Клуб любителей маленьких лисиц pt.2

Сону тяжело вливается в учебный ритм, особенно после длительных каникул, поэтому выходные для него служили временем полного отдыха. Ну, как минимум сон до десяти часов утра, без этого выходной не считается выходным. Сону без зазрения совести мог спать и до обеда, но в последнее время ранние подъёмы для него стали неприятной реальностью, ведь один приставучий кошак выспится днём, когда Сону на учёбе, а потом всю ночь его пытает своими этими ласками и грязными делишками, а по выходным у этого парня словно бзик какой-то: встает в шесть, максимум — семь и начинает приставать, ведь знает, что Сону никуда не спешит и что они целый день вместе. В защиту братьев наших меньших, Сону открывает этим утром глаза не в шесть, а ближе к восьми. Разбуженный пробивающимся сквозь шторы белым утренним светом и шаловливыми пальцами, которые вырисовывают на его пояснице круги и петли. Чонвон лежит головой на подушке Сону к его лицу близко-близко, бодрыми глазами изумрудными наблюдает за сонным человеком и обводит пальцем каждую родинку на красивой спине, расположение которых уже наизусть выучил. — Сону, — шепчет Чонвон в чужое ухо, широкой ладошкой поглаживая мягкую кожу на чужой спине, — Сонуя. Сону на эти мяукающие звуки только хмурится, лицом сильнее в подушку вжимается и чувствует как мурашками покрывается от осторожных прикосновений к ямкам на спине. — Сону-у, — куда наглее тянет Чонвон и кусает старшего за ухо нежно, вызывая из чужого рта какой-то булькающий звук. — Ум? — Сону всё-таки не выдерживает этих влажных посягательств и отзывается на своё имя. Боже, вот ничего важного точно он не скажет, Сону зуб дает. — Все уже ушли, — шепчет воодушевленно Чонвон и, в принципе, это то, что Сону и имел в виду. Киму абсолютно похуй кто куда ушёл, пусть хоть на луну улетят — спокойнее будет. Но Чонвон не замечая реакции парня, зарывается лицом в тёплую шею и начинает целовать ту. — Ну-у, — тянет Сону протестующе и дёргается, когда чужой язык проходится от задней части левого плеча до самого уха. — Вона, ну что ты хочешь, отстань. Сону за не такое уж и длительное время их отношений усвоил две вещи: первое, если Чонвон чего-то хочет, то он это получит любой ценой и второе — сопротивляться бесполезно. Это утро точно не тот случай, когда подобный канон можно разрушить, ведь наглый кот уже подползает ближе и быстрыми поцелуями покрывает его шею и показавшееся лицо. — Все ушли, — повторяет Ян и резко вскакивает, стягивает с Сону одеяло и перекидывает через него ногу. Когда знакомая твёрдая плоть упирается Сону в задницу, тогда к нему и приходит озарение, — и я тебя хочу. Сильно. То, что сильно, это Сону чувствует, у него только вопрос: откуда у Чонвона вообще силы на это берутся. Они всю ночь не отпускали друг друга, променяв здоровый сон на взрослые игрища, а теперь с утра пораньше Чонвон снова в настроении. Да причём каком. — Просыпайся, ну же, — плаксиво просит младший, опуская руки по обе стороны от Сону, делая на них упор и трётся возбужденным членом об чужие ягодицы, вызывая какую-никакую реакцию — слабое мычание. — Чонвона, серьёзно, мы всю ночь это делали, как ты можешь снова хотеть? — Сону принял ещё один мокрый поцелуй теперь под линию челюсти, но никак все ещё не собирался участвовать в этой утренней зарядке. Чонвон настолько ненасытный, что зарядка могла легко превратиться в силовую тренировку с элементами гимнастики. Слишком сложно для ленивого утра, можно Сону не будет участвовать. — Я тебя всегда