О чём поют птицы

На пятницу у Криденса выпал незапланированный выходной, и они с Ньютом встретились на набережной, чтобы погулять. Это было любимое место, которое Ньют незамедлительно узнал благодаря множеству отснятых на этом месте видео. Чайки заливались плачем в небе, алчно поглядывая в сторону их с Ньютом хот-догов. Криденс пристрастился к ним благодаря Тине, и решил угостить ими Ньюта во время его первого визита в Соединённые Штаты. Горячие хот-доги с горчицей, а ещё бургеры с картошкой фри, за которыми они планировали отправиться чуть позже, представлялись Криденсу квинтэссенцией американской культуры. А ещё они просто были вкусными и стоили не очень дорого, так что Криденс мог заплатить за обе порции из своего кармана. Это был первый раз, когда он платил за кого-то постороннего, и Криденсу очень понравилось приятное чувство уверенности и независимости, что он ощутил. Они сидели прямо на траве, доедая остывшие хот-доги, и рассматривали открытки. Криденс принёс их специально, чтобы показать Ньюту: не то чтобы Ньют когда-либо проявлял особую любовь к винтажным произведениям искусства, однако всё, что каким-либо образом касалось животных, обыкновенно вызывало у него восторг. Открытки понравились ему в том числе, несмотря на то, что встреча с Генри и последующая за ней реставрация клеем их изрядно потрепали. — Мистер Грейвс помог мне их склеить, — рассказывал Криденс, положив голову на колени Ньюта. Тот сидел, скрестив ноги по-турецки, и внимательно перебирал открытки. — Если хочешь знать, какие из них клеил он, а какие я, то можешь просто найти те, что выглядят наиболее хреново. Моих рук дело. — Мне кажется, они все выглядят неплохо, — мягко заметил Ньют. — А с этой что случилось? Криденс поднял голову, чтобы понять, о чём он говорил. — А, — сказал он, ложась обратно. — Кусочек с головой потерялся. Наверное, Генри выкинул его. Ньют помолчал, будто сомневался, стоило ли продолжать. — Мне жаль, что он так поступил. — Ага, — вздохнул Криденс. — Эта открытка мне больше всего нравилась. А без головы выглядит странно. Предполагалось, что он клювом выдирает себе путь на свободу или типа того, но в таком виде весь смысл сразу потерялся. — Как будто ворон навсегда остался внутри клетки. Криденс удивлённо взглянул на него. — Не знал, что ты такой философ. — Вовсе нет. — Ньют неловко улыбнулся. — Но вообще я говорил не об этом. Жаль, что Генри испортил тебе день презентации. Мистер Грейвс сказал, ты сильно расстроился. — Испортил его мне? — переспросил Криденс. — Ньют, это была твоя презентация. И мы с Генри превратили её в какой-то цирк. Если кому-то и нужно извиняться за поведение Генри, то это мне. Ньют почесал кончик носа. — Мне кажется, ты внёс не очень много вклада в этот цирк, — сказал он. — К тому же, для меня презентация прошла нормально. Всё могло быть гораздо хуже. Однажды я презентовал свою книгу в Париже и споткнулся на ступеньке, пока спускался ко столу для дачи автографов. Криденс очень сильно старался не рассмеяться, но изображение Ньюта, летящего со сцены кувырком, было слишком живо в его воображении. — Мне кажется, эти фото были по всему интернету, — пожаловался Ньют, убирая открытки обратно в конверт. — Я даже видел, как кто-то использовал её, чтобы добавить какую-то смешную надпись в редакторе. «Твоё лицо, когда». Я думал, что никогда от этого не отмоюсь, хотя сейчас это кажется немного забавным. Тесей ещё тогда говорил, что любой пиар идёт на пользу, и предлагал мне отныне падать во время каждой новой презентации. Но у меня слишком хрупкие кости. Упоминание хрупких костей стало последней каплей, доведшей Криденса до смеха. Ньют всегда говорил так серьёзно, что было трудно понять, шутит он или нет. — Интернет бывает довольно безжалостным, — сказал Криденс сквозь смех, боясь, что Ньюта обидит его реакция. В конце концов, кому как не ему было знать об этом? — А это что такое? Приподнявшись на руках, Криденс растерянно взглянул на предмет в руке Ньюта. Это был маленький прямоугольный бумаги с текстом в правом нижнем углу: очень простой и лаконичный дизайн. — Это визитка, — вспомнил Криденс. — Забываю выкинуть. — Геллерта Гриндевальда? Криденс пожал плечами, сунув визитку в карман. — Наверное. — Интересное имя, — сказал Ньют. — В Бернских Альпах есть деревня с таким названием. — Геллерт? — Гриндевальд, — уточнил он. Криденс понимающе хмыкнул. Существование швейцарской деревни со схожим названием не наводило его ни на какие мысли, но вот само имя журналиста по какой-то причине оставило зацепку на периферии его сознания. Она чесалась и покалывала, напоминала о себе всю дорогу до бургерной. Геллерт