Я мудак, потому что завидую способностям своего FTM-друга в постели? Не мудак Я цис-парень. Я живу с FTM, который приводит к себе новых цыпочек несколько раз в неделю, после чего эти девушки получают лучший оргазм в их жизни. Я слышу, как они кричат от удовольствия и просят ещё, а их секс может длиться часами. Девушки умоляют встретиться с ним снова и снова, а это убивает моё эго. Чем я хуже FTM? Чем они лучше меня? Я пытаюсь понять, почему девушки предпочтут FTM, а не меня, цисгендерного мужчину. У меня есть член, но у меня никогда не получалось заставлять их стонать часами! У моего друга буквально есть девушки, умоляющие трахнуть их. Что он такого делает, чего не делаю я? Я не сдерживаю слёз, потому что чувствую себя мудаком, но я просто хочу понять.
Да, перечитывая… он звучит, по меньшей мере, отчаянно. Может быть, кто-то сжалился над ним и сказал что-то полезное. Прежде чем он успевает передумать, он открывает ответы. Если бы он попытался сделать так, чтобы написанное звучало лучше, то, скорее всего, сделал бы еще хуже, потому что эту проблему нельзя было изложить иначе — он завидует Чану. Что бы этот парень ни делал, он хочет делать это тоже и даже лучше. Он хочет, чтобы девушки стонали его имя и умоляли Чана дать им его, Джисона, номер. Его не удивляет, что ждать ответов пришлось не так уж и долго. Он полностью (и с болью) осознаёт, что его пост в глазах других выглядит не иначе как кринж, боже, он не хочет становиться одним из миллиардов мемов в сети. Итак, первые несколько ответов были именно такими. Люди насмехались над ним. Одни говорили, что он предвзят, другие — что его постельные сексуальные игрища, должно быть, полное дерьмо, третьи сами оставляли предвзятые комментарии. Он морщится от некоторых оскорблений, которые видит, пока пролистывает ответы вниз, а потом… как яркий огонек в беспроглядной темноте, он увидел это. Комментарий. Тот, в котором говорится единственная разумная вещь, о которой, по правде говоря, Джисон должен был подумать сам, но… он был в панике, понятно?Не мудак, ты должен просто спросить в чём его секрет.
Да! Как это было глупо с его стороны! Он может просто спросить у Чана. Ведь тот очень спокойный, пожалуй, самый приятный человек, которого он когда-либо встречал. Наверняка Чан не против поделиться своим секретом, тем, что заставляет девчонок течь. Умрет ли он от смущения? Да, безусловно. Но он уже выставил себя на посмешище в интернете, что мешает ему сделать то же самое перед соседом по квартире? Его другом! Таков его новый план. Он ждет, пока Чан вернется домой после его дневных занятий. Он настроен очень серьезно. — Нам нужно поговорить. Чан выглядит заметно ошеломленным, но молча кивает и указывает на свою комнату, дав понять, что только забросит туда вещи. Ладно, возможно, Джисону следовало сначала поздороваться или хотя бы дать ему понять, что всё это не так уж серьезно… но для Джисона это вроде как очень серьезно. Речь идет о его молодости, о его достоинстве как мужчины с членом и всё такое. Его личная жизнь под угрозой, и, возможно, навыки Чана, заставляющие девчонок выпрыгивать из трусиков, помогут ему начать её. Когда Чан возвращается, Джисон уже сидит на полу перед журнальным столиком с напитками. Чан на мгновенье тормозит, так как знает, что разговор за столиком означает, что Джисон действительно серьезно настроен на разговор. — Привет, Сони… Всё в порядке? — нерешительно спрашивает Чан, на что младший закатывает глаза. — Если не считать, что я на грани того, чтобы потерять своё достоинство, то да, я чувствую себя отлично. Не волнуйся, Чанни, — тихо говорит Джисон, тяжко вздыхая. — Ничего серьезного, но… это важно для меня. Чан тут же понятливо кивает. — Конечно, хорошо. Я могу тебе чем-то помочь? Джисон хнычет, запрокидывая голову назад и елозя ногами по полу. Да, он начинает истерить, и что с того? — Чанни, ты единственный, кто может мне помочь, братан! Беспокойное выражение лица Чана превращается в ласковое, и он с хитрой ухмылкой и приподнятой бровью наблюдает за младшим. — Правда? Тогда скажи мне, чем я могу помочь тебе, плаксивый ты малыш? Надувшись, Джисон прекращает свою маленькую истерику, чтобы посмотреть на Чана своим самым свирепым взглядом, но это срабатывает так же, как и всегда, то есть не срабатывает вообще. — Мне нужно, чтобы ты рассказал мне свой секрет! Чан несколько секунд хмурится в непонимании, а его лицо так и кричит о том, что он не вдупляет о чём вообще речь. Джисон фыркает, раздраженный тем, что ему придется сказать это напрямую. Возможно, спрашивать Чана о его dick-game secret было не самой лучшей идеей. — Мне нужно, чтобы ты рассказал мне свой секрет о том, как трахаться так же хорошо, как это делаешь ты, — слишком быстро бормочет Хан, глядя вниз, силясь прикрыть пылающие уши руками. — Я не совсем понял, Джисонни… говори немного громче, детка, — мягко говорит Чан, наклоняясь вперед, но всё же давая Джисону пространство, поскольку очевидно, что его друг сейчас очень явно борется со смущением. — Я сказал, что… что мне нужно знать твой dick-game secret! — громко выпаливает Джисон, тут же сдуваясь. Его лицо горит от стыда. Чан в недоумении моргает. Раз. Второй. Третий… — Мой что?! Джисон беспомощно скулит, но решает просто объяснить старшему так, чтобы уж дошло наверняка. — Твой секрет! У тебя здесь девушки почти каждую ночь! Они очень и очень-очень громко стонут, ты знал? Чан краснеет, но и так шаткая плотина, именуемая «эго Хана» уже дала трещину, поэтому он собирается выложить всё как на духу. — Чувак! Они умоляют тебя о большем! Кричат твоё имя! А потом я вижу, как они разговаривают с тобой, прежде чем уйти, как выпрашивают твой номер и прочее дерьмо! Блять, некоторые из них даже у меня просили твой номер, братан! У меня никогда не было таких девушек! И ты знаешь, я ценю тебя, у меня нет проблем с тобой или с кем-то ещё, но, чувак, у меня есть настоящий член, но им на меня похуй! Мне нужно знать, как ты это делаешь, чтобы я мог делать это лучше и сохранить хоть какое-то подобие своего достоинства! Или хотя бы чтобы девушки говорили мне после, как хорошо я их трахнул, а не как ты «урезал количество» их партнеров по сексу, потому что ты просто охуенно хорош! К тому времени, как его пламенная речь стихает, он чувствует, как запыхался, сказав всё не более чем за три вдоха, и это просто идеально, потому что это даёт Чану время, чтобы обработать услышанную информацию. Джисон почти видит, как в мозгу Чана поворачиваются шестеренки, когда он смотрит на Джисона так, словно у него выросла лишняя голова, но в тот момент, когда до него наконец-то доходит, о чём именно говорит младший, его глаза расширяются до невозможности. — Боже мой! — шепчет Чан, прикрывая рот рукой, довольно жмурясь. — Ты завидуешь моим способностям хорошего времяпровождения в постели… — Чувак, ты не должен так открыто говорить об этом! Не говори об этом так! — Нет, нет! Ты! Хан Джисон! Ты завидуешь! — повторяет Чан одно и то же, несдержанно смеясь. — Чанни, — хнычет пристыженный Джисон. — Я тут страдаю, а ты смеёшься надо мной! Хан старательно дует губы в обиде, и это работает. Чан вытирает слёзы и с глубоким вздохом выдыхает, сдерживая смех. — Джисонни, я уверен, что твой… член… отлично справляется. Тебе не нужно быть богом секса, чтобы заводить девушек, понимаешь? — Тебе легко говорить! — нижняя губа Джисона подрагивает, как и голос. И теперь Чан действительно не смеётся. Улыбчивый взгляд снова сменяется беспокойным. — Я в отчаянии, братан! Я тоже хочу, чтобы моим девушкам было хорошо! Что ты делаешь для них, что заставляет их так кричать под тобой? Я тоже