Выхода нет. Есть неизбежность… Наша любовь — это наша вина. Не находящая выхода нежность На вымирание обречена.
Soundtrack Really Slow Motion — Pandemic
Серый промозглый день. Небо затянуто тяжёлыми тучами так, что кажется, они никогда не развеются. Сегодня дождь не приносит городку приятной свежести — он оплакивает нарушенное Равновесие и начало Конца. Бездумно ступаю вперёд по унылой мостовой. Сколько я прошла? Квартал или пять? Не важно. От тошнотворного запаха гнили и тлена не скрыться. Он не нагоняет — опережает на шаг. Это всё чумная крыса, которая противно скребётся в скрытом кармане платья. И каждый раз, когда я заражаю смертного, мне приходится касаться пальцами её потной серой шёрстки. Отвратительно. Вижу впереди старика. Дряхлый и одинокий по виду. Проходя мимо, легонько задеваю спину. Мужчина вздрагивает, моментально осунувшись. Не оборачиваюсь, иду дальше. Гадко. Мерзко. Противно. Но выхода нет, волю всадницы нужно выполнить, иначе пострадают все. И всё, на что я могу повлиять — лишь правильно выбирать своих жертв. Старых, больных, обездоленных. Тех, кто и так уже одной ногой в могиле. И кто я теперь? Рабыня. Марионетка. Игрушка. Ненавижу. Ненавижу эту безумную белобрысую суку, которая по ошибке вселенной — самое могущественное существо среди нас. И я могла бы уже обречённо захлебнуться в отчаянии, смириться с грядущим концом, что последует с приходом последнего её брата, но я слишком упряма, чтобы сдаваться, беспомощно подняв лапки вверх. Даже если в этих лапках больше нет той мощи, к которой за годы правления я привыкла. Да, я теперь слаба, но не никчёмна, как мне хочется верить. А потому приходится выжидать, наблюдать, жадно ловя любые двусмысленные фразы друзей, отмечать их странные переглядки. И внутренне негодовать. Мне кажется, они в игре. Просто вынуждены подчиняться ведомым им жестоким правилам и беспощадным обстоятельствам, ранить словами и действиями. Но тогда обидно другое: меня вычеркнули, списали как ненужный балласт, износившийся материал. Мало того, что не посвятили в свои подпольные планы, так и не позволяют приблизиться к их разгадке ни на шаг! Может, всё потому что я лишилась сил? Но разве я не могу помочь как-то иначе? Неужели вся моя ценность для них заключается только, как в содержимом сосуда? И вместо того, чтобы поделиться со мной задуманным, меня, словно побитую собаку, пинают все, кому не лень, зарабатывая очки на виду у изощрённой публики. И я могу это понять, когда на нас смотрит ОНА. Но, чёрт подери, когда мы наедине, почему они продолжают держать эти гнусные маски?! Почему с прежним усердием принимаются ковырять ножом сердце? Значит ли это, что я всё надумала, чтобы не потерять надежду?! Ещё квартал. Рядом по тротуару плетётся пожилая дама, опираясь на трость. Наступая на горло совести, прикасаюсь к её плечу. Она закашливается, спотыкаясь, и я механически придерживаю её за локоть, уберегая от падения в лужу. Старушка поднимает голову, и я с тоской замечаю, как быстро её лицо покрывается нездоровыми розоватыми пятнами. Она неловко улыбается, бормоча благодарности своему ангелу смерти, а мне хочется взвыть в голос от отвращения к самой себе. Но я лишь сдержанно киваю и устало торможу у стены ближайшего дома. Вымотанно прислоняюсь крыльями к мокрому кирпичу и отстранённо наблюдаю, как та женщина дрожащей походкой переходит дорогу, а затем скрывается в пекарне напротив. И душа ноет в сто раз сильнее, когда сквозь панорамные витрины я вижу, как облепляют бабулю пятеро внуков, размахивая свежевыпеченными крендельками. Невыносимо. Бью кулаком стену, борясь с отчаянием и безнадёгой. «Нет! Уж лучше я буду ЕЁ ненавидеть. И когда ситуация переменится, я отомщу ЕЙ. Отомщу за каждого невиновного бессмертного и человека». Знаю, Мальбонте прожил в темнице с извергом три тысячи лет и выбрался благодаря ненависти и желанию покарать несправедливого бога. Надо признать, что в нынешних обстоятельствах этот подход выглядит хоть и не идеальным, но перспективным. И я буду катализировать