Гриндевальд был ответственен за выход разоблачающей статьи об их с Генри отношениях, но это было не всё. Существовало что-то ещё, и Криденс, мысленно крутясь вокруг да около, никак не мог в точности указать на это «что-то» пальцем. Уже в бургерной, доставая телефон, чтобы показать Ньюту видео с птицами, которое они вместе сняли утром на набережной, Криденс по инерции смахнул уведомление о новом сообщении на электронной почте. «ГГ», было написано в строке имени отправителя. — Зря ты забросил свой канал, — сказал Ньют, снимая с соломки обёртку. Ему как раз принесли стакан кока-колы, бывший, по мнению ресторана, «средних» размеров, и «просто гигантским» по мнению самого Ньюта. Теперь он не знал, с какой стороны к ней подступиться. — Мне нравились твои видео. — Да… Да, спасибо, — рассеянно поблагодарил Криденс. — Мистер Грейвс тоже считает, что нужно продолжать их снимать. Геллерт Гриндевальд слал ему письма? Но зачем? Между ним и Генри уже было всё кончено. Хотя, конечно, Геллерт вряд ли имел источники, которые могли бы доложить ему об этом. Его прошлым источником выступила чистая удача, и Криденс сомневался, что ему могло так здорово повезти дважды. — Так, значит, вы с мистером Грейвсом пока живёте вместе? Криденс кивнул и потыкал соломинкой лёд в своём стакане. Нет, говоря по правде, источником Геллерта была удача и забывчивость Криденса. Мог ли он где-то наследить и в этот раз? Он больше не особо-то старался скрыть факт их с Генри прошлых отношений — какой уж теперь в этом был резон? Да и сам Генри пустился во все тяжкие, когда решил устроить сцену в книжном. Кто там был к тому моменту? Они с Персивалем, Тина с Ньютом, а ещё несколько работников и, кажется, кто-то из гостей. Вряд ли они что-то слышали: даже Тине с Ньютом понадобилось время, чтобы понять, что что-то не так. А обслуживающий персонал стал свидетелем «нападения» и, скорее всего, получил от Генри щедрую компенсацию за молчание. Интересно, Тина сломала ему нос? Криденс об этом как-то не задумывался, а ведь должен был остаться синяк. Персиваль не делился с ним подробностями, а Криденс стеснялся напирать. Будет очень странно, если он спросит об этом у Ньюта? — Да, типа того, — отозвался Криденс в конце концов, уже потеряв нить разговора. — Потому что вы планируете быть вместе? Криденс изумлённо уставился на него. — Ты всегда задаёшь настолько прямолинейные вопросы? Ньют полил свою порцию картошки кетчупом, не понимая сути претензии. — А было бы лучше, если бы я использовал для этого обходные пути? — искренне поинтересовался он. Криденс даже не знал, что на это ответить. — Эм… Потому что ты положил на него глаз? — Когда ты формулируешь это таким образом, то звучит ещё хуже. Ньют сунул пересоленную картофелину в рот. — Я просто пытаюсь задавать персонализированные вопросы, чтобы поддержать беседу. Макнув картошку в его кетчуп, Криденс тоже отправил её в рот. — Я не знаю, — ответил он. — Всё сложно. А ты положил глаз на Тину? Ньют опустил взгляд на тарелку с чизбургером. Может быть, дело было в Тине? Криденс не мог представить её, продающей журналистам скандальную сплетню о его личной жизни, но как далеко простиралась её жажда справедливости? Генри она терпеть не могла, и было за что. Но в её ли духе было пойти искать помощи у прессы, не спросив разрешения у Криденса? Нет, звучало малореалистично. Криденс ещё мог поверить в поход в полицейский участок, но переписка с Геллертом Гриндевальдом — это просто безумие. — Она очень красивая женщина, — произнёс он так, будто это был какой-то общеизвестный факт. Россыпь его веснушек стала ещё более видимой от смущения, и он откусил от чизбургера, чтобы дать себе время подумать над следующей фразой. — А ты не знаешь, она с кем-нибудь встречается? — Мне кажется, она вообще не очень высокого мнения о мужчинах, — ответил Криденс, не подумав. Хотелось бы знать, как там дела у господина Ковальски. Криденс его чуть не убил, когда вылетел из магазина в их прошлую встречу. — Оу. — Ньют показался расстроенным. — Она лесбиянка? Криденс подавился картошкой. — Нет, — сказал он, прокашлявшись. — Нет, не думаю. — То есть, ей всё же нравятся мужчины? — Мистеру Грейвсу кажется, что нравятся, — ответил Криденс, вовремя прикусив язык. Совсем необязательно делиться с Ньютом всем, что думал мистер Грейвс по поводу увлечённости Тины новым британским знакомым. — Будет очень жутко, если я попрошу у тебя её номер и позвоню, да? — Будет немножко жутко, — согласился Криденс с глуповатой улыбкой. — Самую малость. Ньют задумался, пожёвывая трубочку для колы во рту. — Может быть, тогда потусуемся все вместе? — предложил он. Предложение о «тусовке» было