1788 год, Испания
В эти года Виктория была намного вспыльчивей настоящих пор, но все же не являлась злодейкой. Большую часть времени. Ей было 385 лет, этот возраст считается таким же переломным, как и у человеческих созданий в период отрочества. Она была сильна, уже успевшая научиться всему, что должен уметь вампир, но также была довольно безрассудна и эгоистична. Конечно, некоторые из этих качеств остались с ней до современных пор, но они претерпели значительные изменения и преимущественно подавляются разумом. Дружба с Виолой даже в те времена была сильна, но они не двигались бок о бок, а претерпевали частые разлуки, давая друг другу время на отдых. Именно поэтому Виолетта большую часть времени не подозревала об происходящем. Если бы она взялась за непостоянство Виктории чуть раньше, то, возможно, многое бы изменилось. Медуза Горгона всегда была заинтересована Мидгардом, ей нравилась природа на этой планете, города и поселки, расположенные так необычно и странно, и существа, что значительно отличались от надоедливых богов. Так ново и освежающе. Она тайком ото всех пробиралась в разные страны, не переставая исследовать и узнавать новое, начиная с ключевых событий, заканчивая слухами и легендами, в которые она никогда не верила. В одну звездную ночь, обрамленную кровавой луной, она как и всегда отправилась на поиски приключений. Медузе была известна легенда — существует остров, который, по мнению людей, постоянно то исчезает, то появляется, и это можно наблюдать с побережья. Отправившись в нужное место, она долго плутала по сумеречному лесу, темному и неизвестному, постоянно сбиваясь с дороги из-за тумана. В какой-то момент она вышла к берегу, и раздраженно закатила глаза, осознав, почему такая легенда вообще существует — туман постоянно кружит над водой, скрывая своей густотой все то, что находится вдали. В том числе и «таинственный» остров, который то появляется, то исчезает. Не соврали. — Какая подлость! — зарычав, она недовольно кинула камень, слушая шум моря и плескание камня по воде. — Не стоит разгуливать в такой час… — неизвестный голос заставил ее обернуться, и, без страха, но напряженно разглядывать девушку, — особенно в этих страшных местах. Горгона оценивала взглядом неизвестную, понимая, что девушка очень красива. Она медленно приближалась к Медузе с неясным выражением лица, а глаза блестели из-за яркой Луны. — Единственное, что страшно — это людская впечатлительность! На ее фразу вампирша лишь рассмеялась, прикладывая руку к груди, как будто пытаясь не позволить едким словам вырваться наружу. — Таинственный остров, не так ли? Ее бархатный и размеренный смех вынудил Медузу нахмуриться, поскольку она чувствовала себя глупым туристом. Она продолжала упорно молчать. — О, да не хмурься, — Виктория подошла еще ближе, и раскрыв ладонь, указала в сторону темного леса. — Я живу неподалеку, ты можешь остаться на ночь. И Медуза согласилась, как в тот миг, так и на следующий день. Длились долгие недели, они проводили много времени вместе, чаще всего ночью. Вампирша была олицетворением всего, что так интересовало Горгону — удивительная личная история, знание многих стран и их легенд, рассказы об удивительных существах, о которых люди не догадываются, в том числе про вампиров и ведьм. Ох, как же она любила слушать эту болтовню, и язвительство вампирши, направленное на колдунов, всегда заставляло ее смеяться. А когда Виктория поведала, что она вампир, Горгона закидывала ее вопросами, заставляя Инганнаморте обороняться четкими ответами, и постоянно просила показать красные глаза, налитые кровью. Ей нравилось как это выглядит. Богине было интересно проводить с ней время, все было как в прекрасном чутком сне — Виктория была харизматичной, разносторонней, красивой, обаятельной. Если бы Медузу попросили охарактеризовать ее, то она точно говорила бы целые сутки. Они делили дом и постель, часто гуляли в лесу, лежали на песке под покровом россыпи ярких звезд, это было их место для откровений и тайн, которыми они делились друг с другом. Все, что было на береге, осталось там. Вампирша позволяла смотреть как она охотится на животных, часто говорила о красоте Медузы, дарила ей цветы, говорила самыми прелестными словами, каждый раз заставляя ее сердце таять. Горгона в свою очередь много рассказывала об Олимпе, делясь своими мыслями и до неприличия подробной информацией о мероприятиях, что так любят греческие боги. Виктория всякий раз смеялась с ее омерзительно поджатых губ, когда богиня говорила, что их дворец похож на бесконечный лабиринт — куда не пойди, везде увидишь соитие. Горгона рассказывала ей о девяти мирах и их правителях, и вампиршу всегда интересовал Асгард, она с большим интересом внимала каждое слово, слушая о всеотце, что топит в крови и слезах целые миры со своей дочерью, некой богиней смерти, помогающей ему улучшать