так хочу! И я хочу, чтобы хотя бы одна из них захотела, чтобы я снова её трахнул! Чан придвигается ближе к нему, при этом ударяясь коленом о журнальный столик. Не обращая внимания на боль, он в дружеском подбадривающем жесте стукается плечом о плечо Джисона. — Эй, не стоит так расстраиваться и загоняться по этому поводу. Если ты действительно хочешь, чтобы я тебе помог, я это сделаю. Джисон глядит на него большими, полными надежды глазами. — Ты правда сделаешь это для меня? — Конечно! — Чан ласково улыбается, ероша волосы младшего, так как он знает, что это заставит его перестать хныкать и начать улыбаться. По крайней мере, Джисон больше не собирается плакать, и в уголке губ проглядывается намёк на улыбку. — Но, типа… у меня нет никакого секрета, как ты себе надумал. Я просто делаю своё дело, понимаешь? — Но должно же быть хоть что-то! — настаивает Джисон. Теперь… здесь они вступают на опасную территорию, потому что Чан не знает, почему Джисон не может заставить своих девушек кричать его имя во время секса, он может лишь догадываться, и кажется, что простой разговор о сексе тому не поможет. И прекрасно. Может быть, Чан использует свой шанс получить что-то взамен, даже если Джисон об этом не знает. — Я мог бы… — Чан шумно сглатывает, протяжно выдыхая. Всё нормально. Тут не намечается ничего сверхъестественного. — Я мог бы показать тебе свои ремешки… если ты этого хочешь? Чан произносит это осторожно, прекрасно понимая, как быстро этот разговор может стать слишком серьезным, возможно, даже в какой-то мере задевающим гордость Джисона. А вот и подоспела очередь Хана таращиться на Чана. Он даже не моргнул. Он просто смотрит на старшего глазами, полными шока, стараясь не заикаться от неловкости. — Чувак! Братан! Я натурал, бро! Что ты мне тут предлагаешь?! — Джисон говорит всё громче, всё больше начиная волноваться, румянец на его щеках медленно перекочевывает на уши и шею. — Я… я не говорю, что ты не натурал! — оправдывается в ответ Чан, потому что последнее, чего он хочет, это чтобы Джисон разозлился на него. — Я просто подумал, что практическое обучение было бы лучше! Потому что я не знаю, как ещё объяснить то, что я делаю. — И что? Ты позволишь мне трахнуть тебя и скажешь, что я делаю не так? — спрашивает Джисон, приподняв бровь и лукаво ухмыляясь. Чан закатывает глаза, взлохмачивая волосы младшего. — Нет, Джисонни… — он зеркалит выражении лица Хана, не собираясь проигрывать этому мальчишке. — Ты только что сказал, что не можешь сделать своим девушкам приятно, так почему я должен позволить тебе трахнуть меня? — Тогда… — Джисон нервно сглатывает, а взгляд метается от глаз к губам Чана, когда тот наклоняется ближе. — С другой стороны, я могу показать тебе, как трахать кого-то настолько хорошо, что они будут умолять о большем, и ты будешь точно знать, что я делаю, потому что ты сам будешь чувствовать всё, — Чан смотрит на Джисона сверху вниз, следя за тем, как движется его адамово яблоко. Взгляд Джисона на долю секунды скользит к губам старшего, после чего он нервно скашивает глаза влево, бессознательно проводя языком по губам, чтобы смочить их. Он гетеро. Да, конечно. Прямо как Чан. Однозначно. Чан позволяет Джисону отстраниться, а сам отступает на расстояние вытянутой руки, давая своему бедному другу-натуралу возможность подумать. — Б-братан, я не заднеприводный! Я натурал! — хнычет Джисон, покачивая головой, словно сам себя в этом убеждает. — Ну, бро, тогда я не знаю, как тебе помочь, потому что другого выхода у нас нет, — пожимает плечами Чан. Джисон ложится между журнальным столиком и диваном, в отчаянии пиная ногами воздух, и Чан ласково улыбается его маленькой истерике. — Знаешь, ты всегда можешь спросить девушку о… — Нет! — Джисон вскакивает на ноги и отчаянно трясёт головой в отрицательном жесте. — Я не переживу этого, братан! А вдруг она расскажет своим друзьям? Нет, нет, нет! Ты ведь никому не расскажешь, правда? Ты не можешь рассказать об этом другим. Даже Феликсу, Чанни! Ты не можешь! — Конечно нет, Сони, — тон Чана смягчается. — Этот разговор и всё из него вытекающее, только между нами. Учитывая то, насколько лоялен Чан и к нему, и к другим, Джисон не сомневается в нём. Он знает, что старший никогда не причинит ему вреда. И это заставляет его решимость трещать по швам. Что с того, что он натурал? Один раз, всего лишь ради того, чтобы научиться, ничего не изменит. Верно? — Конечно не изменит, Сони. Если ты говоришь, что ты натурал, значит так оно и есть, — понимающе кивает Чан, и Джисон краснеет, даже не заметив, что сказал это вслух. Он смотрит на Чана. Чан красивый… объективно. Джисон, может быть, и натурал, но у него есть глаза, а Чан определенно попадает в категорию красавчиков. Сексуальных и очень красивых горячих парней. У него великолепные глаза, большие и выразительные сочные губы… не то чтобы Джисон когда-либо слишком засматривался, но он смотрел достаточно, чтобы понять, что они мягкие… девушкам такое нравится. А учитывая то, что Чан ходит дома без рубашки почти всегда, Джисон не раз видел его пресс и… ну, он тоже немного завидует этой красоте. Несправедливо, что старший выглядит так сексуально. Всё это говорит о том, что он не знает, сможет ли Чан трахнуть его, потому что будучи натуралом, он не уверен, что ему нравятся парни настолько, чтобы позволить одному из них трахнуть себя. Он вроде как знает, как это работает… член входит в задницу и всё такое, но… он не видит в этом ничего привлекательного. Не может быть, чтобы это было приятно, верно? Он не может сказать, что ему не любопытно теперь, когда это рассматривается как один из вариантов. Кто из натуралов может сказать, что он набрался опыта именно таким образом, не получив охапку осуждения в лицо? И в процессе он узнает секрет Чана… — Это же… не больно, правда? — шепотом спрашивает Джисон, коря себя за то, что позволил идее Чана развиться. — Конечно нет, я позабочусь о том, чтобы тебе было комфортно, и чтобы ты чувствовал себя хорошо. В этом весь смысл. Если я не смогу сделать так, чтобы тебе было хорошо, как ты научишься тому, что нужно делать? Хорошо… Это замечание как никогда кстати было нужно услышать Джисону. — Так ты… у тебя было с… — Трахался ли я с парнями раньше? Да. Не волнуйся, Сони, я знаю, что делаю. Иначе я бы не предложил, — успокаивает его Чан. — И если тебе вдруг станет некомфортно, мы можем в любой момент прекратить, без обид. Джисон прикусывает нижнюю губу в раздумьях, его ноги почти что не слушаются, подрагивая, но Чан не торопит его. В конце концов, Джисон выдыхает, взвесив все за и против, теперь уже решительно смотря Чану в глаза. — К чёрту… Давай сделаем это.🍆