настолько не в характере Ньюта, что стало понятно, насколько же сильно его угораздило втрескаться в Тину, раз дело дошло до готовности «тусоваться» в большой компании. — Я буду в Нью-Йорке всю следующую неделю. Можно пригласить её сестру или мистера Грейвса. Тогда ведь это будет менее жутким? Криденс согласился с тем, что это звучало уже менее страшно, и Ньют заметно расслабился. Они поболтали ещё немного о книге Ньюта, но, приступая к своему чизбургеру, Криденс никак не мог отделаться мыслями от темы Геллерта Гриндевальда. Зачем-то он продолжал писать ему, предлагая встречу и что-то, что он называл «взаимовыгодной помощью». Чем Криденс мог ему помочь? И, самое главное, чем Гриндевальд даже теоретически мог помочь ему? Криденс не знал, но любопытство разрасталось в нём, требуя немедленного ответа. Покончив с обедом, Криденс оглядел бургерную в поисках мужского туалета. — Я сейчас, — сказал он, ретируясь в уборную. Была пятница, первая половина дня, и количество народа в заведении можно было пересчитать по пальцем. Туалет был и вовсе пуст. Криденс зашёл в одну из кабинок, закрывшись, и достал телефон. Новое сообщение на электронной почте в точности повторяло предыдущее. Предложение созвониться и обсудить какие-то услуги. Вытащив из кармана визитку, Криденс сравнил номер телефона с тем, что был приложен в письме. Цифры совпадали. Криденс колебался не дольше минуты, прежде чем набрал номер и нажал на кнопку вызова. Он всё ещё ненавидел телефонные звонки. Но, пожалуй, его ненависть к неопределённости была сильнее. У него ещё был шанс передумать и сбросить звонок, но лишь мимолётный — трубку сняли практически мгновенно. Криденс даже не успел придумать, что скажет, когда незнакомый мужской голос с едва уловимым европейским акцентом уже заговорил ему прямо в ухо. — Кто это? — нетерпеливо спросил он прямо с порога. Его раздражение было настолько неприкрытым, что голова Криденса сама собой вжалась в плечи. — Эм, — растерялся Криденс, забывая, как его зовут. — Это Криденс. — Криденс? — Криденс Бэрбоун, — уточнил он. — Вы мне… Мужчина, бывший, по видимости, Геллертом Гриндевальдом, растянул понимающее «а-а». — Криденс Бэрбоун, — повторил он голосом уже совершенно иным. Геллерт находился далеко, но Криденс мог видеть, как его лицо — каким бы оно ни было — расплылось в широкой улыбке. — Да-да, конечно, я знаю тебя. Рад, что ты наконец решился связаться со мной. Это правильное решение. Криденс не стал бы заявлять это с такой уверенностью, но уверенности, кажется, Геллерту было не занимать. — Вы что-то от меня хотели? — Не думаю, что это тема для телефонного разговора, — сказал Геллерт. Криденс услышал, как кто-то зашёл в туалет вымыть руки. Громкий шум воды на несколько секунд почти полностью перекрыл голос Геллерта в трубке. Может быть, Геллерт был и прав. — Но вы сами написали, чтобы я позвонил вам, — слабо возразил Криденс. — Разумеется, — подтвердил Геллерт, — чтобы пригласить тебя в ресторан и обсудить всё, как положено. — В ресторан? — удивился Криденс. — Не могу позволить себе меньшее, когда мы говорим о таком важном собеседнике, как ты. Если бы в туалете не было настолько грязно, одно это предложение заставило бы Криденса буквально осесть на крышку унитаза. Криденс сходил с ума, или Геллерт действительно флиртовал с ним? Криденс не нашёл ничего лучше, чем спросить, в каком ресторане. — Не беспокойся, я обо всё позабочусь, — заверил его Геллерт. — Встретимся через час. Через час? А когда Криденс вообще успел согласиться? — Но я же не… — Я сброшу тебе адрес, — продолжил тот, не давая Криденсу вставить и слова. — Поймай такси и приезжай. Я всё оплачу. Геллерт повесил трубку, обрубая на корню всякий намёк на возражения. Криденс слушал тишину в своём динамике несколько секунд, сконфуженно моргая и пытаясь осмыслить, что только что произошло. Затем он спустил воду, ополоснул руки в раковине и вернулся в зал. Ньют дожидался его за столиком с пустыми тарелками, выстраивая башенку из упаковок сахара. Увидев Криденса, он оживился. — Я думал, с тобой там что-то приключилось. Тебя долго не было. — Извини, — сказал Криденс, со вздохом брякаясь на место. Открыв рюкзак, он запихнул туда конверт с открытками. Ньют тем временем оставил немного чаевых в книжке со счётом. — Живот заболел. Что ты там говорил насчёт тусовки? Я напишу Тине на выходных, она будет рада увидеться с тобой. Глаза Ньюта засияли новой надеждой. — Серьёзно? — Сто процентов, — убедительно настоял Криденс. — На седьмом небе. Будем на связи, ладно? — Ладно, — поддакнул Ньют, озадаченный резкой сменой его настроения. Вместе они поднялись, и, закинув рюкзак