10.
Почему? Почему меня так тянет к нему? Не понимаю, но каждый день я как зомбированный бегу к нему в комнату. Запираюсь с ним, слушаю музыку, время от времени мы снова и снова целуемся: я – неумело, он – напористо. Мне уже не страшно с ним это делать, это вошло в привычку. Привычку? Дурную привычку? Как жажда к чему-то грешному и порочному. Никотин. Наркотик. Называй, как хочешь, но смысл от этого не меняется.
Дальше поцелуев мы не планируем заходить. Нам и так хорошо. Быть друг с другом, слушать музыку. Нас осуждали, но в какой-то момент всем уже надоело это делать. Даже Тсунами как-то свыкся с этой мыслью, и все вернулось на круги своя. Тренировки, игры, музыка. Будто ничего не менялось.
Но меня что-то мучает. Я зависим от этих совместных посиделок. А самое ужасное, что скоро это все закончится. Чемпионат двигается к своему логическому завершению, а более нас ничто не связывает. И не будет связывать. Отчасти мне грустно от этой мысли, но… возможно, так будет лучше.
Хотя, кто знает, что хорошо, что плохо. Я всегда считал его плохим парнем, но благодаря музыке открыл его с новой стороны. Не все то плохое, что покрыто иглами, не все то хорошее, что пушистое. И порой внешность бывает обманчива, и порой вещи оказываются иными. Даже я открыл в себе чуточку хулиганского и бунтарского после общения ним. Ведь целоваться с другим парнем может считаться чем-то бунтарским?
Наш репертуар разросся до невероятных размеров, теперь, названия групп смешивались, на повторах любимые песни и хиты, а на полках копились сборники с различными рок исполнителями. Через них я чувствовал, как он общается со мной, как рассказывает о своих переживаниях и мыслях, как делится своим прошлым, заставляя меня держать это в тайне.
Не бойся, я унесу это в могилу, обещаю.
11.
Чемпионат пришел к концу – наши пути разошлись. И сейчас, оглядываясь назад, я с некой тоской думаю о тех моментах, когда совершенно два разных мира пересеклись в одном месте и в одно время, как их соединила музыка, сила, способная слить воедино два противоборствующих лагеря, примирить их и уберечь от конфликта.
Насколько же это чудесная сила! Насколько могущественная! Насколько многогранная! Нет разницы между жанрами, направлениями и течениями, любая музыка способна объединять и зажигать сердца, способна дарить радость и вдохновение, уносить в параллельные миры, где по небу плывут чудесные создания, где физика не работает, где отказывают последние логические законы. Мир, где твоя душа всегда свободна. Мир, где ты никогда не одинок.
Я буду лукавить, если не признаюсь, что не скучаю по тем временам. Когда мы сидели в его комнате, взявшись за руки, исследовали новые тайные уголки нашего с ним подсознания под мелодии Green Day, Nickelback, Neon Trees и других исполнителей.
Но была одна песня, которая, как мне казалось, раскрыла его с той стороны, с которой его никто и никогда не видел. Только мне он показал этот закоулок своей души, только мне открыл он свою самую страшную тайну, только мне одному. Но почему? Просто он мне доверял больше всего, по крайней мере, мне хочется в это верить. А уж почему это произошло на самом деле, да черт его знает. Да и вовсе это не важно.
Где-то в глубине души я жаждал, чтобы мы еще хотя бы раз так заперлись вдвоем, слушая любимые мелодии, потому что даже с Тсунами, моим лучшим другом, человеком, который лучше меня понимает меня, я не могу ощутить этого полета над серым мегаполисом и подводное плаванье в неизвестном море. А может и прогулку по пустыне, где лишь одна кривая коряга, торчащая из земли на несколько метров, служит ориентиром, а черные вороны кружат над головой, применяя разные причудливые формы. Или в лесу, над которым лениво летает дирижабль, а на ветках мелькают чудесные животные, неизвестные науке.
Только это осталось где-то в прошлом, к сожалению.
12.
И вот мне уже двадцать три года. Воспоминания десятилетней давности стерлись и покрылись толстым слоем песка и пыли. Терпкий вкус его губ смазался за десятками поцелуев моих бывших, требовавших от меня невозможного, поделится своим миром с ними. Я могу сделать это только через музыку, но, увы, с ними это просто невозможно.
