О чём поют птицы

Криденс проснулся от гудка и, подскочив, с размаху ударился головой о покатый склон крыши. — Ауч! — айкнул он, хватаясь за ушибленный затылок. Вокруг было мрачно и серо. Свет с улицы еле-еле пробирался внутрь из-за занавешенного окна. Распахнув шторы, Криденс выглянул наружу. Жёлтый школьный автобус, гудя, подъезжал к их дому, чтобы забрать Модести на уроки, а, значит, скоро и ему пора было выходить на работу. Умывшись и приведя себя в порядок, Криденс покопался в рюкзаке и выбрал наиболее подходящую для офиса одежду. Свитер выглядел не слишком официально, но лучше, чем пижама с футболками, которые Криденс в избытке побросал в сумку, пока собирался. Мэри Лу приготовила для Модести сэндвичи на перекус во время школьного ланча и теперь наводила порядок на кухне, распределяя продукты обратно по холодильнику. Она всегда была щепетильной в вопросах аккуратности женщиной, и каждые солонка или набор зубочисток знали своё место на её кухне. Застыв в дверном проёме, Криденс тихо наблюдал за ней. В тусклом утреннем свете возрастные морщинки на её лице были особенно заметны, а пробивающиеся тут и там седые волоски на её каштановой шевелюре служили лишним напоминанием о минувших годах. Мэри Лу старела. Криденс не видел её вживую так долго, что резкая перемена в её внешности повергла его в шок. Впервые он взглянул на неё не как на воплощение всех своих детских страхов, рациональных и нет, но как на одинокую усталую женщину, приближающуюся к своим пятидесяти годам. — Доброе утро, — поздоровался Криденс негромко, давая матери знать о своём присутствии. Мэри Лу дёрнулась от неожиданности. — Ты меня напугал, — сказала она. — Вечно крадёшься, будто воришка. Она подошла, чтобы вытянуть ниточку с его рукава, и Криденс вдруг понял, насколько маленькой она была по сравнению с ним. Настолько, что он мог бы положить подбородок ей на макушку, если бы захотел. Эта абсурдная идея, ни с того ни с сего пришедшая ему в голову, почти заставила его улыбнуться. Безумие. — Тебе нужно одеваться лучше, — посетовала она, всё поправляя и поправляя его свитер, будто надеясь, что существовал некий определённый угол, под которым он будет смотреться лучше. — Это никуда не годится. На работу нужно надевать костюм. Криденс вздохнул, не желая с ней спорить. Они не разговаривали так долго, и это было первым, что она решила ему сказать, когда они остались вдвоём? Частити ведь рассказала ей о Генри. Да ещё и эта вчерашняя передача. Неужели ей даже не интересно, где Криденс жил всё это время? — Ты права, мама. Мэри Лу кивнула, как если бы Криденс озвучил общеизвестный факт. — Так ты теперь наконец образумишься? — спросила она, и Криденс в замешательстве склонил голову. — Решил найти себе девушку? Криденс моргнул, не понимая, с чего она вообще сделала такой вывод. — Почему? — только и смог выдать он. — Ты же говорил, что у тебя бисексуализм, — ответила она. — Ты можешь выбрать. Криденс едва не сказал «это работает не так», прежде чем прикусил свой язык. Не было смысла объяснять это — скорее всего, Мэри Лу это и так прекрасно знала. Он не хотел даже гадать, правда ли она не могла правильно произнести слово «бисексуальность» или специально коверкала его, чтобы показать своё пренебрежительное отношение к вопросу. В шестнадцать лет его бы, скорее всего, довело это до слёз. В его старших классах училась девочка, довольно рано осознавшая своё влечение к женскому полу, и её родители, желая поддержать, купили ей пенал для карандашей и ручек в цветах лесбийского флага. Ей тогда это казалось чрезмерным, а