на плечо, Криденс двинулся к выходу в сопровождении недоумевающего из-за его спешки Ньюта. Неподалёку от гостиницы Ньюта они распрощались, пообещав списаться в ближайшее время, и, оставшись один, Криденс кинулся ловить жёлтую машину. Вибрация на телефоне уже давно оповестила его о новом входящем сообщении, в котором, как и говорил Геллерт, был сброшен адрес неизвестного Криденсу заведения. Судя по названию, это было что-то итальянское. Запрыгнув в такси, Криденс пробил название ресторана в поисковике. Глаза его округлились. Это был не просто итальянский ресторан. Это был очень, очень хороший ресторан. Даже мистер Грейвс не приглашал его перекусить в место, подобное этому, видимо, считая, что цены в меню могут его шокировать. И был прав. Если бы Криденс знал, что пицца, которую они едят, стоит как целый месяц его упорной работы, то ни единый кусок бы даже не полез ему в горло. Бледнея с каждой новой секундой, Криденс листал отзывы, пока автомобиль, наконец, не остановился, и переднюю дверь не открыл какой-то мужчина. Криденс выпал из оцепенения, осматривая его. Это был светловолосый человек средних лет с усами и причёской, слегка напоминающей причёску мистера Грейвса — но более взлохмаченную. Да и сам мужчина выглядел более… экспрессивно. Расплатившись с водителем, Геллерт открыл пассажирскую дверь и подал Криденсу руку. — Ты как раз вовремя, — сказал Геллерт с обворожительной улыбкой. — У нас отличный столик в нижнем зале. Криденс скованно улыбнулся ему в ответ. Геллерт выглядел совсем не так, как Криденс себе представлял, хоть он и не слишком задумывался о внешности этого таинственного журналиста. Но цвет его волос был таким неестественно белым, что наводил на ассоциации с сединой. Могло ли быть, что Геллерт к своим сорока годам уже полностью поседел? Или он был старше? Или это была краска? Рой малозначительных вопросов обитал в голове Криденса, словно в улье, но было как-то неудобно задавать их вслух. Зачем вообще было думать о такой чуши в столь важный момент? Криденс взял его за руку, чувствуя себя чудовищно неловко, и позволил Геллерту помочь ему выйти из машины. Убедившись, что Криденс прочно стоит на ногах, Геллерт сделал приглашающий жест в сторону двери ресторана, а затем, скользнув взглядом по лицу Криденса, неожиданно застыл. — Что? — испугался Криденс. — Что-то не так? — У тебя что-то на лице. Достав из кармана платок, Геллерт аккуратно обтёр уголок его губ. — Сырный соус, — заключил он, критически осмотрев отпечаток на ткани. Криденс был настолько в шоке, что даже не отстранился. — Эм, — осёкся он. — Я ел чизбургер. Ровно секунду Геллерт выглядел так, будто воспринял это признание, как личное оскорбление. А затем его лицо изменилось обратно, возвращаясь к участливой, крайней дружелюбной расположенности. Интерьер ресторана в точности соответствовал заявляемому уровню. Криденс, одетый в джинсы и футболку с логотипом музыкальной группы, почувствовал себя варваром, вломившимся на званый ужин к знатным лордам и леди. Впрочем, Геллерт вёл себя так, будто его это совершенно не смущало. Даже официант не сказал Криденсу ни слова, и никто из прочих посетителей ресторана не пристыдил его косым взглядом. Наверное, подумал Криденс, если у тебя есть деньги, чтобы здесь питаться, то никому нет дела до того, в какой одежде ты это делаешь. В отличие от дешёвой бургерной, посетителей в ресторане было достаточно. Однако столик, зарезервированный Геллертом и окружённый огромными вазами с сочно-зелёными растениями, выглядел довольно уединённо. Когда им принесли меню, Криденс открыл его, чтобы полистать для вида, и порадовался, что успел заморить червячка чизбургером с картошкой. Любое из блюд в этом ресторане стоило больше, чем, как Криденсу казалось, было позволительно стоить еде. — Из чего готовят соус к этим мидиям? — не выдержал Криденс, шепча себе под нос. — Из золота? Геллерт усмехнулся себе в усы. Казалось, комментарий Криденса его искренне позабавил. — Не обращай внимания на цены, — посоветовал он. — Если ты голоден, я тебя угощу. Криденс отрицательно помотал головой и, закрыв меню, отодвинул его в сторону. — О чём мы должны поговорить? Геллерт внимательно посмотрел на него из-за меню, будто впервые видел. — Ты сменил причёску? Криденс покраснел, в очередной раз коря себя за то, насколько поспешным решением было срезать свой горшок. Люди вокруг, судя по всему, воспринимали его своеобразной визитной карточкой. Нужно было хотя бы подождать, пока он отрастёт естественным путём. — Если мы собираемся обсуждать мои волосы, то я лучше пойду. Криденс сделал вид, что и впрямь собирается уйти — и Геллерт его предсказуемо