— Не забывай быть внимательным, хорошо? Заняться с девушкой сексом — это не просто вставить в неё член, в прямом смысле этого слова… — объясняет Чан, пока они держат путь в его комнату. Он держит Джисона за руку, нежно, не таща младшего за собой, но определенно завлекая. — Это… — Чан поднимает их переплетенные руки на уровень глаз, — тоже важно. Заставить их почувствовать связь, даже если потом ты собираешься втрахивать их в кровать ночь напролёт. — Я это знаю, — Джисон краснеет ещё больше, но понятливо кивает. И он действительно знает. Он же не полный придурок. Он знает, как правильно обращаться с девушками… Но он также не может сказать, что когда-либо был так обходителен со своими подружками на одну ночь. Они просто как бы… заводились, если вы понимаете, о чём он. Обычно всё происходит быстро, типа… заходят в комнату, срывают друг с друга одежду и трахаются в бешеном темпе, гонясь за оргазмом. Он не может сказать, что возражает насчёт всего этого, тем более, что он всё ещё не уверен в том, что они делают. Не поймите его неправильно, он доверяет Чану больше, чем себе. Но он также знает, что он натурал… и несмотря на то, что сказал старший… натуралы не ходят с другими парнями в комнату, чтобы их трахнули. У него какой-то внутренний конфликт с самим собой. Он не особо возражает против того, что они собираются сделать, но чувствует, что должен. Чан включает синюю подсветку, и они удобно располагаются на кровати. Джисон инстинктивно тянет одну из пушистых подушек Чана на колени, чтобы было чем отвлечься… и защитить своё достоинство — на всякий случай, ведь он ещё даже и близко не возбужден. Чан садится напротив него, скрещивая ноги, достаточно близко, чтобы их колени соприкасались. — Ты точно не против? — Чан спрашивает мягко, вероятно, чувствуя витающую в воздухе нервозность, волнами исходящую от Джисона. — Ммм, просто… я немного нервничаю, — нехотя признаётся Джисон. Это всего лишь Чан, он может быть честен с ним. Чан улыбается, выставляя на обозрение свои милые ямочки на щеках и сверкающую белизной улыбку, и этого вполне достаточно Джисону, чтобы немного успокоиться. Да, это просто Чан. Всего лишь! Всё будет хорошо, даже если они ничего не будут делать. — Давай не будем торопиться, хорошо? И помни, что ты в любой момент можешь попросить меня остановиться. Никаких обид. Джисон мычит в согласии, боясь, что его голос сорвётся, будет звучать как-то не так или что-то в этом роде. — Итак… как насчет того, чтобы начать с поцелуя? — уши Чана розовеют, как только он это произносит, и Джисон задаётся вопросом, не поэтому ли Чан не выбрал красную подсветку вместо синей. — С поцелуя?! — Джисон пищит, подтягивая ноги к себе и обнимая подушку обеими руками, чтобы скрыть нижнюю часть лица. — Если тебе некомфортно… — Чан хмурится, потому что в каком-то смысле он понимает эту нерешительность, особенно перед тем, как сделать что-то в первый раз. — Н-нет, это не… — Ничего страшного, если ты не хочешь… — Я хочу! — Джисон почти кричит, и это заставляет Чана замолчать. — Я… я имею в виду… Я не против. Я просто не думал… — Хорошо, хорошо! — хихикает Чан, расслабляясь. — Думаю, поцелуи отлично подходят для создания настроения и разогрева, так что… Джисон кивает, соглашаясь, но всё ещё пряча лицо за подушкой. — Нет-нет, я имею в виду, да! Я понимаю! В этом есть смысл. Ну… так… — Джисон морщится от того, как ему сейчас неловко. Если он не прекратит это сейчас, то так будет продолжаться всю ночь, а он определённо не хочет упустить эту возможность поучиться у Чана. Поэтому он откладывает подушку в сторону, становясь коленями на кровать, и наклоняется ближе к старшему. Он просто должен делать то же, что и всегда, верно? Так что именно так он и поступает. Он запускает пальцы в волосы Чана, притягивает к себе, впиваясь в его губы. Джисон облизывает то верхнюю, то нижнюю поочерёдно и гордится тем, как Чан задыхается. Он покусывает его губы, сильнее вцепляется в волосы, слегка оттягивая, и вдруг… Чан хихикает. Стоп, серьезно? — Чё ты ржёшь? — Джисон разрывает поцелуй и дуется, недовольно хныча. — Я не смеюсь, — заверяет Чан, но Джисон уверен, что это ничто другое как смех. Если это не он, то что это? — Ладно, смеюсь, но я не насмехаюсь, честно! — Неужели я настолько плох? — Хан надувается ещё сильнее, а нижняя губа начинает предательски подрагивать. Смех Чана тут же стихает. — Что? Нет, малыш, вовсе нет! — спешит успокоить его Чан. — Ты милый, и в твоём поцелуе нет ничего плохого, но… — Просто скажи уже! Я здесь, чтобы узнать твоё мнение! — Джисон возвращается в сидячее положение, прячась за подушками. Может быть, это была плохая идея, в конце концов. Теперь Чан увидит, насколько он жалок. — Джисонни… — начинает Чан ласково, и это сшибает все барьеры младшего. — Я серьёзно, у тебя неплохо получается. Просто… мы начинаем медленно, а ты поцеловал меня так, будто мы посреди клуба, готовые заняться сексом на глазах у публики прямо сейчас… — Я могу поцеловать тебя ещё? — хрипло бормочет Джисон из своего укрытия. Чан вздыхает. Он начинает понимать, о чём идет речь. Дело даже не в том, что Джисон плох в этом. Ну, может быть немного, и Чан обязательно это исправит, но больше всего… Джисон нетерпелив, слишком нетерпелив и действует слишком быстро. Бедные девушки, наверное, даже не успевали возбудиться, прежде чем он пытался заняться с ними сексом. — Помнишь, что я говорил? Поцелуи нужны для создания необходимого настроения… и мы не торопились, верно? Так что нужно начинать медленно и постепенно переходить в наступление. Это не должны быть просто сухие быстрые поцелуи. Заставь их проникнуться этим, льнуть к тебе в отчаянии. Джисон смотрит на него своими большущими внимательными глазами и медленно кивает. Отлично. — Позволишь мне показать тебе как это делается? — спрашивает Чан, придвигаясь ближе к Джисону, медленно, призрачно проводя своими губами по его… соблазняя. И как только Хан снова кивает, Чан глубоко выдыхает, нехотя отстраняясь. Все эти кивки могут стать проблемой чуть позже. — И не просто кивай, детка, мне нужно слышать, как ты говоришь о том, что тебя всё устраивает, ладно? — Д-да, конечно. Э-э… давай, братан, — затаив дыхание, говорит Джисон, не сводя глаз с губ Чана, на что старший хихикает. Верный своему слову, Чан начинает медленно, пару раз чмокает пухлые губы младшего, на мгновенье отстраняясь, чтобы облизать свои собственные и прижаться уже ощутимее, позволяя губам завладеть чужими, чтобы снова отстраниться, дабы понять, что заставляет Джисона возбуждаться. Хан пытается ускорить процесс, облизывая губы Чана, словно прося углубить поцелуй, но как бы Чан ни хотел поддаться, он сдерживается. В конце концов, ему нужно научить Джисона столь необходимому терпению. Их поцелуи смахивают чем-то на целомудренные, но вскоре Джисон плавится под нависающим над ним Чаном, позволяя толкнуть себя на кровать и втиснуться между ног. Старший чувствует, насколько Хан возбуждён всего лишь от нескольких поцелуев, и он не может не улыбнуться, когда Джисон понимает, в каком они положении сейчас и как это выглядит со стороны, и это заставляет его заскулить в рот Чана. Это своеобразный сигнал для старшего, чтобы отстраниться. В конце концов, он должен преподать урок Джисону. — Ну что, малыш? Хочешь ещё? Джисон быстро кивает, но затем вспоминает наставление Чана о том, чтобы не забывать говорить, даже если это его порядком смущает и хочется спрятаться. — Д-да, я хочу ещё, Чанни… — Видишь? Не всегда нужно спешить в этом деле. Разве тебе не приятно? Разве это не заставляет тебя в отчаянной попытке просить больше и больше? — Д-да… — бормочет Джисон, а Чан сдерживает рвущееся из груди хихиканье. — Малыш, посмотри на меня. Дай мне увидеть твои красивые глаза и услышать, как сильно ты этого хочешь, — Чан понижает голос, желая узнать, какой эффект это произведёт на младшего. — Я… я такой твёрдый, что это смущает, братан… — Джисон задыхается и отодвигает мнимую защиту в виде подушек, чтобы посмотреть на Чана. Чан полузадушено хихикает. Боже, он не может поверить, что Джисон в такой момент назвал его братаном. Но он не может сказать, что ему это не нравится… в любом случае, ему любопытно, как долго Хан сможет продолжать в том же духе и сколько времени потребуется, прежде чем тот начнёт выкрикивать имя Чана и перестанет называть его братаном. — В этом нет ничего постыдного, Сони… Всё в порядке. Я польщён. Ты можешь быть честным со мной, хорошо? Мне нужно, чтобы ты был честен со мной. Я спрашиваю тебя о том, как сильно ты этого хочешь не для того чтобы смутить, я просто желаю убедиться, что