Клуб любителей маленьких лисиц pt.2

— Это Ники, — говорит Джейк так воодушевленно, обнимая Чонсона за плечи и взмахивая рукой на подростка, словно на экспонат. На Ники зипка бесконечно большая, капюшон на глаза натянут и чупа-чупс во рту и весь он из себя такой прямо кричит я андеграунд, а вы ничего не понимаете, взрослые люди. Ну да, предельно понятно всё уже, но Джейк продолжает: — он у нас танцами занимается, песни пишет, рисует. Талантливый парень, хороший временами, но характер… — Шим вздыхает, а потом так воинствующе добавляет, — а язык! Язык? Длинный походу и острый как нож. Ники скрутился на кресле в своей комнате и в полумраке стучит «пером» по графическому планшету, пока они извне наблюдают за ним, как за рыбкой в аквариуме. Комната тёмная, чёрные стены, серое постельное на кровати, под ногами валяются разные вещи и вообще на первый взгляд как в пещере. А Ники главный монстр этой пещеры и Джею уже не по себе. А что можно было ожидать от реабилитационного центра для психически больных, ну не зря же он шесть лет учился на мозгоправа, будет познавать прелести общения с вот такими как Ники. Всё-таки профессия психиатра с самого начала ничего хорошего не обещала. — Разговаривает мало, пустой болтовни не любит, сидит в своей комнате сутками и может пристать без причины, — перечисляет Шим и Джей успевает только головой махать. Да-а, мрачновато. — У Ники повышенная агрессия, депрессия и тревожность. Стандартно, — кивает сам себе Джейк и смотрит в планшетку с пометками. Чонсон, если честно, мало чего понимает (читать как: ни хера), но делает вид, что всё схвачено. Джей на Ники этого смотрит осторожно, улыбаться пытается, чтобы вражду с первых же дней не нагулять, а потом, когда они глазами пересекаются, понимает, что легко не будет. Холодные, отрешенные и заведомо пренебрегающие. — Стандартно, — снова лепечет Джейк, показывая большой палец Ники и толкает новичка дальше к другой комнате. Это, конечно, удобно, что окна у них большие, наблюдать за каждым можно, но не слишком ли это, а как же личное пространство, границы какие-то, неприкосновенность частной жизни. Надо позже у Шима спросить. — А это Сону, — Паку в глазах неожиданно светло после мрака Ники, потому что Сону это уже заведомо что-то яркое, нежное и очень розовое, — солнышко наше. Радость эта ангелоподобная чувствительный, ранимый и общительный. Если он захочет тебе что-то рассказать — выслушай, в противном случае будешь врагом номер один и он тебе не будет доверять. Сону сияет. Когда он замечает их, он улыбается просто… просто невероятно и чуть склоняет голову в приветствие. Сперва появляется мысль: что такой лучик драгоценный с очаровательными щеками и широкой улыбкой тут делает? А потом Джей думает, что здоровые люди вряд ли такие счастливые со стороны бывают. У Сону волосы какие-то розовые и белые, и серые, и с зелёным. Короче, микс сумасшедший (хах, как точно), но ему красиво, а движения плавные и грациозные. Он на полу сидит за столиком, вокруг него книги — учится, наверное, и выглядит в этих лучах солнца пробивающихся через решётки на окнах, как герой из фильма. — У Сону ПТСР, булимия, склонность к суициду и самоповреждению, под настроение обсессивно-компульсивное расстройство. — Под настроение? — уточняет Джей и Шим кивает. — На фоне остальных расстройств это не так проявляется, но периодически мы замечаем за ним фобию, но это скорее побочка от ПТСР. Главное следи, чтобы рядом с ним не было острых предметов и уделяй ему столько внимания сколько сможешь. Чонсон уже не может. Его только ознакамливают за кем он будет закреплён во время своей ординатуры, а Пак уже предчувствует полную жопу. — Они в этом крыле вдвоём живут. С ними по одиночке не сложно, да и вообще нормально они уживаются, но периодически… — Джейк поджимает губы. — Ники из-за повышенной агрессии любит издеваться, а Сону единственный вариант, который доступен и поддаётся не его уловки. Ники обзывается и дразнится, Сону плачет и загоняется. Обычно Ники давит на вес и то, что Сону слишком тютя, а тот ведётся и рыдает в голос. По поводу внешности и веса Сону особенно помешанный и ранимый. Ключевые фразы к успокоению и вообще для поднятия чужого настроения: «ты красивый», «у тебя идеальная фигура», «твоя талия очень тонкая» и подобная ерунда. Работает почти безотказно — Сону ушами любит. Хвалить