Криденс, приходя домой, плакал почти целую неделю. Господи. Он и правда принимал всё очень близко к сердцу. — Посмотрим, — ответил он как можно нейтральнее. Мэри Лу это, кажется, удовлетворило. — Нужно подумать, что сказать миссис Бингли, — пожаловалась она, садясь за стол и складывая руки перед собой. — Это всё какой-то кошмарный сон. Как тебя только угораздило нас во всё это втянуть! Что только люди подумают? У Частити ведь скоро свадьба. Нехорошо, если на неё начнут коситься. Если на то пошло, то Частити была той, кто первой связалась с семьёй Шоу. Но Криденс не собирался бросать её под поезд материнского гнева. Тем более, что в данном случае это не имело значения. — Я не знал, что всё так получится, — сказал Криденс, положив руку на спинку стула. — Мам? Ты же знаешь, что это всё неправда, да? Что я ничем таким… Что мы с Генри просто встречались. Мэри Лу слегка покраснела, будто сам факт их с Генри отношений был столь противоестественен, что вводил её в смущение. — Ну да, да. Я уже просто даже не знаю, что и думать, — сказала она. — Главное, чтобы на твоих сёстрах это никак не отразилось. Криденс отвёл взгляд в сторону, посмотрев в окно. — Ты собираешься рассказать Модести о том, что она приёмная? — Зачем? Луч солнца, выглянув из-за здания, выстрелил Криденсу в лицо, и он поморщился. — Потому что она имеет право знать? — ответил Криденс неуверенно. — Она растёт, у неё появляются свои соображения. Будет лучше, если ей расскажешь ты, а не кто-то другой. — Кто например? — спросила Мэри Лу. — Ты? Мэри Лу сощурилась, испытующе глядя на него, и Криденс понял, от кого Частити позаимствовала эту свою привычку. — Нет, — заверил он её. — Я не собираюсь этого делать. Даже если обещание и вызвало у Мэри Лу облегчение, сама она это никак не продемонстрировала. — Не учи меня быть матерью, — сказала она строго. — Я жизнь положила на воспитание вас троих, ночей не спала, чтобы вырастить из вас добропорядочных людей. Вы все мне родные. «Все?» — съязвил Криденс мысленно. Что же, даже он в том числе? Или для него Мэри Лу сделала исключение? — Я сама в состоянии решить, кому и что следует знать, — отчеканила она. На какое-то мгновение Криденсу показалось, что ей давно уже известно о том маленьком секрете, что он хранил все эти годы. Что, если она правда всё знала? Что, если они оба знали, что не являлись друг другу роднёй — и оба скрывали друг ото друга это знание? Криденс нахмурился, всерьёз задумавшись об этом. Что же, подумал он, тогда бы у них было хоть что-то общее. — Но это же не очень честно, — воспротивился он. — Модести сама должна делать выбор, нельзя решать за неё. — А ты чем сейчас занимаешься? — парировала Мэри Лу. — Не решаешь за неё? Криденс закусил губу. С такой точки зрения он на проблему не смотрел. Мэри Лу, вздохнув, прислонила пальцы к вискам. — Тебе не понять, — сказала она с осуждением. — Ты только о себе и думаешь. А когда становишься родителем, то и мыслишь сразу по-другому. Впрочем, если ты продолжишь жить во грехе, то никогда этого и не узнаешь. — Но я ведь сам был ребёнком! Я могу понять, что чувствует другой ребёнок! Мэри Лу взглянула на его пылающее красным лицо без особого интереса. — Ты и сейчас ребёнок. — Мне двадцать три, — напомнил Криденс. — А мы живём не в тысяча девятьсот двадцатых. Геи и лесбиянки могут без проблем усыновить детей, если захотят. Прямо как ты, мама. — Не повышай на меня голос, — сказала она. — Боже правый, ты всегда был таким несносным ребёнком. Никакого спасения от тебя не было. Не понимаю, откуда это у тебя. — Ну, это же ты меня