тебе хорошо, окей? — Д-да, хорошо… — Итак… — говорит Чан, наклоняясь и целуя костяшки пальцев Джисона, которые всё ещё скрывают его покрасневшее лицо. — Почему бы тебе не сказать мне? Джисон, до этого почти не дышавший, с протяжным стоном выдыхает, опуская руки, не в силах оторвать взгляд от губ Чана, но тот не идёт на поводу, ожидая ответа. — Братан, поцелуй меня как следует, иначе я кончу прежде, чем ты сможешь меня чему-то научить, — не такой ответ Чан ожидал услышать, но что ж, и так сойдёт. — А чем я, по-твоему, занимался до сих пор? — улыбается Чан. — Ты… да, но я имею в виду… Не дожидаясь ответа, Чан целует его снова, и в этот раз, когда Джисон приоткрывает рот в надежде на что-то менее целомудренное, чем прежде, Чан позволяют языку проскользнуть внутрь. И ответная реакция не заставляет себя ждать, подпитывая желание старшего быть более несдержанным. Он может сказать, что Хан пытается сдерживать стоны, но с треском проваливается, и некоторые из плохо скрываемых звуков всё же проскальзывают сквозь полуоткрытый рот. Джисон звучит так плаксиво и красиво только для того, чтобы Чан его услышал, иначе зачем ему ещё стонать, так ведь? Чан чувствует, как младший неосознанно жмётся к нему, и решает, что достаточно подразнил его, время двигаться дальше. Поцелуй становится более жарким, теперь он гораздо больше похож на тот, каким был вначале — больше языка, слюны, укусов. Руки Чана очерчивают грудные мышцы, целенаправленно избегая сосков, чтобы оценить, насколько это Джисону придётся по вкусу, затем спускаясь ниже и притягивая к себе ближе за талию, дабы потереться о него. И боже, Джисон такой твёрдый. Дыхание Джисона сбивается при каждом новом движении, его руки хватаются за руки старшего, чтобы заземляться, и Чан же не какой-то там мучитель, разрывает пышущий жаром поцелуй лишь для того, чтобы увидеть охреневшее выражение лица Хана, его подведенные глаза и блестящие от слюны, раскрасневшиеся, искусанные губы. От такого зрелища по телу разливается жар и желание, есть что-то в том, насколько Джисон честный в своих желаниях, как податлив под ним, готовый позволить оттрахать себя до потери сознания, что у Чана начинает кружится голова. Конечно, дело не только в этом. Возможно, Джисон не совсем осознаёт, может быть, он не совсем понимает, но он выглядит так хорошо, так сексуально — с блестящим потом на коже, дрожащими стройными бедрами, опоясывающими Чана… Чёрт, он выглядит так, будто его уже оттрахали. Чан садится на пятки, бёдра Джисона всё ещё оплетают его, пока старший просовывает кончики пальцев под подол футболки, любовно очерчивая пресс. — Тебе хорошо? Джисон лишь кивает в ответ, и Чан вдруг вспоминает, для чего они это делают. — Мне нужно, чтобы ты разговаривал со мной, Сони. Интересоваться тем, как себя чувствует твой партнёр — это важно, понимаешь? Мне нужно знать, что ты в порядке, чтобы продолжить или, если ты хочешь остановиться… — Нет! — пищит Джисон, прикрывая рот от столь громкого звука, вырвавшегося из его рта, глаза комично расширяются, заставляя Чана хихикать. — Нет? — прищуривается Чан, дразня. — Тогда что? Слишком сильно хочется большего? — Заткнись! Просто продолжай… — Джисон хнычет, пиная старшего пятками. — Я не совсем уверен, что ты внимателен ко всему, что я тебе говорю. Или ты просто наслаждаешься сложившейся ситуацией? — Чан перебирает пальцами подол футболки Джисона, позволяя им проскользнуть чуть дальше под неё, чтобы почувствовать напрямую мышцы пресса младшего. — Да пошел ты, Чан, ты… хуй! — Джисон дуется, пиная того ещё раз, но он ничего не делает для того, чтобы убрать руки старшего от своего тела, а бёдра, вопреки словам, лишь плотнее смыкаются вокруг бёдер Чана. — Сони… вообще-то, хуй здесь ты, едва ли не в прямом смысле этого слова, а я просто не тот, кого обычно трахают, — Чан ухмыляется и, наклонившись к Джисону, впивается губами в его шею, покрывая ту влажными поцелуями. Джисон извивается под ним, и Чан чувствует, как дёргается член младшего при проделываемых им манипуляциях. Интересно. — Я ненавижу тебя… — шепчет Хан, но в словах ни намёка на правду. — Нет, не ненавидишь, — хмыкает Чан, улыбаясь, внимательно смотря в глаза Джисону. — Теперь серьёзно… Ты не против продолжения? — Я… не против, — прикусывает губу младший. — Тогда давай снимем это, — предлагает Чан, потянув за футболку Джисона, пока тот не додумывается поднять руки, чтобы позволить старшему стянуть её через голову. — Ты всегда так много говоришь, когда?.. — Разумеется. Нельзя просто взять и понадеяться на своё собственное чутьё. Нужно уметь разговаривать со своими партнёрами, Сони. Ты должен убедиться, что вы оба готовы к большему. Не все готовы кончить от поцелуев, понимаешь? — Чан дразнится, и Хан в очередной раз пинается. Чан может сказать, что младший смущён всем этим «испытанием», но также рад, что тот не задаёт лишних вопросов. — Ты тоже? — робко спрашивает Джисон, вместо того, чтобы ответить на подколку Чана, всё же он всё ещё слишком возбуждён и с каждой последующей секундой жаждет большего. Чан оставляет вопрос без ответа, лишь ласково улыбается, снимая футболку с младшего. Он позволяет Джисону исследовать свою грудь, позволяет слегка царапать ногтями натренированные мышцы, отчего внутри всё подрагивает. Он тяжело работал над телом, которое имеет сейчас и, безусловно, ему приятно видеть то, что Джисон без ума от увиденного. — Братан, ты должен рассказать мне о своих тренировках! — даже если Джисон решает сообщить, как ему нравятся мышцы старшего, подобным образом. Должен ли Чан беспокоиться о том, что ему нравятся разговоры Джисона на уровне «мой братан-братишка»? Чан мычит от удовольствия, когда Джисон задевает кончиками пальцев его соски, и вот они снова в игре. Старший нависает над Ханом, глубоко целуя, играя с его сосками на опережение, сжимает бёдра, пока руки Джисона не спускаются вниз по его телу, проникая в треники, чтобы сжать задницу. Чан стонет в поцелуй, с чмоком отрываясь от сладких губ и вместо того, чтобы вернуться к шее и оставить там ещё пару-тройку засосов, оглаживает бёдра младшего. — Чанни… — хнычет Джисон, давит ладонями на задницу Чана, чтобы заставить того прижаться к себе сильнее. — Я уже давно готов… — О, правда? Настроен на большее? — Ммм, хочу ещё, — бормочет Хан, отчаянно краснея. Неимоверно милый контраст того, каким смелым может быть Джисон в любых других ситуациях и каким застенчивым, когда просит о большем в делах постельных. — Всё хорошо, Сони… не нужно так стесняться, окей? Это всего лишь я, — успокаивает его Чан, про себя наслаждаясь едва заметной улыбкой, которая проступает на лице Джисона. — Хочешь показать мне, как хорошо ты владеешь своим ртом? — Ты уверен? — глаза Джисона распахиваются в удивлении. — Да! Это то, что я должен проверить сам, если хочу дать тебе дельный совет. — Это ведь не… ну, как бы… не заставит ли тебя это чувствовать себя некомфортно? Потому что если да, то я не хочу чтобы… — Джисон сглатывает вставший в горле комок. — Не волнуйся, Сони… — сердце Чана делает ебоньк. — Я бы не стал предлагать подобное, если бы имел что-то против этого, лады? Но ничего страшного, если ты не… — Я хочу… — шепчет Джисон в губы Чана. — Я тоже хочу, чтобы тебе было хорошо. — Тогда давай снимем их и устроимся поудобнее, — с ухмылкой говорит Чан, оттягивая резинку треников Джисона, слегка резковато её отпуская. Джисон вздрагивает, но, ведомый вскипающим возбуждением, быстро стягивает с себя штаны, как и старший. Они меняются местами. Чан ложится на спину, раздвигая ноги, что позволяет Джисону удобно пристроиться между. В таком положении старший