его манеры и внешность вообще всегда поощряется, но есть исключение из правил. Не хвали и не восхищайся Сону слишком сильно при Ники. Приревнует и худо будет всем. Приревнует? Джей снова взгляд на тёмный «аквариум» бросает и сразу же отворачивается. Нишимура какого-то хрена на него смотрит и чувство после его взгляда сравнимо с тем, будто он на мушке у снайпера. — Если всё-таки эти шакалы сцепятся, то Ники отправляй в зал тренажёрный на первый этаж, он там грушу бьёт и железо таскает, а Сону включай АСМР и мультики, там в его комнате всё есть. Если будет реветь вообще сильно и кричать: ненавижу этого дурака, зачем он вообще появился в моей жизни, то можешь дать ему мороженое со вкусом мятного шоколада… да-да, мороженое или просто мятный шоколад, мы их храним в холодильнике персонала в контейнере с подписью «Ким Сону». И не смотри на меня так, работает лучше всякого успокоительного. Только не много, если он переест, то начнёт плакать, что он толстый и винить себя. Он не толстый, но это понимают все кроме него. Ссоры такие вообще-то редко бывают, особенно в последнее время, обычно они только обзываются, иногда толкаются, но до драк не доходило, так что нестрашно. — А! — встревает в монолог Джей, перебивая. — Да? — А не проще их расселить? Очевидно же, что они загоняют друг друга только сильнее. Разве человеку с булимией можно говорить что-то про вес, особенно с запущенной формой и в период лечения. А Ники на уязвимость Кима ведётся и поэтому ему обидеть его хочется, — здесь на самом деле и психиатр не нужен. Достаточно просто мозгами пораскинуть. Эти двое в одном крыле, словно гробик в розовой обшивке. Да и вообще соседство «лучше» не придумаешь: удав холоднокровный и бесчувственный с мышью чувствительной и мнительной. — Расселяли уже, — вздыхает снисходительно Джейк и тащит Пака к стойке персонала, где дежурный всегда сидит, — не могут они отдельно жить, не получается. Мы Сону один раз на этаж ниже перевели к шизофреникам, а Ники тут такое устроил. Всё крыло разнес, это оно такое прикольное сейчас, потому что ремонт не так давно сделали. Ники без Сону раздражительнее в сто крат, на контакт не идёт и рисует часами всякую хрень суицидную: черепа, ножи, дьяволов, монстров… в общем, хуже ему становится, а депрессия так и вообще обостряется. Сону же не жрёт ничего совсем, плачет над всем подряд и калечит себя чаще. Умудрился бумагой себе все ляжки изрезать. Это же додуматься надо было! А4, блять! — Джейк глаза выпучивает и руками активно жестикулирует. И Чонсон выпучивает вместе с ним с таким охереть перепуганным выражением лица. Пожалуйста, только не окровавленные ляжки и неугомонные подростки, швыряющие мебель. — Но ты не ссы, я недалеко буду. Меня наверх к наркошам переводят, а с тобой всегда мадам Сон будет. Она женщина опытная и не таких психов, как этих, лечила. Всё, что от тебя требуется: за порядком смотреть и детей развлекать. А если всё совсем плохо и сил никаких нет, то вот тебе мой лайфхак: кинь в них лего, часа на два-три точно будет идиллия. Чонсон кивает и за телефоном лезет в карман, чтобы хоть какие-то пометки сделать, потому что уже забывает всё, но Джейк его останавливает, указывая на свою планшетку. — Я тебе уже самое главное написал. Будешь первое время как шпаргалкой пользоваться. Ох, да, и ещё забыл: если будешь дежурить ночью и на плановом обходе не найдёшь Ники в его комнате — не пугайся, пойди в комнату Сону, он сто процентов у него. Ходит к Сону спать, когда ему снятся плохие сны. Они часто друг другу помогают, когда их триггерит. А вообще, по секрету тебе скажу, только ты не говори никому, особенно им, — Джейк боковой профиль лица прикрывает планшеткой от комнат младших, чтобы им не видно было и к Паку наклоняется ближе. Чонсон неуверенно пододвигается, сжимая пальцами неистово край стойки. — Они любят друг друга до соплей розовых. Любят. Жить им раздельно тяжело. Сону только с Ники про свою травму забывает и даже тортики жрёт без возврата их в унитаз, а Нишимура после разговоров с Сону спокойный, что капец. Улыбается иногда. Стихи такие пишет, я рыдал в три ручья, когда он мне почитать дал. Просто любовь эта, как и они, немного больная, но необходимая. И улыбается так широко и надломленно. — Дети… И у Чонсона почему-то сердце не на месте ещё сильнее и боль непонятная в желудке. Да, всего лишь дети.