воспитывала. Так что, в каком-то роде, это твоя вина. Мэри Лу махнула на него рукой. — У меня из-за тебя голова разболелась. Больше возразить ей было нечего. Сняв со шкафчика вафельное полотенце, она принялась обмахиваться им, будто при солнечном ударе. Криденс смотрел за её попытками изобразить из себя смертельно больную со смесью жалости и негодования. Наверняка она рассчитывала, что Криденс, как и прежде, броситься к ней в ноги с извинениями и предложит стакан холодной воды, чтобы привести её в чувства. Эта бесхистростная уловка срабатывала на нём всякий раз, когда Криденс ещё был ребёнком и затевал с матерью спор в порыве внезапной отваги. Но теперь он вырос и с граничащим с досадой удивлением обнаружил, насколько наигранным и даже смешным всё это выглядело. И этой женщины он до сих пор боялся столь сильно, что отказывался даже переходить порог родного дома? Самым страшным из того, что Мэри Лу могла причинить его, было дешёвое театральное представление. — Я опаздываю на работу, — коротко сказал Криденс. — Пожалуйста, передай Модести, что я тоже по ней скучаю. Мэри Лу не ответила, а Криденс устал ждать. — Пока, мама. Он развернулся и, закинув на плечи рюкзак, вышел из дома. На мгновение, пока Криденс спускался по ступенькам вниз, ему показалось, что он забыл адрес офиса. Персиваль всегда был тем, кто отвозил его на работу и забирал обратно, как стопроцентная гарантия того, что до офиса они обязательно доберутся, и Криденсу даже не нужно было беспокоиться о таких вещах, как поиск короткого маршрута или запоминание дороги. Но, сосредоточившись, Криденс всё же выудил из памяти необходимые знания. Он добрался до офиса за пять минут до начала рабочего дня. Дверь, ведущая в кабинет директора, была заперта, но, судя по доносящимся оттуда звукам, Персиваль уже был внутри. Криденс не собирался беспокоить его. Не хотел ни ему мозолить глаза, ни мучиться сам. Криденс уже принял решение, и стоило оставить Персиваля в покое вместо того, чтобы играться с его чувствами и заставлять участвовать в том, что Персиваль сам назвал «преступлением Гриндевальда» Расположившись на своём месте, он включил компьютер и приступил к работе. Чуть позже, ближе к полудню, Тина забежала, чтобы попросить его занести информацию о новых клиентах в базу данных, и, справившись о том, как он себя чувствует и не нужна ли ему самому какая-нибудь помощь, убежала обратно на свой этаж. Судя по тому, как естественно она держалась, подробности вчерашней телепередачи ещё не стали достоянием общественности. Когда это случится, тогда нормальная жизнь Криденса, несомненно, будет кончена — а пока Криденсу оставалось только ждать сего судного часа, затаив дыхание. На обед с собой Криденс ничего не взял, а потому, когда настало время перерыва, спустился на первый этаж, чтобы купить в автомате какой-нибудь батончик. Ему помешал телефонный звонок. Его телефон разрывался всё утро из-за сообщений от жутких мужчин с сайтов знакомств, воспринявших заявление о его эскорт-бизнесе чересчур серьёзно, и поначалу Криденс нисколько не удивился, услышав очередную трель. Но, машинально достав телефон, он увидел звонок от Гриндевальда. — Привет, Криденс, — бодро сказал Геллерт в трубку. — Я всё устроил, как ты и просил. Скажи мне свой адрес, и я пришлю за тобой машину. — Эм, прямо сейчас? — Да, мой мальчик, сейчас или никогда. Тон у Геллерта был шутливым, но Криденс бы не был в этом так уверен. Люди часто произносили самые безумные вещи самым серьёзным тоном, и наоборот. Облокотившись об автомат с едой, Криденс потоптался на месте. — Но