в себе не только желание уничтожить захватчицу, но и веру — мы справимся во что бы то ни стало. А пока хочется убежать, скрыться. Просто вперёд. Забыть о кошмаре хотя бы на пару минут. И я, следуя порыву, отхожу от здания и резко срываюсь на бег. Но через каких-то десять шагов раздаётся оглушительный свист в небесах. Поднимаю голову, вглядываясь в хмурые тучи. Миг, и передо мной стрелой приземляется ОН. Мальбонте. От стремительности его падения асфальт трескается, превращаясь в обломки. Словно вывернутые наружу металлические рёбра из-под земли торчат водопроводные трубы, выбивая местами маленькие фонтаны. Если бы я вовремя не взмахнула крыльями, высоко подпрыгнув, столь ощутимая ударная волна точно бы сбила меня с ног. А может, на то и был расчёт? Мы стоим друг напротив друга, и несчастный кубический метр пространства вот-вот заискрится от того, как сталкиваются наши ледяные, скрывающие ярость взгляды. Бывшие соправители. Бывшие любовники. «Бывшие?! Ещё поглядим». В тёмных глазах мелькает удивление моему маневру, а затем Полудемон тихо, но угрожающе интересуется: — Ты правда думала, что сможешь просто уйти? — Уйти? Не понимаю, о чём ты, — раздражённо фыркаю, приподнимая бровь, но сразу оборачиваюсь на крик, донёсшийся с пекарни — бабушка без чувств свалилась прямо на стол, шокировав родных внезапной кончиной. С болезненным сожалением отмечаю, что и им осталось недолго. Ощущая новую порцию свинца на плечах, тяжело выдыхаю: — Это было бы глупо. От апокалипсиса не скроешься. Прищуривается. Испытывает пронизывающим взглядом. Думает, вру? Я, конечно, в отчаянии от происходящего, но ещё в своём уме, чтобы понимать — никакие стены от этого не защитят. — Тяжело быть разносчиком смерти. Мне нужен перерыв, — добавляю вполголоса, но чувствую, как протестующе ворочается крыса в кармане, и нехотя продолжаю: — А потом снова буду высматривать жертв, более крепких и здоровых, чтобы смогли донести заразу в семью, погубить близких, детей… — слежу за малейшей реакцией тёмных глаз, закипаю сильнее, а голос непроизвольно начинает дрожать, — даже в утробе матери… ВЫ же этого хотите? Очищения. Оставить лишь лучших, достойных суда? Да только нам приказано травить всех без разбора! Безумие, — выплёвываю желчные слова, а внутри уже трясусь от еле сдерживаемой злости. Ни один мускул на его лице не дёргается на мой укор. Полудемон безэмоционален. Неподвижен, словно высеченная из мрамора величественная статуя, и кажется совсем неживым. Хочется обхватить его лицо руками и, вжавшись в лоб, простонать, глядя в чёрные бездны: «Что с тобой?! Какова же твоя истинная цель, раз она оправдывает даже такое?» — Ты нарушила приказ, заразив ничтожно мало смертных. К тому же покинула периметр вашего участка. Это попытка бегства. Его отстранённое безразличие снова задевает, забивая новый гвоздь в сердце. Но я лишь улыбаюсь так, что скулы сводит, и бесстрашно подхожу ближе, демонстративно нарушая его границы. Знаю, что он не отступит — не в его правилах. Никогда. Близко. Так, что наше дыхание в воздухе пересекается, оседая на коже друг друга. Обоняния уже касается его запах, бьющий по внутренним рецепторам тысячами трепетных воспоминаний, а теперь отдающий немыслимой болью в душе. Потому что моментально перечеркнуть десять лет невозможно. Потому что, сколько бы он не утверждал обратное, мы не чужие друг другу. Ни он мне, ни я ему. Будь это так, он не навещал бы меня в темнице. Не исцелял бы мои раны. Я помню его. Но ложь и неизвестность мне осточертели! Неведение разрушает наши мосты, что я с особым трепетом берегу. Мне нужны ответы. Так продолжаться больше не может. — Что ты здесь делаешь? — задумчиво хмурюсь, вспомнив, что он появился без водоворота, и вытягиваю шею, чтобы лукаво проворковать: — Следишь за любимой… игрушкой Люцифера? В его глазах на краткий миг вспыхивает не то что огонь — адское пламя, а я радуюсь этому как ребенок. Видимо, чувство самосохранения я утратила ещё, когда приняла его сторону в войне, несмотря ни на что. Когда выбрала