Глава тридцать вторая
Мир спрятанный под одеялом (сон Харуто)
Вы засыпаете на долгое время, а когда просыпаетесь, оказывается, что всё на свете осталось по-прежнему. Сколько бы вы ни проспали, ничего не меняется
© Роберт Пенн Уоррен (Джек Бёрден)
Харуто не мог сомкнуть глаз, каждый раз, когда пытался уснуть мысли атаковала… мысли атаковали девушки. Иногда, в голову забиралась бывшая Ран, иногда ей уступала эксцентричная Юрико. Не сказать, что гитарист противился таким снам, нет. Но, вот обеим сразу вход до поры, до времени был заказан, теперь же, девчонки скооперировались между собой не желая делить «fucker-boyfriend» между собой. Может всё произошло по причине ревности и не доверяя соперниц к друг дружке они взялись за подобные шалости? Они то приковывали его к кровати наручниками и по очереди катались на «лошадке», то брали в плотное кольцо, прижав нагими телами слева и справа, хватая самого «наездника» в порядке живой очереди. Порой, девы приходили без настроения и засовывали в рот кляп или удила, а затем осыпали сжатые от напряжения ягодицы ударами весёлой, капризной как их владелицы, плети. Он не уверен, что сдерживал крики сквозь подушку. Всё, что творилось и игриво проектировалась в голове, казалось реальным, а наслаждение, испытываемое им нисколько не постыдным. Лишь утром вина и сомнения разделили всё на угрызения совести. Смотреть в глаза сестры Элвиса становилось сложнее, пока не грянет ночь, которая обнажит Юрико с Ран… сбросит оковы с благочестивых мыслей Харуто. Кого гитарист желал больше из прекрасного дуэта?! Глаза Юрико всегда улыбались, став персональным солнцем во тьме, но прогнать луну Ран, чтобы вновь остаться наедине с любимой не получилось. Добродетельную лань или отвязанная пантера? Девушки злились, что парень не решался сделать выбор, но всё же продолжали быть с ним, постоянно терзая мыслями о себе. Ему не хотелось покидать тот клочок головы, где любовники прятались тайком. Он ждёт победы над ним. Стыдно принимать тот факт, что ему нравилось, когда победителем становился он сам. Стоявшие на коленях девушки жарко ласкали снизу, когда Харуто наслаждался их формами. Во сне можно сжимать грудь сразу у Ран и Юрико, правда, за такое приходилось дорого расплачиваться. Возбуждаясь от пошлых игр, они забывали про него и ласкали друг друга. Он отчётливо слышал голос Элвиса:Зажигаются, гаснут звёзды,
Горит слепая луна.
Скажи, что ты меня хочешь,
Скажи «сошли с ума».
Не важно, что было раньше,
Мы просто дети огня.
Рождённые в кромешном мраке,
Плутаем при свете дня.
Харуто заводился от «цифрового» зрелища. Поэтому выбирал в жертву, ту, что была в «шестьдесят девять» сверху, чтобы воплотить животное желание. В этих безумных оргиях голова кружилась от смены партнёрш, страсть толкала на куда более смелые фантазии, которые возникали следующей ночью. Кто сказал, что легко выкинуть из сердца?! Из сердца — возможно, но не из больной головы. Утром им вновь правило смешанное чувство стыда и сладкого желания обладать распутными принцессами. — Хватит! Раз так, не буду спать! — подумал Харуто и открыл глаза, сотовый показал час ночи. Парень свернул дзабутон и встал, нечаянно подсветив фонариком спящую в обнимку с Ёсико Юрико. — Похоже я мёртв раз творю подобное с ней у себя в голове… Парень взял гитару и спустился по ступенькам, тапочки заглушали шаги в коридоре, но деревянные ступени винтовой лестницы скрипели, не заботясь о тишине вокруг. Шиджеру прятал «шоты» Юрико без фантазии. Стоит ли лечить одну зависимость другой? — Бака… а ну-ка, — Харуто стал перебирать первые аккорды, что легли под слова: Зажигаются, гаснут звёзды, Горит слепая луна. Скажи, что ты меня хочешь, Скажи «сошли с ума». Не важно, что было раньше, Мы просто дети огня. Рождённые в кромешном мраке, Плутаем при свете дня. Ничего особенного, просто короткий блюз, Ничего особенного просто нехватка муз. Ничего особенного просто в рукаве не туз, Ничего особенного просто играю блюз. Я пою за тех, кто умер, За тех, кто не дошёл. За тех, кто в сырой земле, Приют себе нашёл. За тех, кто оставил память, О себе и своих делах. О ком скорбим всегда мы? О тех, кто на небесах. Ничего особенного, просто короткий блюз, Ничего особенного просто нехватка муз. Ничего особенного просто в рукаве не туз, Ничего особенного просто играю блюз. — Красиво… — Юрико стояла в белой футболке, в которой ложилась спать, но без синих спортивных шортиков… Она подошла к нему и схватила за шею, сильные пальцы барабанщицы не позволили гитаристу отступить, когда её язык неумело и робко раздвинул его губы во взорвавшим весь мир поцелуе. — Юри…я… — Я знаю, ублюдок… ты звал не одну меня! Но, я выбью эту дуру из твоей башки! — «лань» скинула последнюю преграду между ними, полностью раздевшись девушка ощутила нервную дрожь и отступила