хочу, — как самое очевидное сказал Чонвон и зарылся носом в чужие волосы. Как всегда запах любимый, родной, домашний, от него в груди тепло, а ниже пояса жарко. — Действительно, — Сону усмехнулся, — иногда я задаюсь вопросом, есть ли такие моменты, когда ты меня не хочешь, но, — Ким вздохнул от нового ощутимого толчка в свою задницу, — думаю, что знаю ответ… — Давай, ну давай, пожалуйста, — тихо-тихо просит Чонвон, облизывая чужие уши и задирая одной рукой спальную футболку. Явившееся светлое полотно в тот же момент атакуют губы младшего и Сону поневоле вытягивается. До чего щекотно и приятно, так и ему до «весёлого» настроения недалеко. Но веки все ещё каменные, тело словно вата и капризничать Сону любит ни чуть не меньше Чонвона. — У меня нет сил. — Я могу и сам, — не останавливается Чонвон и Сону хмыкает. Видимо он всё-таки ещё слишком сонный, чтобы понять смысл чужих слов, а поэтому радо соглашается на эту самостоятельность, думая, что мастурбирующего парня рядом с собой он вытерпит без проблем, может быть даже посмотрит немного. Не вуайеризм, а поддержка любимого, но Чонвон совсем не спешит с него сползать. Ян хищно улыбается, чего Сону не видит и берётся за дело, а заодно и за чужие спальные штаны. Сону вскрикивает, когда с него одним махом стягивают штаны вместе с бельём на бедра и пытается обернуться, но Чонвон неожиданно хватает его за шею и обратно вжимает в подушку осторожно. — Ты что делаешь? — шипит Ким, сжимаясь от того как прохладные пальцы начинают мять его кожу на ягодицах, опороченных, с не так давно поставленными следами зубов и красными метками. — Ты же разрешил мне, я готов всё сделать сам, не хочу тебя напрягать, просто лежи и получай удовольствие, — Сону стискивает кулачками простынь, когда губы Чонвона опускаются на поясницу и бегут ниже по холму на вершину его упругих ягодиц, игривый укус тут же запечатывается на коже мокрым следом и белой полосой. — Обожаю, — воркует Чонвон, стягивая одежду ещё ниже к коленкам и опускаясь влажным языком по коже в ямку перехода от ягодицы к бедру. — Ум, Чон-нвон, — скулит Сону, вжимаясь лицом в подушку и чуть прогибаясь в спине. Остаться равнодушным, очевидно, очень тяжело, особенно, когда чужой язык смещается в раздолье, — ха-ах. Чонвон завороженно наблюдает за собственным действием, а именно за тем, как разводит пальцами мягкие ягодицы, открывая себе самый беззащитный и нежный вид в мире. Сону хочет застонать, но получается полусмех какой-то из-за мазнувшего тёплого воздуха по деликатной зоне. — Сумасшедший, — успевает выдохнуть Ким, а после вытягивает гласные, как только язык ласково проходится по сморщенному колечку. Бедра Сону тут же начинают дрожать, он очень чувствительный всегда, а от подобного и подавно. Чонвон проходится языком вверх и вниз по отверстию, пока его пальцы проваливаются в мягкие ягодицы, после них точно останутся слабые следы, которые несомненно радуют глаз. Чонвон, опустив все шутки, действительно любит метить свои вещи, а метить Сону зубами, губами, и пальцами это любимое дело. Сону уже не кажется таким сонным, когда поднимает ягодицы выше и прогибается в спине, тихо хныкая. — Не молчи, — просит Чонвон, отрываясь на секунду, — никого нет, будь громким. Сону соврет, если скажет, что он не в восторге от такого Чонвона и ему настолько интересно каким он может быть ещё, что задница сама просится в пляс. Сону виляет попкой немного и поворачивает лицо на бок, чтобы наблюдать за тем, что происходит. — А если кто-то вернётся, а я тут не молчу, — смеется