встать с ним бок о бок против бога и целого мира. Его промелькнувших эмоций мне мало, и я язвительно шепчу, быстрым движением смахивая несуществующие пылинки с лощёного соболиного меха на тяжелом плаще. — Досадно, наверное. Свою завести не дозволили? Резко выдыхает носом, отчего волосы на моей макушке шевелятся, обдуваемые теплом. В эту секунду он напоминает огнедышащего дракона. Рассерженного и уязвлённого. Опасного. Обхватывает мою руку, сжимая предплечье. Не слишком сильно, но ощутимо. Прожигает гневным взглядом, но я отвечаю тем же, упрямо вздёргивая подбородок. Ещё немного, и наши губы соприкоснутся. Но Полудемон отталкивает меня, не отнимая руки, увеличивая дистанцию. — Ты наивна и глупа, Вики. — Ещё скажи, что безгранично чужая тебе! — ядовито усмехаюсь, проглатывая слова, что в его исполнении острее бритвы. — Да только забрав твою силу у меня, — сначала касаюсь своей груди, а следом его, там, где сердце, — Чума передала тебе частичку меня вместе с ней. Помни об этом. Но он моментально стряхивает с себя мою руку и продолжает смотреть непроницаемым взглядом, который может таить что угодно. — Довольно. Ты будешь наказана, — хмуро цедит он и бросает кому-то за мою спину: — Мы возвращаемся. «Наказана…» — эхом пульсирует в ушах, и воображение уже тревожно рисует очередную смрадную камеру с ржавыми кандалами без единого лучика света. — Оставь её! — раздаётся взволнованный голос подоспевшего Дино. — Она исправно выполняла поручение. — Мы оба знаем, что это не так. И что за этим последует, — нехотя отвечает ему Мальбонте. — Стой! Мы выполним нашу задачу и даже больше. Я прослежу, — сокрушённо обещает Дино, понурив крылья. В груди вместе с тоской растекается почти забытое тепло. Защита, поддержка, забота — особая редкость в текущих реалиях. Ради меня один из достойнейший ангелов готов обречь на смерть ещё больше невинных, а себя — на вечные муки совести, только бы оградить подругу от очередной пытки. Ему не всё равно, наконец он доказал это. Но неужели тот, с кем я провожала закаты и встречала рассветы все эти годы, будет рад моему наказанию? Не верю… Однако… — У вас было достаточно времени, — острой сталью отрезает Полудемон. — Теперь вы выполните оставшуюся норму вдвоём с Лилу. Замечаю озлобленное несогласие девушки и мелькнувший страх за меня в голубых глазах Дино. Но через мгновение, будто решившись, он напряжённо выпрямляется, разминая плечи и крылья, что естественно не укрывается от Мальбонте. — Не совершай ошибку, о которой пожалеешь, — едва качает головой, пришибая ангела одним лишь давящим взором. Что за дурацкий спектакль? Неужели я ошибалась, нафантазировав то, чего нет? Ведь, если бы они были на одной стороне, то разве стали бы сейчас ломать эту трагикомедию? Окончательно запуталась. Сбрасываю с себя руку Мальбонте и отталкиваю его, что есть мочи. Встаю между ним и другом. Дино тут ни при чём, он не должен пострадать. Но и я не намерена так просто сдаваться. — Ты не мой хозяин. И не «наша великая госпожа». Так хватит обращаться со мной, как со своей вещью! — язвительно выделяю слова и зло усмехаюсь: — Хочешь, чтобы я пошла с тобой? Приложи усилия. Он сверлит меня раздражённым взглядом, словно с ним в спор вступила какая-то бактерия. Дожили. Оскорбительно. — И на что ты рассчитываешь, Вики? У тебя даже нет силы, чтобы сражаться со мной, — холодно отмечает он. — Считаешь, что без неё я — пустое место? И теперь должна со внезапной покорностью склониться перед тобой, как все перед Чумой?! НЕТ. В его глазах снова мелькает адский огонь. Злость? Уважение? Раздражение от моего упрямства? Определённо, последнее. Но меня уже не остановить. — Я могу опуститься перед тобой на колени только в единственном случае, — ухмыляюсь я, лукаво облизывая пересохшие губы. — Однако тебе это больше не светит. Но даже оставшись без силы, я не позволю к себе такого отношения. Не от тебя. Мальбонте хмурится, недовольно смыкает губы. Пристально оглядывает, вероятно, прикидывая, не свернуть ли мне шею одним махом, чтобы