великую Империю. Шли месяцы, и Медуза с пугливостью замечала, что каждый раз, когда не рядом с вампиршей, ее душит тоска, но когда они вместе — ее пробирает электрический разряд. Все утренние сборы с Олимпийцами, их разговоры и баллады — все это вызывало лишь бешенство. Она не могла находиться в их обществе, отчаянно ожидая наступления ночи, ведь только тогда могла скрыться из Олимпа. В один из вечеров она с нетерпением следовала по привычной тропинке, ведущей к дому Виктории, и следовала без оглядки, быстро и стремительно. Заходя без стука, она прошла в гостиную, и нахмурилась, услышав неизвестный голос, переплетающийся со сладкой интонацией Виктории. Она поднялась на второй этаж, открыла дверь в спальню, и замерла, увидев, что верхом на вампирше сидит оголенная девушка, крайне ослабленная и еле живая. Рубашка Инганнаморте расстегнута, ее губы обезображены кровью, от привычной обаятельности не осталось и следа. Виктория заметила ее, беззаботно стерла с лица лишнюю кровь и откинула девушку в сторону. Она встала, шатающейся походкой подходя к Горгоне, без всяких эмоций разглядывая ее очевидное разочарование, сильно осевшее в груди. — Выглядишь грустной, — холодный и пустой голос, из-за которого Медуза вздрогнула еще сильнее. — Тебе нехорошо? Очевидная издевка в сочетании с безразличностью, бесчеловечный лик, и эта клыкастая улыбка — сильнейшие удары по ее сердцу. — Эта девушка, она… — выдавив из себя дрожащие слова, она нахмурилась, пытаясь вернуть себе самообладание. — Одна из многих, — вампирша застегнула рубашку и спокойно разглядывая себя в зеркале. В комнате было темно, поэтому Медузе приходилось щуриться, и на секунду ей показалось, что глаза вампирши сверкнули другим цветом. — Я думала, что между нами… — Между нами что? — вампирша медленно повернула голову, разглядывая ее взглядом, сочащимся ядом и насмешкой. — Секс. Разве нужно что-то еще? Мерзкие слова и резко переменившаяся Виктория, не похожая на ту, что проводила с ней время. Почему она так изменилась? Что-то не так с самой Горгоной? Или она была так очарована, что не замечала очевидного? Эти вопросы лезли наружу, как и подходящие слезы, но все это Медуза смогла оставить при себе. Крепко сжимая кулаки, она задыхаясь смотрела на вампиршу. Богиня могла бы заставить ее познать настоящие мучения, упечь в божественную темницу или отправить на Олимп, где боги расправились бы с ней с особой жестокостью. Но она не смогла сделать ничего из перечисленного. Медуза подошла к Виктории, и сжав ее лицо, не давала прервать зрительный контакт. Приговаривая на неизвестном языке, богиня продолжала затеянное. Она стерла все воспоминания, связанные с ней.Олимп
Пять минут Горгоны давно вышли, но Хела, услышав эту историю, уже никуда не спешила. — Она не любит тебя. Я сомневаюсь, что она вообще способна на это. — Что за бред ты несешь? Ты ее совсем не знаешь! — О, нет, это ты не знаешь… — Горгона презрительно поджала губы, выплевывая каждое слово и упоминание о Виктории. — Она самое настоящее чудовище, Хела. Она обманет тебя также, как и меня. Ты останешься с разбитым сердцем. — Слишком уж много странных совпадений, тебе не кажется? — скрепя зубами от злости, богиня смерти сверлила Медузу глазами, стараясь оставаться в неверии. — Гуляла по лесу и встретила Викторию. И как тебя угораздило? А в конце стерла все воспоминания, и я проверить твои слова не могу. Вот это да! — Откуда, по-твоему, я ее знаю? Встретились в клубе анонимных любителей мифологии? Прислушайся к своему разуму, Одинсдоттир, она опасна! Ты вообще уверена, что она тебя любит? Есть доказательства? — Я не собираюсь отчитываться о своей личной жизни, Горгулья! — богиня перешла на крик, возвращая в свои руки оружие. — Горгулья, серьезно? Чувствую жаргон язвы-вампирши, — Медуза отошла от Хелы, громко хмыкнув. — Откуда тебе знать о подлинности ее чувств? Она выражала их каким-то образом? Может, были подарки? Милые слова в твой адрес? — Убери… метку, — понизив свой голос до злостного шепота, она исподлобья смотрела на Медузу. Горгона открыла дверь, за которой стояли стражники, и приказала им привести вампиршу. Она поджала губы, слабо качая головой. — Ты не понимаешь во что ввязалась. Она бесчувственный монстр, который погубит тебя, уж будь уверена. Ее давно нужно было устранить. Одинсдоттир строго повела бровью, показывая Медузе, что если не заткнется, то в ту же секунду превратится в трофей. Повисло молчание, из-за которого в голове Хелы творилась полная неразбериха — громкие и настойчивые мысли, образовавшие в ее разуме стойкую запутанность в ситуации. Она совсем не ожидала такого разговора, совсем не понимая чему верить. Медузе, которая действительно всегда любила Мидгард, в отличии от своих собратьев-богов, и в теории могла там появляться, или же Виктории, о которой она… совсем ничего не знает. Какой она была до