остановил. — Прошу прощения, Криденс. Мне нравятся твои волосы. Криденс сел обратно, демонстративно скрестив руки на груди. — Не стоит быть таким чувствительным, мальчик мой. Обращение резануло Криденсу слух, но вступать в очередную перепалку из-за него было бессмысленно. Он хотел скорее перейти к главной теме разговора, и пустой обмен любезности раздражал и нервировал его. Геллерт настоял на том, чтобы Криденс заказал себе что-нибудь из еды. Уступив, Криденс попросил себе какой-нибудь недорогой десерт. Он не чувствовал себя голодным после обеда с Ньютом, а вот Геллерт, жестом подозвав официанта, заказал себе пасту с морепродуктами и какой-то коктейль, причудливое название которого ничего не говорило Криденсу о его содержимом. — Позволь представиться, — начал Геллерт, улыбнувшись, когда им принесли напиток с десертом, — меня зовут Геллерт Гриндевальд, и я работаю в сфере журналистских расследований. Хотя ты, должно быть, уже и так прекрасно понимаешь, кто я есть. — О да, — согласился Криденс хмуро. — Между прочем, я из-за вас пощёчину получил. Геллерт внимательно сощурился, наблюдая, как Криденс выковыривает ложкой кусочки свеженарезанной клубники из своей панакоты. — И ты снял побои? Криденс удивлённо промолчал, и Геллерт воспринял это как «нет». — Жаль, — разочарованно вздохнул он. — Хочешь, я ударю тебя ещё раз? — Нет! — быстро ответил Криденс, испугавшись, что Геллерт действительно сделает это. Он машинально прислонил ладонь к лицу. — Боже! Это ещё зачем? Геллерт соединил пальцы замочком и положил на них подбородок. — Чтобы у нас в распоряжении были фото-доказательства. — Доказательства чего? — Того, что мистер Шоу Младший поднимал на тебя руку. Криденс медленно отнял руку от щеки. — Разве это не нелегально? — Только если тебя поймают, — подмигнул Геллерт. Кажется, Криденс начинал постепенно понимать, к чему он клонит. — Мистер Шоу обращался с тобой неподобающе, — произнёс Геллерт вслед за этим. — Было бы справедливо ответить ему тем же, не так ли? — Подделав против него улики? — Не цепляйся к словам, мальчик, — мягко пожурил он. — Это так, мысли вслух. Я всего лишь хочу помочь тебе отомстить человеку, который изрядно подгадил тебе в этой жизни. Тебе ведь нужна помощь, милый Криденс? Напряжённо разрезая клубнику ложкой, Криденс отвёл взгляд в сторону. Нельзя сказать, будто он совсем о таком не думал, но что-то ему небезосновательно подсказывало, что мистер Грейвс бы подобное не одобрил. — Почему бы просто не оставить его в покое? — А Мистер Шоу оставит в покое тебя? — ответил Геллерт вопросом на вопрос. — Как думаешь, сколько времени пройдёт, прежде чем он повторит свой перформанс в книжном магазине? Я знаю, тебя ведь это ранило. В изумлении Криденс заглянул в его глаза. Один из них был гораздо светлее другого. — Вы в курсе? — В уголках разноцветных глаз Геллерта появились хитрые морщинки. — Откуда? — У меня везде есть глаза и уши, — загадочно проговорил он. Молодой мужчина в униформе принёс пасту, и Геллерт с аппетитом намотал макароны на вилку. — Зачем вам это нужно? — спросил Криденс. — Генри вас чем-то обидел? Причмокнув, Геллерт всосал макаронину в рот. — Я не очень хочу, чтобы он победил на выборах, — ответил он откровенно. — Меня это слегка… расстроит. Криденс ждал, что он продолжит и скажет что-то ещё. Однако молчание тянулось и тянулось, изредка разбавляемая звуками пережёвываемой пищи. — И это всё? — спросил Криденс, устав ждать. — Политика для тебя не является достаточно весомым аргументом? — Не знаю, — растерялся Криденс. — Наверное, недостаточно весомым, чтобы портить кому-то жизнь? Геллерт усмехнулся, вытирая губы салфеткой. — С Шоу всё будет в порядке, — сказал он, забавляясь наивностью Криденса. — Он белый богатый мужчина в своих тридцати. Уверяю тебя, он оправится. И даже если он найдёт себе нового молодого мальчишку с отцовскими комплексами, рано или поздно люди обо всём забудут. — С отцовскими комплексами? Геллерт снисходительно взглянул на него из-под светлых ресниц. — Дай угадаю, — произнёс он, притворившись, что задумался, — твой отец умер? Криденс покраснел. — Нет, — ответил он, чувствуя странное удовлетворение от того, что выстрел Геллерта оказался мимо цели. По крайней мере, Криденсу ничего не было известно о его смерти. — Значит, он ушёл из семьи. — Геллерт безразлично пожал плечами. — Или сделал что-то ещё, что не подарило тебе достаточно любви в детстве. Иными словами, тебя влечёт к мужчинам постарше, а Шоу нравится думать, что его пенис настолько важный, что может полностью контролировать чужую жизнь. — Ладно, всё, я иду домой. Геллерт наклонился к нему через стол, чтобы