Друг эльфов

Солнце сияло над бескрайней долиной Андуина Великого. Резво мчался мохнатый пони, и Бильбо Бэггинс почти не придерживал поводья – удастся добраться к закату до западной границы Рованионских лесов, и хорошо: он заночует в густой траве и с самого утра ступит на эльфийскую тропу. Он и сам толком не знал, что же заставило его вновь пуститься по опасным тропам Глухоманья. Просто в какой-то момент он почувствовал, что снова хочет увидеть высокие горы, густые леса, могучие реки, совсем не похожие на мирную Реку, текущую под его Холмом. Снова почувствовать, насколько велик мир за пределами Шира – настолько, что дух захватывает от собственной малости и в то же время сопричастности делам малым и большим, творящимся в нем. Каково это будет – заново увидеться с Элрондом, посидеть с эльфами у камина и послушать их песни, погостить в хоромах у Беорна, войти под мрачные своды Лихолесья и добраться до дворца эльфийского короля, а там и до Одинокой Горы недалеко? Всю зиму эти мысли терзали хоббита, и ко Дню Весеннего Равноденствия желание стало настолько сильным, что Бильбо решился. Разумеется, никому в Шире он ничего не сказал, и внешне все оставалось по-прежнему, однако потихоньку он то чистил старый походный капюшон (тот самый, подарок гномов), то доставал и разглядывал карты, собственноручно вычерченные им еще в Ривенделле под ненавязчивые эльфийские советы. И еще он все дальше и дальше забирался в своих прогулках за пределы Шира – так, что стало ясно: путешествия не избежать. И вот, ясным майским вечерком он навьючил загодя приготовленными сумками пони - купленного на торгу за немалую, надо сказать, цену! – и незаметно, как это умеют все хоббиты, выехал из усадьбы по дороге в восточном направлении. Он не намеревался особенно распространяться кому-либо о своих планах, однако же и выбегать за порог, не сделав всех нужных приготовлений, нынче нужды не было. Поэтому за Бэг Эндом остался присматривать его кузен Адальгрим Тук, который, как и большинство Туков, сам в молодости проявлял нездоровый (с точки зрения хоббитов) интерес к путешествиям, а значит, ему можно было кое-что рассказать. А также остаться уверенным, что в отсутствие хозяина никто не наложит свои жадные лапы на уютную норку под Холмом. Бильбо прогостил в Ривенделле целых два месяца – в доме Элронда время замедляло свой бег. Что неизменно казалось Бильбо чарующим, но уже не казалось удивительным – ведь в Ривенделле жили эльфы, которые не меряют свой счет годами и не вешают календарь над каминной полкой. Дни, проведенные в Последнем Домашнем Приюте, не осыпались, как песчинки в часах, а словно окатывались, как мелкая галька в водах Бруинена, ворочаясь под волнами и приобретая все более совершенную огранку; они запомнились Бильбо как плавно сменяющаяся череда бесед, песен, звуков прекрасных голосов и чистого, вековечного света, наполняющего долину Имладрис до краев. Однако же после праздника Тарнин Ауста, открывающего Врата Лета, хоббит засобирался в дальнейший путь. После достопамятной битвы, носившей в летописях Средиземья имя Битвы Пяти Воинств, путники ходили и ездили через Мглистые Горы без особой опаски, порой даже и в одиночку – и благополучно оказывались на той стороне. Но Элронд, несмотря на красноречивые и, как водится, многословные хоббитские протесты, все-таки снарядил двух эльфов из своего Дома, чтобы те переправили мистера Бэггинса через горный хребет. Еще месяц Бильбо провел у Беорна, учился собирать мед, помогал хозяину стричь овец, а также изрядно растолстел. Когда золотые пуговицы на новеньком зеленом жилете стали опасно потрескивать при каждом движении, путешественник понял, что загостился. Впрочем, ширская лошадка, хоть и не такая умная, как подопечные Беорна, растолстела еще больше, вовремя смекнув всю выгоду житья у мрачного, но исключительно расположенного к животным хозяина. И вот теперь, когда, узкая вначале, темная полоска леса у горизонта все росла и росла, выяснилось, что Бильбо несколько подзабыл свои ощущения во время первого путешествия по Лихолесью. Впрочем, шутка ли – добрый десяток лет! Трусил пони, потряхивая седока и дорожные сумки, до верха набитые бочонками с медом и медовыми лепешками, и Бильбо, полному решимости вначале, теперь на ум все чаще приходила мысль: как же он в одиночку войдет под полог этого страшного леса и, главное, как же будет ехать в его непроглядной темноте шаг за шагом, день за днем? Солнце зацепилось за верхушки Мглистых Гор, словно решив поглядеть на хоббита, неуверенно приближавшегося к сплошной темнеющей стене, мрачной и величественной. Ни яркий августовский закат, ни тепло, поднимавшееся от нагретых лугов, казалось, не могли придать этому лесу хоть каплю радушия. Пони, встревоженно косясь и фыркая, перешел на шаг. «Ладно уж, как-нибудь да пройду, и не такое бывало. Не поворачивать же назад!» - подумал Бильбо и решительно тронул пятками лошадиные бока. И вдруг впереди послышалось звонкое эльфийское: - Suilam gen, elvellon! [1]