На берегу озера

Солнце уже давно укатилось за горизонт, оставив после себя синеву, что стремительно переходила в более тёмные ночные оттенки, последние розоватые облака безмятежно уплыли с зоны видимости, небо оказалось до невозможности чистым; по-прежнему гулял вечерний ветер, побуждая созревшие ярко-жёлтые колоски пшеницы содрогаться, издавая характерный шорох, где-то под ногами, путаясь в складках белых одеяний, скакали большие зелёные кузнечики. Дождей тут не было уже около недели, потому пыль с протоптанной тропинки так и норовила собраться повсюду, цепляясь к одежде не хуже насекомых. — Лань Хуань, — высокий для своих лет юноша выдержал задумчивую паузу, взглядом буравя впереди идущего мужчину, — Вы тоже слышите этот достаточно интересный звук? На летучую мышь не похоже, может, сова. И вправду, вдалеке, где находится окраина поля, действительно были слышны причудливые птичьи позывы, не столкнись с ними Сичэнь раньше между деревнями, точно бы не дал верного ответа. — Это козодои, ночные птицы, сейчас у них сезон птенцов, вот и кричат без умолку, — коротко усмехнулся, практически мягко, будучи довольным чужой заинтересованностью во внешнем мире, — у меня есть сборник, там есть краткая информация и прилегающие рисунки к найденным птицам, по возвращению могу отдать его тебе. — О...этот заклинатель будет очень признателен, — с горящими глазами Лань Сычжуй уставился куда-то вдаль уходящих вглубь леса деревьев, словно пытаясь что-то там разглядеть, вдруг получится увидеть этих самых козодоев? Небо уже совсем стемнело, теперь путь освещал белый приглушённый свет луны, создавая причудливые едва заметные тени; засмотревшись на раскинувшуюся картину, А-Юань так и хотел свалиться с ног прямо сейчас, и отнюдь не от усталости, хотелось глазами врезаться в мерцающие звёзды, пересчитывая те, затаив дыхание. Хотелось пальцем наивно тыкать в небо, задавать кучу бестолковых вопросов, периодически смеясь, демонстрируя свои раскрасневшиеся щёки после продолжительного смеха; под боком будет ощущаться тепло чужого тела, тогда краешком глаза, точно тайком подсмотреть, зацепится за контуры лица, которые казались уж совсем молочными под мягким светом луны, глаза жёлтые — жёлтые, настоящий янтарь с примесью какого-то нежного оттенка, тогда жизнь вновь покажется чем-то нереальным под шум бьющихся жилок в ушах. — Уже совсем стемнело, — озадаченно сводит брови к переносице Сичэнь, прильнув пальцем к подбородку, продолжая дальше аккуратно ступать вдоль поля, — тут где-то должно быть озеро, можно отдохнуть около него, а дальше отправиться на мечах. Сычжуй закивал как болванчик, вынырнув внезапно из собственных мыслей. Как себя вести с близкими людьми после длительной разлуки? Иной раз те могут измениться до неузнаваемости, а что самое странное и мало приятное; хочется всего и сразу, да только в голову лезет ворох бесполезных отталкивающих мыслей, и вот прямо сейчас совершенно не знаешь как подступиться, насколько крепко обнять, в глаза смотреть как? Всё до одури неловко, внезапно хочется краснеть, взгляд уводя куда-то в сторону, в такие моменты иной раз хочется чужой инициативы, а себя мысленно корить за отсутствие смелости, которая будто бы сквозь землю провалилась. Вот сейчас они дойдут до нужного места, а в голове нет ни единой темы для диалога почему-то именно сейчас, сердце принялось качать кровь в два раза быстрее, а уши словно вот-вот загорятся. — Мы на месте, — Лань Сичэнь взглядом таким внимательным, изучающим скользит по мальчишке, точно пытаясь в очередной раз убедиться в чужой целостности. Внешне Сычжуй выглядел и вправду спокойным, только собственные флюиды не скрыть, Лань Хуань словно какой-то невероятный эмпат, который даже по безэмоциональному лицу поймет внутренние переживания, видимо, всё пошло от соседства с Лань Ванцзи, только вот Лань Сычжуй — не Лань Чжань, поэтому нервная улыбка сразу была подмечена зоркими глазами. Блики не переставая отображались на радужке глаза, складывалось впечатление, что звёзды прямо сейчас нападали в воду, спешно погружаясь на дно, точно желая превратить озерцо в свое маленькое небо, где по ветру качались самые разные бутоны кувшинок и лотосов, заменяя собой объемные пушистые облака. Глубоко тихо вздохнув, Лань Сичэнь лишь улыбнулся уголком губ, усевшись на травянистом берегу в позе лотоса; махнув рукой плавно, заставляя рукава белых одежд извиваться, точно зазывая к себе. Внимая молчаливой просьбе, юноша плюхнулся рядом, соблюдая определенную дистанцию, локтем едва касаясь чужого. — Тут красиво, — на одном выдохе выдал