☽
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никого нет на горизонте, Нил рванул к задней двери и бесшумно проскользнул внутрь. В главном зале неизменно трещал камин. Пока целой деревеньке едва удавалось отогреваться суровыми зимами, в доме Нила огонь полыхал бесконечно. Неуютная жара порой заставляла обливаться по́том и задыхаться. Или, быть может, заставлял страх. Страх, извечно подкрадывающийся всякий раз, стоило только вернуться в деревню, в этот дом. Страх, внезапно схвативший за плечо и грубо развернувший. — Где ты шлялся? — спросил отец. Но Нила не проведешь. Отец никогда не спрашивал его. — Я приглядывал… Отец сорвал листочек с серого, прохудившегося плаща Нила и поднес к лицу, снова и снова крутя в пальцах. От страха у Нила перехватило дыхание; следующие слова прозвучали чересчур натянуто: — …новый плащ, — вымучил он. — Потому что к этому липнет все на свете. Отец вцепился рукой в ткань и грубо дернул; шнурок завязочек обжег шею, тесно затянувшись вокруг, пока отец разглядывал его. — К подолу, кажется мне, ничего не прилипает, — заметил он. — Я стараюсь выглядеть прилично. Радужками цвета льда отец смерил Нила холодящим душу взглядом. Такой безжалостный. Помнящий все. Тщетно было надеяться, будто огонь, полыхающий в этом доме, сможет его растопить. Отец бы никогда не растаял. Изморозь этих глаз жгла стужей по-своему. — Иди в свою комнату, — отец толкнул его назад. — Я не хочу, чтобы ты покидал дом. И ты это знаешь. Нил знал. Снаружи было слишком опасно. Опасно, но лишь потому, как отчаянно Нил обожал лес, он боялся однажды забрести туда и больше никогда не вернуться. — Ты не обязан защищать меня, отец, — произнес Нил. — Если не мне, — хмыкнул отец, — то кому? Если ты не нужен мне, то кому же тогда? Нил потупил взгляд в пол. — Никому, — ответил он. — Правильно.☽
Нил поднялся по лестнице в уголке главного зала и прошмыгнул через этаж, не оглядываясь. Здесь спал отец, и комната всегда была завешана и скрыта за огромным темным гобеленом. Поднявшись выше, он добрался до второго — последнего — этажа. До своей коморки. Крохотной и мрачной; здесь приходилось вечно нагинаться, опасаясь удариться о неподъемные балки деревянного потолка. Нил лег в постель и тут же перевернулся на живот. В одном из бревен зияло маленькое-маленькое отверстие. Ушли годы, чтобы его проделать, но оно того стоило, — теперь существовало такое местечко, где дышать было легче. Свободнее. Нил подполз ближе, прильнув лицом к дереву, чтобы выглянуть наружу. Суровый и ледяной зимний ветер овеял ресницы, — щекотно, но так здо́рово. Это помогло Нилу вспомнить: за дверью, где-то там, далеко, все еще существует мир. Мир, куда он всегда будет пытаться вернуться всеми силами. Через маленькое отверстие Нил глядел в ночное небо со всеми его несметными звездами, а потом опустил взгляд вниз — на далекие верхушки деревьев, почти сокрытые дымом тлеющих костров. Нилу так сильно захотелось оказаться там. Выбраться отсюда. Сбежать от отца. Но отец стоял во главе деревни — у него всюду были глаза и уши. Редкие вылазки в лес — все, что мог позволить себе Нил. Внизу, в главном зале, входная дверь внезапно гр-р-ромыхнула и хлопнула. Раздались торопливые шаги. — Натан, иди скорее, — звала Лола шепотом, — произошло еще одно нападение. Нил слышал, — отец тоже заторопился, слышал, как отворилась и закрылась дверь. День за днем ему не разрешалось и шагу ступить прочь из этого удушливого дома. Но завтра Нил все равно выяснит, что же стряслось. Любым способом.☽
