Я молчу, не зная, что сказать,
Не оттого, что сердце охладело
Нет, на мои уста кладёт печать
Моя любовь, которой нет предела.
У. Шекспир.
Проснувшись от приятного дуновения ветра, приносящего с собой запах цветов и морского бриза, Виктория открыла глаза, и уставившись в потолок, она тихо выдохнула, продолжая неподвижно лежать на кровати. Вампирша повернулась к спящей Хеле, продолжая удивляться тому, как эта женщина могла быть властной и жесткой на протяжении всего дня, успевая решать государственные дела и играть сразу три роли — богиня смерти, старшая сестра и Королева Асгарда. Но как же она нежна и беззащитна в данный момент. Виктория стала понимать почему Хела запрещает прислуге и братьям приходить к ней в ранний час. Одинсдоттир лежит на животе, ее руки засунуты под подушку. Черные волосы небрежно лежат на бледном лице, прикрывая его половину, а пухлые губы слегка выпячены. Одеяло сильно сползло от того, что ее колено выдвинуто далеко вперед. Вампирша уже замечала это, и неудивительно, ведь Хела умудрялась пару раз пнуть ее по копчику. Виктория тихо выскользнула из кровати, точно понимая, что богиня скоро сменит позу, и, скорее всего, вместо подушки будет она. Вчера они много целовались на балконе, разговаривали и пили вино. Даже когда они легли спать Хела продолжала бурчать о том, что вампирша совсем себя не бережет и она не понимает как та дожила до своих лет, раз уж ее сумел ранить обычный по меркам Асгарда кабан. А точнее, как она выразилась — кабанчик. Ничем не примечательная двухметровая зверушка. С огромными клыками, толстыми копытами и шипами на спине. Нечему удивляться, ведь у нее в арсенале питомец в виде огромного и страшного оборотня. Виктория позаимствовала плотный белый халат из ванной, предпочитая не надевать рваную и грязную одежду. Перед выходом она обернулась, разглядывая богиню, которая уже захватила всю кровать полностью. — Что ты чувствуешь ко мне? — Я люблю тебя. Чувствуя кучу противоречивых эмоций и чувств, заставляющих грудную клетку сжиматься, она нахмурилась, сама того не замечая. Хела призналась в любви. Она призналась в симпатии. Весьма неравная ситуация. Тихо закрывая за собой дверь, она дошла до своей комнаты, предпочитая не думать о том, что с каждой секундой накрывает ее еще сильнее. Чем усерднее сопротивление, тем мощнее та сила, что оказывает давление. Инганнаморте быстро сходила в душ, и не высушивая волосы до конца, вышла на балкон. Оперившись локтями об перила, она закурила сигарету, бездумно вглядываясь в прекрасный Асгард, который сейчас совершенно не замечает. «Я ее люблю? А что значит любовь? Удовольствие от совместного времяпрепровождения? Постоянный секс? Поддержка и забота? Доверие? У нас это есть? Раз симпатия временна, а любовь вечна, то какой вообще смысл, раз для меня все в этом мире временно? Действительно, а есть ли вообще смысл... Я бессмертна. А она? Сколько живут боги Асгарда? Что будет, если она погибнет быстрее меня? И как я тогда буду? Что, если…» — ЭЙ! — Бля! — вампирша ошарашенно шагнула назад, практически выронив сигарету из рук. Увидев недоумение на лице Локи, которое в миг превратилось в усмешку, она недовольно зашипела. — Какого черта ты кричишь? Что ты вообще делаешь на моем балконе? — Я постучал четыре раза. — И я не ответила. — Поэтому я зашел. — Гениально! Ты сам придумываешь когда следовать своим убийственным умозаключениям или тебе кто-то подсказывает? — пока бог смеялся от ворчливого тона, она затушила сигарету и пыталась смахнуть пепел, появившийся там благодаря ее испугу, — если да, то скажи кто это, я должна убить этого монстра. Бог засмеялся, и оттолкнувшись от балкона, он пошел в сторону комнаты. — Пойдем на террасу. Виктория без слов последовала за ним, когда они сели за стол, горничная сразу же прибежала к ним. Лафейсон приказал принести фруктов и бутылку вина. Как только их заказ был выполнен, он уставился на