обращения? А после? Какие у нее были любовные интересы? Что она делала и как вела себя на протяжении шести веков? Как давно они знакомы с Виолой? Кто сдерживал её вампирскую природу, когда подруги не было рядом? Богиня вдруг нахмурилась, неожиданно для себя открывая то, что и так давно понятно - они толком не разговаривали. Она не желала верить в эту историю, но понимала, что это может быть правдой. — Так ты решила отомстить ей за разбитое сердце? Меткой? — тупо пялясь в одну точку, Одинсдоттир пробормотала свой вопрос, даже не глядя на Медузу. — Ну… ты меня раскусила, — она тихо хмыкнула, скрывая свою ухмылку. Двери громко открылись, два стражника вели вампиршу, слегка придерживая за предплечья. Ее бледный и слабый вид заставил Хелу болезненно нахмурить брови, до побеления сжимая кулаки. За порогом стоял Локи и Тор, напряженно разглядывая всех присутствующих. — Сама справлюсь! — раздраженно вырвав руку из хватки слуг, она остановилась, безэмоционально оглядывая змею, которая стояла в конце комнаты. — Садись, — она указала рукой на кресло, и увидев, что Асгардцы собираются подойти, сразу же выставила руку вперед. — Не подходите. Процесс лечения может быть непредсказуемым. Хела нахмурилась, не понимая что тут может быть непредсказуемого. Но все же послушалась. Виктория медленно подошла к креслу, косясь недовольным взглядом на Медузу, которая смотрела на нее в ответ. Почти не моргая. Стражи подали Горгоне миску, которую она поставила на столик рядом с Викторией. — Придется раздеться, дорогуша. — Разве это обязательно? — недовольно цокнув, Хела нетерпеливо постукивала рукой по бедру. Братья переглянулись. Медуза даже не обернулась в ее сторону и проигнорировала порыв ревности, предпочитая разглядывать раздевающуюся вампиршу. Она опустила пальцы в миску, зачерпывая небольшое количество черной мази. — Я уже видела это однажды, довольно приятные воспоминания… — она говорила шепотом, точно уверенная, что ее слышит только Виктория. — Что ты несешь? — она слегка вздрогнула от холодных прикосновений Медузы, которая вырисовывала на ее ключицах древние символы. — Скажи мне, какого тебе было, когда тебя предала Вивиан? — вампирша резко дернула головой в сторону Медузы, которая нависла над ней, рисуя остальную часть символов на ее спине. — Это я приказала ей. Как и «любовь» к тебе. Удивительно, не так ли? Виктория оскалилась, громко зарычав, но Медуза не отступила, продолжая смотреть на нее с вызовом. В ее ослабленном разуме бушевали десятки воспоминаний, связанные с Вивиан, как хорошие, так и плохие. Тот самый день, что смог подкосить ее на долгие годы вперед, заставляя мучиться от собственной неотвратимости и жестокости. Прошло столько лет и она почти забыла. А теперь выясняется, что это все было не по-настоящему. Фальшь и вранье. Значит, ее никогда не любили взаправду. — Что у вас там происходит? — Лафейсон недоуменно смотрел на спину Горгоны и обезумевший взгляд подруги. — Я… я не знаю! Да что с тобой такое? — Горгона менялась в лице и голосе всякий раз, когда поворачивалась к Асгардцам. Наполняясь яростью, Виктория взмахнула когтями, прорезав кожу Медузы в районе плеча. Кровь стала капать на пол. — Виктория, прекрати! — Хела быстрыми шагами шла в сторону вампирши, не понимая что могло вызвать такую реакцию. — Это та самая непредсказуемость? — она обратилась к Горгоне. — Нет! Я даже не начала читать заклинание! Услышав, что она строит из себя невинную жертву, вампирша взбесилась еще сильнее. Глаза засветились красным, черные извилистые линии смерти появились на лице. Лафейсон подскочил первее Хелы, и обхватив руками верхнюю часть тела подруги, стал сдерживать ее, что давалось не так уж сложно, учитывая ее состояние. — Я убью тебя… — Виктория рычала и дергалась, клацала когтями, пытаясь вырваться из хватки Локи. — УБЬЮ! — Что я тебе и говорила… — Медуза «испуганно» посмотрела на Хелу, встречая ее тот самый взгляд, ради которого все было затеяно. Сомнение. — Сними метку и мы уйдем. Горгона закончила заклинание, в ходе которого Виктория потеряла сознание, окончательно растеряв все свои силы.Асгард
— Разве это может быть правдой? — ошарашенный Локи стоял напротив сестры, нервно поглядывая на рядом стоящего Тора. — Это безумие… Ты веришь ей? — Одинсон старался говорить как можно более спокойно. — Почему она набросилась на нее? — Хела стояла к ним спиной, устало оглядывая небесные просторы Асгарда. — У меня нет ответов ни на ваши вопросы, ни на собственные. — Мерзкая грязнокровка! Нужно было позволить Виктории убить эту су… — Сестра, что ты собираешься делать? — Тор отодвинул эмоционально нестабильного Локи в сторону, пытаясь не накалять ситуацию вновь. — Есть лишь одно существо, способное увидеть ее подноготную. — А если Медуза… окажется права? Что Виктория и правда такая? — Тор испуганно переглядывался с Локи. Хела не ответила.