Ария Росдзент

Уложив дочерей спать, Ария, поцеловав каждую из них в лобик, покинула спальню детей. Ну и выдумщица же Блисс! Ария, со свечой в руке, идёт по коридору. Начнём с того, что никаких песочных часов, казни и перерождений не было — видимо, уроки империи и мифология послужили отличным вдохновением для Блисс и её истории про маму-принцессу. И слово «проститутка» — откуда Блисс могла это услышать? Мама! Наверно, опять ругалась, захмелев (отчего-то неприличные слова легче запоминаются ребёнком и почти не нуждаются в объяснениях). На самом деле, моя мать, Карин, была фавориткой моего отца. Да, мой отец — Росдзент. Биологический. До того, как мне исполнилось девять, мы с мамой жили в небольшом, но богатом домике, папа часто нас навещал, а потом вдруг перестал приходить. Я не была в лохмотьях, когда мы приехали в отцовский дом. Но вид у меня действительно был помятый. Мама разбудила меня в шесть утра и велела мне срочно собраться, сказав, что теперь мы будем жить с папой. Разумеется, как любой ребёнок, я несказанно этому обрадовалась и послушно собрала все свои вещи. Я радовалась, не зная тогда, что мы могли жить с папой только потому, что его жена погибла, и теперь он может на законных основаниях жить с любовницей. Даже сейчас я гадаю, сколько на самом деле у отца было детей и женщин. Каин и Миэлли — мои сводные брат и сестра. Так как Каин — мальчик, я почти и не общалась с ним в детстве — у нас просто не было общих тем и занятий, а Миэлли… Мы с ней вели себя, как и положено сёстрам. Ни дня не проходило без нашей ссоры, драки или любой другой подлянки друг другу — день без наших потасовок смело можно было считать днём, что прошёл в пустую. Мы ненавидели друг друга, став головной болью Каина и худшим кошмаром учителей (до сих пор стыдно перед Сарой и Джесси — и нет, я никому не вырывала язык) — то подножка во время тренировки осанки, то ткань для вышивки разрезана или порвана, что было не так плохо, потому что мы могли и платье, в котором встречали учителей, порвать друг другу, чтобы глядеть, как другая умирает со стыда, стоя в неподобающем виде. Мы, даже спокойно общаясь, всё равно задевали друг друга за живое. Сейчас это лишь приятное и печальное воспоминание. Потому что после у нас открылись глаза, и появились настоящие проблемы. Взрослея, однажды встретившись втроём взглядами, мы поняли, что не нужны родителям. Мы часто собирались вместе в одной комнате, кричали, били вещи, нас переполняли ненависть, боль и слёзы, но уже не друг к другу. Это сблизило меня с Каином. Он был наследником с тех самых пор, как родился, с юных лет Каин обучался, чтобы занять место отца. Сообразительного и рассудительного мальчика хвалили за успехи. Учителя, не отец. Каин думал, что ещё слишком мал для того, чтобы отец поддерживал и помогал ему. Только, ему уже скоро шестнадцать, а отец по-прежнему лишь отмахивается от него. Миэлли тоже несладко — её родная мать только и твердила о ненависти к простолюдинам, а дальше хоть трава не расти. Моя мать с самого начала, ещё когда мы жили в доме, что был куплен специально для неё, когда я была совсем мала, мной занимались слуги, кормили, укладывали спать. Она не занималась нами и в отцовском доме, вовсю наслаждаясь титулом и кидая деньги на ветер. Для родителей нас словно и нет. Разумеется, до тех пор, пока мы им не понадобимся, чтобы они отметили перед другими дворянами, что «гордятся нами». Отец выражал свою «любовь» к нам лишь материально, словно надеялся подарками закрыть нам глаза. Но недавно мы все заметили, поссорившись втроём, что ни мать, ни отец не пытались нас разнять, помирить, хотя бы просто спросить, в чём дело. Беспокоились только учителя: Сара, Джесси, Эмма — личная горничная Миэлли, перед назначением она потеряла своё дитя, потому