Клуб любителей маленьких лисиц pt.2

У Сону в глазах тепло. От него несёт летом, пляжем, бризом, свободой и прохладным рассветом. С Сону Ники изучает новые ощущения. Вместо северного моря — Индийский океан, вместо холодного морозного воздуха — свежий бриз, вместо японских домиков — бунгало покрытое пальмовыми листьями. Ники всё нравится слишком сильно это даже странно и Сону неожиданно нравится тоже. Они вели себя друг с другом в первую ночь, когда вернулись в свой домик, как только что родившиеся слепые котята. Такие осторожные, неловкие. Ники, после их знакомства, повели показывать территорию, которую он смело может измерить шагами и те места, куда ему запрещено соваться. Сону же остался на своём месте работать. Как сказал Дон, Ким закладывал яйца, которые они с группой других егерей забрали с пляжа этой ночью и утром. Сону был очень уставшим, если судить по тому, что он не спал больше суток, но он мило себя вёл и терпеливо рассказывал Рики, что и куда он может положить, где его место и как они могут поделить ту или иную мебель, которая предназначена на двоих. В итоге они говорили очень много и долго, абсолютно о разных вещах. А потом Ким пошёл в душ, а Ники приступил к распаковке своих вещей. Разговор у них завязывался просто и всё было прекрасно, они как минимум могли общаться на двух языках и это, наверное, не было похоже на обычное поведение молодых людей в первую встречу. Было ощущение, что они уже когда-то виделись. Они оба радо шли на контакт, ведь притираться им всё-равно нужно хотя бы потому, что жить им в одном доме как минимум следующие пять месяцев. Ники не хотел навязывать Киму разговоры, потому что понимал, что тот устал и хочет спать, даже если они вернулись к восьми часам вечера домой, но старший, как оказалось, и сам был весьма охочим к разговору. На английском Сону говорил медленно, с присущим акцентом, но понятно, скрупулезно формулируя правильные предложения, иногда даже избегая сокращений. Его было приятно слушать, Ники был очень тихим в то время, когда говорил Ким, его речь воспринималась легко. На корейском Сону говорил быстрее, по-простому и это нравилось Ники куда больше, потому что на лице нового знакомого появлялся более яркий эмоциональный окрас, а в голосе лёгкость, хотя Нишимура, признаться честно, временами не понимал, что он говорит. Ники хотел разговаривать с ним на корейском, потому что так их общение становится более живым и интересным, поэтому пока Ким Сону тихо сопел в своей кровати, Ники шуршал первую лучшую подборку корейских слов и слушал в наушниках не один десяток кей-поп песен, вспоминая. Он знал корейский, но прошло много времени с того момента как он последний раз говорил на этом языке свободно, но сейчас ему хотелось снова говорить. Говорить с Сону. Сону пропитан солнцем, спокойствием и зрелость на первый взгляд. Через неделю Ким воспринимается только как небольшой тайфун с искрящейся счастьем улыбкой и сказочной фантазией парень. Эта неделя буквально была самой необычной в жизни Ники. Всё было не просто новым — оно было как с другой планеты. Не только климат и место, но и его вид деятельности. И хоть обязанностей у него было не так уж и много, но то или иное требовало, когда физической силы, когда сообразительности, а когда и ловкости. Его тут же закрепили за Сону, тот никак не отреагировал на это и вёл себя просто приветливо и отзывчиво, возможно, ему и не нравилось, что за ним теперь ходит, как потерянный утёнок, паренёк с вечно открытым ртом и фотоаппаратом на поясе. О, фотоаппарат это то с чем он не расставался, потому что буквально всё ему хотелось запечатлеть. Прилипчивых и наглых макак, которые не стеснялись выхватить прямо из-под носа твой перекус. Ники так один раз своего обеда лишился. Вот так и ходи за водой. Придёшь, а хитрые обезьяны растаскают твои сэндвичи. Сону тогда поделился с ним своим обедом, а чтобы уж точно насытиться, они купили в аппарате большой сникерс. Ники в принципе сладкое особо не любит, поэтому съел только одну шоколадку, а Сону, по всей видимости, готов есть одни сладости, так что перекусом они в целом были довольны. Он фотографировал виды, когда выпадала возможность: джунгли, пики вулканов, пустынный пляж, на нем если кто-то и отдыхал, то только какой-то заблудший варан, к которому подходить строго-настрого запрещено. Птицы, ящерки, мыши и не только. Всё так хорошо смотрелось в его объективе, но, на удивление, лучшим объектом оставался Сону. Они просто вышли на пляж на закате в свой первый патруль по берегу и Ники тут как тут вооруженный камерой, в обзор которой попал Ким и… Нишимура просто даже не помнит как он нажал на кнопку, и затвор сработал. Кадр был… наверное, лучшим из всего, что Ники когда-либо делал. Камера любила Ким Сону и не только она, если судить по тому как с ним обращались остальные работники