я не могу, — возразил он робко. — Я работаю. — Ну, тогда тебе стоит как следует подумать и решить, что для тебя в приоритете, — безапелляционно заявил Геллерт. — Как решишь, тогда и дашь мне знать, и, если я не передумаю, то… — Нет, нет! Я всё решил. — Правда? — Да, — подтвердил Криденс второпях. — Сейчас мне подходит. — Ну, в таком случае, — проворковал Геллерт, — с нетерпением жду встречи, Криденс. Повесив трубку, Криденс потерянно огляделся по сторонам. В помещении помимо него никого не было, и Криденс поискал глазами камеры слежения. Может быть, он успеет встретиться с Геллертом до того, как его обеденный перерыв будет окончен? Криденс в этом сильно сомневался, но, стараясь не думать о последствиях, он скинул Геллерту адрес торгового центра, что находился по соседству, и вышел из офиса. Пара мужчин на посту охраны проводила его недоумевающими, но, в сущности, безразличными взглядами — они уже знали его в лицо, и его личные дела их не касались. Сам Криденс старался ни на кого не смотреть. Он чувствовал себя грабителем, бегством спасающимся из банка до приезда полиции. Такси уже ждало его у входа в центр, и Криденс залез в машину с чувством дежавю. Он должен был позвонить Персивалю и предупредить его. Не только о своём отстутствии, но и вообще обо всём, что собирался предпринять. Но делать этого Криденс не собирался. Он понимал, что так быть не должно, но чувствовал лишь пустоту в том месте, где должно было клубиться волнение. В нём не осталось почти ничего, что волновалось бы о будущем или вообще о чём-либо, как будто завтрашнего дня не существовало. Настоящий Криденс, тот, с чувствами и переживаниями, до сих пор сидел перед экраном телевизора. Теперь единственным чувством, поглотившим его, было чувство мести, что с каждой прошедшей минутой всё более и более становилось похожим на одержимость. Генри разрушал ему жизнь, и Криденс, в конце концов, планировал разрушить и его. С таким намерением Криденс вышел из машины и крайне изумился, прочитав название вывески. Это был бар «Слепая свинья», в котором он напился после книжной презентации некоторое время назад. Геллерт сидел в полу-пустом зале, листая страницы в телефоне и лениво потягивая через трубочку какой-то коктейль. Разница между элитным итальянским рестораном и тем, что Криденс видел сейчас, была настолько огромной, что Криденс подумал, что ошибся дверью. Он сел напротив Геллерта, всё ещё под впечатлением от совпадения, и машинально посмотрел на время. До окончания обеда было уже около десяти минута, но Криденс понимал, что не успеет вернуться, даже если вдруг обретёт супер-способность сверхскоростного бега. — Ах, это ты, — улыбнулся Геллерт, откладывая телефон экраном вниз. — Надеюсь, место нашей сегодняшней локации тебя не слишком смущает. Криденс помотал головой. Если честно, это было далеко не первым, о чём он сейчас думал. — Хорошо, — кивнул Геллерт. — На самом деле, я не в большом восторге от гламура. На мой вкус, слишком вычурно. Хотя паста у них вполне ничего. — Да, наверное, — пробормотал Криденс. Ему не терпелось скорее перейти к сути дела. — Так вы мне поможете? — Ну разумеется, мальчик мой. Геллерт обольстительно улыбнулся. Работник бара, всё тот же коренастый мужчина с крупным носом, принёс ему картофельные чипсы в качестве закуски. — Хочешь что-нибудь выпить? — уточнил Геллерт. Криденс неловко пожал плечами. Напиваться сейчас было, скорее всего, не лучшей идеей. — Что-нибудь на ваш вкус, пожалуйста, — попросил Геллерт, а затем жестом приказал мужчине удалиться. Тот, угрюмо похмыкивая, молча