доставить бесчувственную в Школу без лишних хлопот. Да, с любым другим он наверняка так бы и поступил, если не прибил бы сразу. Но не со мной, и в этом мой расчёт и надежда. Прищуривается, принимая мой вызов, и поднимает кисть, громко щёлкая пальцами. А я инстинктивно вздрагиваю, вспоминая щелчки Чумы, от которых бессмертные взрывались, словно шары, наполненные густой багровой краской. Неосознанный страх разлететься на миллиарды частиц прямо на этой грязной мостовой на мгновение парализует всё тело. Однако в следующую же секунду я сильнее стискиваю кулаки и распахиваю шире глаза, готовая со всей дерзостью встретить что угодно, даже смерть от его руки, если я фатально ошиблась. Но вместо взрыва вокруг возникает громадная чёрная полупрозрачная сфера, призванная скрыть нас от смертных и защитить город от разрушений, которые могли бы последовать за нашей битвой. Точнее, от сокрушительной силы Мальбонте, ведь я нынче — пустышка. И что? Этим жестом он проявляет должное уважение к противнику или же просто намерен размазать меня по асфальту без случайных жертв? По его серьёзному виду со стороны можно решить, что тут действительно назревает сражение. — Хорошо, Вики, будь по-твоему, — негромко и оттого более угрожающе звучит его голос. «Отлично, кракена я разбудила. Осталось всего малость — разговорить и выжить», — невесело хмыкаю, лихорадочно разглядывая всё, что попало под купол, и уповая на натренированные рефлексы тела.Soundtrack Burnboy & Cece And The Dark Hearts — This Ends Tonight
Мальбонте выпускает в меня первый шар чёрной энергии, но делает это гораздо медленнее, чем мог бы. С готовностью отскакиваю в сторону, даже не отвлекаясь на то, как он разбивается о сферу позади, наполняя её тьмой. Ещё один ударяется следом. Где-то по ту сторону слышен обеспокоенный крик Дино, но неразборчиво, будто сквозь толщу воды. Мы отрезаны от мира, и это явно к лучшему. Ещё заряд совсем близко — перекатываюсь. Полудемон всегда оставляет мне шанс увернуться, и я не собираюсь его упускать. — Чего ты добиваешься этим? — наседает Мальбонте, едва не задев мне плечо. — Хочу доказать… чего я стою, — прерывисто выдыхаю от стремительных перемещений, к тому же высасывающий энергию браслет на ноге не позволяет действовать на пределе возможностей. — Тебе так нестерпима мысль, что ты теперь беззащитна перед всем миром? Как букашка, зажатая между пальцев человека, пытаешься вырваться, будто это возможно. Его слова ранят пренебрежением, и всё же я колко усмехаюсь: — Я не букашка, дорогой. Я — негнущийся титановый шарик, что только выскользнет из рук, если будешь с силой давить. На его лице проскальзывает рассерженное недоумение. Оказавшись рядом с раскуроченным асфальтом, недолго думая хватаю большой пласт и, размахнувшись, швыряю им в противника. Короткий свист в воздухе, пока с пальцев мужчины не срывается алая молния, раскалывая на куски летящий на него объект. Но я уже огибаю его сбоку и кидаю новый, заставляя обороняться. В тёмных глазах разгорается неподдельный интерес, в уголках губ — хитрая ухмылка. Не ожидал отпора? Или его и ждал? — И я хочу знать, в чём заключается твой план против Всадников! Тут же вспышка гнева в чёрных обсидианах. Следующий шар уже пролетает в опасной близости от моей головы, чуть не опаляя влажные от дождя волосы, но я вовремя уворачиваюсь. — Считаешь, кто-то готовит бунт? И кто же? — цедит сквозь зубы, просверливая глазами дыру во лбу. — Минимум, ты, — колюче бросаю ему, и, снова уклоняясь от удара, с долей обиды возмущаюсь: — А ты правда считал, что я настолько глупа и ничего не заподозрю?! Забыл, что мы пережили вместе?! Будто я не знаю тебя! Да в твоей голове уже подготовлена целая партия, продуманная на несколько ходов вперёд! Я вот-вот рискую попасть под новый заряд, но успешно перекатываюсь, подхватывая с земли водопроводную трубу, окончательно выдирая её. С силой сжимаю наконечник рукой, заостряя его, и кидаю копьём в Полудемона. А тот издевательски позволяет, ловко уворачиваясь корпусом в самый последний