Сону, чуть поджимая коленку под себя для удобства и лучшего доступа. Его член уже заинтересованно дёргается и стоит, но Сону держит руки на простыне и следует их игре в «я всё сам» от Чонвона. Самостоятельность его проявляется разве что в подобных вещах. И почему он не говорит «я всё сам», когда дело касается мытья посуды или стирки. Сону бы не только ночью в длительных оргазмах пребывал, но и днём. — Это уже их проблема, — Чонвон его слюнявит, сосёт и целует, быть тихим действительно тяжело. Нежные заботливые движения просто не оставляют ему выбора и комната постепенно наполняется протяжными вздохами и ахами Кима, что для чужих ушей услада. Сону скулит, когда первый палец попадает в сжатый вход, а Чонвон ласкает языком вокруг. — Малыш, я не могу себя контролировать, — хрипит Чонвон, заполняя уже двумя пальцами вход. Сону не следит особо за чужими действиями, прикрывает глаза и слепо доверяет, поэтому момент, когда Ян выдавил на свои пальцы смазку, остаётся для него пропущенным, — я был в тебе буквально несколько часов назад, а ты снова такой узкий, — восхищается Чонвон, сгибая пальцы внутри и пробегаясь пальцами свободной руки по яичкам, вырывая из Сону частые скулящие звуки. Сону нетерпеливо насаживается на пальцы сам, совсем забывая про то, что он не хотел участвовать и комкает простыни руками. — Не тяни, Чонвона, я уже готов, — командует Сону и разводит ноги, делая упор на колени и подставляется под прикосновения, — возьми меня. Возьми… мне нужен ты, — просит Сону, заглядывая за своё плечо и нетерпеливо виляя задницей. От такого Сону у Чонвона в глазах двоится. От его взгляда полного желания, устремленного на него, от смелых слов, которые просят Чонвона овладеть им, от доверчивой раскрытой позы. — Ну, пожалуйста, — уже так обессиленно вздыхает Сону, когда молчание затягивается, а Чонвон медлит. И это ёбаное фаталити. Ян и сам почти скулит, когда берёт себя через одежду, сжимая немного свой член и приспуская штаны. Сону не сдерживает смущенного «ах», когда видит насколько большой фаллос показывается из-под одежды. Красный, с высоко поднятой головкой и переплетением вздутых вен. Выглядит невероятно внушительным, а ещё очень напряжённым, от чего в голову Сону и приходят странные мысли. — Чонвона, а как долго ты такой? — аккуратно спрашивает Сону, встречаясь с чужими заплывшими наслаждением глазами. — Уже час или б-больше, — шепчет Вон и Сону снова ахает теперь пораженно, — я ждал пока ты проснёшься и не трогал тебя без твоего разрешения, но я так хотел… так… Твой запах и твоё тело… мне сложно держать себя в руках, когда мы так близко. Прости я правда покорно ждал пока ты проснешься, но мне было так больно. Чужие глаза мокрые и извиняющиеся, словно Чонвон чувствует себя виноватым за то, что так сильно возбудился из-за Сону. Эта его несчастная сожалеющая мордочка что-то разбивает внутри Сону. — Котёнок, ты ни в чем не виноват, ты не сделал ничего плохого. Я люблю то, как ты нуждаешься во мне, а я правда так же нуждаюсь в тебе, — Сону должен чувствовать неловкость, ведь говорить такие слова с оттопыренной задницей немного странно, но им нормально. По крайней мере, Чонвон шмыгает носом и кивает, соглашаясь с ласковой улыбкой. — Возьми меня, Вона, не могу больше ждать. Возьми меня как хочешь, — Сону вспыхивает от своих слов, но готово принимает ещё более постыдную позицию, прижимаясь бедрами к чужим бедрам и выгибаясь даже лучше, чем Чонвон в кошачьем облике. Чонвон не смеет больше откладывать, тем более, когда его пара