удалился. — Как тебе вчерашнее шоу? Краснея, Криденс завозился на стуле. Он не хотел отвечать. — Понимаю, понимаю, — усмехнулся Геллерт. — Не могу сказать, будто их комментарии об уровне профессионализма моей журналисткой работы совсем не ранили меня. — Как он мог! — выпалил Криденс. — Это просто гнусно! — Не стоит так переживать, Криденс. Моя репутация выдержит этот удар. Криденс застряс головой. — Нет, боже, нет, я не об этом. — Положив локти на стол, Криденс упал лицом в руки. — Я о Генри! Как он мог со мной так поступить? Я думал… Я знаю, между нами было много чего плохого, но мне казалось… Наверное, мне казалось, что я всё же нравился ему. Криденс вздрогнул от громкого звука, с которым стакан опустился на стол. Наверное, бармен всё же запомнил его, потому что принёс ему стакан апельсинового сока. — Что бы между нами ни было, он всё это превратил в пыль, — сказал Криденс. — Разве люди могут поступать так с теми, кого любят? Склонив голову, Геллерт снисходительно посмотрел на него. — Любовь имеет свойство принимать самые непредсказуемые формы, — ответил он мистически. — Отвратительные в том числе. Криденс шмыгнул носом. — Не знаю, как это должно было заставить меня почувствовать себя лучше. Геллерт прыснул от смеха. — Что же ты хотел от меня услышать? Плечи Криденса поникли. — Понятия не имею, — признался он. — Вы говорили, что хотите уничтожить карьеру Генри. Предположим, что я тоже этого хочу. Что для этого нужно делать? Сложив руки, Геллерт с интересом наклонился к нему. — Теперь мы действительно разговариваем, — произнёс он заговорщически. — Итак, возвращаясь к твоему крайне печальному монологу. «Много чего плохого», что было между тобой и Шоу. Что конкретно ты подразумеваешь, когда говоришь это? Криденс собирался ответить, но Геллерт приостановил его движением руки. — Перечисляй только то, что можно подтвердить. Давай пока исходить из имеющихся фактов. — Я уже говорил, что из-за вас мне влепили пощёчину. — Да, очень прискорбно, — заметил Геллерт равнодушно. — Но ты это никак не зафиксировал, так что твоё заявление не имеет никакого веса. Криденс пожевал губу. — Эм, — вспомнил он, — секретарша Генри это видела. В разноцветных глазах Геллерта зажёгся огонёк. — Как её звали? Криденс напряг память, перебирая имена. — Нагини, кажется. Кивнув, Геллерт записал что-то в телефоне. — Как думаешь, твоя семья сможет подтвердить, что Шоу находился с тобой в отношениях? — Нет. Не нужно их втягивать. — Жаль. Кстати, это правда, что твоя сестричка выходит замуж за Лэнгдона Шоу? Криденс подтвердил это, и Геллерт присвистнул. — Весёлая семейка. Криденс промолчал. — А что насчёт твоих друзей? — уточнил Геллерт. — С кем ты сейчас живёшь? — Это неважно, — настоял Криденс. — Исключено. Не надо никого из них упоминать. Геллерт всплеснул руками. — Ты не даёшь мне никакого пространства для работы, — пожаловался он. — Погоди, я закажу кальян. Ты куришь? — Нет. — Против курения? — Эм. Нет. Делайте, что хотите. — Всегда бы ты был таким покладистым. От кальяна пахло фруктами, и желудок Криденса требовательно заурчал. Он ничего не ел со вчерашнего вечера, с тех самых пор, как засунул в себя половину порции риса. — Ничья карьера ещё не заканчивалась из-за пощёчины, — сказал Криденс, косясь в сторону картофельных чипсов. — Ну, то есть, не считая… Ладно, я имею в виду, что разве этого достаточно? — Конечно нет, — легко согласился Геллерт. — Сколько тебе было лет, когда вы с Шоу познакомились? — Двадцать один, наверное. — Жаль. — Геллерт, кажется, искренне расстроился. — Ладно, забыли, ушла