Сычжуй, действительно будучи очарованным местными видами. Лань Сичэнь вновь лишь усмехнулся кратко, поглядывая на восторженное лицо, взгляд, блуждающий по траве, воде, небу, такой искренний и настоящий, безумно захотелось протянуть ладонь, коснуться пальцами тёплой кожи лица, убедить себя, что это не очередной сон — это настоящий Лань Юань, его Юань, а прямо сейчас они тут лишь вдвоём, ничего не обременяет, никто косо не посмотрит и никто не пустит лишние слухи, подвергая опасности репутацию его славного адепта. — Я соскучился, — мужчина руки в разные стороны развёл, приглашая в собственные объятия, это не было приказом или просьбой, это было желание, которое не могло воплотиться в реальность длительные месяца, Лань Сичэнь всегда давал выбор в действиях, всегда позволял отказаться, не навязываясь, это было наивысшей точкой проникновения человеком, когда готов держать в сердце даже на расстоянии, не приблизившись и на дюйм. — Я соскучился, — словно повторяет за Лань Сичэнем, двинувшись вперёд и оказавшись на коленях, прижимаясь так крепко и тесно; голова моментально становится освобождена от излишних мыслей, а щекой можно ощутить чужое дыхание. Это сложно назвать простыми объятиями, это самое настоящее воссоединение двух изголодавшихся по друг-другу душ, хочется зажмуриться до белых кругов перед глазами, руками всё крепче и крепче обвивая, лишь бы больше и на мгновение не чувствовать приближающуюся разлуку. На языке вертится куча различных очень важных слов, которые, казалось, прямо сейчас растворяются под натиском этого жара. Теплые сухие губы касаются юношеского лба, затем переносицы, да так трепетно, словно прямо сейчас с лица взлетела бабочка и задела своими бархатными крыльями кожу, непременно оставив частицы своих чешуек на лице; эмоции, что будоражили всё нутро минутами ранее, приходят к успокоению, сознание и тело находят в этом тепле умиротворение. Сычжуй решается поднять взгляд в глаза напротив, в процессе всё кажется гораздо проще, нежели в каких-то заоблачных мыслях; серые глаза впиваются в янтарные, наблюдая как тени от ресниц очерчивают контуры узких глаз, дыхание поневоле захватывает, уста пересыхают, на дне янтаря можно увидеть своё отражение от которого скручивает всё нутро, прямо сейчас его рассматривают точно также внимательно. Влюбленно. Кончики пальцев аккуратно касаются длинных чёрных волос, смелость возвращает свои права, нарастает жажда заполнить долгое отсутствие продолжительными взглядами и прикосновениями; это не просто плотские желания, это безграничные чувства, когда хочется просто ощущать. Фаланги пальцев скользят по коже лица неторопливо, обводя челюсть, скулы. — Лань Хуань, мне так отрадно, что Вы вернулись обратно в орден. — Я не мог не вернуться, зная, что меня очень ждут. — Правда? — звучит так по-наивному, словно, если произойдет какое-то серьезное ранение, неведомые силы в одно мгновение излечат все смертельные ранения. Хочется ответить положительно, чтобы в глазах напротив ещё ярче вспыхнули искры. — Я сделаю всё возможное для этого, — твёрдо, уверенно. — Лань Хуань, эти птицы....Вы их видели ранее? — Козодои? — Сычжуй положительно кивнул головой. — Расскажите как они выглядят, этому адепту очень любопытно. Лань Сичэнь тянет улыбку, поддается вперёд и оставляет краткий поцелуй между бровей. — У них большие черные глаза, а по оперению они похожи на кору какого-нибудь дерева, у них большой и плоский клюв, поэтому я предполагаю, что они питаются насекомыми, ловя в полете, потому что лапки у них короткие, — Лань Сичэнь взгляд вверх куда-то увёл, вспоминая какие-то отрывки из собственных наблюдений и прочитанных строк. — Надо же, интересно, почему они выбрали ночной образ жизни..— как-то с риторическим вопросом отозвался Сычжуй. Ветер совсем поутих, рябь на воде так и вовсе прекратилась, прямо сейчас очень хорошо ощущалась вся суть ночного знойного лета, воздух снова стоит на месте, тепло даже вблизи водоема. Комфорт в объятиях заставляет окончательно расслабиться, подушечками пальцев выводя незамысловатые узоры на плотной белой ткани, юношеские уста сами скользят не спеша по линии лица, побуждая глаза полуприкрыть удовлетворённо; кончик носа врезается в чужой, хочется потереться волнительно кожей о кожу, что и делает, в ответ получая взаимность. Краткий поцелуй в уста вызывает табун мурашек по хребту и лёгкое смущение, затем же сам вновь льнёт к теплым губам напротив, закрывая глаза и отдаваясь ощущениям, мыслями Сичэнь приходит к соглашению, что выдвинуться они дальше чуть позднее ранее обговоренного времени.