Клуб любителей маленьких лисиц pt.2

Сонхун альфа. И воспитывали его как альфу. Крутой, сильный, мощный, бу, трахать и метить. Все дела. Нет, он, конечно, адекватный джентльмен с манерами и даже почти без всех этих патриархальных замашек. Но… но да, нет людей без недостатков, как говорится. У него сильно планка завышенная и повернут он на истинности, верности, девственности. Ну типа омегам ни-ни до свадьбы, первый раз только с мужем, причём с истинным и это даже не обсуждается. Ну, он не так категоричен, то есть, хочешь греко-римской борьбой заниматься — занимайся, рожать не хочешь — ну и не надо, денег больше зарабатываешь (обидненько), но молодец. Везде он за равноправие и демократию, но вот как это тебе семнадцать, а ты уже не девственник давно… Эм. Он такое не любит, ну это и не его дело, конечно, но встречается он с невинными, милыми и скромными. Да, это его типаж, такие его привлекают. Все эти сучьи замашки, красная помада и чулки не его тема. Ему что-то нежное, сладкое, с малиной. Вот Чонсон — его друг, у которого вкус противоположно другой, говорит, что он дурак повернутый и нет уже таких. Все нормальные трахаются в шестнадцать после первой же течки, а если в двадцатку ходит как цветочек, то это уже вопросик. Он с другом категорически не согласен и, если быть честным, то не ебет его мнение. В мире полно милых омег, которые не прыгают на первый попавшийся член. Он сам лично с такими встречался, недолго правда, ведь истинностью от них не пахло. Так, пообщались и всё. Ну свое он искал. То самое ванильное и маленькое. Искал, искал и нашёл. И начинается полный и беспросветный пиздец, а имя его Ким Сону. Ким Сону двадцать два, у него вторичный пол омега, запах черники, блядские пухлые розовые щеки и светлые наивные глаза, обрамленные пушистыми ресницами. И Сону Сонхуна с первой же встречи в себя затягивает. Никак иначе оно. Сонхун затягивается с радостью и выбираться не хочет, собираясь поселиться в чужом взгляде, сердце и всем остальном навсегда и бесповоротно. Сону пахнет сладко и просто хорошо, общается с ним вежливо и сам иногда диалоги провоцирует, подходит поближе, принюхивается сам. У Сонхуна крыша едет. Именно так себя альфа и чувствует, когда истинного омегу находит. А Ким Сону ещё и полностью подходит под все его стандарты. Милый, маленький, кукольный, сладкий, наивный и, блять, всё просто. Запакуйте, а даже и паковать не надо, Пак его готов на плечо закинуть и понести. Но он джентльмен и ухажёр от Бога. Он просто Кима вниманием заваливает, наседает своим этим покровительственным запахом. Он всем даёт понять, что у него на Кима планы наполеоновские и чтобы другие альфы даже не смотрели, даже не думали. Глотку вырвет. Чонсон говорит, что он уже вообще какой-то помешанный стал и если у вас так всё заебись хорошо с Сону, чувства эти взаимные, так встречайтесь уже и не ебите мозги окружающим. Ебите друг друга. Совет в стиле Чонсона ака грязный, но нормальный. Правильный. Сонхун в очередной раз заходит за Сону, чтобы на свидание его повести, но Ким ещё не готов, как оказалось. Он просит Пака подождать прямо в его общажной комнате, пока сам он последние штрихи у зеркала наводит. И Сонхун смотрит, и… если бы он был кем-то вроде поэта, художника или музыканта, то имя Ким Сону и его красота никогда бы не ушли из этого мира, потому что каждым своим творением Пак восхвалял бы этого омегу. Он так много слов восхищения придумывает, пока тот у зеркала крутится, а когда сказать хочет, то, почему-то, воздухом давится и смотрит так, будто ничего другого не существует. Так, будто Сону это всё, что ему нужно в этой жизни. — Ты чего? — спрашивает омега, голову к плечу наклоняя как котёнок и смотрит выжидающе. Губы его в комнате блестят, словно карамель на солнце, подвески-серьги в ушах издают тихий дребезжащий звук, глаза проникают под самую кожу. — Я тебя люблю, — Сонхун смотрит в упор, говорит