прекрасно может видеть небольшое мокрое пятно на белье Джисона, проглядывающиеся очертания члена, хотящего незамедлительно выскользнуть из сжимающей его ткани, и если это не зрелище на миллион, то Бан не знает, что это. Джисон зачёсывает волосы, чуть откидывая голову назад, и Чан следит за этим движением как в замедленной сьемке, за тем, как сгибается рука младшего, как капелька пота стекает по виску, пока Хан снова не награждает старшего своим поплывшим взглядом из-под ресниц. Ну, чёрт возьми, теперь пришла его очередь быть, ну, слегка нуждающимся в большем? Окей, не слегка. Может быть, это осознание того, что всё это происходит на самом деле. Он вздыхает, когда Джисон ощупывает его бёдра, медленно ведя пальцами к боксерам, облепившим бёдра старшего, задирая ткань, чтобы обнажить ещё больше кожи, а затем касается резинки, на мгновенье останавливаясь. Дымка оцепенения спадает, и Чан смотрит более осознанным взглядом на Джисона, который вопросительно подымает бровь, при этом выглядя слишком самодовольно. — Ну же… Джисон медленно стягивает с Чана белье, пока тот внимательно следит за реакцией младшего, чтобы убедиться, что он действительно не против. Чан краснеет от того, как сексуально Джисон облизывает и покусывает свои губы, похоже, он готов их съесть, и боже, Чан хочет посмотреть, будет ли младший с таким же энтузиазмом обходиться с ним, как до этого было с поцелуями. Не говоря ни слова, Джисон отбрасывает боксеры куда-то в сторону, удобно устраиваясь на животе между бедер Чана, его горячее дыхание обдувает нежную кожу, заставляя старшего подрагивать. — Чёрт, Чанни, ты такой… — скорее стонет, чем говорит Джисон, и теперь уже Чан смущается, но руки младшего на его бедрах держат его открытым, чтобы Джисон мог насытиться зрелищем сполна. Он проводит носом по аккуратно подстриженным волоскам, в нетерпении облизываясь. — Чёрт, почему это так горячо? Ты такой горячий… Мне правда можно? — Да, Сони, покажи мне, на что ты способен… — игриво говорит Чан, но остаётся застигнутым врасплох, когда Джисон, не колеблясь ни секунды, прижимается ртом к нему, начиная с усердием работать языком. Они оба синхронно стонут — Чан от обжигающего тепла и влажного языка, потому что, ну, знаете, Хан действительно старательно вылизывает, а Джисон — от такого Чана, от того, насколько охуенно его клитор ощущается на языке. Чан не знал, чего ожидал от Джисона, но тот оказался не так уж плох. Как и в случае с поцелуями, он нетерпелив и, скорее, дорвавшийся до… от того и в восторге. И в этом есть что-то сексуальное. Он небрежен и не аккуратен, очевидно, не боится испачкаться, и это тоже возбуждает, но Хан явно не знает, на чём сосредоточиться. Джисон просто лижет и посасывает всё, до чего может дотянуться — что неплохо, но Чан уверен, что тот может лучше. Тем не менее, он позволяет Джисону немного поиграть, прежде чем озвучить свои мысли. Его голова немного кружится, когда он смотрит вниз и видит, насколько Джисон увлечён. Джисон стонет так, как будто тут ему доставляют удовольствие языком, так, будто он кроме как между бёдер Чана, нигде больше не хочет быть. Он трётся о кровать в поисках хоть малейшего облегчения, потому что у него всё ещё стоит колом, и как бы да… и если это не самая горячее зрелище на свете, то Чан действительно не знает, что это тогда такое. — С-Сони… — хрипит Чан, и его голос звучит гораздо более жалобно, чем он ожидал. Он запускает пальцы в волосы Джисона, чтобы привлечь его внимание и оторвать от столь увлекательного занятия. Хан подымает голову, не открывая глаз, но его язык, казалось бы, даже не думает останавливаться. Чан гулко сглатывает, чтобы вернуть голос в норму, потому что… вау, он определённо мог бы привыкнуть к раскрывающемуся перед ним виду. — Притормози, детка, мы же не марафон бежим… Джисон хнычет, но делает то, что ему говорят, его движения становятся более мягкими и размеренными. Чан судорожно выдыхает, поджимая пальцы на ногах, крепче сжимая волосы Джисона, чтобы прийти в себя хоть немного. Уже намного лучше, и старший чувствует, как быстро нарастает удовольствие. — Ты так хорошо справляешься, малыш, — хвалит он, и Джисон стонет, на секунду прикрывая глаза. — Просто сосредоточься больше на клиторе, окей? Разве ты не говорил, что тебе это нравится? Тогда удели больше внимания именно этому… Чан не может не улыбаться, пусть и сквозь придыхательные стоны, потому что Джисон даже не отстраняется, чтобы ответить ему, просто подстраивается и продолжает то, что начал, как изголодавшийся человек, хотя теперь в гораздо более приятном темпе. Чан теряется в ощущениях, наслаждаясь каждым нетерпеливым движением языка, каждым прикосновением к клитору, каждым разом, когда Джисон соблазнительно проводит самым кончиком языка по его складкам, так явно желая засунуть его в Чана, но в основном он ведёт себя прилично. — Так хорошо, Сони… у тебя всё отлично получается, малыш… — мягко говорит Чан, глядя вниз на младшего, чтобы увидеть, как тот уже смотрит на него. — Видишь? Нет причин торопиться, просто наслаждайся этим… Не спеши, делай паузы, не давай им всё и сразу… и обязательно спрашивай, не против ли они большего. Ты можешь спросить, если не уверен, что им что-то нравится, о том, хотят ли они твои пальцы, или о том, готовы ли они двигаться дальше… Джисон кивает, ошарашенно глядя на Чана. — Ты хочешь их? Мои пальцы? — Хан отстраняется ровно настолько, чтобы иметь возможность спросить об этом. — Не сегодня, детка… — ласково отвечает Чан. — Братан, ты должен хотя бы сесть мне на лицо, ну пожалуйста! — умоляет Джисон севшим, с долей мягкости, но полным желания голосом. Чан едва ли не захлебывается слюной. И дело даже не в том, что Джисон снова назвал его братаном. — Сесть на лицо? Джисон нетерпеливо кивает. — Да, чувак, типа… мне нужно это… совсем немного? Чан определенно не ожидал этого, но… кто он такой, чтобы отказывать Джисону в чём-то чего тот хочет, верно? Он немного смущён, когда принимает нужное положение, придвигаясь ближе к лицу Джисона, не садясь, на случай, если младший захочет отступить. Но, похоже, Хан настроен как никогда решительно, он обхватывает бёдра Чана руками, притягивая того ещё ближе к себе. Он стонет, как только прикасается губами к клитору, посасывает, проводя широко языком раз за разом, теперь уже немного медленнее, как и просил Чан. И сейчас, в новой позиции, удовольствие старшего нарастает ещё быстрее, чем прежде, он вплетается пальцами в вьющиеся волосы Джисона, не контролируя дрожь в ногах под натиском языка, который вытворяет невообразимое. Джисон пускает в ход руки, чтобы двигать бёдрами Чана взад-вперёд для своего удобства, а Чан, поняв намёк, продолжает движения, потираясь, пока ноги не начинают его подводить. Это не было его первоначальным планом… испытать оргазм, даже не успев трахнуть Джисона, но младший смотрит на него безмолвно умоляя, и он настолько хорош, что Чан считает несправедливым ему отказать. — Я близко… — предупреждает Чан, и ногти Джисона впиваются в его бёдра, когда тот возвращается к своей небрежной обычной скорости, желая быстрее довести старшего до оргазма. — Блять, Сони, я… Чан даже не успевает договорить, как низ его живота простреливает вспышка удовольствия, и его тело сотрясается от непрекращающихся лижущих касаний языка Джисона, который желает продлить приятность этого момента. Чан тяжело, надрывно дышит, когда младший помогает ему сесть на кровать, чтобы прийти в себя. — Я полагаю, что отлично справился со своей задачей? — спрашивает Джисон, гордо ухмыляясь Чану. — Да, наверное, можно и так сказать… Ты был великолепен… ты великолепен, Сони. Тебе