подругу. — Что? — Ты выглядела глубокого потерявшейся в собственных мыслях. Лафейсон перестал смеяться. Он сел абсолютно также, намеренно отзеркаливая ее позу – откинулся на спинку стула, обхватив живот пальцами. Его интонация была выброшена будто невзначай, мягкая и осторожная, подобной тому, которую используют чтобы подманить к себе испугавшегося котенка, что уже устал от тяжести и жестокости этого мира и забился в угол. Виктория заметила его повтор, с трудом сдерживая усмешку от того, что Локи умудрился подогнать ритм дыхания под нее. Его грудь практически не вздымалась. Лучшая форма лести – имитация. Локи это знает. Кто бы сомневался. Вампирша не знала что конкретно он пытается сделать, ведь так действуют из совершенно разных побуждений. От злостных и гнилых манипуляций, прямиком до попытки понравиться и войти в круг доверия. — Всего лишь парочка размышлений. — Расскажи, — Локи выдал это слишком резко, в ту же секунду, как Виктория договорила, что заставило ее фыркнуть. — Если хочешь, конечно же. — Сколько вы живете? Асгардские боги. — Точного ответа нет, особенно от меня, приемного, — Локи хмыкнул и протянул ей бокал, вампирша сразу же обратила внимание на его руку, ставшую насыщенно синей, но после приобрела обычный цвет. — Долголетие самое главное преимущество. Это могут быть сотни тысяч лет. Старение происходит очень-очень долго, — бог увидел в глазах Виктории эмоцию ожидания, которая продолжала расти по мере его рассказа. Он знал чего она ждет. — Если говорить о Хеле, то она единственная из нас, кто не может умереть. Технически. — Что значит технически? — после этих слов Инганнаморте громко выдохнула, что заставило бога улыбнуться, не насмешливо или язвительно, а по-настоящему. Она задерживала дыхание, сама того не понимая. — Она самая могущественная, ведь Асгард источник ее силы. Но как только случится Рагнарек, веря преданию, все боги умрут. В прошлый раз мы успели его остановить. Но это угроза, выбранная самой судьбой, поэтому сопротивляться этому крайне трудно. — Она умрет или нет? Что ты тянешь?! — вампирша раздраженно взмахнула руками, так и не услышав внятного ответа. — Хела отправится в Хельхейм, но больше не выберется. Билет в один конец, — Локи невесело хмыкнул, делая щедрый глоток вина. — Это ее царство, навязанное Одином. Мерзкое, холодное, туманное место. Там нет солнца. Нет никаких красок, тепла, живых существ, — чем больше бог говорил, тем сильнее падало настроение Виктории, она думала о том, что на месте богини завидовала бы тем, кто умирает раз и навсегда. — Это мир мертвых, куда попадают все неугодные Асгардцы, не отличившиеся доблестным поведением и поступками. — Это своеобразная версия Ада? — Намного хуже. Ведь мучается только Хела, а те бессмысленно бродячие духи просто существуют там. Для них нет наказания. — И зачем тогда все это? — Этот вопрос выше моего понимания. Локи обновлял их бокалы, мельком поглядывая на Викторию, глаза которой с высокой скоростью бросались из стороны в сторону. Она о чем то думала, но не нашла ответа, поэтому вновь заговорила. — Я считаюсь Асгардцем? — Чего? — Локи нахмурился, сразу же пытаясь сдержать усмешку. После того как он вгляделся в серьезные глаза, какими они практически не бывают, его мозг стал работать быстрее, после этого ему было не до смеха. Она обдумывала странные вещи. — Ты хочешь попасть в мир мертвых, Виктория? Зачем? Ты в своем уме? — Я просто шучу, — она посмотрела на свои идеальные ровные ногти, Локи точно знал, что это лишь отвлекающий жест и попытка выглядеть равнодушно. Его сестра делает также. Она выждала паузу, а после спросила. — Ну так считаюсь? Локи растерянно разглядывал ее лицо, пытаясь увидеть хоть намек на шутку. И ничего не увидел. Лишь то, как она прикусывает внутреннюю сторону щеки, отчего ее скулы вырываются наружу. Он стал испытывать сильную неловкость от этого разговора. — Я не знаю… — Лафейсон выдохнул, все