Телефонный звонок занес меня вновь в город Молний, к месту, где началась легенда, к месту, где начался мой незамысловатый рассказ. Я смотрел на город со смотровой площадки, пытаясь унять в себе ту пустоту, что порой сжигала меня. Это начало происходить уже давно, с того момента, как мы расстались, но я уже даже и забыл сейчас, что это значит. Возможно, я просто повзрослел и мир музыки мне больше не откроется никогда, ведь во мне не осталось практически ничего от подростка, который готов погружаться в миры фантазий, убегая от жестокой реальности. Я научился принимать ее такой, какая она есть: грязной, мерзкой и несправедливой, и искать то, что могло бы украсить ее, какой-нибудь бантик, из улыбок и светлых глаз.
Возвращаясь обратно в отель, где я остановился, я неожиданно для себя услышал до боли знакомую мелодию, слова. Это та самая песня, которая когда-то отодвинула занавески его души, распахнув ее для меня полностью.
I used to rule the world
Seas would rise when I gave the word
Now in the morning I sleep alone
Sweep the streets I used to own
Я поднимаю глаза наверх, смотря в открытое окно, откуда шла эта мелодия, надеясь увидеть там знакомый ирокез, хитрые глаза и коварную, с легкой издевкой, улыбку. Однако там были только медленно качающиеся занавески и какой-то безвкусный цветок. Но я не терял надежды, рассчитывая хоть примерно вычислить номер квартиры, чтобы взбежать по лестнице и позвонить в дверь, ведь вдруг там будет он, а не какой-то затерявшийся в своих мирах подросток, каким был когда-то я и он.
I used to roll the dice
Feel the fear in my enemy's eyes
Listen as the crowd would sing
"Now the old king is dead! Long live the king!"
Я помню тот момент, когда его рука коснулась моей, и мы вновь погрузились в параллельные миры. Там был он, стоящий спиной ко мне и только номер восемь, развевающийся на ветру, смотрел прямо на меня. Вокруг менялись декорации, железный замок с заостренными шипами, тянущимися к небу, рубящие его напополам, начал крошится на мелкие детали, осыпаясь так, что создавали только разрушенную и одинокую пустыню, где преобладали исключительно серые краски. Затем, что-то вновь, начало появляться, как только он начал поворачиваться ко мне, под ногами зелеными, слабыми стеблями начала подниматься трава, затем за ней следом другие растения, деревья, на ветках деревьях, словно плоды, появлялись птицы и животные, которые, только распустившись, пускались в свой первый путь. Я наблюдаю за этим лишь краем глаза, я смотрел на то, как он поворачивается ко мне медленно, постепенно, только почти под конец песни он повернулся ко мне полностью, смотря в глаза, спокойным и непроницаемым взглядом.
I hear Jerusalem bells are ringing
Roman Cavalry choirs are singing
Be my mirror, my sword and shield
My missionaries in a foreign field
Он протягивает мне руку, неожиданно, не меняя выражение лица. Я протягиваю руку ему в ответ и какой-то магией мы с каждой секундой все ближе и ближе друг к другу, а когда пальцы наши касаются друг друга, вся природа разбивается на осколки, как разбивается стакан. И мы уже вновь над серым городом, но довольно быстро начинаем удаляться от него, пролетая над морем, пустыней и лесом, а затем нас уносит куда-то выше, а затем стремительно падение вниз. Я отчаянно цепляюсь за его руки, смотрю ему в глаза, спокойные и безразличные.
For some reason I can't explain
I know Saint Peter won't call my name
Never an honest word
But that was when I ruled the world
Последние подпевания хора, и я понимаю, что вновь стою на улице, подняв глаза наверх, я увидел в окне, хитрую улыбку и дерзкий взгляд. Он как-то лениво поправил отросшие волосы, прикрыв глаза. Я не смею ничего сказать, с замиранием сердца смотрю на него, думая, что мне это все снится.
– Может, зайдешь на чай? – спокойно спросил он.
– Да, хорошо, – принял это неожиданное приглашение я.