просто нужно научиться быть терпеливым. — А где же твоё «и помни, что не все могут кончить за две минуты?» — улыбка Джисона становится ярче. — Ах да! Точно! — Чан хихикает, покачивая головой, затем глубоко вздыхает, переводя взгляд вниз, на промежность Джисона. Он всё ещё чертовски тверд, это просто невероятно, если честно. Чан подползает к краю кровати и тянет руки вниз, вытаскивая оттуда коробку. Он оглядывается на Джисона, который смотрит на него с озадаченным выражением лица и, не сдерживаясь, хохочет. — Готов к большему? — Д-да… Вообще, думаю, что да… — мямлит Джисон, удивляясь тому, что он ещё не сошел с ума. — Ну, тогда двигай свою задницу поближе, потому что мы должны выбрать бойца на сегодня, — Чан ухмыляется и открывает коробку, являя на свет ассортимент фаллоимитаторов и простой черный набор ремешков. Глаза Джисона едва ли не вылезают из орбит, и он смотрит, скашивая взгляд с коробки на Чана. — Я могу выбрать то же самое, чем пользуешься ты? — Ну, это одна из привилегий, — старший гогочет, сверкая ямочками на щеках. — Но если ты не уверен, я могу тебе помочь… У него довольно большая коллекция, поэтому он поймёт, если Джисон будет немного… напуган. Но когда Хан робко заглядывает в коробку, Чан сразу же замечает, что взгляд Джисона останавливается на одном из самых больших — полупрозрачном фиолетовом фаллоимитаторе толщиной с банку из-под газировки. Тем не менее, как бы ни было любопытно Джисону, он старательно избегает его, беря в руки несколько более… подходящих для новичков фаллоимитаторов, вертя их в руке. — Они выглядят… — Хан замолкает, не имея понятия, как выразить то, что он хочет сказать. — Довольно реалистично, верно? — Чан помогает закончить мысль Джисона, на что тот кивает. В каждой руке младший держит по два самых детализированных фаллоимитатора Чана. С рельефными венами и цветом, очень приближенным к цвету его кожи — на них было потрачено немало средств. Они тяжёлые, оба среднего размера, один немного толще другого, и оба имеют присоску с запаской у основания, которая является многоцелевой. Так что Чан может либо прикрепить их куда-нибудь и приятно провести время в одиночестве, либо надежно прикрепить к ремню и использовать как страпон. — Д-да… — напряженно произносит Джисон, сглатывая быстро накапливающуюся слюну. Как бы Чан ни хотел подразнить Джисона, он не может не смягчиться при взгляде на него. — Если ты думаешь, что эти пугающие, мы можем попробовать вот этот… — предлагает Чан, показывая один из самых маленьких, который у него есть. Он розовый и… что ж, розовый и небольшой — это, конечно, не так страшно, верно? Но Джисон качает головой в знак отрицания. — Нет, эти хороши… — Хан краснеет. — Я… я имею в виду, что для этого урока я должен выбрать что-то большое… — Сони… самое главное — это твой комфорт, — Чан поглаживает младшего по спине, чтобы успокоить разнервничавшегося парня. — Чанни, я доверяю тебе, — румянец на щеках Джисона становится на оттенок темнее, и он кладёт руку на колено Чана для собственного успокоения. — Я просто… — Нервничаешь? — помогает ему Чан собраться с духом. — Ну да, это же очевидно, — нервно усмехается Джисон, закрывая коробку и подталкивая её в сторону старшего, прикрепив выбранный член к крышке присоской. — Но, как я уже сказал, я тебе доверяю. Легенда гласит, что ты очень хорошо трахаешься, так что как я могу отказаться? Чан хихикает, задвигает коробку обратно под кровать, кладя фаллоимитатор на тумбочку. Он открывает первый ящик, доставая смазку, и разворачивается обратно к Джисону. — Ого! Легенда? Тогда мне нужно очень постараться, чтобы оправдать такую репутацию. Остроумная реплика Джисона не успевает прозвучать, так как Чан толкает его достаточно сильно, чтобы тот упал на кровать. Хан задыхается в возмущении, а Чан ухмыляется, оглаживая колени Джисона. — Раздвинь для меня свои ножки. Я не могу работать, когда ты так закрылся от меня. — Ты ужасен, знаешь об этом? — бормочет Джисон, но подчиняется, медленно раздвигая ноги в стороны, выставляя на обозрение мокрое пятно на боксерах, которое стало ещё больше. Он прячет красное, как помидор лицо в ладонях, на что Чан цокает языком. — Не стесняйся, малыш, дай мне посмотреть на тебя. Положи руки за голову, — мягко просит он, счастливо просияв, когда Джисон делает так, как он говорит. — Так вот ты где… ты такой красивый, Сони… — Заткнись… — Джисон хнычет, сжимая подушку в руках. Чан довольно покачивает головой и придвигается ближе, скользит руками по бёдрам Джисона, слегка сжимая их, чтобы почувствовать, как они дрожат под его руками. Он наклоняется к Джисону, нежно целуя его в губы. — Я сниму их, хорошо? Вместо ответа Хан приподнимает бёдра, понимая, о чём речь, но на этот раз Чан словно не замечает молчаливую попытку Джисона согласиться. Он видит, что Джисон нервничает — его пресс напряжен, ноги немного дрожат, а зубы всё ещё покусывают нижнюю губу. Однако Чан не слишком беспокоится об этом. В конце концов, это первый раз, когда Джисон будет снизу и нервничать в таком случае совершенно нормально. Он бы забеспокоился, если бы тот выглядел неуверенно, или если бы он не был твёрдым, а его член не истекал естественной смазкой. Массируя бёдра Джисона, Чан даёт тому немного успокоиться, привыкнуть к его пристальному взгляду и горячим прикосновениям. Старший осыпает нежными поцелуями шею Джисона, дуя в ложбинку. — Мы будем делать так, как ты привык, хорошо? Не нужно бояться… — продолжает успокаивать младшего Чан и переходит от шеи к кадыку, ощутимо надавливая языком. — Если тебе что-то не понравится, просто дай мне знать, и я остановлюсь. — Хорошо… — Я не сделаю тебе больно, но ты будешь чувствовать растяжение. Это может показаться странным, но обещай, что дашь мне знать, если тебе понадобится перерыв. — Д-да… — Джисон сглатывает слюну, скапливающуюся во рту, пока кадык мерно движется от сексуального напряжения под поцелуями Чана. — Неважно, с кем ты, ты всегда должен быть на одной волне со своим партнёром, окей? — Чан продолжает свой путь губами вниз, к груди Джисона, посасывая кожу. Хан задерживает дыхание, и Чан поднимает голову, чтобы встретиться взглядом с глазами младшего, следящими за каждым его движением. — Ты должен говорить с ними и заставлять их говорить с тобой, даже если это порою неловко, понимаешь? Чан продолжает, проводя ногтями по бокам Джисона, заставляя его тело дрожать, а затем накрывает ртом один из сосков, облизывая. — Я понимаю, Чанни, — плаксиво бормочет Джисон, и этого старшему вполне достаточно. — Хорошо. Тогда доверься мне, ладно? — шепчет Чан, позволяя своему дыханию обдувать мокрый от слюны затвердевший сосок. Чан в удовольствии прикусывает губу, когда Джисон задыхается от ощущений и извивается под ним. — Малыш, расслабься. Позволь мне о тебе позаботиться. Хан расслабляется не сразу, но по мере того, как Чан прокладывает путь из поцелуев вниз, к прессу, затем к бёдрам, избегая прямого контакта с членом, Джисон медленно расслабляется под ним, и даже звук открывающегося флакона со смазкой не выводит его из этого умиротворенного состояния. Чан обильно смазывает свои пальцы, разогревая холодную субстанцию, прежде чем снова прикоснуться к Джисону. Он не сразу переходит к активным действиям. Сначала массирует яички, едва касается члена, внутренней части бёдер, после чего медленно приближается к цели. Джисон слегка дёргается, понемногу начиная привыкать к чужим прикосновениям, но не просит остановиться. Однако он закрывает глаза, отворачивая голову в сторону, чего Чан допустить не может. — Смотри на меня, Сони, — говорит он немного строже, чем собирался, но Джисон, кажется, не