больше напрягаясь, отчего ему стало сложно подбирать слова. — Этого, скорее всего, мы никогда не узнаем. Один говорил, что Асгард там где Асгардцы. Ты можешь таковой считаться, ведь живешь тут, но, с другой стороны, ты рождена не здесь, не имеешь кровной связи, как и я. — Понятно. Лафейсон нахмурился, не контролируя собственные губы, отчего они слегка сползли вниз. Он совсем не понимал откуда у нее такие вопросы, ерзая на стуле от того, что это лишь часть всех ее размышлений. — А чего ты в халате? — Локи понял, что больше он ничего из нее не выбьет, поэтому решил пойти другим путем. — Не успела переодеться после душа. — Потому что проснулась не в своих покоях? — Лафейсон сверлил ее глазами, но не добился никакой реакции. — Мне пора, увидимся, — она быстро встала, отдаляясь от него. — Вика! — Локи случайно обронил это, а после прикусил себе язык. Виктория медленно повернулась в его сторону с нечитаемым выражением лица, и он выжидал, чтобы понять, не укусит ли она его за использование сокращенной формы имени. В период заточения Виола рассказала ему, что был вампир, который поздоровался с Викторией, пожал руку, самым дружелюбным тоном вел беседу, все шло хорошо. Но после того, как он случайно назвал ее так, она снесла ему голову ладонью. Не дослушав его извинений. — Ну? — Не делай глупостей, ладно? Она лишь рассмеялась.Спустя четыре часа
Локи бродил по Асгарду. Он дошел до деревни, купив себе парочку блестящих кинжалов у местного кузнеца, заодно проверив, как солдаты сестры охраняют жителей и следят за порядком. Безукоризненно. После бог отправился на тренировочную площадку, где испытал приобретенное оружие. От его взора не скрылись и бои Валькирий, что продолжали совершенствовать свои умения день за днем. Лафейсон даже успел поговорить с Хеймдаллем, и мимолетом узнал, что Виктория не покидала Асгард. — Ну и где же она? Где Тор? — Лафейсон раздраженно махнул рукой, хлопнув себя по бедру. — Где вообще все?! Стражник лишь пожал плечами, игнорируя его вопросы. Видимо, он все еще злится на него за Олимп. Отравить Медузу было крайне необходимо, и этому гордому, честному, самому светлому существу на этой планете не понять Викторию и его. Хеймдалль всегда вызывал у Лафейсона противоречивые чувства, чаще всего вызывая лишь раздражение. Он, подобно роботу, поступал правильно, как ему казалось. Но его благородство всегда вызывало последнюю стадию узколобости, мешая ему хотя бы попытаться взглянуть на ситуацию с другой стороны. Скука его настолько замучила и загнала в угол, что он дошел до Скурджа, просто затем, чтобы послушать его нудную болтовню. На самом деле Локи не вникал, предпочитая слушать поверхностно, просто забавляясь его ворчанию и вечным жалобам. Ах, бедный, как он много работает. Да на нем весь Асгард держится! И все в этом роде. — … еще и контролировать этих несносных горничных, настолько погрязших в своей болтовне, что не заметили этим утром, как закинули в стирку вещи несовместимого качества. И испортили их! — Скурдж вытирал пот со лба, скопившийся там от быстрой ходьбы. Локи услышал его слова, притормозившись в шаге. — Госпожа с меня чуть скальп не сняла! Но я не понял за что. Это же не моя вина. И перед этим я рассказывал ей про важные предстоящие встречи, но, кажется, ее волновали лишь шмотки. — Что за вещи? — Кажется, какой-то пиджак и брюки. Вместе с постельным бельем. Как можно было так затупить? Чертовы горничные… — он продолжал ворчать, но упускал самую главную деталь. Иногда бог задумывался над тем, как он вообще держится рядом с Хелой. Порой Скурдж слишком рассеянный. Забывчивый. И бог подумал, что тупые совсем не горничные. — Только не говори, что пиджак черно-красный, — Локи вскинул брови, насмешливо разглядывая углубляющееся волнение Скурджа. — Как ты узнал? — О, дружище… — Лафейсон хлопнул того по плечу, слегка его сжимая. — Это любимый пиджак Виктории. Думаю, тебе стоит