Живой

И был ты отчаян, как яростный пыл костра, и был ты упрям, словно тонкий холодный лёд, Но мог ли представить, что сталь твоего клинка отбить не сумеет нацеленный в грудь клинок? Ты веришь в легенды, мой друг и святой король, как веришь и в то, что дракон закалил твой меч, Как веришь и в то, что всей магии — свой закон, добром она будет лишь в верной — добра — руке. Так слушай, Артур, так вот шепчется твой народ, слагаются мифы, из уст сказ спешит в уста, Легенды впиваются в тусклый небесный свод, скрываются тайнами даже в потёмках фраз… По конским следам в обрамленьи сухой листвы, по узким камням, над которыми плачет лес. Ты помнишь, король, и ты видишь — пока что жив, и ветер солён, и холодная сталь в земле. Не думай о предках, не верь, друг, ни в рай, ни в ад, какая всем разница, чья там по жилам кровь? Но — видишь? — слуга твой волшебник, изменник, маг, в руках у меня как небесный горит огонь, И если ты умер, то завтра я… тоже мёртв, ведь есть в мире Боги, и есть в мире свой закон, И есть прорицания, будущий-прошлый взор и верность, и дружба, и смерть. И рожденье вновь. По конским следам в обрамленьи сухой листвы, по узким камням, над которыми плачет лес, По тихому озеру — в сердце волшебных сил, под сводом забывшихся тускло-больных небес. Но если ты умер, то завтра я — вечность — мёртв. Века одним духом несутся, несутся… сном. А осень жива, но, король, ты… холодный лёд. Но если б весна — ты б хотел умереть весной? *** …Но ты был отчаян, как пламя, упрям, как лёд, ты был самым смелым и доблестным королём, Но кто же мог знать, что выносливый твой клинок отбить не сумеет предательски грязный ход? Я верю в легенды, мой друг и святой король, я сам — часть преданий и мифов мирских о нас, Прошло много лет, долгих лет с тех чудесных пор, когда были войны, короны, была мечта. Я помню легенды, я помню всю эту жизнь, она пусть бежит через время, сквозь память, сон. Я жду, мой король. И я жду тебя вечность. Миг. Слагаются мифы, а в них ты всегда живой.