возражает, глядя на него сверху вниз, приподнимая брови. — Скажи мне, что ты чувствуешь. — Я в порядке, Чанни, не волнуйся, — отвечает Джисон с едва заметной улыбкой на губах. — Тогда будь внимателен, малыш. Это же урок, в конце концов, — дразняще говорит Чан, хотя это правда. Он учит Джисона тому, как заниматься сексом так, чтобы под ним сходили с ума от удовольствия. Джисон кивает, и его глаза расширяются, когда Чан, наконец, достигает своей цели, нежно обводя сжимающееся колечко мышц. Реакция мгновенная. Джисон едва ли не подскакивает на кровати, все его мышцы напрягаются, пока старший продолжает его успокаивать. — Чшш… давай попробуем расслабиться, малыш. Я ничего не сделаю, не обсудив это с тобой, хорошо? Это немного успокаивает Джисона, и пока Чан продолжает кружить пальцем вокруг его дырочки, не делая ничего большего, Хан в конце концов, полностью расслабляется. Осторожно и не спеша, Чан начинает оказывать большее давление своими прикосновениями, дразня, но не проникая ни на сантиметр внутрь, что приводит к ожидаемому результату, заставляя Джисона извиваться и становиться нетерпеливым. — Могу я сделать что-то большее, детка? Ты хорошо себя чувствуешь? — спрашивает Чан, хотя он почти уверен, что получит положительный ответ. Член Джисона истекает естественной смазкой, по видимому, надеясь на продолжение. Это вызывает у старшего прилив гордости, когда он понимает, что может удерживать Джисона, своего друга-натурала, таким твёрдым, не прилагая особых усилий. — Б-большее? — неуверенно спрашивает Джисон скорее себя, нежели Чана. Чан расцеловывает внутреннюю сторону бёдер Хана, потираясь носом о нежную кожу. — Да, малыш, разве тебе не интересно, каково это чувствовать мои пальцы внутри тебя? Разве ты не хотел узнать, как я заставляю мальчиков и девочек кричать? — Чан говорит негромко, легонько покусывая бедро младшего, как раз там, где до этого целовал. — Чанни… — дыхание Джисона сбивается, и он скулит. — Ммм, скажи мне, детка… — Чан ухмыляется, глядя на смущающегося парня в ожидании ответа. — Блять… — сглатывает Джисон, надувая раскрасневшиеся пуще прежнего щёки. — Д-да, ладно… хорошо, давай сделаем это… — Правда? Ты уверен? — Нет, мои ноги раздвинуты, потому что мне нравится ощущать там лёгкий ветерок, — Джисон закатывает глаза. — Ты мог передумать. — Я… я не… — Джисон краснеет. — Просто продолжай! Чан усмехается и снова кусает Джисона, отчего тот вздрагивает и смотрит на него. Именно этого и добивался старший. Джисон. Должен. Смотреть. Он наносит ещё немного смазки на пальцы, просто чтобы убедиться, что её достаточно, и продолжает своё дело, ожидая, пока младший снова расслабится. Хан всё также опирается на локти, внимательно наблюдая за действиями. Чан несколько раз сильнее надавливает на дырочку Джисона, проверяя её податливость, и когда он убеждается, что младший не зажимается, он вводит только кончик пальца, следя за выражением лица Джисона, чтобы оценить его реакцию. Тот хмурится, закусывает губу, на секунду напрягаясь, но ничего не говорит и вскоре снова расслабляется. Чан воспринимают это как хороший знак и осторожно поворачивает палец несколько раз, не проталкивая его дальше, просто давая Джисону привыкнуть к ощущениям. Это медленный процесс. Чан вводит палец поэтапно, затем вытаскивая почти полностью, прежде чем протолкнуть ещё дальше, двигая им по кругу и осторожно растягивая тугие мышцы. К тому времени, когда Чан вводит палец до конца, Джисон уже полностью твёрдый и снова течёт, тихонько поскуливая и тяжело дыша. Чан снова начинает медленно вводить палец в младшего, очень медленно, и тот, не выдерживая, распластывается на кровати, хватаясь за спасительную подушку руками и громко постанывая. — Могу я добавить ещё один, детка? Думаю, ты готов… — Чан использует этот вопрос как шанс, чтобы услышать Хана снова, и глаза того опускаются вниз, чтобы посмотреть на него. — Д-да, конечно… — Джисон пытается казаться бесстрастным, но, к несчастью для него, его член предаёт его, подёргиваясь в тот момент, когда он отвечает Чану. Не торопясь, Бан вводит второй палец вместе с первым, без заминки. Голос Джисона срывается, когда он стонет, а бёдра опасно дрожат, когда он инстинктивно пытается трахнуть хоть что-нибудь, чтобы почувствовать облегчение. Чан не обращает на это внимания, но, похоже, Джисон согласен с тем, что трогать его член — плохая идея, потому что тот не проявляет никакого намерения прикоснуться к нему. Ухмыляясь про себя, Чан продолжает медленно трахать его, раздвигая пальцы и сгибая их, каждый раз проникая глубже, пока костяшки не упираются в упругую задницу Джисона. Чан уверен, что Хан уже готов принять ещё один, но что будет интересного в том, если он поспешит? Он здесь, чтобы научить Джисона тому, чего тот так хотел, и он позаботится о том, чтобы младший усвоил один из самых важных уроков… — Я не знаю, собираешься ли ты когда-нибудь заниматься сексом с другим парнем, но… — Чан делает паузу, чтобы Джисон обратил на него внимание. — Но секс с девушками не так уж и сильно отличается, так что постарайся сосредоточиться, хорошо? Джисон выглядит немного ошеломленным и растерянным, но всё равно кивает. — У каждого внутри есть особое место… и если согнуть пальцы, — наставительно говорит Чан, делая именно это, чем вызывает самый громкий стон у Джисона. Он ухмыляется, говоря так, словно бы не он только что открыл младшему глаза в совершенно новый мир. — В конце концов, ты сможешь его найти… — Ч-Чанни… — Джисон заикается, его бёдра двигаются сами по себе, и он даже не может сказать, убегает ли он от этого внезапного натиска удовольствия или гонится за ним. — Б-блять… ах! — Как ты себя чувствуешь, детка? — спрашивает Чан, и Джисону хочется ударить старшего по его великолепному носу. — А т-ты как думаешь, Шерлок? — Хан смотрит на Бана большими глазами, при этом выглядя таким охреневшим, что Чан хихикает, продолжая массировать простату младшего. После этого всё происходит как в тумане. Чан интересуется, готов ли Джисон принять ещё один палец, и Джисону хочется закричать. — Да просто сделай это уже! — совладав с голосом, требует он, прежде чем снова стать похожим на желе. Он пытается сосредоточиться на голосе Чана и слушать его бесконечные инструкции о том, как лучше обходиться со своими партнёрами по сексу. Но, знаете, это трудно, когда ему приходится использовать все клетки своего мозга, дабы сосредоточиться на том, чтобы не кончить до того, как они перейдут к самому главному. В тумане Хан едва ли может разобрать то, что ему пытаются донести. — Видишь? Вот как это делается, Сони… без спешки. Ты должен начать с малого, пока они сами не начнут умолять о большем… — ухмыляется Чан, облизывая младшего хищным взглядом. — Прямо как ты сейчас, малыш. Ты так хорошо принимаешь мои пальцы. Каждый раз, когда я вытаскиваю их, ты просто не желаешь меня отпускать. Джисон пылко кивает, глядя неотрывно на старшего, краснея, казалось бы, с головы до пяток. Его нетронутый член яростно пульсирует и, блять, с него капает. Чан ухмыляется ему, как всегда мило, но с ноткой опасности во взгляде, в котором плещется что-то ещё. — Когда они дойдут до этой стадии, тебе нужно просто подождать, пока они не попросят ещё… — объясняет Чан почти механически, заставляя Джисона умоляюще хныкать. Но посыл ясен: он продолжит лишь тогда, когда Хан сам попросит, и в этот момент он уже не заботится о своём достоинстве, не думает о том, как это, должно быть, позорно. Однако Джисон не может сказать, что ненавидит это ощущение. Он никогда не испытывал ничего настолько приятного, как бы хорошо он ни трахал кого-либо, а поплывший