Деревенские были с головой в работе и уже трудились, когда Нилу наконец удалось улизнуть. Отца не было около часа, когда Нил решил, что теперь спускаться достаточно безопасно. Метель растрепала кудри, но не заставила остановиться и плотнее укутаться плащом. Нет, у Нила была цель. У дочери кузнеца. Кузнец жил на самой окраине, поэтому пришлось шагать через центр деревни, минуя бесчисленные домики из темных бревен. Нилу вся деревушка чудилась мрачной и замкнутой, так сильно похожей на дом отца. Когда он шагнул в мастерскую, звук молота, кующего по железу, заглушил все мысли. На мгновение. — Рене, — позвал Нил, когда подмастерье кузнеца перевернула кусок стали; кругом воцарилась тишина. — Эллисон дома? Рене отложила молот и смахнула испарину со лба. — Да, дома. Решила позавтракать позже. Нил пронесся мимо, не сказав больше ни слова. Рене, на самом деле, ему не нравилась. Эллисон сидела за массивным деревянным столом, трапезничая всевозможными свежими ягодами, пока одна из служанок расчесывала ей волосы. Эллисон улыбнулась, завидев его. — Доброе утро, Нил. Отведай-ка сладостей. — Прошлой ночью было нападение, — выпалил Нил вместо приветствия. Эллисон вздохнула и пододвинула к нему миску затвердевших комочков сахара, смешанных с медом. — Мне бы хотелось, чтобы ты хоть раз навестил меня ради меня. Нил проигнорировал ее пожелание. Он тоже пытался желать, но все его желания игнорировались. Или, быть может, даже ни разу не были услышаны. — Ты знаешь, что произошло? — Да, к сожалению. Какая-то ветреная девчонка сбежала в лес на рассвете, — скучающе протянула Эллисон. — С каким-то парнем, на которого даже не стоило обращать внимание. Работничек фермы или что-то такое. — Так глупо, — вздохнул Нил. — Да, но где бы еще ты занялся сексом? — Я не занимаюсь сексом, — ответил Нил. Эллисон разглядывала его пару секунд. — Несомненно, — кивнула она. — Может, и улыбался бы чаще, если бы занимался. Знаешь, если хочешь, чтобы кто-нибудь сорвал твой отчаянно защищаемый цветочек, мы могли бы… — Что произошло, Эллисон? — Ну, — вздохнула она. — Как обычно. Волк сцапал девчонку. Покусал, изорвал, а потом бросил изуродованное тело. Это было как обычно. Но. — Я не понимаю, — сказал Нил — больше самому себе, нежели Эллисон. — Зачем оставлять тело? — Займись моей прической, — велела Эллисон служанке, а затем отмахнулась от Нила. — Мне плевать. Может, ему не понравились ее ноги? — Не думаю, что он сжирает тела. Нет смысла не есть какие-то отдельные части. — Это волк. Монстр. У него нет сознания. Нил кивнул. Сказанное имело смысл. И в то же время не имело. Зачерпнув немного сладостей из миски, Нил повернулся, не говоря больше ни слова, и направился к выходу, обогнув Рене. — Это печально, разве нет? — заговорила она. Поначалу Рене игнорировала Нила так же, как он игнорировал ее. До тех пор, пока несколько месяцев назад, к его раздражению, не принялась активно заводить с ним беседы. — Я ее не знал, — коротко ответил Нил. — Я тоже, но я помолилась за нее. Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь проводил и меня в следующую жизнь. В молитве есть нечто волшебное, тебе не кажется? Вместо ответа взгляд Нила упал на ее цепочку с неотесанным деревянным крестиком. Трудно разговаривать с Рене, будучи полностью с ней несогласным. Поэтому Нил сменил тему и кивнул на сталь в ее руках. — Работаешь над очередным ножом? — Да, — тоскливо ответила Рене. Нож, полностью выкованный из стали, предназначался лишь для одной цели. Монстров. И их убийства. Нил, кивнув, вышел.☽