то, что чувствует, что знает и продолжает, — и я тебя никому не отдам. Будь моим навсегда. — Вау, — только и выдаёт Сону, расширяя глаза удивлённые с блеском потрясающим и за руку его берет, потащив недалеко. На кровать. Целовались они долго, жадно, до поплывшей крыши. Сону на спину лёг, Сонхуна между своих ног принял, обнимая мягкими бедрами за бока, и дарил самые сладкие и незабываемые поцелуи. Свидание плавно перенеслось на кровать Кима, где они просто целовались до боли в губах и розовых засосов на коже. Знаете, что Сонхун в тот день понял? Взаимные чувства — это охуенно. Они после этого «я тебя люблю» продержались ровно неделю, прежде чем Пак с новыми, почти что извращенными поцелуями на Сону накинулся, зажимая между собой и кроватью. И мысленно готовился к тому, что он взрослый, сильный альфа, и он будет медленно и ласково доводить Сону до удовольствия, дарить ему новые ощущения. Быть, проще говоря, первым во всех тех интимных вещах между альфой и омегой. Между истинными. Но когда место и время располагало в Сону неожиданно притуплялись стеснение и приличие, и вот тут начиналось то, от чего голос Сонхуна срывался на писк часто, а глаза на макушку ползли. Потому что откуда вообще… Сону сосёт так, что в глазах падают метеориты и ноги дрожат, потому что хотят дрожать, и Сонхун себя даже в руки взять не может. Сону принимает его целиком и полностью, правильно и без боли. Сону знает, что любит и он говорит это Сонхуну. Сону просит в очередной раз придушить его так немного, осторожненько и Сонхун паникует весь секс, прежде чем делает это. Ким потом сказал: неплохо как для первого раза. И тут Пака осенило, а у младшего это, собственно говоря, какой раз? Разве девственники так сосут, разве просят их придушить немного, ведь им кайфово, разве ведут себя так уверенно и раскованно. И у Сонхуна подозрение перекатывается в неплохой такой загон, а спросить как-то не получается. Сонхун сам себе паникует, не говорит об этом ни с кем, потому что своего омегу и его сексуальный опыт он с друзьями обсуждать не будет, а к Киму все ещё не решается подойти. А сам себе думает: ну вот и что? Ну не первый он и кому плохо, кто умер? Сону-то его любит, никого другого не хочет, ни с кем не сравнивает, здоровье у него отличное, меток нет и весь он Паку принадлежит. Покрытый запахом альфы, разнеженный в сильных руках, шепчущий ласковые слова в его ухо. Сонхун бы и дальше загонялся, если бы Сону сам эту тему случайно не затронул. — Хуна, ты у меня не первый, — Ким, вероятно, очень его настроение чувствует. Да и умненький он у него, точно два плюс два сложил со всех тех провальных попыток Пака поговорить об этом с омегой. — Второй? — так с надеждой и натянутой улыбкой интересуется Сонхун и омега лишь головой качает отрицательно. — Бросишь меня? — Сону вообще-то из религиозной семьи, там насчёт этого вообще капец. Знали бы его родители, что он до свадьбы невинности лишился… да даже если бы со своим истинным, всё-равно бы загрызли. Хорошо, что живут они далеко. Ким знает таких помешанных альф, которые даже от истинного отказаться могут, если узнают, что он не девственник. Они не в Америке прогрессивной, где секс это уже давно не показатель чувств, а в Корее, где за это до сих пор шёпотом говорят. И он даже поймёт выбор Пака, ну, конечно, он его посчитает странным, но что уж, у каждого свои тараканы. Но Сонхун глаза выкатывает, подбирается весь нервно и головой мотает испуганно. — Н-нет, — пищит он так, будто бы это Сону его сейчас бросит, и подползает к лежащему на кровати омеге ближе, жмется крепче, за талию обнимая, — я просто… ну не первый и ладно. Так себе титул. Главное, что последний. Сону вздыхает облегчённо и целует его незамедлительно в губы несколько раз, ногу на бедро закидывая. Да, реально, какая разница какой, хоть сотый! Ни на что это не влияет, если Сону в итоге полностью его. И телом, и сердцем.