Ключ

      Когда Даламар покинул кабинет учителя, ноги эльфа подкосились, и он обессиленно прислонился спиной к стене, сморгнув непрошенные слёзы.       — «Наверное, вдали от меня и Башни шалафи и вправду будет в большей безопасности, — подумал Арджент, прикрыв глаза. — Где гарантия, что мои кошмары не воплотятся в реальность?»       Гарантии не было. Юноша не знал даже, чего ждать от ближайшего будущего. Может, Конклав каким-то образом пронюхает о предательстве, и маги своими методами заставят бывшего шпиона убить Маджере? Члены трёх Лож ведь на всё пойдут, чтобы избавить мир от Властелина Настоящего и Будущего…       — Даламар, — послышался рядом тихий голос. Подумав, эльф решил не открывать глаза. Хотя бы некоторое время.       — Я сказал всё, что хотел, шалафи.       — А я вижу, что ты лжёшь.       Весомый аргумент. Но Арджент не хотел выглядеть в глазах учителя слабаком, бегущим от кошмаров под защиту более сильного. И Рейстлин, похоже, это понял.       — В детстве меня всегда оберегали, — Маджере, чуть слышно зашелестев мантией, прислонился к стене рядом с учеником. Даламар этого не видел, но ему казалось, что великий чародей устремил задумчивый взгляд в никуда. — То брат, то сестрица… И это раздражало. Мне казалось, что я сам в состоянии справиться с болезнью, обидчиками, кошмарами… Но они всё равно были рядом в моменты моей слабости. Карамон уж точно, — беловолосый маг хмыкнул, будто вспомнив что-то забавное. — Когда только поселился в Башне, первое время я не мог привыкнуть к жизни без навязчивой заботы своего близнеца…       — Зачем ты мне об этом рассказываешь? — осторожно поинтересовался тёмный эльф и, рискнув, наконец, посмотреть на учителя, наткнулся на зеркало золотых глаз, в котором не заметил обычного безразличия. Вместо него было… понимание?       — Хочу, чтобы ты осознал одну простую истину. Не все в этом мире хотят воспользоваться твоей слабостью. Нужно уметь видеть тех, кто готов помочь её преодолеть.       В глубине золотых глаз Арджент увидел себя — запутавшегося, растерянного — и не выдержал. На одном дыхании выдал всё, что его тревожило. Рейстлин слушал, не перебивая, а после без слов обнял ученика, пригладив растрёпанные тёмные волосы. Эльф не знал, сколько времени они стояли так, пока Маджере не заговорил.       — Если ты вдруг решишь меня убить, наверняка на то будет веская причина. И сделаешь ты это исключительно по своей воле. Ни Конклав, ни кто-либо другой, не повлияют на твоё решение.       — Но почему ты так спокойно об этом говоришь, шалафи?       — Просто я верю тебе, Даламар. Надеюсь, это взаимно…

***

      — Рейстлин Маджере — величайший чародей Кринна. По владению магическим искусством он превосходит всех вас, вместе взятых.       Сообщая об этом на собрании Конклава, Арджент не хотел никого провоцировать. Вернее, ему было плевать на реакцию Пар-Салиана и других почтенных магов. Тёмный эльф просто говорил правду. Перед тем, как солгать.       — Ты ходишь по очень тонкому льду, Даламар, — заметила Ладонна. — Можно подумать, что твой шалафи, — это слово было произнесено нарочито пренебрежительно, — успел крепко привязать тебя к себе.       — Возможно, так оно и есть, — пожал плечами Арджент и одним движением разорвал бархатную ткань мантии на груди. — Могущество шалафи ужасает и восхищает одновременно. И то, что вы видите, было сделано его рукой.       Чародеи, даже самые привычные к всякого рода жестокости, невольно ахнули. На груди тёмного эльфа красовались пять глубоких, гноящихся ожогов, по расположению подозрительно напоминающих отметины от пальцев руки.       — Да, вы всё правильно поняли, — мрачно усмехнулся Даламар. — Шалафи раскрыл обман, и это моё наказание. Хотя, безусловно, я заслуживаю большего.       — И после такого ты хочешь к нему вернуться? — нахмурился Пар-Салиан. — Несмотря на все риски?       — Да, я вернусь в Башню. Как он и предполагал…