так сильно просит. Он проводит рукой по своему возбужденному члену, оттягивая крайнюю плоть и пристраивается к Сону, направляя головку во все ещё узкий, но немного распухший вход. Он входит медленно и осторожно, постепенно заполняя собой старшего, расталкивая естественную узость и мыча от одновременно приятных и давящих ощущений. Боже, в Сону так крышесносно, Чонвон уже не раз вдалбливался в тело своего податливого и мягкого парня, но каждый новый — как первый. Сносит голову и рвёт на части страстным удовольствием. Сону не позволяет Чонвону долго сдерживать себя, просто ожидая в нем пока узость немного разойдётся и сам начинает толкаться в чужие бедра, насаживаться на длинный член и соскальзывать с него на половину, чем вызывает задушенное мяуканье от Чонвона. Ах, всё сам, всё сам, а кто-то обещал, что он не будет даже напрягаться. У Чонвона слёзы на глазах от удовольствия и частые звуки мурчания из груди, когда он начинает подаваться навстречу чужим движениям и двигаться внутри Сону быстрее. Стеночки бархатные приятно обнимают его пульсирующий напряжённый член, измученный воздержанием. Чонвону так хорошо и так стыдно, ведь он вряд ли в этот раз сможет продержаться долго, причём сейчас они без презерватива от чего ощущения в двойне прекрасные. Азарт находит на него, а предоргазменная агония уже маячит перед носом и Чонвон двигает бедрами сильнее и мощнее, втрахивая Сону в матрас, наваливаясь на него всем телом и обхватывая его истекающий предсеменем член. Быстрые движения на органе синхронизируются с движениями внутри и Сону скулит ярко, громко, пытаясь удержать себя на разъехавшихся коленках, пока Чонвон идёт на него с невероятной скоростью. Не проходит и пяти минут как Чонвон издаёт измученный звук удовольствия, а тёплая сперма заполняет Сону изнутри, наполняя до краёв и хлюпая с громким отвратительным звуком, пока Чонвон все ещё медленно двигается в нем постепенно опадающим членом, выжимая максимум из своего оргазма. Сону не отстаёт, кончая в чужую ладошку, которая выдавливает из него всё до капли, собирая белесую сперму. Вон перестаёт его доить, только когда Сону уже протестующе мычит и шепчет «не надо», полностью обмякая под ним, тяжело хватая воздух ртом. — Сонуя, ты как? Не больно? Я не сделал тебе плохо? — немного вернувшись в реальный мир, спрашивает Чонвон, нависая над опустившимся на матрас старшим. — Ты сделал мне прекрасно, Чонвона, я не чувствую спину и ноги, — признается Сону, лукаво улыбаясь и бодаясь макушкой в чужое лицо. Чонвон тут же осыпает его десятком лёгких поцелуев, выскальзывая полностью из растраханного и распухшего нутра, заполненного его семенем. — Теперь тебе нужен душ, — шепчет младший, подстраиваясь под ласковые касания чужих пальцев в своих чуть влажных у корней волосах. — Тебе тоже, — озорно говорит Сону и целует чужой нос, — но мне так лень. — Могу по старинке, как у кошачьих принято, вылизать с ног до головы, — улыбается Чонвон, прыгая бровями от чего Сону смеётся. — Боюсь это не поможет ситуации, но, — он хмыкает, — раз уж действительно никого нет, мы можем зависнуть в душе немного дольше и помочь друг другу, ум? — Люблю тебе помогать, — воркует Вон, стискивая тоненькую талию рукой, — мой малыш хочет, чтобы я его отнёс в ванную на руках? — Спрашиваешь ещё, — фырчит Сону и с готовностью лезет в чужие руки, заботливо придерживающие за спину и под коленками. И всё-таки иногда вставать пораньше в выходные даже полезно. А в общаге они всё-таки были не одни. Ох уж этот Хисын, вечно ему везёт.