неудивительно, что полюбила Миэлли, как свою дочь; и Эни — новенькая молодая девушка; и учителя Каина. Так прошло ещё несколько лет, пока однажды наш дом не посетил Оскар. Я впервые влюбилась, и обстановка была чудесной. В саду, среди цветов, он в костюме, я — в домашнем лёгком платье, что напоминало сорочку. Я действительно случайно облила Оскара и заворожённо смотрела на него сверху вниз, стоя на передвижной лесенке, а он, с мокрыми волосами, смотрел на меня. У нас завязалась неловкая беседа (я впервые мямлила!) (мы растеряли все наши знания этикета и не чувствовали своих рук и ног). Но вот мы оказались посреди гостиной, всё оборвалось. Отец представил нам Оскара, как жениха Миэлли. Сестра смотрела на меня, будто извиняясь, и пыталась безмолвно объяснить, что не знала, как и сам молодой герцог. В тот день я впервые ощутила, что моё сердце разбилось. Впрочем, я не винила Миэлли — это всё отец, ищет, как выгодно продать каждую из нас. Но после я не разговаривала с Миэлли до нового дня — не могла. Ночью я плакала и била подушку, проклиная отца и не заботясь о том, что веду себя, не как леди. Затем, находясь в полусне, вышла на балкон. Смутно, из-за слёз и сонливости, заметила, что Оскар тоже сюда пришёл. Я бросилась к нему, словно мы могли быть вместе, а отец не назвал его женихом моей сестры. Я твердила его имя, жалась к нему, что был в одной рубашке, и меня успокаивала одна только мысль о том, что я могу чувствовать тепло его тела; просила не бросать, а затем ощутила его сильные руки на своей спине, но не могла разобрать, что он говорил. Оскар поднял меня на руки так легко, будто я была легче пёрышка, и отнёс меня обратно, уложив на кровать и заботливо укрыв одеялом, он стёр слёзы с моих щёк и прикрытых глаз, а после ушёл, и я заснула. Всё то время, пока он гостил у нас, я избегала Миэлли и отца, стараясь провести с Оскаром то время, что у нас было. Когда он уехал, в тот же день, ночью ко мне пришла Миэлли, чтобы поговорить. — Прости меня, — сказала она, в слезах. — Я не люблю Оскара, ты… Я перебила её и раскрыла свои объятия. — Успокойся. Я понимаю, иди сюда. Мы с Миэлли в отчаяньи почти до боли обняли друг друга, спрятав слёзы на плече сестры. — Моя мама всегда говорила, что плохо связываться с простолюдинами, — сказала Миэлли. — Но никогда не говорила, что брак между семьями ужасен. — А моя говорит, что за деньги можно купить всё, — ответила я сквозь слёзы. — Но мы, родившись дворянами, знаем, что любовь — это роскошь, непозволительная и непомерная, увы. А простолюдины могут жениться по любви… Мы долго друг друга обнимали, а перед тем, как Миэлли поднялась с кровати и подошла к двери, я сказала: — Не говори мне, кого любишь. Чтобы я случайно не испортила твою жизнь… Миэлли кивнула. Она действительно не говорила — я догадалась обо всём сама. Отец выбрал жениха и мне — кронпринц нашей империи. В тот момент я подумала, что он отлично устроился — сына, что унаследует его титул и имущество, женил на баронессе, чья семья богата и имеет заслуги перед империей — все мужчины этой семьи — рыцари. Но Каину хоть немного повезло. На второй день знакомства с невестой, они понравились друг другу, и к свадьбе, возможно, смогут разжечь друг в друге любовь. Миэлли отец отыскал мужа герцога, а мне — кронпринца. Я была зла на отца, на этот чёртов этикет, на законы и правила. Я отыскала Миэлли на балконе — сестра обнимала себя, будто от холода, и плакала. — Что с тобой? Не говори только, что чувствуешь вину за то, что наш отец меня в императрицы протолкнул. Или ты завидуешь, и тебе стало стыдно? — Нет, Ария, это… Ей не нужно было ничего говорить — когда она обернулась, в её взгляде я увидела своё отражение, в те дни, когда у нас гостил Оскар. — О боже, ты влюблена… в него? — воскликнула