Клуб любителей маленьких лисиц pt.2

Он парень, говорит Джей таким серьёзным голосом, будто какую-то тайну мира раскрывает. Хисын большой палец показывает и такой ага, вот это ему повезло. У него есть яйца, бессвязно так шепчет, когда они «Игру престолов» смотрят, хер знает какую по счету серию. У меня тоже, шепчет ему в тон Хисын, продолжая чипсы в рот кидать. Он носит юбки, финально так припечатывает ещё через пару дней и Хисын, отодвинув телефон от лица, просто молчаливо кивает. Это, если вы не догадались, Чонсон подготавливает его к знакомству со своим тонсеном. Хисыну вот интересно, а какие ассоциации и характеристики о нем Джей своему младшему говорит, «он с физмата», «по знаку зодиака весы», «на лице нос!». Про нос в его голове вообще эпично звучит. Но, наверное, Чонсон так этому Ким Сону, с которым Хисын уже заочно знаком, его не представляет. Ведь Хисын обычный и для того, чтобы его с кем-то познакомить не нужно неделю к этому готовить. А вот ему подготовка явно требуется, потому что тонсен этот у Чонсона интересный. Транс он, одним словом, (он не транс, не говори так, он просто кроссдрессер). Пха, ага, Хисыну один хер, для него как парень в юбке был трансом, так и остался и без этих заумных терминов. Его как воспитали, так он и говорит. В его мире, в том, о котором ему отец поведал, те кто в юбках — девочки, а кто в брюках — мальчики и они очень разные. Вот если видишь юбку на девочке, то все окей, тогда можно, а если парень носит юбку, то у него явно какой-то сдвиг по фазе и таких стороной обходить нужно. Желательно с выдвинутым перед собой электрошокером. Короче, да, по логике его отца, все, что в юбке, можно трахать. Поэтому Хисын его никогда в Шотландию не повезёт на отдых (да-да, он знает, что это килт, а не юбка, но если ему на это все равно, то его папе так вообще). Чонсон, когда слушает его вот такие вот абсолютно «глухие», как стук по пустому дереву заявления, то рожицу свою корчит и пальчиками дёргает, будто к чему-то мерзкому прикоснулся «иу, нас в Америке не так воспитывают». Ага, но это в Америке, а здесь суровая Корея, где мужик в первую очередь мужик. Ну, Хи не про айдолов этих говорит, а про обычных парней. Хотя, что уж, даже айдолы эти разукрашенные военную службу проходят, настоящую мужскую школу, поэтому и их можно за многое уважать, хоть и красятся они. И красивые чересчур. Прямо некоторые очень. Да, Хисын понимал, что узколобый и ему было весьма комфортно в этом, а познакомиться с Сону его толкал лишь элементарный интерес, ну и Чонсон, который с кем только не дружил. Ну, ладно, да, Хисын и сам настроился, что к ним придёт парень в юбке. То есть, прямо в юбке. И он будет, пообещал Чонсон, так что тупых шуток по поводу «не задувает ли?» его рот выплевывать не должен, но думать ему, конечно же, никто не запретит. Он, если честно, готовит себя к худшему, ну, к юбке это понятно, а ещё к ногам таким тощим и несуразным с синяками, к щетине недельной, тональным кремом перекрытой и абсолютно острому мужскому лицу, которое будто в косметичку впечаталось. Что-то такое мерзкое, несуразное, на которое он посмотрит так с пренебрежением и в очередной раз убедится, что у него с фазами все в порядке, в отличии от некоторых. Но приходит совсем не то, что он успел себе нафантазировать. Но. Нет. Хах. Пиздец. У Сону юбка теннисная такого нежно-розового цвета, не бедра, а именно ляжки, в них ни намека на мышцы, а лишь сплошной зефир, который на губах будет таять. У Сону ноги — это две дороги в рай и Хисын резко готов стать набожным, отпустить все свои грехи, чтобы прогуляться к скрытому раю, желательно пальцами или лучше губами. У Сону, когда Хисын глаза чуть поднимает, кардиган пушистый с цветочками и треугольный вырез, из которого две ключицы точеные видно. У Сону шея тонкая, обвита аккуратной цепочкой с камнем в ямке между ключиц. У Сону губы и это, это… пиздец вообще в квадрате. Если у Сону фазы попутанные, то, разве что, в какой-то цветочек, который можно произведением искусства назвать. Он Сону не нравится с первого взгляда. Это понятно, вообще-то. Кому понравится человек со слюной на подбородке и этими глазами копейками, что бесстыдно косят под юбку, когда Ким ногу на ногу закидывает. А Хисына закидывает в какие-то странные мысли, которые лишь под цензурой, причём не детской такой, Китайской. Сону говорит: — рад знакомству, — Хисын кивает. — Можно на ты? — спрашивает Ким, а Ли почти фырчит. Можно на «эй, длинный, ползи ко мне на коленках и, может быть, я разрешу вылезать свои лоферы». Не говорит, конечно же, он же обещал без всего этого. Джей не поймёт, осудит, а Сону уйдёт, но Ли ещё не насмотрелся. — Может закажем что-то? — шелестит на периферии. И да, им