И направился в лес. Днем было проще. Проще ускользать, уворачиваться и избегать, а в лесу, окруженном сумрачными деревьями, было так просто забыться — всего за миг. Нил едва успел пересечь опушку, когда сорвался на бег. Плащ развевался за спиной, хлестая ноги. Это не было проблемой, пока не стало. Потому что, помимо звука собственного хриплого дыхания, Нил внезапно услышал глухой ст-тук чего-то, бегущего позади него. Рядом с ним. Прямо перед ним. Бегая по лесу, Нил всегда чувствовал себя свободным, свободным от отца, свободным от страха, овевавшего дом. Но теперь Нил испугался, вспомнив слова Эллисон. Покусал, изорвал, а потом выбросил изуродованное тело. Был ли это монстр? Нил побежал быстрее; ноги подкашивались, ступни едва касались лесной земли. Он побежал быстрее, пытаясь обогнать свой страх. Но ветка, от которой, казалось, он увернулся, зацепилась за плащ и дернула назад. Шнур на шее резко обжег и едва не придушил, но, когда Нил рухнул наземь, натяжение ослабло, — кислород затопил легкие на грани боли. Нил хватал ртом воздух. Вдох — все, что он успел сделать, пока глухой топот ног, нет, лап, раздавался все ближе и ближе, а затем остановился. Дыхание зверя — тяжелое и низкое, разнеслось по мрачному лесу. Нил подумал: быстро ли все кончится? Подумал: будет больнее, чем то, как отец учит его хорошим манерам? Подумал вслух: — Будет больнее огня? Монстр, конечно, ничего не сказал в ответ. Но он тоже не двигался, так что Нил осмелился поднять голову. И увидел огромного волка со светлой шерстью, стоящего перед ним; обжигающий выдох вырвался дымом из пасти. Мех кое-где был пятнистым — где-то темнее, где-то светлее, но больше всего Нила поразили глаза. Ореховые и пугающе осознанные, смотревшие на него сверху вниз. — Ты съешь меня? — спросил Нил, и его собственное дыхание заклубилось в воздухе, когда он заставил себя подняться и попятиться. В ответ волк шагнул ближе, оскалившись, и утробно зарычал. Нил вздрогнул. И все равно встал. Ничего не произошло. Лес кругом оставался тих и спокоен, звучали лишь учащенное дыхание Нила и тяжелое дыхание волка. Нил отступил на шаг, стараясь заставить голос звучать спокойно. — Ты тот самый монстр? Волк зарычал, отвечая на каждый его шаг собственным. Ореховые глаза пристально наблюдали за Нилом. Но ничего еще не произошло, поэтому Нил продолжал пятиться, медленно, подняв руки, чтобы показать — он безоружен. Снова раздался рык. Нил замер. Это было странно. Нил склонил голову набок, разглядывая вздыбленную шерсть, оскал клыков и осознанные глаза. Это было странно. Нил знал, что должен бояться, но ему было просто… безумно интересно, как всегда были интересны поведение и поступки монстра. Да, это было странно. Но отец всегда обвинял его в странностях, часто пытаясь выжечь-вытравить их из него. Левая рука Нила дрогнула. Волк заметил. Низкий, рокочущий рык эхом разнесся по зимнему лесу. Предупреждение. Нил знал, что должен либо бежать, либо отвлечь. Но бегство было у него в крови, поэтому он напряг ноги и, повернувшись, рванул к опушке леса. Волк был так же быстр. Нил резко остановился, когда он внезапно оказался перед ним, опустив голову. Теперь рыча очень, очень громко. Угроза. Нил торопливо сделал несколько нетвердых шагов назад; сердце бешено колотилось в груди. На этот раз волк, похоже, не собирался отступать или выжидать. Крался, прижав уши к голове. Как хищник, заметивший добычу. Если не бегство, тогда отвлечение. Нил сунул руку в карман и швырнул несколько сахарных конфеток волку прямо в морду, тут же сорвавшись с места. И понадеялся, что это достаточно хорошее отвлечение, понадеялся, что это даст ему достаточно времени скрыться. Дыхание раздавалось слишком громко даже в собственных ушах; земля под ногами сменилась с лесной почвы на мелкие камешки, и Нил помчался обратно в деревню. Сердце дико стучало о ребра; Нил судорожно глотал воздух. Поднял руки. В глаза бросилась изуродованная рубцами кожа. Но они не дрожали. Его руки не дрожали.☽