я, закрыв рот рукой. — Да. Я обещала, что не скажу, кого люблю, но увы… Сестрица, за что отец с нами так? Как нам быть? На эти вопросы у меня не было ответа. — Не знаю. Ас действительно притворялся обедневшим дворянином, но не передо мной, а перед Миэлли — так они и познакомились, когда ей было четырнадцать лет. Создаётся впечатление, что отец будто читает наши мысли, чтобы ударить побольней. Можем ли мы поменяться местами и выйти за любимых — нет, потому что отец выбрал женихов (а точнее, титулы) с расчётом того, что мы способны потянуть. Миэлли действительно не осилит императрицу — иногда она бывает невнимательна к масштабным проектам. Я же заскучаю на месте герцогини. Но сердцу на это всё равно. Спустя ещё пару лет, отец скончался, чему были рады несказанно все, кроме моей матери. Каин и его жена унаследовали титул и этот дом. Сразу после похорон отца, Миэлли стала женой Оскара и переехала в его поместье. Мать не любила отца, и только получала от отношений с ним всё, но, когда его не стало, нам было некуда податься, и только мне временно — до свадьбы с кронпринцем оставался год, но Ас поступил достаточно любезно, поторопив срок, узнав о нашем с матушкой бедственном положении. И всего через полгода я стала женой императора. До этого времени мы с матерью жили в её родном королевстве Круа, где, не прошло и дня, как она охомутала какого-то дворянина Хлоя, на балу. Кажется, у матушки вкус на таких мужчин — светловолосых, голубоглазых и совершенно безвольных. Но, если отец с посторонними показывал хоть какую-то властность, то этот был абсолютно бесхребетным, как и вся его семейка. Так как мы с ним похожи, мать объявила его моим отцом в кругу аристократов во главе с императором Роханом.

***

Карета, из которой величественной походкой вышла Ария, остановилась у поместья герцога. Самое главное, Ария знала, что сейчас, вот также, к императорскому дворцу идёт Миэлли. Жизнь после свадьбы с нелюбимыми не была так ужасна, как казалось. Не всегда, и заслуга в этом только других. Например, Миэлли было разрешено взять с собой в поместье Эмму, повысив её до главной горничной — а всё потому, что герцогиня (бывшая герцогиня, так как недавно вышла замуж за Рохана, став императрицей Круа) — сестра Оскара, лучшая подруга Миэлли. Да и своих сыновей от Оскара Миэлли тоже очень любит. Рядом лучшая подруга, названная мать и дети. Ария довольствуется общением с Джесси, Энни, и конечно же, Сарой — учителями они были в Росдзент, а за его пределами эти девушки — маркизы Джесси и Сара, и баронесса Энни. И разумеется, Ария тоже любит своих дочерей от Аса — Блисс и Липпэ. Жена Каина родила ему двух девочек и мальчика — это единственный в нашей семье политический брак, что сумел стать любовью. Сёстры хоть и завидуют, но счастливы за брата — он так гнался за вниманием отца — а теперь есть жена, дети — и всем нужна его любовь, все в нём нуждаются, а он — в них. Ария неспешно идёт по коридору. Входит в спальню. Оскар уже здесь, как и всегда, ожидает её. Да, в глазах остальных молодой герцог нерешительный и неловкий, но только Ария знает, что это вовсе не так. Не для неё. Не с ней. В спальне уже накрыт небольшой столик — закуски и вино, на постели разбросаны лепестки роз, растоплен камин. Рубашка Оскара расстёгнута на одну пуговицу. Вдобавок, его волосы слегка влажные и растрёпанные — мужчина совсем недавно принял ванну, ожидая столь желанного для него гостя. Гостью. Это всё добавляет ему очарование и привлекательности. Оскар подошёл ближе, и Ария в ту же минуту поднялась на цыпочки, сминая губами его нижнюю. Ария всегда делает так — это помогает ей ощутить, что сейчас перед ней действительно Оскар, что у них есть время побыть вместе. Молодой герцог ждёт, когда руки императрицы окажутся у него на