точно нужно заказать номер в мотеле и бутылку игристого, потому что пить жутко хочется. Чонсон лыбится, ведь знакомство, вроде как, нормально идёт, Сону улыбается чисто из вежливости и то глазками постоянно недовольно косит. У Хисына улыбка это ранение хроническое на лице. Потому что он открывает глаза и этого ангела видит, закрывает — тоже он. Только ноги его уже разъехались в стороны, юбка такая соблазнительная где-то на животе, а лицо такое… Такое, что двадцать один плюс. Сложно соображать, когда нечем, а безумно красивое тело тут извивается перед тобой, а юбка эта постоянно вверх поднимается, поэтому Хисын прикидывается чем-то из интерьера, этажерка, допустим. Или лучше стул, да, точно, стул, на который Ким Сону обязательно стоит присесть. Через полчаса Сону извиняется и говорит, что отойдёт в туалет. Хисын чуть шею не скручивает, когда наблюдает в какой же он зайдёт. В мужской, слава Богу. Значит, не такой уж он и двинутый. Да-да. Эти ноги и губы заставили Ли обдумать смысл бытия, свое отношение к жизни и вообще, человек может быть тем, кем он хочет ака воспитанный американец Пак Чонсон. Ну и, в конце концов, отцовская проповедь гласит: все, что в юбке, можно трахать, а дальше Хисын никогда и не слушал. — Куда? — гаркает Пак, когда видит, что Хисын поднимается, чуть ли не спотыкаясь об ножку столика. — Не очкуй, пойду пописаю, — отмахивается Ли, надеясь, что Чонсон не пойдет за ним. — И не твори ничего странного. Не вздумай устраивать драку, — кричит ему в спину Джей и, ох, друг, я хочу драку, но такую, чтобы под одеялом и желательно с этими невероятными ногами на своих плечах. Хисын абсолютно точно вспоминает всю свою жизнь перед дверью в туалет, задумываясь, стоит ли оно отцовского осуждения и того самого ярлыка двинутого, а потом под закрытыми веками Сону, который высовывает язык, слизывая пенку со своего латте, как это было десять минут назад и сомнения все отпадают. Ему не приходиться стоять как дураку под кабинками, потому что Сону он находит сразу же, как попадает в туалет. Блять, ну хорош-то как! Из-за огромного умывальника Сону пришлось приподняться на носочки и упереться поясом в столешницу, потому что он детально рассматривал свое лицо в зеркале, аккуратно нанося блеск на пухлые губы. Юбка ожидаемо немного поднялась, задница оттопыренная. Прогиб этот в спине не помогал ситуации и Хисын, в который раз, просто застыл. — Не насмотрелся? — не отрываясь от зеркала, спросил Сону, поправляя свои волосы. — Что? — Ты все время пялился мне под юбку, так ни разу в глаза и не заглянул, а теперь делаешь то же самое и даже не пытаешься скрыть, — Сону смотрел на него через зеркало с крайней степенью недовольства и презрения. И, вообще-то, да, заслужил. Ничего лишнего Ким не сказал, даже поскромничал немного. — А ты же этого и хочешь? — Хисын подошёл ближе, теряя рамки личного пространства и совести, останавливаясь позади Сону. Их разница в росте позволяла все ещё без проблем друг другу в глаза смотреть, а у Сону они ещё и округлились от неожиданности. Тело Хисына было слишком близко к чужому, когда он положил свои руки по бокам от Сону на столешницу, они стали словно ловушка, а лиса была почти поймана. — Хочешь привлечь к себе внимание, хочешь, чтобы все провожали тебя взглядом и смотрели на тебя? Хочешь мужского внимания? — Хисын разрушил между ними последнее пространство, прижимая Сону собой к столешнице, вжимаясь в его задницу пахом и наваливаясь на него телом, заставляя прогнуться и опуститься грудью ниже, упираясь лбом в зеркало. — Отвали от меня, извращенец, — прошипел Сону, пытаясь выбраться, но, честно говоря, со стороны это выглядело вяленько. — Кто бы говорил об извращенцах, — усмешка Хисына принесла с собой табун мурашек по узкой спине Сону и ошпарила низ живота горячим паром. Чужие пальцы не успели и насладиться мягкостью голых ног и подобраться к белью, которое безумно заинтриговало Хисына, как они услышали приближающиеся шаги. Отлетая друг от друга за секунду до того как дверь толкнули, они дергались в одном на двоих припадке адреналина, который фигачил по телу. Да уж, вот, что происходит, когда две неправильные фазы встречаются. Вот-вот и бум случился бы. — Деретесь тут? — Нахмурив брови, спросил Чонсон, который пришёл проверить друзей, — он тебе что-то сделал, Сону? — Да ничего я не делал, — Хисын дернулся к раковине, порываясь вымыть руки под небрежное «я не у тебя спрашиваю, дурак». — Нет. Не делал он мне ничего, — буркнул так же Сону, одергивая юбку и быстрым шагом покинул туалет. Чонсон лишь посмотрел недоверчиво ему в след и снова повернулся к Хисыну. Не успел он и рот открыть, как Ли, с абсолютно ублюдской улыбкой, довольно выдал: — Это пока что.