взять за руку. — Постой, — остановил он, придержав Криденса за кончики пальцев. — Говорю же, не принимай всё так близко к сердцу. Иначе в жизни тебе будет очень сложно. — Я просто не понимаю, чего вы от меня хотите, — сказал Криденс, оглядываясь в поисках чего-нибудь попить. Геллерт, будто прочитав его мысли, налил ему в стакан немного воды из графина. — Вы же не думаете, что он проиграет выборы, потому что в какой-то никому не известной газете напишут, что он вёл себя грубовато? На секунду Криденсу показалось, что своим комментарием о популярности издания Геллерта ему впервые удалось по-настоящему рассердить мужчину. В его голубо-карих глазах мелькнуло что-то похожее на злость. Однако, сделав глубокий вдох, тот очень быстро взял себя в руки. — Я предлагаю тебе не это, — произнёс он заговорщически. — Мы можем создать из этого куда более складную, красочную историю. Мне всего лишь нужно твоё участие. К тому же, — добавил он, — я не предлагаю тебе подставляться бесплатно. Вытащив из внутреннего кармана пиджака ручку, он оторвал от салфетки кусок и что-то начеркал на нём. — Вот, — сказал он, передав Криденсу салфетку. — Взгляни. Разумеется, это не точная сумма, но от чего-то такого мы сможем отталкиваться, когда будем говорить о твоём гонораре. Криденс бросил робкий взгляд на цифру на салфетке. Глаза его разбегались от количества нулей. Эти деньги могли быть его? Так просто? Да одной этой суммы было достаточно, чтобы съехать на собственную квартиру, и больше ни перед кем не быть в долгу. Геллерт, подметив зарождающееся сомнение на его лице, продолжил давить. — Ты ничем не рискуешь, — сказал он. — Ты ведь согласен с тем, что Шоу заслужил столкнуться с последствиями своих собственных решений? Никто не заставлял его причинять тебе боль. Это был полностью его выбор, а я предлагаю тебе сделать свой. Зажмурившись, Криденс вернул салфетку Геллерту. — Это неправильно, — воспротивился он. — Я уже решил жить своей жизнью. Мне без разницы, выиграет Генри выборы или нет. Если так хотите повлиять на их результаты, то можете сходить и проголосовать за другого кандидата. Пусть живёт, как хочет, а я буду жить так, как хочу я. Геллерт прищёлкнул языком в досаде, как человек, чья рыба только что сорвалась с крючка. — И всё же подумай о том, что я тебе сказал, — порекомендовал он, доедая порцию своей пасты с чуть меньшим энтузиазмом, чем до этого. — Если хочешь действовать, а не убегать, то это твой единственный шанс на что-то повлиять. Мой номер телефона тебе известен. Звони в любое время. — Я подумаю, — пообещал Криденс, не слишком веря в то, что говорил. — Доедай свой десерт, — сказал Геллерт, кивнув на недоеденную панакоту. — Я не собираюсь отбирать его у тебя. За всё уже уплачено. Повесив голову, Криденс поводил ложкой по десерту. Продолжать ужин после отказа сотрудничать было как-то неловко, хотя следовало признать, что клубничная панакота, которую заказал для него Геллерт, была невероятно хороша. — К слову, — продолжил Геллерт, как ни в чём не бывало, — занят чем-нибудь сегодня вечером? Криденс часто захлопал глазами, думая, не послышалось ли ему. — Что, простите? — Можем приятно провести время вместе, если ты не против. На лице Геллерта не было и тени смущения. Ничего, похожего на застенчивость. Это сбивало с толку, но, если так подумать, здорово наверное было иметь такую крепкую уверенность в себе. — Разве вы не… — Криденс был так впечатлён его решимостью, что даже не мог выдумать причину для вежливого отказа. — Старый? — Мне сорок два, — признался Геллерт. — И мы уже выяснили, что для тебя это не проблема. Напомни мне, сколько тебе лет? — Двадцать три. — Совершеннолетний, — вынес он вердикт. — Всё легально. Криденс пялился на него с куском клубники во рту, который он всё никак не мог набраться мужества проглотить. Всё это был какой-то сюр. — Не надо на меня так смотреть. Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать, — сказал Геллерт, с удовольствием пригубив свой ярко-голубой напиток. — Просто предложил развлечься. Нет так нет. Ешь свою панакоту, и я вызову тебе такси до дома. Остаток ужина прошёл для Криденса, как во сне. Приложив все усилия, он покончил с десертом и даже поддержал, насколько умел, какую-то светскую беседу о погоде и качестве местных кальмаров, которую Геллерт завёл, чтобы не оставлять их двоих в угнетающей тишине. Криденсу пришлось признаться, что он никогда не пробовал кальмаров, и Геллерт посоветовал ему какой-то ресторан в качестве места для первого знакомства с ними. Кажется, Криденс даже согласился посетить его. В такси Криденс ехал с гудящей головой. Предложение, которое выдвинул ему