой произошло и после договорился о встрече. Хенджин уже в открытую смотрел на Феликса, в глазах концентрированное сожаление и почти блестят слезы, но Феликс как специально не смотрит на него, хотя еще чуть-чуть и он сдастся, разревется и кинется в объятия, но, а пока, он говорит следующее: — Так если Хенджин все знал с самого начала, почему ты мне об этом не рассказал, раз у него смелости не хватает? — резко разворачивается к Хенджину, упорно глядя в глаза, пытаясь тут же получить ответы на многочисленные вопросы, но видит перед собой лишь затуманенный слезами рассеянный взгляд. — Ты прав, Феликс, у меня действительно не хватало смелости, и я строго настрого наказал Уену не проговорится о том, что я в курсе твоей аварии. Все на что хватало моей смелости, это узнавать через него о твоем состоянии. Прости меня, пожалуйста, что все это скрывалось. И вообще по сути я не достоин того, чтобы сюда приходить и до последнего не решался. — Но я не смог больше это терпеть! — Уен взорвался, более не сумевший быть спокойным. — Вы такие придурки, друг по другу скучаете, почти умираете, но ваша долбанутая гордость лишь усугубляет ситуацию! Да, я договорился с Хенджином, чтобы он пришел к тебе во время выписки. А сейчас быстро забыли все дурацкие обиды и обнялись друг с другом! Хенджин с Феликсом удивленно посмотрели на Уена, не смея шевельнуться и сделать первый шаг. Уен лукаво усмехнувшись, выдал следующее: — Неее, ребят, я свою работу уже выполнил, я конечно могу вместо тебя обняться с Феликсом, хочешь? — похотливо облизывая губы, глянул на Хенджина. Это послужило спусковым крючком. Хенджин тут же подсел к Феликсу и аккуратно, стыдливо обнял своего самого любимого человека на свете, ощущая толику облегчения, сердце гулко зашлось в груди. Уткнулся носом в грудь, жадно впитывая до боли знакомый и родной запах. Феликс не сразу, но ответил на объятия, слишком нереальным казалось происходящее, но в итоге почувствовав знакомую твердость руки на своей талии, томно ахнул и еще крепче сжал в ответ руки за спиной Джинни, чертовски приятно снова испытать это ощущение: до острых коликов в каждой конечности, до изворачивающей тело наизнанку боли, до пьянящего головокружения, до внезапно нахлынувшего чувства любви к этому человеку, будто заново влюбился. В эту самую секунду Феликс получил еще одно подтверждение реальности существования мира, так много разных чувств захлестнуло его нутро, словно водяное смертоносное цунами, не меньше и не иначе. В достатке наобнимавшись друг с другом, Феликс первым расцепил объятия, необходимо хоть сейчас откровенно обо всем переговорить. Уен, явно чувствовал себя лишним, поэтому подошел к парням на прощание, положив каждому руку на плечо. — Не дай Бог, вы сегодня не помиритесь и найдете повод для ссоры, — голос как у типичной мамки, которая отчитывает своих неразумных дитяток, — то я лично пришибу тебя, — смотрит сверлящим почти что злобным взглядом на Феликса, затем таким же на Хенджина, — и тебя, ясно? Парни в конец смутились и не знали куда себя деть, но с напором Уена сложно тягаться, поэтому замотали головешками как болванчики. — Уен-а, спасибо тебе огромное, что помогал мне, а также еще раз прошу прощения, что я не так все понял, ты мне все подробно объяснил, а я… — замялся с ответом, пытаясь подобрать более точное определение, — а я настоящий кретин, раз вечно убегал от проблем, черт! — ударил кулаком в свою ладонь, вкладывая в удар тяжкую злость на самого себя. Феликс схватил руки Хенджина, ободряюще растирая их: — Хенджин, посмотри на меня, слышишь? Не ты один вел себя подобным образом! Раз на то пошло, мы оба вели себя по-идиотски. Даже сейчас я борюсь с собой! Хочу надышать на тебя ядом, вылить свою боль, обиду, разочарование на тебя, потом уйти с гордо поднятой головой, но, блять, хватит! — последнее слово вылетело надломленным криком. — Вместо этого давай просто поговорим, чего нам не хватало все это время, аайщ. — Вот и болтайте, ребят, потом мне во видеосвязи чтоб отчитались как все прошло, пока-пока! — тон голоса сменился на веселый с нотками флирта, и пустился своей привычной sassy походкой прочь, качая сексуально бедрами из стороны в сторону. Дело в том, что сегодня Уен надел черные лакированные сапоги на высоченной платформе, впрочем, частенько носит подобного рода обувь. Наверх небрежно надета флисовая рубашка цвета переспевших оливок, половина пуговиц не застегнута и оголяет привлекательные рельефы грудных мышц. Черные штаны обтягивают как кожа, настолько плотно сидят на своем владельце, отлично выделяя подтянутые ножки и аппетитную задницу. У соблазнителя остались собственные нерешенные дела с Саном, сегодня он точно уложит его в постель, чего бы это не стоило. Он просто не сможет устоять перед таким подготовившемся парнем, Уен в этом уверен. Иначе его ранняя заинтересованность всего лишь ложь, вот и будет возможность расставить точки над и. Тем более внутреннее сексуальное напряжение уже кричало о скорейшей близости с Саном Великолепным, иначе буквально съест его, поймав в подворотне. Теперь появится больше времени, раз Феликса выписали, он теперь наверняка захочет постоянно находиться с Хенджином, поэтому пора заняться и своей личной жизнью. — С чего начнем? — Не знаю… казалось так много, что хочу сказать тебе, но прямо сейчас… кхм… — Джинни перебирает нервно ладони, те уже