заповедника. Сону действительно можно было много за что любить, хотя бы за его отзывчивость, доброту и терпеливость. Он буквально стал наставником для Ники, с Сону он пережил столько новых эмоций. Взять хотя бы тот самый первый патруль, который заключался в том, что они бродят по тёмному пляжу, выискивая черепах, готовых отложить яйца. — Мы будем забирать у неё яйца? — немного испуганно прошептал он Сону, глубокая ночь не располагала даже к обычному тону, не то что к громкому. — Мы будем контролировать где она их зароет и потом, когда она уйдёт, заберём её яйца, чтобы черепашки вылупились в безопасных условиях и их гнездо не нашли хищники, — терпеливо и тихо пояснил Сону, освещая себе фонариком путь. Они уже несколько часов бродили по пляжу, но всё, что им встретилось это ящерки длиной по сорок сантиметров, от которых Ники чуть ли не млел. Не то чтобы он раньше подобных существ не видел, да и не был он впечатлителен, просто не глубокой же ночью, прямо под ногами. Сону только дёргал плечами на его писклявые вскрики и смеялся тихо. — Ты трусливее, чем кажешься, — прокомментировал Ким, когда Ники вцепился в его руку, потому что над его головой что-то пролетело. Буквально чуть выше его макушки, громко хлопая крыльями. — Я, н-не, — как хорошо, что в темноте не видно краснеющего лица, — просто неожиданно. Сону не спорил, он поднял свою руку, которую Ники схватил цепкими пальцами из-за чего Нишимура испугался, вдруг он ведёт себя слишком навязчиво и прилипчиво для третьего-то дня знакомства, но Сону взял его большую ладонь своей мягкой и тёплой, и улыбнулся. В темноте это было не очень заметно, но Ники буквально чувствовал его ласковую улыбку, обращенную в его сторону. — Не бойся, большой японский мальчик, они боятся нас больше, чем мы их. Они продолжили путь молча, тщательно осматривая территорию данного пляжа. Через полчаса Ники почти обомлел, когда увидел, как ему казалось поначалу, какой-то камень, который передвигался медленно в темноте. — Сону хен, туда, — младший дёрнул отвлекшегося на рацию Сону и направил свой фонарь на тёмный объект, чтобы и Ким это увидел. Его бесконечно большие глаза с чётким вытянутым уголком прищурились, а с губ слетел вздох. — Да, Никия, это оно. Они остановились от черепахи в пяти метрах. Большое пресмыкающееся тянулось от воды, оставляя за собой след на песке и отползая подальше, чтобы волны не достали к ней и её кладке. — Я переживаю, — признался Ники, наблюдая за тем как зелёная черепаха преодолевшая сотни километров, чтобы вернуться на тот пляж, на котором она родилась и отложить свое потомство, искала место поудобнее. Ники настолько зачарованно наблюдал за животным чуть больше метра в длину и под двести килограммов веса, что даже забыл о фотоаппарате на своём поясе. В итоге Сону пришлось выступать главным осветителем, пока Ники ползал по песку, фотографируя большую и очень уставшую с дороги черепаху. Её голова была в разы больше даже фотоаппарата и Ники впервые видел такую гигантскую особь. В итоге они сидели, наблюдая за тем как большая черепаха-роженица роет глубокую и большую яму своими ластами, периодически включая и выключая фонарик, чтобы проверить как она себя чувствует, и как скоро продвигается этот процесс. Им пришлось постелить мешок на песок, чтобы сесть, чуть дальше черепахи, потому что от чужого усердия песок летел в разные стороны. — Она выглядит уставшей, — в очередной раз, когда они включили фонарик, проверяя как там самка, потому что шум прекратился, сказал Ники. — Это тяжело, она плыла, возможно, не один месяц, чтобы вернуться на это место и отложить яйца, да и яма смотри какая. — Может поможем ей? — тихо спросил Ники, наклонившись к Сону ближе, который хоть и не рыл ямы, но тоже выглядел слегка уставшим и сонным. — Нельзя, это её обязанность, мы можем её спугнуть. Ники кивнул, он всё понимал, но до чего уж большая девочка выглядела несчастной. Особенно её красивые чёрные слезящиеся глаза. Она, наверное, грустит, потому что свое потомство не увидит никогда. Ники ляпнул эту мысль своему напарнику. — Эти слезы нужны для того, чтобы убрать со слизистой песок, — промычал Сону, чуть пододвигаясь к Ники и упираясь своим плечом в его, наклоняя голову ближе к парню. Ему правда хотелось лечь. — Да-да, я понял, что ты прагматичная задница, у которой нет сердца, — конечно же, он иронизировал, но Сону тихо и почти обиженно прошептал: — Как ты так можешь говорить, я был с тобой такой добрый всё это время. Моё сердце настолько большое, что там есть место даже для такого неблагодарного тонсэна как ты! Но, да, Ким Сону, ты действительно очень добрый и твоё сердце вероятно просто золотое, Ники уже знал, что этот парень очень хороший, даже если посмотреть на то, как с ним легко, хотя они знакомы считанные дни. — Ну всё, ну всё, — Ники гордо погладил чужие пушистые