Исповедь

На окрестностях города Макка было относительно тихо. Порывы ветра гуляли меж узких улочек, поднимая песок, что так и норовил попасть в глаза, прикрытые жёлтым стеклом очков. Плотно стоящие друг к другу неказистые домики сливались с дорогой, превращаясь в сплошное неоднородное пятно. Пейзажи Гансмоука не шли ни в какое сравнение с земными. Веш не знал, не мог знать, как на самом деле выглядела та планета, о которой с такой искренней любовью рассказывала Рэм; опирался лишь на воспоминания о комнате-симуляции. Этому месту явно не хватало зелени. Не хватало цветов, красок, оттенков. Первое Солнце ушло за горизонт, окрашивая однообразные здания розовыми полосами; длинные тени медленно рассеивались, меняли положение под стать теперь уже одному светилу. За спиной Урагана раздавались мерные шаги священника. - Выбрал же ты, дурачина, одёжку... На нас все горожане озираются. - Протянул Николас, сверля взглядом причину излишнего внимания: полотно изношенного плаща. Нет, конечно, выглядел напарник очень стильно, но когда ты, блять, первое лицо на стене розыска ценой в шестьдесят миллиардов двойных, а твой главный опознавательный знак - тот самый плащ, имиджем можно и пожертвовать. Священник неоднократно интересовался, почему выбор Веша пал на столь яркое одеяние, однако внятного ответа так и не получил. - Сказал человек, таскающий за собой пулемёт в виде креста. - С какой-то непривычной серьёзностью ответил Веш. Его голос казался вычурно строгим, беспокойным, будто Вульфвуд провинился перед самим богом, совершив жутчайший из грехов. Рыхлый песок под ногами постепенно сменяла брусчатка. Почти на вершине города, отдалённо от общей "застройки", стояла небольшая церковь. Вернее, церквушка, совсем уж хилая: стены, когда-то расписанные узорами, покрылись глубокими трещинами. Оконные рамы глухо поскрипывали от порывов ветра, а над "вратами" висел неказистый, по всей видимости, вырезанный на скорую руку деревянный крестик. Сделав пару шагов вперёд, Ураган остановился у входа. - Волнуешься? - Немного. - Парень натянуто улыбнулся, стараясь не показывать грандиозный масштаб своих переживаний. Разумеется, он волновался. И это волнение окутывало всё его тело, пробирало до костей, не позволяя открыть чёртовы двери, которые Ураган гипнотизировал своим несмелым взглядом уже минуту. Непозволительно долгую паузу прервал Николас. Его рука мягко легла на плечо напарника, поглаживая в одобрительном жесте. - Эй. Просто сделай это. - Вульфвуд слабо толкнул того в спину, и Веш, словно тряпичная кукла, послушно направился внутрь, расправив плечи. На удивление человека-Тайфуна, помещение оказалось вполне приличным. В последних лучах второго Солнца переливалась настенная мозаика, выложенная из разноцветных кусочков битого стекла. На скамейках, выставленных рядами, скопился многолетний слой пыли, однако это не портило общего впечатления о весьма уютном, пусть и заброшенном месте. Поодаль стояли две кабинки. Исповедальня. Парень так и не понял, как Николасу удалось уговорить его на эту авантюру. Так и не понял, как сам на эту авантюру согласился. "Веришь или нет, но на душе станет легче." - повторял священник. И Веш очень хотел ему верить. Хотел, чтобы стало легче. Он никогда не приписывал себя к верующим, но доводы друга оказались весьма убедительными. "Открой свои сердце и душу, и тогда Господь услышит твои мольбы. Круто же звучит?" - Ну, начнём? - Я даже не знаю, что говорить. - Неловко хихикнул Ураган, пытаясь отсрочить неизбежное. - Мы пёрлись сюда почти сутки. У тебя было время подумать. - Вульфвуд снисходительно посмотрел на друга, отставив Каратель к стене. Он был убеждён: святых людей не бывает. И даже такому заядлому добряку, как Веш, есть в чём каяться. Молча подойдя к конфессионалу, Николас сел на стул и показательно задёрнул истончавшую от старости штору. - Ты слишком на меня давишь! - Обидчиво-наигранным тоном протянул Веш и таки зашёл в соседнюю кабинку. В тусклом свете лампы, на удивление ещё рабочей, поблёскивали витавшие в воздухе пылинки. В голове было пусто. Блондин задумчиво хмыкнул, искренне не понимая, в чём и как должен сознаваться. Будто все проступки, им совершённые, были недостаточно серьёзны, не значимы, не заслуживали внимания священнослужителя. - Что ж, давай так: начни с фразы "Мне стыдно за...", а дальше говори всё, что вздумается. - Дал подсказку Николас, перебивая повисшую тишину. По ту сторону стенки раздался глубокий вздох. - Мне стыдно за то, что... Утром я съел твои пончики. - Вот, неплохо. Продолжай. - Мне стыдно за то, что я наступил Мерил на ногу, когда убегал от взбесившегося тома. Мне стыдно... - Язык постепенно развязывался, а причин для стыда с каждым словом находилось всё больше. Пальцы нервно отстукивали незатейливый ритм в такт собственным мыслям. Возможно, это не походило на исповедь в привычном её понимании, но священник всё равно был доволен результатом. - ...