момент. «Хорош же, подонок! — не могу не отметить грацию хищника. — Мой и только мой подонок». Очередной пласт асфальта. Бросок. Мелькает ярко-красным молния, разбавляя воздух озоном. Ещё шар тьмы. Сфера над нами становится всё непрогляднее, насыщаясь энергией мрака, давно не пропуская ни звука наружу. — Достаточно, Вики, — кидает тёмные шары мне в ноги, но я успеваю подорваться к самому своду. — Сначала пойма… Мальбонте швыряет тьмой так, что она рикошетит от купола. И я бы успела отлететь, да впопыхах не рассчитала верно угол наклона, и мне по косой попадает в крылья, мгновенно парализуя. — Ах! — со сдавленным криком падаю, в кровь разбивая руки с коленями о вздыбившийся асфальт. Пульсирующая боль адской судорогой стремительно распространяется от лопаток вдоль позвоночника, заставляя трястись в агонии на грязном камне. И я корчусь в муках, словно умирающий земляной червяк.Soundtrack Romance 3 - heaven's secret
Отполированные до глянцевого блеска ботинки тотчас останавливаются у моего лица. Снова. «Ненавижу этот долбанный ракурс!» Мужской силуэт полностью перекрывает обзор, одной своей тенью припечатывая меня к земле. Я в его власти. Другого исхода и быть не могло. Стиснув зубы, смотрит на мои страдания несколько секунд. Нет, заставляет себя смотреть, будто преподает нежеланный урок. Мне. Себе. Нам. — Довольна? — с тяжелым вздохом вырывается у него, и если бы не собственная боль, я бы смогла почувствовать его, сквозящую в интонации. Склоняется надо мной, высоченный, точно гора, готовый раздавить в любой момент. Но вместо этого он бережно проводит ладонью по спине и крыльям, теплом и мягким светом развеивая мучительные тиски и устраняя последствия рикошета. — Смелая, но всё равно слабая, — едва качает головой, наблюдая за моим рваным дыханием. — Этого мало, чтобы выжить в новом мире. «Так защити меня!» — хочется отчаянно прокричать и скорее прижаться к его груди, но я, подавляя порыв, прикусываю язык и парирую: — Во мне всё равно течёт кровь метиса. Ты сам утверждал тогда на крыше, что в ней кроется немало возможностей. Мама сумела раскрыть их, сумею и я. Он удивлённо вскидывает брови, а потом со всей серьёзностью опровергает: — В тебе не может быть иной силы, кроме моей, Вики. Ты была рождена сосудом для той тьмы, что течёт в моих жилах. Но тебя лишили и этого. Отныне не стоит надеяться найти в себе ещё хоть какую-то способность. Сказанное бьёт под дых правдоподобностью не хуже физического удара. Все эти годы мне казалось, что мы созданы друг для друга по неведомой задумке вселенной. Ключ, подходящий только к одному замку. И мы справились, изменив миропорядок. Однако, в конечном счёте, мне хотелось бы верить, что я уже выполнила предначертанное сосуду. А значит, смогу отыскать в себе новый дар. Но его слова тушат едва тлевшую надежду. Однако я не собираюсь отчаиваться. Всё-таки в мире волшебных побрякушек и зачарованных амулетов я не останусь совершенно беспомощной. Я справлюсь. Мне просто нужно их заполучить. И я найду способ, позже. — Знаешь, что у смертных считается настоящей силой? — горько усмехаюсь, поднимаясь с окровавленных колен. — Сила воли, стойкость, непоколебимость и вера в людей, даже когда всё человечество этого не стоит! Вера в себя и в тех, кого любишь, — почти шёпотом выдыхаю последнее, задевая невидимые струны его души. — Я сильна даже без твоей тьмы, Мальбонте! А вот кто ТЫ без своей силы? Мальчик на побегушках?! Чёрные глаза на миг вспыхивают неприкрытым гневом, и я понимаю, что наконец попала в уязвимое место. — Что, тоже противно? Невыносимо неправильно подчиняться Чуме, разрушая наш мир, который мы с таким трудом с тобой строили? Вот и мне тошно! Лезу в карман и с праведной яростью бросаю в него визжащую крысу. Полудемон небрежно взмахивает рукой, и грызун тут же падает на камни и дохнет, поджаренный алым всполохом. Сразу несёт палёной шерстью, однако спустя секунду маленькое тельце растворяется в воздухе, словно никогда и не существовало. А мужчина плотно смыкает челюсти, исподлобья