взмокли, настолько сильно нервничает, прав Феликс, что гордо уйти намного легче. — Прости меня! — Что? — не знает, как реагировать на такой резкий выпад с извинением. — Я говорю, прости меня, Хенджин. — Ка…кхм какого хрена извиняешься именно ты??? — лицо уже сконфузилось от недоумения. — А почему нет? Я ведь в тот день тебе дал повод для ревности, погоди, дай договорю! — прервал начавшего перебивать Хенджина. — Да, ты правда неверно растолковал сообщение тем, что не дочитал его до конца, НО! Давай подумаем вместе, что послужило такой резкой реакции изначально, хмм? Это уже наша совместная вина, что мы замкнулись каждый на себе. Был ли я всегда до конца с тобой откровенен? Нет. А ты? Только честно. Хенджин горько усмехнувшись ответил честно, как того требовали: — Тоже нет. Не хотел тебя напрягать своими придумками, подозрениями, или даже иной раз эмоциями. Если мне плохо на душе, то не осмеливался показывать, ведь тебя хочется радовать, а не топить в собственных проблемах. — И к чему это привело? Хенджин не отвечает, лишь молча у себя в голове проматывает на ускоренной съемке весь путь их совместных отношений, все равно вопрос риторический. — Ладно, другой вопрос, который меня мучал все это время. Ууф, а это правда тяжело произносить вслух… — собирается с духом, меняя на ходу формулировку вопроса. — Я понял, о чем ты, не утруждай себя. Скажу так, с тем парнем я давно не общаюсь, больше того гребанного поцелуя у нас не зашло. — Но наверняка хотел? — Что? — Ну как что, потрахаться с ним. — Изначально да, потому что думал, что ты Феликс мне уже изменил и захотел поступить также. — Так глупо… — тяжело просто общаться, а не пускаться в упреки и обвинения, хотелось психануть и уйти, неважно куда. — О боже, Фееликс, прости меня, пожалуйста, если ты только сможешь! — извинения тоже давались нелегко, но были от всего сердца. — Возможно и смогу, но на это потребуется время и доказательства. — Ты о чем? — Что ты искренне раскаиваешься, а также доказательства твоей преданности, Хван Хенджин. От такой формулировки брюнета бросило в жар, то с каким серьезным тоном Феликс говорит о преданности… да, бля, он прямо сейчас готов на коленях перед ним ползать, все что угодно, больше не может притворяться человеком с внутренним достоинством. С Феликсом же он порой чувствует себя ничтожеством и вполне доволен таким положением вещей, его доминанта проявлялась редко, зато с какой готовностью Хенджин бросался унижаться, играть роль слабого мальчика, пока Феликсу не надоест. Затем весело подхватывал свою постоянную роль альфы и на возбужденном состоянии вытворял всякие прекрасные штуки с Ликсом, доводя друг друга до неземного оргазма. Этот их обмен… в нем не нужно много уметь разговаривать, все происходит на голых чувствах и ощущениях, как спаривающиеся животные, их же до секса не язык доводит, верно? В таком ритме они и жили пока проблем не нажили, теперь вот учатся разговаривать, как годовалые малыши, которые впервые сказали мама, а затем папа. Хотя Феликс последнее слово знал очень хорошо, любя применять его к Хенджину, его личный сексуальный папочка. — Я готов доказать, что нужно… — не успел договорить, так как рот стал занят другими вещами, а именно губами Феликса, тут же среагировал, прижавшись плотнее, сердцем к сердцу, головой к голове, перекинули ноги через скамейку и прижались так, что даже члены могли соприкоснуться, если хорошо постараться. С удовольствием перехватил инициативу, обхватывает челюсть Феликса большим и средним пальцами и направляет ее, чтобы удобнее целовать, чтобы углубить поцелуй до максимума. Ловит своим языком язычок Феликса, горячо ласкает, ни на секунду не прекращая возбуждающую забаву, нежно обсасывает, проводит под ним быстрыми движениями, игриво подкусывает, все же выпускает, сделав смачный чмок на мокрых горячих губах, но ненадолго, готов продолжить столь нереально приятное занятие. Феликс же отодвигается на скамейке подальше, уперев руку в грудь Хенджина, вытирает рот от слюней рукавом, пытается отдышаться, делая громкие быстрые вдохи, собственное сердце уже пылает, как он давно мечтал о том, чтобы поцеловать чарующие пухлые Хенджиновы губы. — Что случилось, милый? — не верит, что они способны вот так закончить долгожданное лобызание, нет, Хенджин готов продолжить и трахнуть его прямо в этом парке, стоит только поискать более уединенное местечко. — Ааа, ну… ууф, — все еще пытается отдышаться, картинка перед глазами уже покрылась темными пятнами, следствие поглощения большого количества кислорода за короткое время. — Давай пока прекратим, — подумав, все же добавляет, — пожалуйста. — А давай не будем? — медленно вызывающе проводит языком по своим губам, смотрит в глаза, здесь его территория, как же хорошо, что не нужно больше говорить, за тебя это сделает язык тела, хищный взгляд точно не говорил о том, что он готов так просто сдаться. — Ты уже почти доказал свою преданность, Джинни, но вот по поводу времени, пойми, это не пять минут, и не день. Не знаю, сколько это времени займет, но до тех пор придержи язык за зубами, буквально, — не удержался и прыснул со смеху, такой серьезно расстроенный вид у парня напротив, невозможно немного не потешиться над ним, в итоге громко заржал, Хенджин рассмеялся в ответ, скорее нервозно — за день нервов затрачено больше, чем за весь год, это он мог утверждать однозначно.