бояться совсем не Хелу. Лафейсон поджал губы. Он пытался выглядеть сочувствующе его горю, но ничего не вышло. Бог все же прыснул, и больше не желая видеть испуг в его глазах, пошел вперед. — Локи, подожди! Что это значит? — Скурдж остался на том же месте, выкрикивая свои вопросы, на которые у бога нет ответа. Лафейсон зашел за угол, практически столкнувшись с Хелой лбом. — Куда ты так несешься? — она лишь на секунду удостоила его взглядом, больше не отрываясь от кучи бумаг в своих руках. — Бордели еще закрыты. — Очень смешно. — Пойдем, поможешь мне. Они пришли в кабинет Хелы и сели на диван. Богиня отодвинула документы к себе, а после подошла к шкафу и взяла оттуда щедрую стопку бумаг, кинув ее на стол. — Что делать? — Читай прошения жителей Асгарда. Отсеивай глупости и предоставь мне только самое ценное. — Как понять глупости? Хела подняла брови в высокомерной манере, разглядывая его, как дурака. Она стала быстро перебирать бумаги, читая лишь самые первые предложения. Вытащив нужную бумагу, она стала читать вслух. — По делу об ужаснейшем нарушении. Мой сосед посадил кучу Аннотитов во дворе, — Хела держала дурацкую бумажку с элегантностью самой настоящей леди и когда эта глупая просьба была произнесена, она специально выдержала паузу, с каменным лицом разглядывая Локи, губы которого насмешливо загибались от этого контраста, — эти чертовы грибы меня раздражают. Их шляпки постоянно светятся. И цвет у них идиотский. На большее этот гриб не способен. Прошу передать мое заявление властям и незамедлительно устранить проблему. А лучше утопите моего соседа. У меня есть пруд во дворе. Грибы, на самом-то деле, не так уж и плохи. Лафейсон закрыл рот рукой, начиная загибаться и краснеть от смеха. Хела скомкала бумагу, с усердием выкинув ее в мусорку. — Я не против исполнить его просьбу. — Тихо. Услышав интонацию и настрой Хелы, которая не потерпит еще больше смешков и несерьезности, он постепенно успокоился. Она всегда преувеличенно важная и грубая, если дело касается работы. Лафейсон полчаса пытался найти хоть что-то нормальное, уже начиная сомневаться в адекватности жителей Асгарда. И стал сочувствовать Хеле, одновременно с этим завидуя ее нервам. «Мой тесть лесник и охотник. Он притащил домой Розариум. Этот цветок постоянно следит за мной своим мерзким синим глазом. Однажды я проснулся от того, что он сидит прямо на моей груди. И ПЯЛИТСЯ НА МЕНЯ! Я знаю, что с этим ничего не сделать и этот старик ни за что не расстанется со своим гребаным цветочком. Он скорее меня выкинет. Знаю, вы бессильны, поэтому просто посочувствуйте» Локи читал про себя, вновь начиная хихикать, но на этот раз намного тише. Хела подписывала более важные документы, но из-за звука отвлеклась, убирая ручку в сторону. — Ну что там? — Тебе лучше не знать. Богиня беззлобно закатила глаза и встала с дивана. Локи ухмыльнулся, увидев, что она достала сосуд с вином. У нее тут целый склад, что логично, ведь она разбирает все эти глупости в одиночку. Тут любой свихнется. Она сразу же наполнила два бокала, даже не спрашивая, прекрасно понимая, что Локи никогда не отказывается от алкоголя. Хела села обратно на диван, пила вино, и закинув ногу на ногу, сердито разглядывала бумаги. — Надеешься что они исчезнут? — Локи тихо фыркнул, забавляясь сестрой, которая сейчас выглядит, как ребенок, которому не купили игрушку. Даже губы надула. — Да. Лафейсон громко рассмеялся, закидывая голову назад. Он пытался остановиться, но у него не получалось. Его всегда смешила Хела. Ей даже не приходилось шутить. Ее каменное недовольно лицо в сочетании с ворчанием все делает за нее. — Говоря об исчезновении… — Хела заметила смену тона, прекрасно понимая о чем пойдет речь. Она вмиг стала максимально заинтересованной. — Не видел Викторию с самого утра. И Тор где-то шляется. — Что тут удивительного? Тор с девчонкой, Виктория в Мидгарде. — Она не покидала Асгард. Она