назад. Харуто схватил её за талию и резким рывком посадил на стол. Впервые её запах оказался втянут им через прохладу утренних сумерек. Вишневое кофе, вот чем пахла бледная кожа на которой пробивались мурашки. — Я хочу быть с тобой…, и я буду с тобой… Пальцы скользнули куда не следует, Юрико выругалась, её сознание продолжало сопротивляться, она захотела встать и вырваться, но не смогла оторваться от горьких губ, на которых остался вкус «Ирландских приключений». Лоно наполнялось сладостью, Харуто ублажал всё тем же оружием, та прогибалась, стонала, насаживаясь на крючок всё глубже и глубже. Вот-вот послышатся шаги Шиджеру по лестнице. Ёсико проснувшись одна, за паникует и побежит на кухню. Стоит ли им останавливаться? Нет, у них был час, чтобы по-настоящему сделать то, чего они хотели. Любовники стали сливаться под тусклым светом фонарей попадающих на кухню от трамвайной остановки. Юрико осыпала Хару проклятиями и оскорблениями, а в ответ получала достойное своим словам наказание. Ударнице пришлось выдержать пятнадцатиминутное гитарное соло вцепившись в бока стола так, что пальцы побелели от напряжения, прежде, чем «love song» записался в её памяти. Каждый рифф… каждый аккорд… каждая нота осталась в ней навсегда волшебной, музыкальной симфонией. Не сказав ни слова, девушка резко подобрала футболку и убежала прочь, боясь быть пойманной из-за громких звуков. Вода смоет его запах, но касания сильных рук, которые сжимали и притягивали её к нему за бёдра — останутся. Грешная страсть разбила жизнь на до и после их первого раза. Она навсегда запомнит, как твёрдые соски оказались игрушкой, сладкими карамельками у него во рту. Да, чёртов засранец не стеснялся, ласкать грудь губами, брать инициативу… входить в неё держа за «жопу». А разве, не она сама этого хотела?! Разве, не представляла, что так будет?! Случайные «попутчики» в баре после концерта остались позабыты. Сегодня не сдерживалась и не таясь забрала Хару у Ран, объявив своим. Она показала всю себя, горела от ощущений, девушке хотелось выпить. Судзуки Харуто бил по мозгам хлеще алкоголя, ей не нужно время, чтобы осознать и прийти в себя. Нет, она хотела продолжения! Хотела снова холодных глаз, смотрящих на неё под покровом темноты! — Я хочу быть с тобой…, и я буду с тобой… — тихо повторяла слова от которых становилось одновременно легче и сложнее дышать. — Я сама этого хочу… чёртов ты засранец! В пять утра работники кафе собрались пожелать друг другу «доброе утро». Джун сама посмотрела в окно: — Сегодня утром орала сова… найду свой «Colt», если не угомониться, так громко ухать. Я готова поклясться, что треклятая птица даже умела материться! Группа переглянулись, Фудо вытянул дугой брови, Юрико как не в чём не бывало допила кофе, едва подавляя улыбку под вопрошающими взглядами крошки Сью и Элвиса. Спать им с сегодняшнего дня придёться попарно, грань между разумным и дозволенным пересеклась по встречке. Ёсико оставшись ночью рядом с Шиджеру воспользовалась советом подруги. Фонарь на улице выхватывал глоток света, а Элвис увидел, как рука «girl» разжалась, крошка кинула в его сторону кружевной белый треугольник. Скинув футболку, парень забрался под соседний дзабутон. Ёсико лежала еле дыша, её руки упирались ему в грудь, она чувствовала горячее тело, ещё никогда Сью не заходила так далеко. Он нависал над ней, горячие поцелуи отличались от тех, что были украдкой, она обхватила его спину, позволив тому ближе прижаться к ней. Девушке было страшно, когда они начинали, крошка чувствовала каждый момент близости, с Юрико ей такого не удалось испытать. Дрожь уводила их обоих далеко отсюда, порой она забывалась и не понимала, где находиться. Шиджеру замедлялся, чтобы целовать шею, ласкать упругую грудь, которая и без того горела жаром. Ёсико чувствовала пикантную остроту… от такого проникновения, сходила с ума под внезапным напором от избытка эмоций. Она умирала и возрождалась из пепла несколько раз подряд, блаженствуя на самом краю нирваны.***
Пара обнявшись вышла, чтобы приготовить кофе, после совместного душа и услышала голос хозяйки: — Совы… чёртовы совы… чёртова пара сов… — Доброе утро, Джун сама, — Ёсико поклонилась и ткнула в бок Шиджеру, который сделал тоже самое. — Доброе утро, совы. — Нам очень жаль, Джун сама. — Ой, да что ты?! — женщина улыбнулась. — С тебя кофе. Уснуть похоже не получиться, — хозяйка посмотрела на верх. — Чёртовы совы! — Именно, их счастье, что Colt так и не нашёлся. Фудо заказал шумоизоляцию для вашего «гнезда». Делайте, что хотите, но через месяц шоу, детишки. «Colt Kids» не должны облажаться. Так, что меньше ухайте, больше играйте, раз не спиться. — Хорошо, Джун сама, — ответили совята и приступили к «особому рецепту» кофе. — За оплату не переживайте. Я вычту из ваших «зарплат», совята.