история. Другой вопрос. Шоу когда-нибудь занимался с тобой сексом без твоего согласия? Брови Криденса подпрыгнули наверх. — Н-нет. Геллерт прищурился, уловив его сомнение. — А ты бы смог соврать об этом? — Нет! — Криденс вспыхнул. — Я не знаю. Разве это обязательно? — Не знаю. — Геллерт пожал плечами. — Разве обязательно было позорить тебя на всю страну? — Это… Это кажется не одним и тем же. — Считаешь, что ущерб несоразмерен? Криденс колебался с ответом. — Око за око, — сказал Геллерт, выпуская изо рта колечко дыма. — Клевета на клевету. Из его уст это звучало справедливо. — Так вы просто опубликуете эту статью в своём «Пророке»? — «Ясновидце». — «Ясновидце», — исправился Криденс. — И что с того? В прошлый раз люди забыли об этом спустя неделю. Вы не очень популярны. Геллерт глубоко затянулся, с наслаждением смакуя фруктовый дым. — Ты прав, — сказал он честно. — Так что я отправлю тебя на шоу мадам Кэрроу. Челюсть Криденса неконтролируемо поползла вниз. — Вы можете это устроить? — Само собой, — ответил Геллерт, надменно фыркая. — У меня есть кое-какие связи. Когда ему надоело выслушивать завывания голодного желудка Криденса, Геллерт заказал ему перекусить. Криденс мрачно жевал печёный картофель с грибами, пока Геллерт делался с ним некоторыми соображениями касательно дальнейшего плана действий. Он вновь стал более приятен и обходителен, внимательно следя, чтобы стакан с соком Криденса всегда оставался полон, и отворачиваясь, прежде чем выпустить новый клубок сладкого дыма. Криденс знал, что его любезность была фальшивой, но всё равно принимал её. Иного он не заслуживал. Поддельное дружелюбие Геллерта, желающего втянуть его в свои странные и не слишком законные схемы — это всё, что ему теперь полагалось. Персиваль ясно дал понять, каким выбором Криденса он будет разочарован, и именно его Криденс и сделал. Или собирался сделать. Не суть. Криденс нутром чувствовал, что из того места, где он оказался, обратного пути уже не будет. — Тебе случайно никогда не попадались на глаза какие-нибудь финансовые отчётности? — спросил Геллерт спустя какое-то время, очевидно, пробуя пальнуть сразу во все возможные цели. — Нет ли какого-нибудь шанса, что семья Шоу отмывает деньги? — Не думаю, — ответил Криденс честно. — То есть, я не знаю. Вряд ли. Зачем им это? — Их газетная империя — просто пустышка. Наколотый на вилку гриб застыл в паре дюймов от лица Криденса. — Да? — удивился он. — Мне так не казалось. — Старший Шоу застрял в прошлом веке, — сказал Геллерт и, запрокинув голову назад, дунул дымом в потолок. — Заявляю тебе это, как журналист. Изогнув бровь, Криденс проглотил комментарий о зависти вместе с грибом. Геллерт попытался вытянуть из него ещё какую-нибудь информацию о финансах семьи Шоу, но Криденс, ничего толком в этом не смысля, был беспомощен. Генри никогда не посвящал его в детали, и, говоря откровенно, Криденс и сам ими не интересовался. Деньги просто каким-то образом появлялись в его жизни, причём в большом количестве. Криденс не знал, сколько зарабатывали чиновники вроде Генри, но состояния старшего Шоу, в любом случае, хватило бы на то, чтобы прокормить его правнуков. Они поговорили на эту тему ещё немного, прежде чем Криденс наконец обратил внимания на то, насколько увеличилось количество посетителей в баре. С тех пор, как Криденс пришёл в «Слепую семью», людей в нём постепенно становилось всё больше и больше, и с наступлением вечера свободных столиков стало в два раза меньше. Рабочий день подходил к концу, и офисный планктон выплывал наружу в поисках пива и чипсов. — Я