всмотрелась в его глаза, отчего тому показалось, что Хела будто знает все его секреты. Он ненавидел этот взгляд. — Тебя не это беспокоит. Лафейсон ненадолго отвел взгляд, уже не удивляясь тому, что она научилась понимать его задолго до того, как он придет к сути. Тор все еще не может. — Утром она стояла на балконе, и настолько сильно ушла в свои вампирские чертоги разума, что не услышала как я тысячу раз стучал в дверь кулаком, а потом и вовсе зашел в комнату, несколько раз ее окликнув, — по взгляду Хелы он понял, что она совершенно ничего не знает, но он все же решил уточнить. — У вас не было странных разговоров? Она ничего не спрашивала? Вы ведь ссорились, не так ли? — Ссорились, но в итоге все закончилось нормально. Ее раны я обработала, так что это не действие яда, — богиня выглядела совершенно спокойно, и сделав пару глотков вина, она продолжила. — Она призналась мне в симпатии. А я в любви. Больше ничего. Одинсдоттир хотела сказать что-то еще, но она увидела, что подбородок Локи стал задираться вверх. Бог сделал глубокий вдох, немного приоткрыв рот, больше не смотря на сестру. — Вот оно что… — бог тихо прошептал, больше говоря с самим собой. Будто забыл, что в кабинете он не один. — О чем это ты? — М? — Лафейсон резко повернулся к ней, теперь не зная что сказать. Стоит ли вообще? Он уверен, что нет. Это вообще не его дело. Но, с другой стороны, это его сестра. Случайно оказался меж двух убийственных огней. Он решил делать то, что умеет лучше всего. Бежать. — Я тут вспомнил, у меня… — О-о-о, нет! — она схватила его за руку, силой утягивая назад на диван. — Говори, брат мой. — Она спрашивала сколько живут боги Асгарда, — Лафейсон сощурился, как будто это поможет избавиться от чувства вины, появившегося из ниоткуда. Он должен был дать время подруге. — И мне кажется, что ее интересовала лишь ты. — Почему она вообще об этом думала? — Откуда я знаю? — Локи нервно вырвал свою руку из хватки сестры, наблюдая за насыщенными голубыми глазами. — Ты хоть когда-нибудь догадываешься что у нее в голове? Вот и я нет. — Что было потом? — Я рассказал, что ты попадешь в Хельхейм. И потом… — бог отводил взгляд, делая вид что он вспоминает. На самом деле Лафейсон тянул время, пока его сестра стремительно теряла терпение. После глубокого, очевидно фальшивого вздоха, она вспылила. — Локи… — еле сдерживая рычание, она придвинулась ближе, еще сильнее давя на него. — Почему ты считаешь, что я ничего не заслуживаю знать? Я твоя сестра! — Хела, я не… — Ты постоянно избегаешь разговоров со мной. Врешь даже тогда, когда это не требуется. Но самое интересное, что ты не патологический лжец. Ты делаешь это намеренно! — богиня выглядела больше разочарованной, чем разъяренной, показывая ему то, что это ее задевает довольно сильно и давно. — Локи, ты держишь на меня обиду? Поговорим об этом? Вот что я всегда твердила! Но ты всякий раз убегаешь под предлогом какой-то бредятины. — Дело не в этом, я просто не думаю, что должен… — А кому ты должен, брат? Виктории? Вы стали друзьями, ну и прекрасно! Но ты вел себя так с самого начала. Она была тебе незнакома, помнишь? — Одинсдоттир вскочила с дивана, но сделала это слишком резко, отчего журнальный стол дал трещину и стекло посыпалось на дорогой ковер. Теперь она возвышалась над ним, теряя всякое самообладание. — Или ты не считаешь меня сестрой? Дело в отсутствии кровной связи? — НЕТ! — Лафейсон также встал, решая прервать этот поток агрессии, потому что он ведет Хелу по дурному пути раздумий. Еще немного и они подерутся. — Просто не думаю, что должен говорить это за Викторию. Я вообще не имел права вмешиваться, но ты знаешь, что мое любопытство иногда заводит далеко. — Просто скажи что было дальше, Локи, — голос Хелы стал тихим, но он не мог понять, от злости ли это. — После того, как я рассказал, кто попадает в это царство, она… — Локи поджал губы, вспоминая все свои домыслы по