волосы, — добрый, хороший человек. У тебя сердце как у синего кита. Они не чувствовали, что им плохо друг с другом. Это, наверное, лучшее, что может случиться с незнакомыми людьми на третий день общения. — Она притихла, — снова сказал Ники, он был немного дёрганным и нетерпеливым. Но поймите это была его первая зелёная черепаха вообще в жизни, которая в его присутствие собиралась отложить несколько десятков будущих черепах. Он вздрагивал от каждого звука. — Возможно, она снова отдыхает, — Сону включил фонарик, направляя на животное. — Она делает это! — громким шёпотом прошипел Нишимура, подползая к перерытому песку ближе и заглядывая в вырытую яму. — Она не нуждается в акушере, — точно так же прошипел Сону, но с заметным смешком. — Мне интересно, ты каждый день будто видишь рожающих черепах?! — Ты не представляешь, — закатил глаза Сону и, о, точно, конечно, он это видел уже не раз, но Ники отмахнулся. Пусть Сону будет рад, что он не фотографировал вообще. Этот процесс был куда быстрее, чем то, как она рыла гнездо, а звук так и вообще интересный. — Они будто бы падают очень глубоко, — фыркнул Ники, прислушиваясь к глухим звукам, — я смогу пересчитать по звуку? — Очень маловероятно, — вздохнул Сону, снова удобнее устраиваясь на мешке, который предназначен для сбора яиц. — Я насчитал уже сорок! — Они не выпадают по одному. — Их же может быть много? — Ники и сам вернулся к парню, ютясь к нему поближе на кусочек мешка оставленный для него. — Обычно плюс-минус сто и все практически всегда рождаются. — Но доживают… — вздохнул Нишимура. — Могут и не дожить. Из всего выводка может не выжить ни одной черепашки, они очень беззащитные и вкусные, — Сону пренебрежительно фыркнул, рисуя на песке разные фигурки пальцем, — что для рыб в океане, что для зажравшихся гурманов. Из тысячи выживает одна особь. Первый год для них самый сложный, больно осознавать, что из сотни потенциальных больших черепах, которые могут продолжить популяцию, в реальной жизни не доживает ни одной. — Для этого не безразличные люди и создали это место. Ты, Дон и другие ребята делают невероятно важное дело. Я рад быть частью этого, — Ники по ощущениям ломается, когда Сону треплет его по волосам и мило толкается в плечо своим. — Я не так уж и долго этим занимаюсь, но ты прав, Ники, давай вместе постараемся и сделаем невозможное! Давай поможем всем черепашатам дожить до их первого года? — его мягкий голос обволакивает, убытка лишает мыслей. Ким Сону неправильно правильный как для простого незнакомца. Ещё никогда Ники так сильно не тянулся на встречу к человеку, но к Сону его тянет будто магнитом. Будто он попал в зыбучие пески. — Спасём зелёных черепах? — Сону так мило и по-детски протянул свой мизинец, чтобы японец уж точно не отвёртелся от обещания. — Всё ради черепах! — фыркнул Нишимура, скрепляя их мизинцы. И хоть ветер дул по ощущениям северный, но было бесконечно тепло, когда они рассказывали о себе что-то негромким голосом и проверяли как там их уже мама черепаха. Когда черепаха зарыла свою кладку и убедилась, что яйца в безопасности, она начала грузно и медленно ползти к берегу. Пока Сону метил место, где гнездо, Ники вызвался сопровождать морского гиганта, чтобы её дорога по пляжу была безопасной. — Не хочешь дать ей имя? — крикнул Сону, подбегая к медленно идущему японцу и его объекту надзора, обходя парня и наклоняясь к черепахе. — Разве её можно трогать? — запищал младший, наблюдая как Сону гладил огромный гладкий и холодный панцирь. — Конечно, хочешь? Иди сюда! — Ники дёрнулся от того, как чужая ладонь схватила его за штанину и потащила ближе, и чуть не упал на песок под смех Сону. Ким всё-таки заставил его зарыться острыми коленями в песок рядом с ним и взял его за запястье, уверенно поднося чуть пугливо сжатую конечность к вершине панциря. — Не укусит? — шепнул Нишимура, восхищенно вздыхая, когда прикоснулся к гладкой оболочке. — Черепахи добрые, а она ещё и уставшая, — Сону гладил чужой панцирь ладошкой, иногда касаясь пальцами пальцев Нишимуры и радостно хихикал, ведь лицо младшего было таким поражённо-растерянным, — какая умничка! Ты сегодня отлично постаралась, мама черепаха! Не переживай твои дети будут в безопасности. Сону громкий, искренний и невероятно прекрасный. Кажется, Ники влюбляется. Сумасшествие, как впрочем, и то, что он сейчас в Индонезии и ассистирует роды черепах. — Фуку, — хрипит Ники, наслаждаясь твёрдыми щитками пол пальцами, — назовём Фуку. — Почему? — Это на японском означает «счастье». Сону закидывает голову к небу ночному о чем-то размышляя, а потом расплывается в ласковой улыбке: — Мне нравится. Отлично, Никия! Сердце Ники заходится, конечно же, от полученных эмоций, а не от бесконечной красоты его нового знакомого. И, кажется, в нем просыпается любовь к лету. А лето, Ники даже не спорит, это безоговорочно Ким Сону.