Геллерт, не стало для него полной неожиданностью, и всё же пугающая лёгкость, с которой тот рассуждал о таких важных вещах, как жизнь, честность и карьера, выбили у Криденса почву из-под ног. То, что предлагал Геллерт, было неправильным. Не только с точки зрения права, но и морали, и никак не вписывалось в картину жизненных ценностей Криденса. Месть сама по себе, как и идеи справедливого возмездия, никогда не занимали его разум. Конечно, время от времени Криденсу хотелось, чтобы Генри понял, как ошибался в его отношении, и как многое из того, что он делал, было обидным, неуважительным и попросту жестоким, но не рассчитывал на этом слишком уж сильно. До тех пор, пока Генри не вторгался в его новую жизнь, Криденс был готов отдать его на откуп некого высшего суда, в который Криденс хоть и не особо верил, но на который иногда, в минуты отчаяния, надеялся. Геллерт же предлагал не ждать того, что могло никогда не случится, а действовать самостоятельно. И если бы не способ, который Геллерт избрал в качестве своего оружия, то Криденс бы, возможно, и согласился. Но Криденс не согласился. Тогда почему он чувствовал себя таким виноватым? Дома Криденс был как раз к приезду Персиваля. Сегодня он тоже отсутствовал на рабочем месте: у него, Серафины и ещё некоторых сотрудников отдела была запланирована деловая встреча с коллегами из филиала в Нью-Джерси. Персиваль разогревал в микроволновке макароны с сыром, которые заранее наготовил Криденс, и выглядел озадаченным, когда тот переступил порог квартиры. — Ты поздно, — сказал Персиваль и достал вторую тарелку, чтобы наложить Криденсу порцию макарон. — Я думал, ты будешь дома раньше меня. Ньют тебя настолько замотал? Криденс погладил себя по животу. Он ещё не успел как следует проголодаться, и от созерцания полной тарелки макарон — опять макароны! — его слегка замутило. — Вообще, — начал Криденс неуверенно, — я сегодня не только с Ньютом гулял. Микроволновка издала истошный писк, оповещая Персиваля о готовности. — Да? — удивился он. — И чем же ты занимался? Бросив рюкзак на диван, Криденс сел и положил руку на подлокотник. Он даже не знал, с чего начать. День был ужасно насыщенным. — Встречался с мистером Гриндевальдом, — сознался Криденс. — Оказывается, он мне писал на электронную почту. Интересно, откуда он её взял? Наверное, с канала, как и вы. Микроволновка продолжала пищать. Прошло, по меньшей мере, секунд десять, прежде чем Персиваль, сообразив, нажал на кнопку выключения. Когда он вновь показался в проёме с тарелкой, нелепо зажатой в обеих руках, лицо у него было мрачнее тучи. — С Геллертом Гриндевальдом? — переспросил тот озабоченно. — С владельцем «Ясновидца»? Криденс подозрительно покосился на него. Обязательно было так хмуриться? Как будто Криденс встречался с самим дьяволом, не иначе. — Его газета реально так называется? Ну, э, да, скорее всего. Вряд ли в мире существует так уж много Геллертов Гриндевальдов. Криденс попытался пошутить, но Персиваль не рассмеялся. — Зачем? Криденс поёрзал на месте, начиная испытывать напряжение. Встреча с Геллертом была продиктована импульсом и, окажись Геллерт немного другим человеком, могла закончиться множеством плохих способов, а не клубничной панакотой и такси до дома. Но ведь не закончилась, не так ли? Всё уже свершилось, и волноваться поздно. — Почему нет? — съёжился он. — Мне было любопытно, что он скажет. — И что он тебе сказал? Криденс повёл плечом. — Хотел предложить разрушить Генри карьеру, — ответил он без прикрас. — Каким образом? — Не знаю. Выдумать о нём какие-нибудь грязные истории или типа того. — Криденс. — Ну что? Я ничего не подписывал. Мы просто поговорили. — Зачем вообще было вступать с ним в контент? — Вы сами вступали с ним в контакт, — мстительно напомнил Криденс. — Вам можно, а мне нельзя? Или это другое? — Да, это другое, — возразил Персиваль твёрдо. — Я это сделал ради тебя. Просто чтобы прояснить пару вопросов, не более. — Ну вот и я тоже сделал это ради того, чтобы прояснить пару вопросов, — парировал Криденс. — Я вообще не понимаю, зачем делать из этого такую трагедию. Как будто я совершил что-то плохое, а вы меня теперь отчитываете. — Я тебя ни в чём не обвиняю. Я просто считаю, что ты поступил опрометчиво. Криденс нервозно постучал пальцами по подлокотнику. — Может, мне ещё разрешения у вас нужно было спросить? — Не выдумывай, Криденс. Я этого не говорил. — Но подразумевали. — Единственное, что я подразумеваю — это то, что тебе не стоит связываться с мистером Гриндевальдом. — Он что, серийный убийца? Криденс гневно зыркнул в сторону дверного проёма на кухню. Персиваль чего-то суетился там, кажется, раскладывая