этому поводу, — спросила считается ли она Асгардцем. Хела замолчала, немного отстраняясь телом назад. Локи никогда не видел, чтобы кто-либо так быстро менялся в лице. Казалось, что ее эмоции менялись каждые три секунды. Но она продолжала молчать. Поэтому Локи вновь заговорил. — Она стала думать об этом так глобально и далеко вперед событий. Видимо, поняла, что ты можешь погибнуть раньше нее. — Хочешь сказать, что она пошла бы за мной? — богиня села обратно на диван, в это мгновение выглядя довольно болезненно и еще более бледно. — В это мерзкое место? Туда, откуда все пытаются сбежать? Где нет ничего кроме сырости, холода и одиночества? — Она определенно допускает такую возможность. — Боже… — Хела закрыла лицо правой рукой, усердно потирая переносицу. Локи очень ждал хоть каких-то слов. Он не понимает ее реакции. «Что происходит? Это злость? Недовольство? Это…» — мысли Лафейсона были прерваны звуком, который, непременно, заставил его сердце заболеть. Подозрительное шмыгание носом. — Хела, ты чего… — бог попытался подойти поближе, но богиня выставила руку, призывая его отступить. Она ненадолго отвернулась, протерев глаза. Как только Одинсдоттир повернулась, ее лицо выглядело слишком убедительным. Бог даже подумал, что ему показалось. Но после он отказался от этой мысли. Как и от того, чтобы продолжить ее допрашивать. Раздался громкий стук в дверь, и Хела даже не успела ничего сказать, как она тут же открылась. Боги сразу поняли кто это. — О, вы тут… — слова Виктории оборвались, как только ее карие глаза просканировали помещение. Разбитый стеклянный стол и они, выглядящие весьма странно. — Что происходит? Драка? И без меня? — Я всего лишь неудачно поставил бокал. Эти государственные дела так выматывают! Я уже собирался уходить, — Лафейсон вел себя уверенно, будто бы в этой комнате не произошло ничего необычного. Одинсдоттир завидовала его изворотливости и умению приспособиться к любой ситуации. И так меняться в эмоциях. Он первый заговорил, поскольку Хела все еще молчала. Локи подмигнул сестре, а после хлопнул подругу по плечу, вставая на пороге комнаты. Заметив, что Виктория не выглядит столь убежденной, он добавил. — Кстати, твой пиджак испортили горничные! Ну или Скурдж… я до конца не понял, так как мне было плевать на его болтовню. Удачи! Он захлопнул дверь и Хела была вынуждена столкнуться с возмущенным взглядом Виктории. — Кто-кто испортил мне пиджак? — вампирша ошарашенно разглядывала богиню, не замечая ее завороженный, до боли очевидный влюбленный взгляд. Хела медленно двигалась в ее сторону, ни на секунду не прерывая зрительный контакт. — Что ты молчишь? Почему весь пол уделан вином? И как можно было разбить стол бокалом? Что тут вообще творится… Одинсдоттир аккуратно прижала указательный палец к ее губам. Взгляд Виктории медленно превращался в еще большее недоумение. — Ты бы пошла за мной в Хельхейм? Вампирша хотела вспылить, понимая, что Локи тут не просто бумажки перебирал. И как только она отошла от гнева, то заметила то, что все это время у нее перед носом. Покрасневшие глаза Хелы. Увидев это, она не смогла продолжить злиться. И больше не могла молчать. — Да. Богиня выглядела настолько сияющей, отчего Виктории показалось, что ее скоро ослепит. Столько подлинной очарованности, влюбленности и восхищенности она никогда не видела в чужих глазах. Хела громко выдохнула, притягивая Викторию к себе. Но этот поцелуй не был похож ни на один предыдущий. Он был нежный. Каждое движение богини было пропитано любовью, настолько аккуратной и невинной, будто вампирша стала хрустальной. Одинсдоттир гладила ее волосы, даже ни разу их не сжав. Целовала ее щеки, шею, нос, челюсть — все, до куда могла дотянуться. И каждый раз возвращалась к губам. Богиня поняла, что не ошиблась в своем выборе. Вампирша испугалась, что ей не хватит вечности, чтобы наслаждаться всем этим. Значит, это больше, чем симпатия.