рассудок совершенно не даёт ему думать, что тоже неплохо. Он может думать только о том, как ему сейчас хорошо и что ему нужно ещё, ещё больше, и он предпочтёт не задумываться о том, что может значить это «ещё». Он доверяет Чану, знает, что тот обо всём позаботится, а главное — позаботится о нём. И если вежливая просьба позволит ему получить больше, то он готов это сделать. Его глаза слезятся при очередном прикосновении пальцев Чана к его простате, и он клянется, что если в ближайшее время не кончит, то его член просто отвалится. — Ч-Чанни, пожалуйста, ещё… мне нужно ещё больше… Чан вытаскивает пальцы, и Джисон скулит, умоляюще глядя на него. — Не волнуйся, детка, я только возьму свой ремень, — говорит Чан ему в губы, и этого достаточно, чтобы младший успокоился. Хан с трепетом наблюдает, как Чан с легкостью готовится, смазывая свой член смазкой, которой, по мнению Джисона, намного больше, чем обычно требуется. Есть что-то горячее в том, как Чан опускается между его бедер и говорит, чтобы Джисон придержал их, и что-то ещё более горячее в том, как Бан дразнит его дырочку своим членом, устремив взгляд на разработанный вход. Чан неспешно входит в Джисона, останавливаясь всякий раз, когда Джисон задерживает дыхание и сжимается. Старший даёт ему время привыкнуть к новым ощущениям, но это не занимает много времени. Чан настолько нежен и внимателен, что Хан практически не чувствует боли. Конечно, это странно, когда в него входит что-то такое толстое, но он приходит в восторг от вида члена Чана, который так легко входит в него. Он не такой уж и большой, но Джисону кажется, что член старшего не имеет предела, проникая в него всё глубже и глубже, пока он не начинает задыхаться в удовольствии. Его ноги дрожат, и он изо всех сил старается их не сжимать. Когда Чан оказывается на уровне его задницы, Хан шумно выдыхает и тихо стонет, глядя на старшего, силясь что-то отыскать. — Ты так хорошо меня принимаешь, Сони, такой хороший мальчик, — шепчет Чан, прижимаясь в целомудренном поцелуе ко лбу младшего. Мягкость момента, похвала или то, как ласково Чан его называет, Джисон не уверен, что именно из этого заставляет его сердце довольно бултыхаться в груди, а внизу живота что-то с жгучим удовольствием трепыхаться, с каждым новым толчком всё приятнее и это, должно быть, то, чего Джисон так сильно жаждет. — Хорошо? — неопределенно спрашивает Хан, пристально глядя на губы Чана, на большой красивый нос, напряженные мышцы плеч, с помощью которых старший удерживается на весу, чтобы не придавить Джисона. — Не знаю, малыш, ты мне скажи, — Чан одаривает его самодовольной ухмылкой. — Нет, глупый, я имею в виду тебя… Тебе тоже хорошо? Чан краснеет, удивлённо смотря в глаза Джисона, прежде чем с нежностью поцеловать его. — Конечно. Я чувствую себя потрясающе. — Тебе лучше сделать так, чтобы я тоже чувствовал себя потрясающе. У тебя репутация, которую нужно поддерживать, — шутит Джисон, опуская ноги и обхватывая ими талию Бана. — О, не беспокойся. Моя репутация не пострадает… Джисон хнычет, а Чан пресекает любые его возражения, отстраняется и тут же подается бедрами вперёд, наслаждаясь звуками шлёпающейся друг о друга кожи, что громким эхом разносится по комнате. Вой Джисона и отрывистые выкрикивания имени старшего вскоре заглушают звуки шлепков, скрип кровати, изголовье которой ударяется о стену, и даже стоны Чана. Он без проблем оправдывает свою репутацию, чётко выстраивая ритм, от которого у Джисона закатываются глаза каждый раз, когда Чан с пугающей точностью попадает по простате. Бан трахает жёстко, но медленно, и это дает младшему время, чтобы предвидеть следующий мощный толчок по своему чертовски чувствительному местечку, коим его называет старший. Джисон не знал, как Чан может обладать столь сильной выносливостью и трахать девушек часами, но теперь он знает. Чан — воплощение терпеливости и сдержанности, он поддерживает средний темп, но никогда не ускоряется, доводя Джисона до слёз, пока удовольствие нарастает и нарастает, но всё ещё не приводит к разрядке. В какой-то момент Джисон не выдерживает, пытается прикоснуться к себе, отчаянно желая большего, чтобы наконец-то кончить, как он хотел с тех пор, как только отдался в руки Чана, но тот не позволяет ему этого, хватая за руки и удерживая их над головой. — Ещё не время, малыш, — говорит Чан, и Джисон не может сдержать слёз, которые по новой текут по его красному лицу. Чан хихикает, когда Джисон смотрит на него так, будто его предали, но поцелуи, которыми он одаривает заплаканные глаза и щёки младшего, компенсируют это, как и обжигающий поцелуй в губы, который Чан дарит ему после. Джисон пытается не отставать, целовать в ответ, но он не может сосредоточиться на том, чтобы успевать отвечать в темпе движений языка Чана, прикусывая губы, пока тот медленно втрахивает его в кровать. — Ч-чан… п-пожалуйста, быстрее, трахни меня быстрее! Я так сильно хочу кончить, пожалуйста… мне так чертовски хорошо, что аж плохо… — всхлипывает Джисон, пока его мольбы не тонут в очередном надрывном стоне. Чан, видимо, только этого и ждал, потому что он без колебаний ускоряется, хотя всё ещё помнит о неопытности младшего и сохраняет некое подобие контроля. Он обхватывает член Джисона, надрачивая в такт своим толчкам, и Джисону приходится держаться за изголовье кровати, чтобы не свалиться пластом. Хан несдержанно полувоет-полухрипит, достигая совершенно нового пика удовольствия, которого никогда раньше не испытывал. Его мышцы до невозможности напрягаются, когда оргазм почти болезненно прошибает всё его тело. Джисон дрожит и трясётся, пока Чан продолжает входить в него, хотя уже более вяло, а рука будто желает высосать каждую каплю спермы из него. Хан не знает сколько времени проходит, прежде чем он более осознанно может посмотреть на Чана, всё ещё немного ошеломленно, и втянуть старшего в ленивый поцелуй. — Наверное, именно на этом моменте я умоляю тебя позвонить мне снова, — фыркает от смеха Джисон. Чан на секунду недоуменно моргает, а затем тоже начинает заливисто смеяться. — Я подумаю над твоим предложением, — говорит Чан с дерзкой улыбкой, а Джисон притворно раздраженно хмыкает. Бан помогает Джисону по пути в ванную комнату, но после того, как Хан убеждает того в том, что он чувствует себя вполне нормально, ему всё же удается выгнать старшего, чтобы спокойно принять душ. Какой потрясающий опыт он только что перенял. Ему нужно это обдумать. Переварить тот факт, что он не такой уж и натурал, как себе представлял и, что он, на удивление, нормально к этому относится. Чан просветил его в этом как нельзя кстати. После добрых тридцати минут бесполезной траты воды, Хан уже собирается начать сушить волосы, как слышит, что в гостиной звонит телефон. Он бежит взять трубку, потому что обычно ему звонят только родители, поэтому он незамедлительно нажимает кнопку «принять», даже не проверяя, кто это. — Привет, красавчик, — Джисон отстраняет телефон от уха, чтобы проверить имя звонившего. Чан. — Братан, что… — Я сегодня отлично провёл время, — прерывает его Чан. — Так что я подумал… может, ты захочешь перекусить? — Ты имеешь в виду… — Джисон краснеет. — Свидание, да. — Видимо, я не настолько плох, как думал, да? — самодовольно ухмыляется Джисон. — Несомненно, но я всё ещё могу научить тебя нескольким вещам… — Джисон слышит поддразнивание в голосе Чана, и его улыбка становится шире. Хан направляется к комнате старшего, без предупреждения входя. Чан поднимает глаза от телефона, а его уши мгновенно вспыхивают красным. — Итак… следующий урок после ужина? — Договорились, — соглашается Чан, восторженно улыбаясь.