прожигая меня пытливым взглядом, от которого у меня мурашки по коже. Инстинктивно хочется попятиться, однако я продолжаю с ослиным упрямством стоять на своём и дерзко шиплю: — Я не остановлюсь, Мальбонте. Докопаюсь до так тщательно скрываемой вами правды. Потому что дальше быть в стороне — невыносимо! Недовольно скривив губы, он грозно шагает ко мне. И я так же бесстрашно иду навстречу. Что ж, я уже играю ва-банк, другого шанса не будет. Потому что верю: он не причинит мне зла. Полудемон мог в любой момент прекратить наш поединок, но дал мне возможность показать зубки, выплеснуть злость и отчаяние, почувствовать себя равной, хотя это далеко не так. Остановившись вплотную, перехватываю его ладонь, которой он собирался сгрести меня за одежду, и с безумием сумасшедшей кладу её на горло. Туда, где вместо цветочного узора змея теперь виднеется клеймо Чумы. — Я не отступлюсь. Так что давай, снова сверни мне шею! — провоцирую я и тут же ощущаю, как цепкие пальцы начинают опасно сдавливать кожу, пережимая трахею. Сердце обрывается в инстинктивном страхе, падает в бездну, а на глазах безотчётно наворачиваются слёзы. Печально улыбаюсь и с невольной хрипотцой прошу: — Только в этот раз обойдись без жестокости. Ты же обещал мне, помнишь? Быть ласковым со мной всегда, даже если придётся умереть от твоей руки. В глубине чёрных обсидианов что-то рвётся, трещит по швам. Мальбонте шумно выдыхает, разжимая напряжённые фаланги, и резко опускает руку, будто обжёгшись. Сделав пару судорожных вдохов, не оставляю ему возможности отстраниться и стремительно обхватываю его лицо, притягиваю к себе, впиваясь отчаянным, голодным поцелуем. Штурмую его крепость, остервенело кусаю, трепетно зализываю, пока, поддавшись секундной слабости, он не открывается, исступлённо отвечая на ласку. Вкус его губ как прежде напоминает сладость степного мёда с горчинкой трав. Любимый. Родной. Необходимый. Мы не дышим — сгораем. А весь мир попросту перестаёт существовать. Мы спрятаны покровом непроглядной тьмы сферы, заперты в нашей невидимой клетке, одной на двоих, потому что всё ещё связаны — я чувствую! И в тот самый миг, когда я осмеливаюсь поверить в наше хрупкое счастье, всё рушится, разбиваясь на осколки. Мальбонте сдавленно рычит и с нескрываемой злостью отстраняется. Резкий толчок в плечо. От неожиданности теряю равновесие и падаю прямо на землю. Полудемон раздосадованно стирает следы страсти с покрасневших губ, продолжая таранить меня таким свирепым взглядом, что кажется, будто я виновата во всех грехах человечества, и он вот-вот бросит меня в кипящие котлы Ада. Поднимает руку, а мне видится, будто в его кулаке пульсирует моё сердце, эпицентр жизни, эпицентр боли. И оглушающе громко раздается щелчок. С дрогнувших ресниц срывается слеза. Проиграла… Завеса мрака моментально рассеивается, пронзая сознание мигающим красным светом и проявившимися звуками. А я продолжаю ошеломлённо смотреть на Мальбонте, с трудом понимая произошедшее. Позади него замер Дино, с встревоженной беспомощностью осматривая нас и разрушения под куполом. Краем глаза отмечаю, что Лилу рядом нет, а за спиной ангела у входа в пекарню припаркован автомобиль скорой помощи. Завывает сирена, вокруг суета. Несколько тел. Безысходность. Во мне что-то мучительно лопается, наполняя до краёв жидким свинцом. Идиотка. — Вики! — восклицает взволнованно Дино, встречая бесцветный взгляд и устремляясь ко мне. Но Полудемон разворачивается к нему, пресекая его попытку. — Завершай свою задачу, ангел, если хочешь избежать пыток от собственного отца. Ты ведь знаешь, он исправно выполнит приказ. Дино в ступоре останавливается и безмолвно стискивает кулаки, с горечью поджимая губы. А Мальбонте тенью движется ко мне, поднимает за локоть. Безвольной куклой встаю, даже не сопротивляясь. — Её место у Люцифера. Мы возвращаемся в Школу, — словно удар молота о наковальню, раздаётся приговор над ухом. Он обхватывает мои плечи и, распахнув во всю мощь крылья, поднимается в воздух, унося меня в водоворот.