столовые приборы. — Нет, — ответил Персиваль, проявляя чудеса терпения. — Но ты ведь и сам должен понимать, как работает пресса. Разве мы через это уже не проходили? Если у тебя есть какие-то претензии к мистеру Шоу, то следует добиваться их рассмотрения через суд, а не через газетную мясорубку изданий сомнительной ценности. Почему бы тебе не обратиться в полицию? — Не хочу я обращаться ни в какую полицию. Что я им скажу? Что Генри себя плохо вёл? — А что ты собирался сказать Гриндевальду? — Не знаю. Он бы что-нибудь придумал. — Криденс, поверь мне, ты не хочешь быть втянутым в его дела. — Откуда вам знать, хочу я или нет? Вы что, мой бойфренд? Тарелка опустилась на стол настолько громко и неожиданно, что Криденс буквально подпрыгнул. — Нет, — ответил Персиваль. — Ты прав. Я не твой бойфренд. Извини. Криденс победно ухмыльнулся. Он понимал, что его бурная реакция не соответствовала ситуации, но ничего не мог с собой поделать. Эмоции вечно обрушивались на него, подобно снежной лавине, и двадцать с лишним лет жизненного опыта так и не научили Криденса, как верно брать их под контроль. — Знаете, могли бы просто посмеяться над этим и забыть, — сказал Криденс и, расстегнув рюкзак, запихнул туда свисающую со спинки дивана пижаму. — Вместо того, чтобы нападать на меня. Персиваль вышел в гостиную, устало растирая переносицу. — По-моему, тут нет ничего смешного, — произнёс он подавленно. — Гриндевальд предложил тебе совершить преступление, а ты предлагаешь мне порадоваться тому, что ты отказался принимать в нём участие. — Я сказал, что подумаю. На самом деле, Криденс не собирался ни над чем раздумывать. Он сказал это Геллерту из вежливости, а Персивалю — из какого-то иррационального, невесть откуда взявшегося желания уколоть. Видимо, у него получилось — Персиваль стоял, как громом поражённый. — Ты что, правда намерен над этим думать? — Может быть. — О чём я и говорил, Криденс. Ты буквально помешан на своём бывшим. — Я не помешан на Генри. — Считаешь, что это называется как-то по-другому? — спросил тот устало. — Хочешь поспорить над формулировкой? — Не буду я об этом спорить. Мне плевать на Генри. — Мы оба знаем, что это неправда. — Ну да. Вы же такой умный, мистер Грейвс. Персиваль посмотрел на него с нескрываемым укором. — Если честно, Криденс, — сказал тот и серьёзно, и с видимым огорчением, — я буду в тебе немного разочарован, если ты согласишься. Криденс взорвался. — Серьёзно? Будете мной манипулировать? — Я не… — «Буду в тебе немного разочарован», — передразнил Криденс. Разочарован! Можно подумать, Криденс настолько сильно нуждался в его одобрении. — Просто замечательно. Если хотите склонить меня к какому-то решению, то можете хотя бы не делать это настолько неприкрыто. Дойдя до ванны, Криденс забрал оттуда свою зубную щётку. Потом вдобавок бросил её в рюкзак прямо поверх пижамы, да с такой яростью, будто она одна была повинна во всех его бедах. Персиваль уже отказал ему. Уже объяснил, причём предельно популярно, почему им не стоит быть вместе — и Криденс даже согласился с ним. К чему теперь было раздавать советы? — Криденс, прости. — Персиваль попытался достучаться до него, понизив голос, но Криденс был вовсю занят утрамбовкой футболок. — Пожалуйста, успокойся. Я неправильно выразился. Криденс демонстративно игнорировал его призывы, и Персивалю ничего не оставалось, как беспомощно следить за его внезапными сборами. — Что ты делаешь? — Собираюсь домой. Персиваль моргнул и огляделся вокруг, будто решив удостовериться, что они по-прежнему находились в его квартире и никуда магическим образом не переместились. — Но мы уже дома? — В мой настоящий дом, — уточнил Криденс возбуждённо. — Сидеть с Модести. Вспомнив о разговоре с Частити, который Криденс пересказал ему в общих деталях на днях, Персиваль сложил два плюс два. — Но ты ведь отказался. — Я уже передумал. — Когда? — Только что. Судорожно застёгивая набитый рюкзак, Криденс случайно прищемил замком рукав пижамы. Он подёргал замочек вверх-вниз, но тот застрял, не поддаваясь. Почему-то это неудачное обстоятельство настолько вывело Криденса из себя, что от того, чтобы кинуть рюкзак на пол и потоптаться по нему ногами, Криденса остановило лишь присутствие в комнате мистера Грейвса. Криденс услышал, как он вздохнул и, очевидно, сдался. — Давай я отвезу тебя, — предложил он. — Уже поздно. — Я могу и сам добраться, — отказался Криденс. Он действительно мог. Помощь мистера Грейвса была нужна ему, но не была жизненно необходимой. Криденс просто убедил себя в том, что это не так. Махнув рукой в знак прощания, он пожелал Персивалю приятного аппетита и вышел за дверь.