За то, что случайно вывихнул руку тому шерифу. Ну, ты понял. - Усмехнулся Веш или всхлипнул, стараясь сохранить хотя бы тень спокойствия, Николас не разобрал, продолжая внимательно слушать товарища. - Знаешь, в целом, мне стыдно за то, что я приношу людям неприятности. - И всё таки хорошо, что покаяние совершается за ширмой. Говорить всё сказанное "глаза в глаза" было бы на порядок сложнее. - Правда, очень стыдно. Стыдно за то, что не стало Июля. Целого города! Нет, ты только представь... Сколько семей осталось без крова. Сколько погибло под завалами? Я об этом даже думать боюсь! - Выдержав небольшую паузу, Ураган продолжил, уже на полтона тише. - Мне... Мне стыдно за то, что я не смог исполнить просьбу самого дорогого человека. Вернее, ни одной из. Чёрт... Вот, не поверишь, на нашей планете могли бы расти цветы. Герань, например. Чудесное растение. Красное, м-маленькое такое... - Голос предательски дрожал. Слова, подобно снежному кому, цеплялись друг за друга, и каждое последующее произносилось с ещё большей горечью, чем предыдущее. Веш хотел услышать от Вульфвуда что угодно. Пусть он покашляет, перебьёт его на полуслове, скажет, что всё нормально, и не важно, так ли это на самом деле. Лишь бы заткнуться. Перестать вываливать на него свои головные боли, и плевать, что именно за этим они сюда и пришли. - Мне стыдно за то, что ты не сможешь его увидеть. Я уверен, это был бы твой любимый цветок. - Николас продолжал молчать. В монологе Урагана, пусть и не подробном, содержалась какая-то вселенская боль. Он чувствовал, нет, точно знал, что переживает Веш. Словно пережил всё это сам: от кражи пончиков, до потери близкого сердцу человека. Рваный вздох вновь прервал тишину. - Возможно, это будет звучать пафосно, но... Порой мне стыдно за то, что я существую. За то, что выжил тогда, а не ушёл вместе с Рэмой. За то, что не нашёл способа всех спасти. И самое смешное в том... - По щекам потекли слёзы, а подрагивающие руки тут же прикрыли лицо. Как же несвязно. Вульфвуд, наверное, не понял и половины того, что с таким трудом пытался выдавить из себя Веш. - Ты не виноват в случившемся. - Не говори так уверенно. Пожалуйста. - Ты, блять, не виноват в этом. - Повысил голос священник. Казалось, всё замерло, и даже надвигающийся вихрь за окном утих, позволяя Николасу оценить неуместность произнесённого. Он всё ещё был уверен: святых людей не бывает. Однако Ураган - первое и последнее исключение. Вот слишком уж он хорош для этого мира. Будто и не человек вовсе. Вульфвуд, более ничего не сказав, вышел из конфессионала. Оченно хотелось курить. Резкий звук распахнутой шторы заставил парня поднять взгляд на бесцеремонно ворвавшегося в его "комнатку" друга, который, судя по всему, более удачного способа поддержки не нашёл: сев на корточки, он взял руки Веша в свои и, посмотрев тому в глаза, печально вздохнул: - Слушай внимательно. Можешь считать, что отныне ты прощён. - Ладони Урагана обжигали холодом, ощутимо сжимая собственные пальцы, особенно левая, кибернетическая. - Я прощаю тебя. И Мерил прощает. И тот жандарм, думаю, тоже. И Рэм, где бы она не была. - От чужой речи было больнее, чем от сотни выстрелов. Слезы полились с новой силой, оставляя на порозовевшей коже влажные дорожки; падали, разбиваясь о ворот плаща. Вешу оставалось лишь изредка шмыгать носом и отводить взгляд, ведь ответить что-либо вразумительное он не мог. Николас говорил, что станет легче. Надо лишь открыть свои сердце и душу. Так вот, нихуя подобного. - Всё понял? Тайфун, смущённый таким резким порывом милосердия от напарника, одобрительно мотнул головой. В груди зажглось слабое трепетание. Ведь, если подумать, он первый, кто потратил столько сил и времени на Веша по собственному желанию, а не по приказу властей или рабочих компаний. Вульфвуд всегда был чуток, несмотря на разность взглядов: из кожи вон лез, чтобы никого не убить, не ранить, ведь для Урагана это важно. Именно он когда-то достал его задницу из самого пекла. Именно он привёл на исповедь. И выслушал. И не осудил. Живому агрегату выпал шанс повстречаться с настоящим человеком. Вернее, лучшим человеком из людей. - Иди сюда. - Николас, встав на колени, притянул парня ближе, заключая в объятья. Веш тут же прижался в ответ. От пиджака священника пахло дешёвым одеколоном и сигаретами. А ещё безопасностью и, кажется, заботой. Руки тревожно вцепились в ткань, проверяя, реально ли происходящее. - Знаешь, Ник. Это того стоило. - Хах. Согласен.