пропустил работу, — сказал Криденс вдруг, не чувствуя по этому поводу никаких ярких эмоций. На фоне всего прочего эта деталь казалась незначительной. — Меня, наверное, уволят. — Не бери в голову. Моё предложение, если ты не понял, всё ещё в силе. — Ваше предложение? — Я заплачу тебе за интервью, — пообещал Геллерт. — Так что не волнуйся о деньгах. Нищенское существование тебе не грозит, по крайней мере, пока ты не истратишь всю сумму. А ты ведь не склонен к необдуманным тратам, не так ли, Криденс? Нет, ответил Криденс. Траты, в отличие от поступков, он старался обдумывать. Он допил свой сок и почувствовал, как его щиколотки что-то коснулось. Вытянув ноги, Геллерт легонько водил по ней носком своего ботинка. Для Криденса это не стало неожиданностью. Видимо, Геллерт до сих пор находил его привлекательным, а его взгляды на мир и отношения, были, судя по всему, лишены каких-либо предрассудков. Если Криденс хотел заполучить что-то наподобие ласки — а Криденс ощущал, что остро нуждается хоть в каком-нибудь внешнем одобрении, — то Геллерт был лёгким вариантом. С ним можно было попробовать ненадолго забыться. Криденс не стал отодвигаться. — Мне нужно будет уточнить пару моментов, прежде чем мы продолжим, — произнёс Геллерт, докурив кальян, и достал кошелёк в поисках карточки, чтобы расплатиться. — Пока что ты мне больше не нужен. Я позвоню тебе, когда появится необходимость. Завтра или послезавтра. А пока скажи мне, где ты живёшь, и я закажу тебе такси до дома. — А у вас нет своей машины? — спросил Криденс из любопытства. Геллерт производил впечатление очень состоятельного человека, и это его пристрастие к такси немного выбивалась из общей картины. — Ненавижу водить, — сказал тот откровенно. — Так что, куда тебя отвезти? Криденс потыкал трубочкой в пустое дно стакана. — Я не очень хочу возвращаться домой, — признался он тихо. Геллерта, казалось, это заинтриговало. — И куда же ты тогда хочешь поехать? — спросил он. — Снять тебе номер в гостинице? Криденс опустил взгляд. О таком варианте он и не подумал. У него возникла другая идея, и он обдумывал её весь последний час, пока выслушивал пространные разговоры Геллерта о случае отмывки денег сетью пиццерий, который он расследовал около десяти лет назад. Криденс тогда ещё среднюю школу не закончил. Безумие, если так подумать. — Может быть, — предложил он кокетливо, — вы можете отвезти меня к себе? Рука Криденса потянулась вперёд, чтобы неловко коснуться пальцами руки Геллерта. Не считая их первой встречи, это был единственный раз, когда они соприкасались друг с другом напрямую. Кожа Геллерта была сухой и очень холодной, несмотря на то, что в баре было душно. Как будто гладишь рептилию или другое холоднокровное. Криденс усилием воли принудил себя сохранить контакт. Он поднял голову и посмотрел на Геллерта со странной смесью доверия, страха и отвращения. Не к Геллерту, а к самому себе. Ночь с Геллертом, которой он не очень хотел, казалось Криденсу естественным продолжением их сегодняшней встречи, которой он также, где-то в глубине своей души, не хотел. — Что случилось с разницей в возрасте? — поинтересовался Геллерт. — Я больше не слишком стар для тебя? Криденс опустил взгляд обратно в стакан из-под сока. — А разве мы не пришли к выводу, что для меня это не проблема? Геллерт долго сверлил его взглядом, прежде чем, наконец, кивнул. — Если ты действительно этого хочешь, — произнёс он с подкупающей улыбкой, отсыпая персоналу «Слепой свиньи» щедрое количество чаевых, — то я могу устроить и это. Криденс фальшиво улыбнулся ему в ответ.