шее, и лишь тогда отвечает — пылко и требовательно, обнимая её за плечи, массируя ладонями её лопатки — Ария стонет в его губы, сильней прижимаясь к его телу, руки лихорадочно бродят по его волосам и щекам, опускаются ниже — к груди, животу и ремню его штанов… Оскар перехватывает её пальцы. — Не сейчас, любимая. Нас ждёт роскошный стол. Он подвёл Арию к столику, на котором в центре дорогое вино и два бокала, и пиала с фруктами. Императрица и Оскар могут позволить себе действительно шикарный стол, состоящий из нескольких блюд, не считая десертов, но сейчас для них это лучшее, что может быть — их маленькое счастье, только на двоих. Сначала они действительно просто пили вино, ели фрукты, оставаясь каждый в своих ролях императрицы и герцога, вели беседу, и всё это неспеша, как и положено их статусу. Но спустя пару минут, им надоело. Ария села ближе и он тоже. Они кормили друг друга фруктами с рук и губ, но и это не утолило их страсть, пара села ещё ближе и поила друг друга вином с языка. Оказываясь всё ближе к постели, они лишали друг друга одежды, целовали и прикасались куда только могли дотянуться их руки и губы. Иногда Ария задумывается, что чувствует к сестре, которая на законных основаниях может заняться с ним любовью, просто быть рядом — ревность или ненависть? Ни то, ни другое. Поскольку сама Миэлли наслаждается краткими мгновениями с Асом. Но… разве что, чуть-чуть. Иногда ей кажется, что один из них или же все четверо перестанут сопротивляться политическим связям и просто смирятся. Ария и Оскар упали головой на подушки, их дыхание сбилось, а тела всё ещё ощущают конвульсии оргазма. Оскар укрыл её и себя лёгким одеялом. Им не дано быть вместе долго, совсем скоро нужно будет уходить. Ария всхлипнула: — Не хочу покидать тебя. — Я знаю, — просто ответил он. — Я тоже не хочу отпускать тебя. — Мы могли бы сбежать? Вместе, подальше отсюда, правда заманчиво? Туда, где ни о нас, ни об империи не слышали, где мы сможем быть мужем и женой друг друга, где у нас будет больше, чем несколько часов вместе и расставаться бог весть на сколько. Оскар хмыкнул и прижал к себе заплакавшую Арию, что обняла его в ответ. Раньше это было даже весело — скрывать свои отношения, это возбуждало, добавляло азарта. Но со временем пришло осознание вынужденной разлуки, того, что другим нельзя рассказать о ваших чувствах друг к другу, потому что для них вы друг другу чужие; что нельзя не прятаться, иначе скандала не миновать. Это больно. Оскар погладил Арию по голове. — Это действительно очень заманчиво, и я согласен с тобой и Миэлли — будь мы простолюдинами, мы, наверно, были бы более счастливы и женились бы по любви. Но мы должны были бежать, когда ничего не сдерживало нас, когда мы были слишком молоды. Уже поздно. Разве сможешь ты покинуть своих дочерей? Никто из нас не бросит своих детей, — он поцеловал её в макушку. — Это правильно. Невыносимо, но правильно. Дети не виноваты в наших несчастьях. И мы тоже. Лишь обстоятельства — ведь если мы сбежим, пострадают наши семьи, наши дети. Верно. Каждый из их детей думает, что мама и папа любят друг друга, эта иллюзия приносит им счастье, но у Арии, Миэлли, Оскара и Аса не было даже иллюзии любящих родителей, и разбивать детские сердца правдой не хотелось. Ария погладила его по спине и поцеловала ключицу мужчины. Каким-то образом ему всегда удаётся успокоить её или утешить. Та сторона силы, которой нет у Арии, есть у Оскара, и наоборот. — Я понимаю. И всё же… хочется провести хотя бы день вместе… как супругам. — Я недавно купил домик в лесу. Мы могли бы сказать всем, что уехали, и смело пробыть там где-то неделю — о еде и остальном я уже позаботился. Сможем видеться чаще, и почувствовать себя супругами простолюдинами. Тем более, Миэлли и Ас тоже так делают.